Свита Воланда и москвичи в свете свободы человека

        Воланд - главное действующее лицо, так кто ж он: религиозный символ или художественный образ?: http://www.proza.ru/2018/10/25/681

        3.3 Отношения между свитой Воланда и жителями Москвы, как повод поговорить о свободе человека.

Невероятные приключения, разыгравшиеся в Москве и в России: свистопляска призрачно-вочеловечившихся злых духов и трагически-суматошных, полурасчеловечившихся и одураченных злом, вовлечённых в его игру граждан. Так характеризует внешнюю фабулу событий романа Архиеп. Иоанн Шаховской . Итак, не всякий попадает в свистопляску злых духов, а лишь люди грешные, живущие не по совести. Необходимо снова обратиться к Канту, тесно увязывающему понятие нравственного долга и свободы. Без второй не существует первого.

Там, где нет свободы – там нет ответственности и не может быть ни права, ни нравственности. Кант говорит, что отрицать свободу человека – значит отрицать всю мораль. Нет таких причин в мире, которые могли бы его заставить перестать быть существом, действующим свободно. Если человек есть исключительно часть «природы», то и человеческое поведение нельзя описывать в категориях «долга». Что бы ни натворил человек – реакция может быть только одна: «так получилось», и иначе быть просто не могло. Значит, феномен свободы есть проявление иного бытия в нашем обычном порядке бытия, в мире феноменов, связанных друг с другом причинно-следственными отношениями.

Есть ряд побудительных мотивов, ряд причин, которые сейчас могут произвести через меня грех. А есть такие причинные цели, такие событийные связи в моём прошлом, которые могут разрешиться благим действием. Но от моего личностного произволения зависит – какому из этих рядов я позволю осуществить свою актуализацию в эту минуту. «В начале была Свобода». А потому, как говорит св. Григорий Нисский «среди благодеяний укажем на избавление от необходимости, на неподчинение господству природы, на возможность свободно располагать собой по своему усмотрению». Или, как резко определяет Митрополит Антоний Храповицкий: «Бог, оставаясь субъектом всех физических явлений, предоставил самостоятельное бытие субъектам явлений нравственных».

Но субъекты явлений нравственных могут реализовать свою свободу лишь в том случае, если они обращены лицом к Источнику этой свободы, т. е. к Богу, если имеют в себе Его Дух. Вспомним слова Спасителя: «Без меня не можете творить ничего [доброго]» (Ин. 15,5). В противном случае люди обречены на тиранию снизу, на всецелую зависимость от мира явлений, свобода в этом случае остаётся лишь номинальной. Такими предстают в романе москвичи, их свобода связана либо коммунистическими, либо житейски – пошлыми идеалами, они глухи к своему нравственному долгу.

«Драма книги – неистинное добро, - пишет Архиеп. Иоанн Шаховской. - Среди этой фантасмагории идеократического и обывательского мнимого добра хозяйничает Зло ... Многочисленны, трагически – смешны и нелепы эти слившиеся с бытом людей проделки зла, одурачивающего человечество ... Но главное то, что книга эта уже пришла к ... тому лучшему читателю, который ищет в человеке измерения большего, чем материалистическое ... Человек, современник наш, играющий атомами водорода, должен понять, как легко он может стать игрушкой этой силы, проходящей чрез все умственные фильтры и социальные поры человечества. Круг одного только социально-экономического понимания добра и зла слишком мал для человека. И логика одних житейских нравственных критериев слишком несовершенна. Человек должен войти в метафизический круг истины.»  Итак, без метафизического измерения человека невозможно исполнение им нравственного долга, то есть реализация своей свободы.

Прежде, чем перейти к рассмотрению некоторых столкновений москвичей со свитой Воланда, несколько слов о происхождении их имен. Имя Воланд – одно из немецких названий чёрта , встречается в «Фаусте». Азазелло, это – библейское название: «козёл отпущения», на которого возлагались грехи Израиля, предназначался «для азазеля» (диавола - «демона пустыни») (Лев. 16,8.10), после чего козёл изгонялся в пустыню. Кот – Бегемот: с чёрным котом народное поверье издавна связывало нечистую силу. Она же подразумевается под именем Бегемот в Книге Иова (40, 10-12).
 
