Лев Толстой в зеркале психологии. Беседа 12

Беседа 12. Всегда элегантный и красивый, и вместе с тем
необыкновенно правдивый и честный

— Давайте поговорим о ваших героях-мужчинах.

— Давайте.

— Развитие жизни взрослого мужчины отличается от аналогичного процесса в жизни женщины. Для него особенно важно реализовать себя как личность, важно быть признанным. Как вы относитесь к честолюбию?

— Сложно. Вероятно, оно обеспечивает один из возможных этапов в  развитии личности. Так было и с Андреем Болконским, и с Пьером Безуховым и другими.

— Зачем вы так жестоко с князем Андреем в самом начале романа?

— Я вообще хотел его убить, но потом передумал.

— Почему?

— Хотел было сделать из него символ, а вышел живой человек, который хотел прославиться, ради этого пошел на войну, где его могли убить. В конце концов, он умер от ран, но до этого многое осознал в своей жизни. Честолюбие — это сила, которая движет и человеком, и человечеством в целом. Нет никакой возможности описывать движение человечества без понятия о силе, заставляющей людей направлять свою деятельность.

— Пойти на войну — его выбор?

— А как лучше всего можно прославиться? Кроме того, как дворянин, он обязан был служить. Он думал, что готов как принести себя в жертву, так и принять жертву от других.

— Но по иронии судьбы вместо этого он лежал на поле Аустерлица тяжело раненным.

— Он не годился на роль жертвы.

— Но потом вы его все-таки убили.

— Вот тогда он был готов к смерти.

— Честолюбивые мечты обуревают не только героев «Войны и мира»?

— Да, но они бывают разными. Например, спасти для мира талантливого человека.

          Дмитрий Делесов, решивший помочь музыканту Альберту, так обосновывает
       свое решение: «Хоть это все странным может показаться многим из моих
       знакомых, но ведь так редко делаешь что-нибудь не для себя, что надо
       благодарить Бога, когда представляется такой случай, и я не упущу его. Все
       сделаю, решительно все сделаю, что могу, чтобы помочь ему. Может быть, он
       и вовсе не сумасшедший, а только спился. Стоить это мне будет совсем
       недорого: где один, там и двое сыты будут. Пускай поживет сначала у меня,
       а потом устроим ему место или концерт, стащим его с мели, а там видно
       будет». Приятное чувство самодовольствия овладело им после такого
       рассуждения. «Право, я не совсем дурной человек; даже совсем недурной
       человек, — подумал он. — Даже очень хороший человек, как сравню себя с
       другими».

— Часто честолюбие велит служить государству.

— Служить нужно не государству, а Отечеству, иначе неизбежно крушение мечты. Например, когда Дмитрий Нехлюдов знал Селенина студентом, это был прекрасный сын, верный товарищ и по своим годам хорошо образованный светский человек, с большим тактом, всегда элегантный и красивый, и вместе с тем необыкновенно правдивый и честный. Он учился прекрасно без особенного труда и без малейшего педантизма, получая золотые медали за сочинения. Он не на словах только, а в действительности целью своей молодой жизни ставил служение людям. Служение это он не представлял себе иначе, как в форме государственной службы, и потому, как только кончил курс, он систематически рассмотрел все деятельности, которым он мог посвятить свои силы. Решил, что он будет полезнее всего во втором отделении собственной канцелярии, заведующей составлением законов, и поступил туда. Но, несмотря на самое точное и добросовестное исполнение всего того, что от него требовалось, он не нашел в этой службе удовлетворения своей потребности быть полезным и не мог вызвать в себе сознания того, что он делает то, что должно. Неудовлетворенность эта, вследствие столкновений с очень мелочным и тщеславным ближайшим начальником, так усилилась, что он вышел из второго отделения и перешел в сенат. В сенате ему было лучше, но то же сознание неудовлетворенности преследовало его. Он, не переставая, чувствовал, что было совсем не то, чего он ожидал и что должно было быть. Тут, во время службы в сенате, его родные выхлопотали ему назначение камер-юнкером, и он должен был ехать в шитом мундире, в белом полотняном фартуке в карете благодарить разных людей за то, что его произвели в должность лакея. Как он ни старался, он никак не мог найти разумного объяснения этой должности. И он еще больше, чем на службе, чувствовал, что это было «не то». Между тем, с одной стороны, он не мог отказаться от этого назначения, чтобы не огорчить тех, которые были уверены, что они делают ему этим большое удовольствие. С другой стороны, назначение это льстило низшим свойствам его природы, и ему доставляло удовольствие видеть себя в зеркале в шитом золотом мундире и пользоваться тем уважением, которое вызывало это назначение в некоторых людях.

