Былое Сибирской деревни Карнаухова. Глава 4

                Школы и училища

Общеизвестно, что образование для широких масс народа в царской России не было доступным. Специальное, а тем более, военное образование, являлось благом сословного меньшинства, возвышающегося над трудовым народом аграрной России.

Дети из рабочей среды и крестьянства находились вне сферы образовательного процесса. С большим усилием их родителям удавалось научить своих детей читать, писать неброско, да считать в пределах четырёх правил арифметики, вершиной чего являлось познание таблицы умножения. Да и этого достигали немногие. Но, кто овладел этим минимумом, тот считался уже грамотным человеком.

В нашей деревне Карнауховой школы вообще не было, и крестьяне приглашали учителя из города, уступая часть, какого ни будь дома. Занятия велись с тремя классами одновременно. Все затраты связанные с содержанием учителя, оплатой за аренду помещения, учебники и учебные принадлежности, ложились на родителей учащихся. Отдельно в школу приглашали представителя духовенства, для преподавания дисциплины «Закон божий», за что также производился расчёт.

Не могу сказать, какие субсидии от казны, предоставлялись сельским школам. Принимало ли участие в содержании школ государство, если принимало, то какое? Зато вполне был ясен объём получаемых знаний учениками, и он равнялся 1,5 – 2 классам современной школы.

Мне помниться, что сверстники моего отца все умели читать и писать с трудом. Но женщины, не имели и такой грамоты, для них она считалась ненужной. Зачем, мол, девчонкам читать и писать, когда во взрослые годы и без того дел будет невпроворот, а грамота станет совсем ненужной и даже вредной.

Так и моя мама. Она прожила почти девяносто восемь лет и никогда не знала ни одной буквы. В детстве не училась, молодость прошла в работе, потом замужество и ясно, что было не до учёбы. Вспоминая об этом, мама говорила всегда с печальной улыбкой на лице, что очень хотелось ей учиться в детские годы, но не принято это было для девочек.

Отец же мой рассказывал, что они, парнишки, учились по две-три зимы. Учёба начиналась после завершения уборки хлеба осенью и заканчивалась с началом полевых работ весной, то есть месяцев пять в году. При этом родители не требовали от детей усидчивости и прилежания в учёбе, важнее считалось исполнять свои обязанности по домашнему хозяйству после возвращения из школы.

Часто ученики запрягали в санки собаку, или двух, и на них катили в школу по деревенской улице. Потом они привязывали собак у школы против окон и в течение уроков наблюдали за ними, пренебрегая учебным процессом. По окончании же уроков с ещё большей лихостью школьники мчались на собачьих упряжках домой, когда продрогшие на морозе собаки спешили во двор, чтобы скорее получить свободу.

Таковой была учёба в нашей Карнауховской школе в дореволюционные годы. В ней и получил отец мой образование, уровень которого едва ли дотягивал до современной начальной школы. Хорошее образование, по тем временам, получали в городе Черемхово, где была высшеначальная школа и Коммерческое училище.

Сибирское крестьянство в дореволюционное время не имело тяготения к даче доброго образования своим детям. Но были редкие случаи исключения среди зажиточных людей, ставивших перед собой перспективу расширения, как сельскохозяйственного производства, так и создания других источников дохода с проникновением в среду купеческого круга, а для этого грамота была необходима.

Совершенно иное стремление привело моего отца к идее обучения своих детей. И родилась эта идея у тяти, когда он и семьи-то своей ещё не имел, будучи сам в возрасте 16 – 17 лет.

Много раз тятя рассказывал эту историю в беседе с мужиками, а позднее и нам, детям, в порядке поощрения нас и прилежанию к учёбе. Незадолго до женитьбы, мой тятя продавал на Иркутском рынке муку из первого размола урожая хлеба. Он заменил в этом деле приболевшего своего отца.

«Стою, я на Иркутском базаре около своей телеги с мешками муки на ней, в своём старом зипунишке, повязанным кушаком, а сам от ног до макушки головы измазан мукой, насыпая и отвешивая её покупателям. В свободные от торговли минуты, обратил внимание на парня и девушку. Они приятно выглядели, были чисто одеты и весело разговаривали между собой. Парень придерживал девушку под руку и у обоих в руках были книги. Семинаристы или гимназисты, так решил я про себя».

Тятя наблюдал за учащейся молодёжью, проходившей группами, иные из которых имели форменную одежду. Наблюдения вывели молодого продавца муки из душевного равновесия. Почему он, измазанный мукой зипунщик, сверстник по возрасту этих парней и девушек с книжками под мышками останется тёмным в грамоте и далёким от образования? Эти мысли буквально захватили его и не покидали.

Наконец, торговля была закончена, вся мука продана, лошадь в упряжке отведена на постоялый двор, а он, выполнив некоторые немудрёные покупки заказанные родителями, посвятил остаток дня прогулке по улицам города, наблюдая за гимназистами.