Фамилия Коровьев может быть связана с Коровкиным из «Братьев Карамазовых», которому Иван рассказал когда-то «анекдот» о грешнике, осуждённом идти во мраке «квадриллион» километров, прежде чем «ему отворят райские двери» . По другой версии, его фамилия происходит от названия журнала: «Безбожник. Коровий», которое редакция поясняла тем, что журнал их крестьянский и выступает против знахарей и попов, которые людей морочат и скот губят».  Известно, что Коровьев был наказан за то, что он когда-то неудачно пошутил насчет «света и тьмы». Похоже, что эта шутка была сродни шуткам советских безбожников. Другое его имя – Фагот – означает на французском и итальянском - «неуклюжий человек», «вздор», «нелепость», а своими производными связано с понятиями «вранье», «шут». Свита Воланда охотно совершает свои виртуозные злодейства, грехи доставляют им «своеобразную радость». Но их поступки, как правило, имеют моральный смысл и бичуют житейскую и идеологическую пошлость обитателей столицы, им не нужны какие-то блага мира.
 
Проводя «сеансы чёрной магии в театре Варьете», Булгаков в первую очередь выступает в защиту истинного и традиционного драматического искусства. Само словосочетание «театр Варьете» содержит в себе противоречие, как связь искусства высокого и низкого (пошлого). Вот что писал в статье «Похвала театру Варьете» в 1914 г. итальянский футурист Ф. Маринетти: «Театр Варьете разрушает всё торжественное, святое, серьезное в искусстве. Он способствует предстоящему уничтожению бессмертных произведений, изменяя и пародируя их ... усилить контрасты и предоставить царствовать на сцене всему экстравагантному ... Прерывайте певицу. Сопровождайте пение романса ругательными и оскорбительными словами ... Заставить зрителей партера, лож и галереи принимать участие в действии».  Последнее очень напоминает пролетарско-футуристический «театр имени покойного Всеволода Мейерхольда», который очень не любил Булгаков. Понятное дело, что мимо такого места Воланд и Ко не могли пройти.
 
И вот, толпы людей рвутся в Варьете, чтобы посмотреть «сеансы чёрной магии», за что многие из них немедленно поплатились, особенно «особы женского пола». Что касается руководителей Варьете, то они своим поведением сами призывают на свою голову нечистую силу. Так что не стоит удивляться пьянице и развратнику Лиходееву, откуда появился Воланд сотоварищи в его квартире. Варенуха врёт и хамит по телефону, за что и превращается в вампира. Римский злобен и желчен, собирается «отвираться, валить всё на Лиходеева, выгораживать себя», и отправляет бумаги на своего начальника в ГПУ, за что был превращён в совершенно белого старика, проведя ночь с вампирами. Жорж Бенгальский врёт, лицемерит, за что и лишается головы, кстати говоря, по просьбе трудящихся.
 
Ранее мы уже писали о том, как Булгаков жёстко высмеял коллег по писательскому ремеслу, также выступая против пошлого искусства. Большинство из них не верит ни во что из того, что пишет, но не все. Некоторые из них – убежденные атеисты, были сознательными винтиками идеологической машины, и вот они увидели на Патриарших прудах реальность существования Христа, одновременно с явлением злой силы. «Старший из них, - пишет Архиеп. Иоанн Шаховской, - матёрый руководитель писателей, всецело бывший во власти зла, но этого совсем не понимавший, был молниеносно уничтожен. А другой, молодой поэт, не до конца ещё развращенный казённой идеологией, пройдя через всежизненную катастрофу, великое крушение перешёл в конце концов из оптимистического лагеря довольных собой строителей мнимого реализма в главный лагерь русских людей, понимающих, что есть нечто большее, чем материализм, и страданиями очищающих жизнь».