—  Дмитрий Нехлюдов тоже хотел, чтобы его уважали, но со временем все переменилось…

— Раньше он был честный, самоотверженный юноша, готовый отдать себя на всякое доброе дело, — потом стал развращенным, утонченным эгоистом, любящим только свое наслаждение. Тогда мир божий представлялся ему тайной, которую он радостно и восторженно старался разгадывать, — теперь все в этой жизни было просто и ясно и определялось теми условиями жизни, в которых он находился. Тогда нужно и важно было общение с природой и с прежде него жившими, мыслящими и чувствовавшими людьми, — теперь нужны и важны были человеческие учреждения и общение с товарищами. Тогда женщина представлялась таинственным и прелестным, именно своей таинственностью прелестным существом, — теперь значение женщины, всякой женщины, кроме своих семейных и жен друзей, было очень определенное: женщина была одним из лучших орудий испытанного уже наслаждения. Тогда не нужно было денег и можно было не взять и третьей части того, что давала мать, можно было отказаться от имения отца и отдать его крестьянам, — теперь же недоставало тысячи пятисот рублей в месяц, который давала мать, и с ней бывали уже неприятные разговоры из-за денег. Тогда своим настоящим я он считал свое духовное существо, — теперь он считал собою свое здоровое, бодрое, животное я.

— Как мать относилась к стремлениям души юного Нехлюдова?

— Не понимала. Когда Нехлюдов, достигнув совершеннолетия, отдал то небольшое имение, которое он наследовал от отца, крестьянам, потому что считал несправедливым владенье землею, — этот поступок привел в ужас его мать и родных и был постоянным  предметом укора и насмешки над ним всех его родственников. Ему, не переставая, рассказывали о том, что крестьяне, получившие землю, не только не разбогатели, но обеднели, заведя у себя три кабака и совершенно перестав работать. Когда же Нехлюдов, поступив в гвардию, со своими высокопоставленными товарищами прожил и проиграл столько, что Елена Ивановна должна была взять деньги из капитала, она почти не огорчилась, считая, что это естественно и даже хорошо, когда эта оспа прививается в молодости и в хорошем обществе.

— В обществе тоже считали его поступки, мягко говоря, странными. Как Нехлюдов это переживал?

— Сначала боролся, но бороться было слишком трудно, потому что все то, что он, веря себе, считал хорошим, считалось дурным другими. И, наоборот, все, что, веря себе, он считал дурным, считалось хорошим окружающими. И кончилось тем, что Нехлюдов сдался, перестал верить себе и поверил другим. В первое время это отречение от себя было неприятно, но продолжалось это неприятное чувство очень недолго, и очень скоро Нехлюдов, в это же время начав курить и пить вино, перестал испытывать это неприятное чувство и даже почувствовал большое облегчение.

— Ему стало легче потому, что его поведение не противоречило поведению других людей?

— Да, легче стало, но перемена была страшной. Она совершилась с ним только оттого, что он перестал верить себе, а стал верить другим. Перестал же он верить себе, а стал верить другим потому, что жить, веря себе, было слишком трудно: веря себе, всякий вопрос надо решать всегда не в пользу своего животного я, ищущего легких радостей, а почти всегда против него; веря же другим, решать нечего было, все уже было решено, и решено было всегда против духовного и в пользу животного я. Мало того, веря себе, он всегда подвергался осуждению людей, — веря другим, он получал одобрение людей, окружающих его.

