Держи своё слово. Глава 8. Егорка

                Егорка    



           Когда "Неумытый" упал на прогретую солнцем землю, из полуразвалившейся колхозной фермы к берегу реки Томь выскочил мужчина выше среднего роста, худощавый, подвижный в распахнутой, поношенной солдатской шинели.  Боковой, обдувающий ветер сильно трепал длинные полы его скатки.
           Нахлобученная на голову зимняя тёмно-серая буденовка, с большой нашивной звездой померанцевого цвета, с помятым простроченным овальным козырьком, выделялась формой, напоминающей средневековую "ерихонку" или шлем былинного русского богатыря.
Спускающийся вниз назатыльник "богатырки", на ватной подкладке, своими удлиненными полинявшими концами развивался по ветру и хлестал по щекам и плечам бежавшего...
          Под шинелью, на  левой стороне  военной гимнастёрки, блестели причудливые металлические кружочки, напоминающие то ли медали, то ли значки. 
          Снизу, от потёртых  коричневых  ботинок  до колен, по галифе, облегающих голени, вырисовывались шерстяные обмотки, аккуратно намотанные и завязанные двумя кожаными шнурками.
          Глядя на эти суконные защитные бинты для ног, знающий человек  непременно подметит, что  бегущий - бывалый и опытный мужчина, прошёл суровую школу  жизни, связанную с войной, которая хоть и канула в недалёкое прошлое, но оставила неизгладимый печальный след в душе каждого, кто пережил лихолетье.
          Выделяющиеся на его ногах обмотки - легче сапог, ноги под ними лучше "дышат", меньше устают, надёжно закрыты от пыли, грязи или снега.
          Нога, обмотанная в несколько слоёв ткани, неплохо защищена от влаги, так что ходьба по росе, мокрому грунту или снегу не приводит к промоканию насквозь.
          Сразу видно, что этот человек,сполна хлебнул тяжесть и горечь прожитых военных и послевоенных лет.
          Для многих фронтовиков прошедшая война - это ампутированные конечности, переломанные сросшиеся кости, не удалённые осколки из тела, кровоточащие свищи из не зарубцевавшихся ран...
          Молодой человек бежал по жёлтому, цветущему полю лютиков, наслаждаясь восходом солнца. 
          Его плечи попеременно двигались в каких-то замысловатых, плавных, поворотах. Он поднимал вверх, то одну, то другую руку, неожиданно раздвигал их в  стороны, изображая крылья барражирующего самолёта-истребителя.
          Он стремительно бежал в самую гущу растущих лютиков, резко останавливался, разворачивался и устремлялся назад, под обрывистый берег, как к надёжному, спасительному убежищу...
          Из его гортани поочерёдно вырывались странные горловые звучания, удивительно напоминающие звуки пикирующего самолёта; рычащего, лязгающего танка; стреляющей снарядами пушки; стрекочущего крупнокалиберного пулемёта...
          Звучание  нарастало, слышался шум и грохот летящих под откос вагонов, вперемешку со скрежетом груды исковерканного металла.   
          Внезапно всё затихало, наступала тишина, сопоставимая с лёгким шорохом ветра, затем зарождался тонкий пронзительный свист пули от одиночного выстрела автомата, клацанье взведённого затвора винтовки и её хлёсткий выстрел ... и вновь наступала зловещая тишина...
          На загорелом, выбритом лице молодого человека красовались широко раскрытые, подвижные  серые глаза, сверкающие свинцовым переливом, выражающие то страх, то восторг, то радость, то иные эмоции вполне нормальные для обычного человека.
          Это был Егорка, молодой мужчина приятной наружности 35 - 37 лет отроду, отзывчивый и безобидный.
          В чертах его лица подчёркивалась серьёзная сосредоточенность и внимание к окружающему. Лицо выражало определённые идеи и мысли; полуоткрытые губы, готовые в любую секунду плотно сомкнуться или широко раскрыться, выпуская наружу дивные звуки, изображающие: цокот копыт, трели птиц, крики животных, шум прибоя, боевые сражения со стрельбой и взрывами...
          В складках лба скрывался узкий длинный шрам. От выразительных движений мышц лица рубец то порхал по подвижной коже лба, то гулял среди лобных морщин, то снова прятался, то вновь открывался.