Жаль, что обращение Иванушки осталось каким-то незавершенным, что он, в конце концов, дал себя уверить, что стал «жертвой преступных гипнотизеров». Когда его начинает беспокоить прошлое, то ему ставят укол, и он уходит в мир иллюзий. И все же то, что с ним произошло, не дает себя забыть: и погоня с иконкой и венчальной свечей по Москве за «иностранным консультантом», - а значит,понимание того, что есть оружие, более подходящее для данного случая, нежели «пять мотоциклеток с пулеметами»; и история Йешуа и Пилата.
 
Интересно, что этот мотив – религиозное обращение богоборческих писателей стал сквозным в творчестве Булгакова. Кроме Иванушки и Русакова из «Белой гвардии», это «колхозный» прославитель Пончик-Непобеда из пьесы «Адам и Ева»: «Господи, Господи... Прости меня, за то, что я сотрудничал в «Безбожнике». Прости, дорогой Господи! Перед людьми я мог бы отпереться, так как подписывался псевдонимом, но тебе не совру – это был именно я! Я сотрудничал в «Безбожнике» по легкомыслию ... Воззри, о Господи, на погибающего раба Твоего Пончика-Непобеду, спаси его! Я православный, Господи, и дед мой служил в консистории ...».

Хотя из последней редакции «Мастера и Маргариты» были убраны почти все прямые упоминания о Христе, Церкви и покаянии, все же одно обращение к Богу оставлено. Это – Никанор Иванович Босой: «Бог истинный, Бог всемогущий всё видит, а мне туда и дорога ... Господь меня наказует за скверну мою, - с чувством продолжал Никанор Иванович, то застёгивая рубашку, то расстёгивая, то крестясь, - брал!» Заметив за шкафом чёрта «... он, дрожа, крестил воздух ...запел какую-то молитву и, наконец, понёс полную околесину». «Его вывели,поместили в отдельной комнате, где он несколько поутих и только молился и всхлипывал».

В черновиках это было так: «... Никанор Иванович Босой, член кружка «Безбожник», положил на себя крестное знамение и прохрипел: - Никогда валюты в руках не держал, товарищи, Богом клянусь! ... - С того момента, как Босого взяли под руки и вывели в ворота, он не сомневался в том, что его ведут в тюрьму. И странное, никогда еще не испытанное в жизни им чувство охватило его ... вдруг сообразил, что прежняя его жизнь кончена, а начинается новая ... Никанор ... неожиданно понял, что человек после тюрьмы не то что становится новым человеком, но даже как бы обязан им стать. Как будто внезапно макнули ... в котел, вынули и стал новый Никанор Иванович на прежнего совершенно не похожий».  Ещё более ранняя редакция: «Я пострадать хочу ... Христом-Богом клянусь. - Что это вы, партийный, а все время Бога упоминаете? Веруете? - А в Бога Господа верую. Верую с сего 10 июня и во диавола ... Полон я скверны был, людей и Бога обманывал, но с ложью не дорогами ходишь. А потом и споткнёшься. В тюрьму сяду с фактическим наслаждением».
 
Подобные религиозные обращения могут показаться карикатурными. Они должны были казаться таковыми цензорам. Но слишком серьезные слова и мысли, - пишет диакон А. Кураев, - Булгаков вкладывает в эти эпизоды своих книг, и паяцы становятся чем-то живым и серьезным. Они как юродивые получают право вслух сказать то, чего говорить вообще-то нельзя».
 