— И что потом?

— Нехлюдов, со страстностью своей натуры, весь отдался этой новой, одобряющейся всему его окружающими жизни и совершенно заглушил в себе тот голос, который требовал чего-то другого. Чувствовал же он все это время восторг освобождения от всех нравственных преград, которые он ставил себе прежде, и не переставая, находился в хроническом состоянии сумасшествия эгоизма. Началось это после переезда в Петербург и завершилось поступлением в военную службу.

— Разве военная служба эгоистична?

— Она вообще развращает людей, ставя поступающих в нее в условия совершенной праздности, то есть отсутствия разумного и полезного труда. Она освобождает их от общих человеческих обязанностей, взамен которых выставляет только условную честь полка, мундира, знамени и, с одной стороны, безграничную власть над другими людьми, а с другой — рабскую покорность начальникам.

— Хочешь одно, а получаешь другое.

— А иногда мечта сбывается, но было бы лучше, если бы она не сбылась. Она может уничтожить то, что дорого человеку.  Например, князь Андрей говорил Пьеру: «Моя жена... прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которой можно быть спокойным за свою честь; но, боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым!» Вскоре жена умерла.

— Именно поэтому нужно «не засорять» душу, а засорив, «чистить» ее?

— Не засорять не получается. А чистить нужно. Например, с Нехлюдовым не раз уже случалось в жизни то, что он называл «чисткой души». Это такое душевное состояние, при котором он вдруг, после иногда большого промежутка времени, сознав замедление, а иногда и остановку внутренней жизни, принимался вычищать весь тот сор, который, накопившись в его душе, был причиной этой остановки.

— Нечто подобное пытался сделать с клиентами Зигмунд Фрейд, но он не ответил на вопрос: чем заполнять пустоту?

— Проблема в том, что пустота часто заполняется сама, вопреки желанию человека. Всегда после таких пробуждений Нехлюдов составлял себе правила, которым намеревался следовать уже навсегда; писал дневник и начинал новую жизнь, которую он надеялся никогда уже не изменять, — turning a new leaf , как он говорил себе. Но всякий раз соблазны мира улавливали его, и он, сам того не замечая, опять падал, и часто ниже того, каким он был прежде.