Ночь на постоялом дворе в Иркутске прошла в дремоте и размышлениях быстро. С рассветом тятя отправился в обратный путь, но не с тем уже сознанием, что сутки назад. Будущий родитель, принял твёрдое решение, что он посвятит всю жизнь тому, чтобы дать каждому своему ребёнку хорошее образование, чего бы это ему не стоило. Он хотел, чтобы его дети имели широкий кругозор и воображение, а полученные знания помогли бы им изучить законы природы и постичь передовые взгляды выдающихся людей. Цель эта стала жизненной программой нашего отца.

Современному поколению, наверное, трудно представить насколько дерзкой, трудновыполнимой и в некотором смысле даже фантастической, была эта идея для крестьянина в начале века. Даже для зажиточного крестьянина, обеспечить всех детей добрым образованием было непростой задачей. В те годы каждый член семьи по мере своих сил должен был приложить все свои усилия для увеличения благосостояния семьи. Тогда хозяйство становилось крепким, а его хозяин сколачивал капитал. Но родитель мой отверг установленные в то время приоритеты и посвятил всю свою жизнь просвещению своих детей.

После благословления родителями на брачный союз, тятя стал жить самостоятельно в отдельном построенном для него доме, в отцовском же дворе, где имел свои собственные надворные постройки.

Домик был небольшой шесть на шесть, в одну комнату, с большой русской печью и кухней перед ней, отделённой от комнаты цветной занавесью (позднее, заменённой заборкой из тёса). Дом венчался трёх стенным пристроем сеней, в одной половине которых заборкой был отделён чулан, а с противоположного конца от него к сеням примыкало небольшое крылечко в три ступеньки. Над входной дверью имелись полати. Рядом с печью голбец с дверью – лазом из кухни в подполье. В углу у входной двери двуспальная деревянная кровать родителей, дедушкиного изготовления, в другом углу семейный обеденный стол с божницей над ним, иконами и лампадкой. Стол также освещала семилинейная лампа с абажуром. Вдоль стен две широкие покрашенные скамейки, закреплённые к полу намертво. Несколько самодельных стульев и табуреток, настенный шкаф на кухне и там же вдоль занавеси от стен до печи широкая плаха (сантиметров семьдесят ниже потолка), для кухонных принадлежностей.

Надворные постройки состояли из амбарчика, называемого в нашей семье амбарушкой, хлева и двориков для птицы. Колодец, баня гумно, утуг и огород были общими с дедушкой и нашими дядьями Павлом и Николаем.

В хозяйстве всегда были две хорошие рабочие лошади, две дойных коровы, две свиньи, с приплодом, четыре-шесть овец и коз, до трёх десятков кур, три-пять индеек, две-три утки и три гуся. Два плуга: однолемешный, двухлемешный и три бороны, несколько десятин пашни посильных для обработки имеющимися рабочими лошадями и десятины полторы-две залежей.

Вот и всё хозяйство рядового сибирского крестьянина с семьёй в десять человек. Такое хозяйство по сибирским меркам считалось бедняцким, или маломощным середняцким, способным при использовании рабочих рук, обеспечить прожиточный минимум семьи.

Разумеется, что в трудолюбивой семье, по мере подрастания детей и включения их в хозяйственные работы, да ещё в случае, когда преобладает мужской пол, хозяйство может с каждым годом расти и становиться богаче. Также и должно было происходить в нашей семье, но всё что могло пойти на прирост к увеличению хозяйства, обращалось без остатка на расходы, связанные с учёбой детей, последовательно подрастающих.

Жизненная программа нашего тяти, к которой душой и телом присоединилась наша мама, непреклонно выполнялась ими. Старшие мои братья Кондрат и Иван начали учиться ещё в дореволюционное время. Закончив три класса, они были приняты в Черемховскую высшеначальную школу, а потом продолжили обучение в Коммерческом училище.

Хорошо сохранился в памяти многократный рассказ тяти о его хлопотах по устройству в высшеначальную школу старшего сына Кондрата. Перед началом учебного года отец несколько дней ездил в школу вместе с Кондратом. Он упрашивал заведующего школой о приёме своего сына, но каждый раз получал отказ. В один из таких приездов тятя, буквально, ворвался в учительскую комнату, где проходило совещание.

Отец извинился за вторжение и вновь обратился к заведующему со своей прежней просьбой, показав на рядом стоящего мальца. Произошло неожиданное. Учительница Гоголева задала несколько вопросов просителю, спросила кое о чём мальчугана и сказала своим коллегам: «Мы принимаем и обучаем детей городских жителей, а для деревенских детей не имеем мест. Но все забывают, о том, что мы кушаем хлеб и мясо, молоко и масло, а также многое другое, чем снабжает нас деревня. Этот мальчик тоже содействует как-то своим трудом получению этих продуктов. Поэтому он имеет право учиться и должен быть принят в нашу школу».

Мнение учительницы Гоголевой было поддержано другими учителями, и заведующий здесь же объявил о зачислении Кондрата в ученики вверенной ему школы. Просители поблагодарили всех, и вышли счастливые.

