Кальсоны

Эта история приключилась больше пятидесяти лет назад.  В ту пору я был студентом первого курса Хабаровского медицинского института и жил в студенческом общежитии, которое примыкало к торцу главного корпуса института,  и было связано с ним теплыми переходами. Так что мы могли ходить на занятия по большинству дисциплин, не одевая верхней одежды, прямо в белых халатах. Лекции и практические занятия на первом курсе проходили именно в этом здании. Это уже на следующих курсах мы ездили по клиникам, разбросанным по всему городу.

Со мной в комнате общежития жило еще трое парней. Два из них были из Хабаровска, так что оснований жить в общаге у них не было, но тогда, сразу после сдачи в эксплуатацию нового корпуса на улице Пушкина перед Новым, 1966 годом, чтобы заполнить её, давали общежитие практически всем желающим. Третий мой сосед, Боря Шапиро, был родом из Львова, до этого жил в рабочем общежитии, работая два года слесарем на заводе «Энергомаш», вырабатывая стаж для поступления в институт. Ну,  а я был из поселка на севере Хабаровского края, так что имел полные основания для проживания в студенческом общежитии.

Боря был невысокого роста, очень тщедушный парень, с тонкой костью и слабыми мышцами. Когда я с ним здоровался за руку, было впечатление, что я держусь за что-то аморфное, бесформенное.  По-моему, Борис носил одежду максимум 44 размера, до того он был худой и физически не развитый к своим 20 годам.

Я не знаю, изменился ли климат в Хабаровске за последние 15 лет, что я не живу в этом городе, но старожилы не дадут мне соврать, если я напишу, что зимой там постоянно дул сильный ветер. Именно в Хабаровске я на себе испытал термин «пронизывающий до костей ветер». Поэтому зимой немногие рисковали ходить по улицам без кальсон, одетых под брюки. К тому времени мужчины Дальнего Востока щеголяли в основном в китайских кальсонах  и нижних рубашках. Хотя в бане я встречал и мужчин, одетых в белое хлопчатобумажное нижнее белье, с завязками на рукавах и поясе, которое можно увидеть в фильмах про Гражданскую войну. Именно про такое белье был анекдот.  Выходит Василий Иванович (прим. – легендарный комдив Гражданской войны Чапаев) утром на крыльцо в таком белье, а Петька (прим. – ординарец Чапаева) говорит: «Вы, Василий Иванович, как Джавахарнал Неру (прим. – премьер-министр Индии, который ходил во всем белом). Василий Иванович отвечает: «Во-первых, не Неру, а Нюру. И кому-какое дело, кого я джавахарнал».

А вот Боря гордился тем, что у него было купленное во Львове иностранное нижнее белье, сделанное из какого-то синтетического материала, лишь обшлага на рукавах и внизу кальсон были из хлопчатобумажной ткани.  Мы даже завидовали ему, еще бы, Европа.  Но вот однажды случилось то, что ни он, ни мы, не предполагали. 

Как-то вечером Боря собрался пойти на свидание с девушкой, сводить её в кино и погулять. Был морозный февральский вечер, и Боря стал облачаться в теплое нижнее белье. Но что это? Он достал со своей полки в шкафу недавно взятые из стирки рубашку и кальсоны, но они могли налезть разве что на пятилетнего мальчугана.  Белье так село во время стирки, что лишь хлопчатобумажные обшлага были обычной длины.  Пришлось Борису идти на свидание без нижнего белья, поэтому он замерз как цуцик, вернувшись с него.

На следующий день после занятий в институте Борис пошел разбираться в прачечную. Нужно сказать, что он был в ней постоянным клиентом. Если у остальных жильцов нашей комнаты  была возможность отдать в стирку свое белье или матери, или бабушке, то Борис уже третий год стирал белье в прачечной. С его слов, он устроил там такой скандал, потрясая перед носом заведующего своими кальсонами для малолетнего ребенка, что тот счел за лучшее вернуть Борису деньги не только за стирку, но и дать на новое белье. Правда, наше, отечественное, хлопчатобумажное. Уж оно-то  при стирке в наших же стиральных машинах, где создаются высокие температуры, не скукожится, как хваленное импортное. Так что русские привычны не только к низким температурам на улице, то к высоким для их нижнего белья. Не то,  что хваленая Европа.

Мне всегда приходит на память этот эпизод из моей жизни, связанный с моим сокурсником Борисом Шапиро. После окончания первого курса он перевелся в медицинский институт во Львове, и что с ним случилось дальше, я не знаю. Вполне возможно, он перебрался в Израиль, как многие его единоверцы. Там уж точно ему не требуются кальсоны, которые доставили ему немало неприятных минут в Хабаровске.