          Пиком изменений для Нехлюдова было то, что он узнал о якобы
       существовавшей связи Масловой с фельдшером. «Нехлюдов хотел обращаться с
       ней, как в прежний раз, но не мог, как он хотел, подать руки; так она
       теперь была противна ему.
          — Я привез вам дурное известие, — сказал он ровным голосом, не глядя на
       нее и не подавая руки, — в сенате отказали.
          — Я так и знала, — сказала она странным голосом, точно она задыхалась.
          По-прежнему Нехлюдов спросил бы, почему она говорит, что так знала;
       теперь он только взглянул на нее. Глаза ее были полны слез.
       Но этот не только не смягчило, а напротив, еще более раздражило его против
       нее.
          Смотритель встал и стал ходить взад и вперед по комнате.
       Несмотря на все отвращение, которое испытывал теперь Нехлюдов к Масловой,
       он все-таки счел нужным выразить ей сожаление о сенатском отказе.
          — Вы не отчаивайтесь, — сказал он, — прошение на высочайшее имя может
       выйти, и я надеюсь, что...
          — Да я не об этом... — сказала она, жалостно мокрыми и косящими глазами
       глядя на него.
          — А что же?
          — Вы были в больнице, и вам, верно, сказали про меня...
          — Да что ж, это ваше дело, — нахмурившись, холодно сказал Нехлюдов.
          Затихшее было жестокое чувство оскорбленной гордости поднялось в нем с
       новой силой, как только она упомянула о больнице. «Он, человек света, за
       которого за счастье сочла бы выйти всякая девушка высшего круга, предложил
       себя мужем этой женщине, и она не могла подождать и завела шашни с
       фельдшером», — думал он, с ненавистью глядя на нее.
          — Вы вот подпишите прошение, — сказал он и, достав из кармана большой
       конверт, выложил его на стол. Она утерла слезы концом косынки и села за
       стол, спрашивая, где и что писать.
          Он показал ей, что и где писать, и она села за стол, оправляя левой
       рукой  рукав правой; он же стоял над ней и молча глядел на ее пригнувшуюся
       к столу спину, изредка вздрагивавшую от сдерживаемых рыданий, и в душе его
       боролись два чувства — зла и добра, оскорбленной гордости и жалости к ней,
       страдающей, и последнее чувство победило.
          Что было прежде, — прежде ли он сердцем пожалел ее, или прежде вспомнил
       себя, свои грехи, свою гадость именно в том, в чем упрекал ее, — он не
       помнил. Но вдруг в одно и то же время он почувствовал себя виноватым и
       пожалел ее.
          Подписав прошение и отерев испачканный палец об юбку, она встала и
       взглянула на него.
          — Что бы ни вышло и что бы ни было, ничто не изменит моего решения, —
       сказал Нехлюдов.
          Мысль о том, что он прощает ее, усиливала в нем чувство жалости и
       нежности к ней, и ему хотелось утешить ее.
          — Что я сказал, то сделаю. Куда бы вас ни послали, я буду с вами.
          — Напрасно, – поспешно перебила она его и вся рассияла.
          — Вспомните, что вам нужно в дорогу.
          — Кажется, ничего особенного. Благодарствуйте.
          Смотритель подошел к ним, и Нехлюдов, не дожидаясь его замечания,
       простился с ней и вышел, испытывая никогда прежде не испытанное чувство
       тихой радости, спокойствия и любви ко всем людям. Радовало и подымало
       Нехлюдова на не испытанную им высоту сознание того, что никакие поступки
       Масловой не могут изменить его любви к ней. Пускай она заводит шашни с
       фельдшером — это ее дело: он любит ее не для себя, а для нее и для Бога».

— Может ли эта перемена проявиться внешне?

— Да, и люди это замечают. Например, после ранения и после смерти жены, князь Андрей Болконский очень изменился. Пьера поразила эта перемена. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое волнение, князь не мог придать радостного и веселого леска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем-то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.

— Изменение обстоятельств приводит к новому знанию?

— Несомненно. Например, Константин Левин пережил два события (смерть брата и рождение сына), которые парадоксально повлияли на него, вызвав желание убить себя. Но в этот момент он встретил простого мужика, который открыл ему глаза на многие простые и важные вещи: жизнь, людей и Бога. И он понял, что его жизнь, независимо от всего, что может случиться, каждая минута ее — не только не бессмысленна, какой была прежде, но и имеет несомненный смысл добра, который он, Левин, властен вложить в нее.

— Может ли измениться отношение к себе?

— Может, но не обязательно радикально. Например, Нехлюдов периодически сознавал, что ведет не ту жизнь, к которой стремился. Но в какой-то момент он вдруг понял, что то отвращение, которое он в последнее время чувствовал к людям, и в особенности нынче, и к князю, и к Софье Васильевне, и к Мисси, и к Корнею, было отвращение к самому себе. И удивительное дело: в этом чувстве признания своей подлости было что-то болезненное и вместе радостное и успокоительное.

— Человек пытается защититься от этих неприятных открытий?

— Лучше бы он этого не делал. Но под давлением жизненных условий  правдивый человек, который допустил маленькую ложь, может попасться в путы лжи большой. Например, чтобы оправдать свои поступки, сказал себе, что для того, чтобы утверждать то, что неразумное — неразумно, надо прежде изучить это неразумное. Это маленькая ложь, но она-то и может завести в ту большую ложь, в которой человек непременно увязнет.

— Вероятно, это зависит от типа личности, от восприятия мира?