Есть и еще некоторые крохотные, скрытые, но принципиальные знаки в романе, показывающие, что есть управа на нечистую силу. «Состояние кухарки было понятно. Трое черных коней храпели у сарая, вздрагивали, взрывали фонтанами землю ... Кухарка, простонав, хотела поднять руку для крестного знамения, но Азазелло грозно закричал с седла: - Отрежу руку! ...» Подобный эпизод был и в ранней редакции. На шабаше, «из-за деревьев высунулась темная фигура, приседая от удивления, вышла на середину поляны и – в дрожащем освещении догорающего костра – оказалась мужиком, который неизвестно как ночью залез на пустынную реку. Мужик остолбенел, увидевши автомобили с пассажирами. Занес руку ко лбу. - Только перекрестись, каркнул грач. - Я тебе – перекрещусь!».  Но у людей не хватает для крестного знамения ни веры, ни дерзновения.

В финале романа нечистая сила по-своему пародирует христианское крещение. Господь Иисус Христос обещал своим ученикам, что они будут крещены огнём и Духом Святым (Мф. 3,11). И вот, призрачно-вочеловечившиеся злые духи устраивают пожары в местах, как бы концентрации зла и греха: горит квартира Берлиоза-Лиходеева, горит Торгсин, горит ресторан Грибоедова, горит подвальчик Мастера, захваченный Алоизием Могарычем, а в ранней редакции погибает в огне вся Москва. Воздействие Духа Божия на человека сопровождается тишиной, миром и радостью, а воздействие злого духа, по наблюдениям отцов – аскетов – смущением, страхом, шумом и свистом. Так что свист как бы олицетворяет дыхание (дух) диавола. От прощального свиста Коровьева «вырвало дубовое дерево», «земля покрылась трещинами», откололся в реку «огромный пласт берега», «вода в ней вскипела», на берег «выплескнуло целый речной трамвай», убило галку и т.п.

Вообще-то такие явления обычно связываются с проявлением гнева Божия: «Потряслась и всколебалась земля, дрогнули и подвиглись основания гор; ибо разгневался Бог; поднялся дым от гнева Его и из уст Его огонь поядающий ... И явились источники вод, и открылись основания вселенной от грозного гласа Твоего, Господи, от дуновения духа гнева Твоего» (Пс. 17,8-9,16). Но известно, что «Бог – есть Любовь» (1 Ин. 4,8), и здесь Псалтырь образно говорит о том, что бывает, когда Бог уходит, как бы оставляет землю, тогда она становится областью тьмы, и на ней происходят разные катаклизмы и несчастья. Но злая сила вновь невольно творит добро, ибо трагедия допущена для покаяния, ведь даже смысл коровьевского «крещения» в изменении, обновлении: «... - придётся строить новое здание. - Оно будет построено, мессир, - отозвался Коровьев ... - Ну, что ж, остаётся пожелать, чтобы оно было лучше прежнего, - заметил Воланд. - Так и будет, мессир ...»

Итак, злая сила хозяйничает в Москве, что должно отрезвить людей, пробудить и наставить на путь покаяния. «Метафизической этой проблеме, - пишет Архиеп. Иоанн Шаховской, - обычно скрываемой в обществе, Булгаков дал, в условиях Советского Союза, удобную сатирическую форму, которую можно назвать метафизическим реализмом ... Обращаясь к русскому человеку, сильно прополосканному в разных щелочных растворах материализма (но вследствие этого особенно чуткому к высшей действительности), и думая о всяком человеке, Булгаков советует не забывать святых слов, оканчивающихся: « ... и избави нас от лукавого».

Вернемся к Канту: «Драматическая интерпретация истории ... исключает и истолкование её как бессмысленного, а тем более злокозненно-демонического процесса ...» Кант понимает историю как драму и допускает, что «план провидения в отношении человеческого рода может и не осуществиться». Другими словами, задуманный провидением «план может быть с полным правом назван сценарием, развитие которого в каждом акте предполагает решение и ответственность живых персонажей».  Таким образом, лишь глухота людей к собственному нравственному долгу и совести, отказ от реализации своей свободы могут привести в Москву, или в любое иное место коровьевых и бегемотов, чтобы вдоволь поглумиться над его обитателями.

         "Он не заслужил света, он заслужил покой": http://www.proza.ru/2018/10/26/1119