Тихий ангел

На неделе позвонила мать и попросила отвезти ее на кладбище к отцу, который восемь лет как  умер и был похоронен на кладбище одного из подмосковных городов. Давно не были, то да се. Уже потом, в машине она мельком сказала, что отец стал являться ей по ночам, весь в черном и лица не видно. Она восприняла она это как упрек и засобиралась. Матери было за девяносто,  жила она одна, вполне справляясь, командуя пожилой соседкой-подружкой и приходящей нянькой-социальным работником.
"Держитесь правой стороны, через сто метров поверните направо", - женским голосом с расстановкой сообщил навигатор. Я чуть притормозил на повороте, повернул и затем, несколько увеличив скорость, поменял полосу, сдвигаясь к центру дороги. "Тольк, ты куда едешь? - через некоторое время раздраженно спросила мать. Не, не туда. Точно не туда. Я ж тебе сказала, через Химки нужно, через Химки". Спустя какое-то время опять:" Стой, не туда",- подпрыгнула на заднем сидении мать. "Давай поворачивай вон туда в бок". Как она видела, где мы двигаемся, было совершенно неясно, поскольку мать была полуслепа и давно всматривалась в жизнь и свою сберегательную книжку через лупу невероятного размера и толщины. "Ну все, потащила в город", - отреагировала она на очередную реплику навигатора. Некоторое время мы двигались молча. "Да, видно не судьба встретится мне с отцом перед смертью", - со слезой в голосе запричитала мать. "Слушай,- спросила она,- а с ней поговорить можно? "С кем? Что, с навигатором? Мам, ты совсем уже". Мы продолжали двигаться в потоке, кого-то обгоняя, поворачивая, ускоряясь и меняя полосы. Мать нашла себе собеседника. Теперь она с напором и раздражением  критиковала каждое указание прибора, совершенно не давая ему спуску.  Да не туда, дальше надо было, дальше и вон там повернуть, чего она мне рассказывать будет.  И только сейчас, когда я пишу эти строки я вдруг понял, что мать полагала, что нас ведет живой оператор - женщина, а с ней конечно можно и поговорить.
На кладбище признаться, мы добрались не без труда. Я дал маху не посмотрев заранее  его адрес, а устойчивых речевых выражений, типа N-ское кладбище - программа не понимала (и зря замечу я в скобках). Пришлось звонить жене и выяснять точный адрес. Нет нет, никакого смартфона с  интернетом у меня с собой не было. Только старая нокия. Кстати, что я только что сказал.
Дальше, до кладбища мы доехали быстро и без приключений, вот только когда мы уже подъезжали, на дорогу вдруг выскочила большая собака, которая заложив уши за спину и невероятно вытянувшись в прыжке все-таки успела невредимо пролететь перед носом автомобиля.
Перед входом на кладбище на небольшой площади было по базарному оживленно. Торговали здесь всякой кладбищенской всячиной. Под открытым небом вольно стояли образцы разнообразных памятников, надгробных плит, оградок, скамеек, деревянных и железных крестов. Рядом стояли палатки с церковной фурнитурой: свечами, лампадками, маленькими иконками еще чем-то. И конечно повсюду торговали  искусственными цветами вполне себе позитивных расцветок. Остановив машину рядом с одной из палаток я подошел к охранникам у ворот одетым в одинаковые зеленые форменные комбинезоны с рациями и резеиновыми дубинками, объяснил им мол так и так, моя престарелая мать которая сейчас сидит вон в той машине волнуется и сильно сомневается на то ли кладбище мы приехали. Какой номер участка деловито поинтересовался страж держащийся несколько впереди. Я назвал номер захоронения. Охранник помолчал что-то про себя высчитывая. Ну там у террикона, решил уточнить я. У террикона, переспросил он. Я был уверен, что это слово он слышит впервые и ругнул себя за развязность. У террикона, повторил стражник и посмотрел на второго стражника лицо которого в этот момент выражало совершеннейшую безмятежность. Не, уже уверенней сказал первый стражник, тут и номеров таких нету. Второй стражник молча улыбнулся и кивнул - нету. Ваше захоронение наверное на Южном кладбище продолжил первый. И опять внимательно посмотрел на второго. Точно на южном, вы его как раз проезжаете по дороге сюда. И действительно, по дороге мы проехали какое-то кладбище, но мать лишь отмахнулась.
Казалось вместе с поворотом ключа зажигания я включил причитания родительницы. Она волновалась о том как мы развернемся, как поедем, точно ли не через Москву, а может все таки лучше через Химки, почему так долго едем, давай попробуем в другой раз и неужели ей не суждено свидится с милой ее сердцу могилой своего покойного мужа, не суждено наверное. Как оказалось, ребята толково объяснили маршрут и мы проехали и церковь справа и синюю заправку и сдав влево развернулись. Короче мы доехали до места. Несмотря на то, что я уже несколько лет не был на могиле отца, вид этого кладбища показался мне совершенно незнакомым. Поскольку мы остановились близко к воротам, охранник, в таком же зеленом комбинезоне как и у первых двух и тоже с палкой и рацией, уже сам подошел к нам. Теперь мать, решившая взять дело в свои руки открыла  дверь и цепляясь за нее начала выползат из машины. Она буквально бросилась в ноги смотрителю.  Мил человек, муж мой тут похоронен, вот бумага куда ехать, открывай ворота. Мужик несколько опешив от напора посетительницы посмотрел на нее, затем на меня, несколько приободрился и попросил открыть багажник. "Зачем это" - тут уже изумился я. "Положено" - устало ответил мне он. Чесно говоря я уже понимал что заехали мы не туда, и вероятнее всего первое кладбище как раз и было тем которое нам нужно, а то что мы сразу его не узнали так, за три года что нас не было там могли появится и палатки и кирпичные ворота и оранжевый шлагбаум и даже пирамида Голода. Буквально как курицу в курятник загнав мать в машину я рванул обратно к первому кладбищу. Теперь я сразу подъехал к шлагбауму и вышел из машины. Зеленые ребята тоже попросили меня открыть багажник. Боятся несанкционированных захоронений что ли мельком подумал я. Шлагбаум открылся и мы въехали на территорию. И сразу же, опять, пошла писать губерния: зачем ты туда поворачиваешь, ты сам говорил по бетонке, вот и езжай по бетонка, ну вот здрасьте а сюда-то зачем, нет я с тобой не могу, да направо же, направо. Но, несмотря на все эти муки, я в мыле, взбешенный наконец подъехал к  знакомому месту.