— Раньше, да и сейчас, наверное, в московском свете мужчины разделяются на два разряда: или на недоученных мальчиков, смотрящих на свет слишком серьезно, или на устарелых львов, смотрящих или показывающих, что смотрят на него свысока.

— А к какому разряду относились вы?

— Ни к какому. Я все время учился и мучительно раздумывал. Мне хотелось с кем-то поделиться своими мыслями. Я даже писал своей тетке Александре Андреевне Толстой: «Простите меня, если я вас потревожил; но я не виноват; я измучился в этот месяц, как никогда в жизни, и с мужским эгоизмом хотел, чтобы все, хоть немного, помучались со мною».

— Самое серьезное влияние на становление мужчины оказывает его отношение к женщине.

— А изменение этого отношения часто имеет пагубные последствия.

          Убийца жены Позднышев рассказывал: «Я уже был развращен в воображении и
       в действительности, но последний шаг еще не был сделан мною. Я погибал
       один, но еще не налагая руки на другое человеческое существо. Но вот
       товарищ брата, студент, весельчак, так называемый добрый малый, то есть
       самый большой негодяй, выучивший нас пить и в карты играть, уговорил после
       попойки поехать туда. Мы поехали. Брат тоже еще был невинен и пал в эту же
       ночь. И я, пятнадцатилетний мальчишка, осквернил себя самого и 
       содействовал осквернению женщины, вовсе не понимая того, что я делал».

— Его тоже соблазнила падшая женщина?

— Нет, никакая женщина не соблазнила его, а он пал потому, что окружающая его среда видела в том, что было падение, одни — самое законное и полезное для здоровья отправление, другие — самую естественную и не только простительную, но даже невинную забаву для молодого человека. Он и не понимал, что тут есть падение, он просто начал предаваться тем отчасти удовольствиям, отчасти потребностям, которые свойственны, как ему было внушено, известному возрасту, начал предаваться этому разврату, как он начал пить, курить. В результате естественное, простое отношение к женщине было погублено навеки.

— Воздержание сильно влияет на мужчину?

— Это зависит от отношения к своему состоянию.

          «В деревне он жил второй месяц и решительно не знал, как ему быть.
       Невольное воздержание начинало действовать на него дурно. Неужели ехать в
       город из-за этого? И куда? Как? Это одно тревожило Евгения Ивановича, а
       так как он был уверен, что это необходимо и что ему нужно, ему
       действительно становилось нужно, и он чувствовал, что не свободен и что он
       против воли провожает каждую молодую женщину глазами».

— Но может быть, женитьба на хорошей девушке решила бы эту проблему?

— Нет, это только возможность, которая не всегда реализуется. Например, Селенину устроили, с точки зрения света, блестящую женитьбу. И он женился тоже преимущественно потому, что, отказавшись, он оскорбил бы, сделал больно и желавшей этого брака невесте, и тем, кто устраивал этот брак, и потому, что женитьба на молодой, миловидной, знатной девушке льстила его самолюбию и доставляла удовольствие. Но женитьба очень скоро оказалась еще более «не то», чем служба и придворная должность. После первого ребенка жена не захотела больше иметь детей и стала вести роскошную светскую жизнь, в которой и он волей-неволей должен был участвовать. Она не была особенно красива, была верна ему. Но получалось, что этим стремлением к светской жизни она отравляла жизнь мужу и сама ничего, кроме страшных усилий и усталости, не получала. Однако она все-при поддержке родных и знакомых, была уверена, что так нужно.

— Чего ему не хватало?

— Смысла жизни.

— Вы писали, что большая часть мужчин требует от своих жен достоинств, которых сами они не стоят. Этим оправдывают адюльтер?

— Иметь успех у женщин считается очень важным в общественном мнении. Однако его не просто добиться. Для того чтобы иметь успех у женщин, нужно быть предприимчивым, а для того, чтобы быть предприимчивым, нужно иметь успех у женщин, в особенности в первой любви, а для того, чтобы иметь успех в первой любви, нужно быть предприимчивым. Видите, заколдованный круг.

