Голова. Часть третья. К Дню Революции

Идея набрать очков в глазах администрации и перейти из разряда тварей дрожащих в категорию неприкасаемых пришла мне.
- Боря, скоро 7-е ноября.
- Ну и?
- Что будем делать?
- Что за вопрос? Как обычно, бал-маскарад. Гы-гы!
- Боря, давай мы с тобой институт поздравим.
- Это как?
- Давай стенгазету нарисуем, типа "Поздравляем всех преподавателей и студентов с днем Великой Октябрьской Социалистической Революции. Ура, товарищи!" И снизу "Татаров и Газин" Ну как?
- А ты, Саня, приспособленец, я посмотрю. С такими как ты мы коммунизм ещё  долго не построим. Но ты знаешь, что-то в этом есть! Газету где повесим?
- Давай в фойе нового корпуса.
- Стремно как-то. Что, у всех на глазах вешать будем?
- Нет, на ушах! Придем вечером, пока никого нет, и повесим напротив входной двери. А утром все увидят: "Татаров и Газин"
- Саня, я тебе так скажу, только не обижайся: "Ты - настоящий еврей".
- Боря, еврей это ты.
- Вообще-то, Саня, я татарин, а не еврей. А газету подпишем "Газин и Татаров", по-моему так лучше звучит.

   Если с текстом поздравления вопросов не было, то выбор тематического рисунка заставил нас поколебаться. Стандартный лист ватмана, прижатый  по углам тапочками спящего Равиля и двумя бутылками Агдама, был расстелен на полу Бориной комнаты. Первую бутылку мы выпили еще до того, как задались вопросом "А что рисовать-то будем?" Надо сказать, что Боря рисовать не умел, так что вся надежда была только на меня. У меня художественных талантов вполне хватало на то, чтобы скопировать изображение с рисунка и даже фотографии. Боря к тому времени имел возможность в этом убедиться, получив от меня свой шаржированный портрет в виде срисованного с анатомического атласа Синельникова полового члена с надписью: "Маленький, но залупастый"
- А не замахнуться ли нам на Вильяма нашего, Шекспира? Давай Ленина изобразим.
После выпитого Боря вошел в кураж и обнаглел кончательно. Мало того, что идея стенгазеты была моя, так рисовал её тоже я. Однако у Бори выходило так, что все делали мы, и он в нашем творческом тандеме был главный.
- Я Ленина на память не смогу нарисовать.
Не знаю, как ему это удавалось, но Боря с высоты своего роста "метр с кепкой" торжествующе смотрел на меня сверху вниз.
- Что бы мы без меня делали? У меня червонец в заначке лежит. Срисуешь с  него. Руку-то сможешь пририсовать?
- Руку то зачем?
- Ну, чтоб слезу вытирал.
- Какую слезу.
- Горькую. "Что ж вы, мудаки, наделали с завоеваниями революции?!" Гы -гы. Ладно, пусть рукой показывает в светлое будущее. Там как раз и напишем "Газин и Татаров".
Поиски заначки успехом не увенчались. Зато получил логичное обьяснение глубокий и безмятежный сон Равиля, не реагирующего на крепко психанувшего и сорвавшегося на крики Борю. Срисовывать было решительно нечего. В тяжелых раздумьях мы прикончили вторую бутылку агдама и закусили  шоколадкой. Лист ватмана по-прежнему хранил свою девственность. В пьяной апатии   мы сидели на полу, опершись спинами о стену. Боря курил, а я, за неимением лучшего занятия, рассматривал шоколадную обертку и вникал в синкретический характер печатного послания "Ленинградская Шоколадная Фабрика"...
- Эврика!! Нашел! Нашел!
- Червонец нашел?
- Картинку нашел! Вот смотри.
На задней стороне шоколадной обертки после перечня углеводов-белков-жиров, их весовых значений и энергетической ценности продукта  красовался маленький, сантиметра два, силуэт Авроры. Художественный минимализм изображения, не более затейливого, чем Чёрный  Квадрат Кандинского как нельзя более соответствовал цели нашего проекта, а уж как он упростил задачу его реализации!
   К ночи поздравление заняло центральное место на доске обьявлений в фойе нового корпуса, а утром следующего дня мы, влившись в брауновское движение студентов, в смятении лицезрели наш творческий порыв, выплеснутый на изнасилованный ватман. В орнаменте желтых кругов, оставленных дном бутылки Агдама, горело кроваво-красное поздравление с "Великой Октябркой РевАлюции". Под поздравлением буквально качался на волнах синий силуэт Авроры, тонущей кормовой частью в правом нижнем углу листа и прощально раскачивающий разнокалиберными трубами. "Газин и Татаров" было выведено непропорционально крупными буквами и, в сравнении с Титаником революции, довольно ровно и аккуратно. Но более всего и неприятно в нашем поздравлении поражала зеленая надпись, сделанная через весь лист чьей-то размашистой рукой: "Позор". Не могу сказать, почему, но с того самого неловкого момента, когда, как-бы между прочим, проходя мимо доски обьявлений, я стремительным движением сорвал лист и отчаянно комкал его, продолжая семенить в сторону туалета, и до настоящего времени не покидает меня внутреннее убеждение, что выразителем общественного презрения была Лариса Михеева. Да, та самая Лариса, пойманная в дальнейшем на краже зимних шапок у однокурсников. Но это уже совсем другая история.