— В народе отношение к женщине другое?

— Да. Например, казак на женщину смотрит как на орудие своего благосостояния; девке только позволяет гулять, бабу же заставляет с молодости и до глубокой старости работать для себя и смотрит на женщину с восточным требованием покорности и труда. Вследствие такого взгляда женщина, усиленно развиваясь и физически и нравственно, хотя и покоряясь наружно, получает, как вообще на Востоке, без сравнения большее, чем на Западе, влияние и вес в домашнем быту. Казак, который при посторонних считает неприличным ласково или праздно говорить со своею бабой, невольно чувствует ее превосходство, оставаясь с ней с глазу на глаз.

— Как превосходство матери?

— Мать всегда остается в памяти мужчины как идеал. Даже если он едва помнит свою мать, понятие о ней является для него священным воспоминанием, и будущая жена его должна быть в его воображении повторением того прелестного, святого идеала женщины, каким была для него мать.

— Как развивается отношение к семье, к детям?

— Часто мужчины представляют себе семью, а потом уже ту женщину, которая даст ему семью. Но для многих женитьба — одно из многих общежитейских дел. Для некоторых это главное дело жизни, от которого зависело все ее счастье.

— Какое место в пространстве семьи занимают дети?

— Важное, хотя часто мужчины ревнуют жену к детям, потому что получают меньше внимания. Если между родителями есть согласие, то дети еще больше объединяют их, а если согласия нет — разъединяют еще больше. Например, ребенок Селенина, девочка с золотистыми длинными локонами и голыми ногами, было существо совершенно чуждое отцу, в особенности потому, что оно было ведено совсем не так, как он хотел этого. Между супругами установилось обычное непонимание, и даже нежелание понять друг друга и тихая, молчаливая, скрываемая от посторонних и умеряемая приличиями борьба, делавшая для него жизнь дома очень тяжелою.

— Что чувствует мужчина, когда видит своего первенца?

— Отцовское чувство просыпается не сразу. Например, Левин, глядя на крошечное жалкое существо, делал тщетные усилия, чтобы найти в своей душе какие-нибудь признаки к нему отеческого чувства. Он чувствовал к нему только гадливость. Но когда его обнажили и мелькнули тоненькие-претоненькие ручки, ножки, шафранные, тоже с пальчиками, и даже с большим пальцем, отличающимся от других, и когда он увидал, как, точно мягкие пружинки, Лизавета Петровна прижимала эти таращившиеся ручки, заключая их в полотняные одежды, на него нашла такая жалость к этому существу и такой страх, что она повредит ему, что он удержал ее за руку.
 
— Изменяется ли в процессе жизни мужчины отношение к Богу, к вере?

— Да. Чаще всего это происходит под влиянием других людей. Так, когда Нехлюдов думал, читал, говорил о Боге, о правде, о богатстве, о бедности, – все окружающие его считали это неуместным и отчасти смешным. Мать и тетка с добродушной иронией называли его notre cher philosophe . Когда же он читал романы, рассказывал скабрезные анекдоты, ездил во французский театр на смешные водевили и весело пересказывал их, — все хвалили и поощряли его. Когда он считал нужным умерять свои потребности и носил старую шинель и не пил вина, все считали это странностью и какой-то хвастливой оригинальностью, когда же он тратил большие деньги на охоту  или на устройство  необыкновенного роскошного кабинета, то все хвалили его вкус и дарили ему дорогие вещи. Когда он был девственником и хотел остаться таким до женитьбы, то родные его боялись за его здоровье, и даже мать не огорчилась, а скорее обрадовалась, когда узнала, что он стал настоящим мужчиной и отбил какую-то французскую даму у своего товарища. Про эпизод же с Катюшей, что он мог подумать жениться на ней, княгиня-мать не могла подумать без ужаса.

— Как влияет на это светское образование, наука?

— Образование формирует взгляды человека. Оно же расшатывает религиозные устои. Религиозные таинства и обряды постепенно становятся частью светского этикета. Например, Селенин, как и все люди его круга и времени, без малейшего усилия разорвал своим умственным ростом те путы религиозных суеверий, в которых он был воспитан, и сам не знал, когда именно он освободился. Как человек серьезный и честный, он не скрывал этой своей свободы от суеверий официальной религии во время первой молодости, студенчества и сближения с Нехлюдовым. Но с годами   и с повышениями его по службе и, в особенности, с реакцией консерватизма, наступившей в это время в обществе, эта духовная свобода стала мешать ему. Не говоря о домашних отношениях, в особенности при смерти его отца, панихидах по нему, и о том, что мать его желала, чтобы он говел, и что это отчасти требовалось общественным мнением, — по службе приходилось беспрестанно присутствовать на молебнах, освящениях, благодарственных и тому подобных службах. Редкий день проходил, чтобы не было какого-нибудь отношения к внешним формам религии, избежать которых было нельзя. Присутствуя при этих службах, надо было или притворяться (чего он со своим правдивым характером никогда не мог), что он верил в то, во что не верит, или, признав все эти внешние формы ложью, устроить свою жизнь  так, чтобы не быть в необходимости участвовать в том, что считает ложью. Но для того, чтобы сделать это кажущееся столь важным дело, надо было очень много. Надо было, кроме того, что стать в постоянную борьбу со всеми близкими людьми, надо было еще изменить все свое положение, бросить службу и пожертвовать всей той пользой людям, которую он думал, что  приносит на этой службе уже теперь и надеялся еще  больше приносить в будущем. И для того, чтобы сделать это, надо было быть твердо уверенным в своей правоте. Он и был твердо уверен в своей правоте, как не может не быть уверен в правоте здравого смысла всякий образованный человек нашего времени, который знает немного историю, знает происхождение религии вообще и о происхождении и распадении церковно-христианской религии. Он не мог не знать, что он был прав, не признавая истинности церковного учения.

— Как решил Селенин эту проблему?

— Поставив себе вопрос о том, справедливо ли то православие, в котором он рожден и воспитан, и которое требуют от него окружающие, он уже предрешал его.  И потому для уяснения этого вопроса он взял не Вольтера, Шопенгауэра, Спенсера, Конта, а философские книги Гегеля и религиозные сочинения. Он хотел найти в них подобие успокоения и оправдания того религиозного учения, в котором был воспитан, и которое разум его давно уже не допускал. И он усвоил себе все те обычные софизмы о том, что отдельный разум человека не может познать истины, что истина открывается только совокупности людей, что единственное средство познания ее есть откровение, что откровение хранится церковью и тому подобное. С тех пор уже мог спокойно, без сознания совершаемой лжи, присутствовать при молебнах, панихидах, обеднях, мог говеть и креститься на образа и мог продолжать служебную деятельность, дававшую ему сознание приносимой пользы и утешение в нерадостной семейной жизни. Он думал, что он верит, но всем существом сознавал, что эта вера его была что-то совсем «не то». И от этого у него всегда были грустные глаза.

— Можно ли совсем не верить в Бога?

— Нет.

КОММЕНТАРИИ К БЕСЕДЕ 12
«…один из возможных этапов в  развитии личности». – Размышления составителя.
«…и с Пьером Безуховым и другими». – Размышления составителя.
«Я вообще хотел его убить, но потом передумал». – Размышления составителя.
«…и человечеством в целом». – Размышления составителя.
«…людей направлять свою деятельность». – Толстой Л.Н. Война и мир. Эпилог. / Соч., т. 7, с. 319.
«…так и принять жертву от других». – Размышления составителя.
«…не годился на роль жертвы». – Размышления составителя.
«Вот тогда он был готов к смерти». – Размышления составителя.
«…спасти для мира талантливого человека». – Размышления составителя.
«…как сравню себя с другими...». – Толстой Л.Н. Альберт / Соч. Т. 3, с. 42.
«…иначе неизбежно крушение мечты». – Размышления составителя.
«…получая золотые медали за сочинения». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 288-289.
«…это назначение в некоторых людях». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 289.
«…свое здоровое, бодрое, животное я». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 52-53.
«…в молодости и в хорошем обществе». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 53-54.
«…даже почувствовал большое облегчение». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 54.
«…одобрение людей, окружающих его». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 53.
«…в хроническом состоянии сумасшествия эгоизма». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 55.
«…завершилось поступлением в военную службу». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 54.
«…покорность высшим себя начальникам». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 54.
«…уничтожает то, что дорого человеку». – Размышления составителя.
«…теперь, чтобы не быть женатым!» – Толстой Л.Н. Война и мир. Т. 1 / Соч. т. 4, с. 39.
«…был причиной этой остановки». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 107.
«…сама, вопреки желанию человека». – Размышления составителя.
«…ниже того, каким он был прежде». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 108.
«…не для себя, а для нее и для Бога». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч. т. 13, с. 316-317.
«…пока он не привык к ним». – Толстой Л.Н. Война и мир. Т. 2 / Соч. т. 5, с. 114.
«…вызвав желание убить себя». – Толстой Л.Н. Анна Каренина / Соч., т. 9, с. 387.
«…Левин, властен вложить в нее..». – Толстой Л.Н. Анна Каренина / Соч., т. 9, с. 416. 
«Может, но не обязательно радикально». – Размышления составителя.
«…вместе радостное и успокоительное». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 107.
«…в которой человек непременно увязнет». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 291.
«…смотрят на него слишком свысока».  – Толстой Л.Н. Святочная ночь / Соч. т. 1, с. 371.
«…все хоть немного помучались со мною». – Толстой Л.Н. Письмо А.А. Толстой от 19 сентября 1872 / Соч. т. 18, с. 713.
«…часто имеет пагубные последствия». – Размышления составителя.
«…вовсе не понимая того, что я делал». – Толстой Л.Н. Крейцерова соната / Соч., т. 12, с. 134.
«…отношение к женщине было погублено навеки». – Толстой Л.Н. Крейцерова соната / Соч. т. 12, с. 135.
«Это зависит от отношения к своему состоянию». – Размышления составителя.
«…каждую молодую женщину глазами».  – Толстой Л.Н. Дьявол / Соч. т. 12, с. 214.
«…возможность, которая не всегда реализуется». – Размышления составителя.
«…родными и знакомыми, что так нужно». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 289-290.
«Смысла жизни». – Размышления составителя.
«…достоинств, которых сами они не стоят». – Толстой Л.Н. Дневники 1847-1894 г. / Соч. т. 21, с. 103.
«Видите, заколдованный круг». – Толстой Л.Н. Святочная ночь / Соч. т. 1, с. 365.
«…превосходство, оставаясь с ней с глазу на глаз». – Толстой Л.Н. Казаки / Соч. т. 3, с. 165.
«Мать всегда остается в памяти мужчины как идеал». – Размышления составителя.
«…женщины, каким была для него мать». – Толстой Л.Н. Анна Каренина / Соч. т. 8, с. 108-109.
«…жизни, от которого зависело все ее счастье». – Толстой Л.Н. Анна Каренина / Соч. т. 8, с. 109.
«…согласия нет – разъединяют еще больше». – Размышления составителя.
«…чем служба и придворное назначение». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 290.
«…повредит ему, что он удержал ее за руку». – Толстой Л.Н. Анна Каренина / Соч. т. 9, с. 309.
«…княгиня-мать не могла подумать без ужаса». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 53.
«…не признавая истинности церковного учения». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 290-291.
«…эта вера его была что-то совсем «не то». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 291-292.
«И от этого у него всегда были грустные глаза». – Толстой Л.Н. Воскресение / Соч., т. 13, с. 292.