Так, в соединении жгучего желания и упорства в реализации своей давней мечты, наш тятя открыл первую и, видимо, самую тяжёлую дверь на пути просвещения своих детей. «Всё что первое, всегда бывает трудней», – он часто повторял эту фразу, надо полагать, не без основания.

Кондрат учился хорошо, был примерным в поведении и в числе лучших учеников, а по окончании четвёртого класса был переведён в Коммерческое училище. Тятя часто бывал там и учительский коллектив весьма доброжелательно к нему относился за прилежание его сына к учёбе и за его красивую жизненную цель, которую он рассказал учительнице Гоголевой, испытывая к ней особую благодарность.

За годы учёбы Кондрата в Черемхово, наш отец приобрёл солидный опыт, общения с учителями и с другими должностными лицами. Он с успехом использовал этот опыт, когда пришло время после окончания Кондратом Черемховского Коммерческого училища устраивать его в Иркутскую учительскую семинарию. Любопытно, что Кондрат числился в семинарии, как сын богатого крестьянина, имевшего табун лошадей и другого скота, много земли и различные сельскохозяйственные машины. Очень немногие из друзей Кондрата знали истинное имущественное состояние его родителей.

Однажды Кондрат, показал тяте с мамой коллективную фотографию группы семинаристов, где он сидит рядом с девушкой, с которой дружил. В соответствии с традициями, и правилами приличия девушка представила Кондрата своим родителям. Отец её оказался именитым купцом, состоятельным человеком. Кондрат при знакомстве был вынужден представиться сыном крупного землевладельца. Говорить правду было нельзя – это грозило большими неприятностями.

Такие визиты продолжались до тех пор, пока её отец не выразил желание познакомиться с родителем Кондрата. Для этого он готов был приехать в гости и возможно, создать совместное предприятие для получения совместного дохода. Кондрату пришлось приветствовать пожелание купца, но в дальнейшем, под разными предлогами, отказаться от посещений гостеприимного дома. Позднее, своим товарищам тятя частенько, смеясь, рассказывал о несостоявшемся приезде к нему иркутского купца, знакомства с ним и делового контакта, сулившего немалый барыш.

К исходу империалистической войны, самодержавная российская монархия Романовых, в результате буржуазно-демократической Февральской революции 1917 года была свергнута, а затем в том же году Великая Социалистическая революция утвердила в нашей стране Советскую власть. Многовековая монархия и буржуазная клика, усилиями трудового народа, возглавляемого его рабочим классом и ведомого партией большевиков под руководством Ленина В.И., были выброшены навсегда на задворки истории.

Внутренние контрреволюционные элементы, активно поддерживаемые буржуазными империалистическими государствами Антанты, развязали, жестокую Гражданскую войну. Но сформированная Красная Армия и широко развернувшееся партизанское движение разгромили объединённые вражеские силы.

Уже в условиях Гражданской войны пришло моё время учиться в школе. Как и старшие два брата, я начал учиться в своей деревне. В 1921 году, я окончил три класса, но из-за общественных потрясений не было возможности поехать на учёбу в Черемхово. Мне пришлось повторно продолжать весь следующий учебный год ходить в третий класс, чтобы не забыть полученные знания.

Только осенью 1922 года я был принят в туже высшеначальную школу в городе Черемхово, которую уже закончили мои старшие братья. Но и здесь мне пришлось учиться в третьем классе, в связи с тем, что учебная программа сельской школы в те годы на один учебный год отставала от городской программы. Было обидно, что не по своей вине и не по личной бездарности я посвятил третьему классу три учебных года. После двух лет учёбы в Черемхово, осенью 1924 года тятя перевёл нас с братом Иваном в Кутуликскую среднюю школу.

Село Кутулик Аларского Аймака, расположено в восемнадцати километрах на запад от нашей деревни. Школа, стоявшая на свободной площади восточного края села, была сложена из строевого леса и имела два этажа с большими светлыми классными комнатами. К школе примыкал садик с хорошо растущими цветами в клумбах, елями и берёзами. С восточной стороны к школьной ограде примыкала футбольная площадка, где весной и осенью учащиеся активно играли в свободные часы после учёбы.

Перевод в Кутуликскую школу состоялся из-за меньших трат, необходимых для нашего содержания: здесь была гораздо дешевле оплата за квартиру, при этом лучшее питание и большая площадь, сдаваемой комнаты. Такие условия объяснялись тем, что мы в свободное от занятий время оказывали помощь хозяйке дома, которая была вдовой. В наши обязанности входили: уход за домашним скотом и птицей, заготовка дров, обработка земли на огороде, доставка воды для хозяйственных нужд, и многое другое. Для нас такой труд был привычен и даже желанный.

Начавшаяся моя учёба в пятом классе полной средней Кутуликской школы сразу показала, что учебная программа этого класса мною уже пройдена в Черемхово. Старший брат Иван попросил заведующего перевести меня в шестой класс. Каждый из учителей по своему предмету проверил мои знания, после чего я получил указание ждать окончательного решения. Спустя время на большой перемене меня пригласили в учительскую. Очень волнуясь, я вошёл и остановился у двери. Заведующий школой Новиков Дмитрий Максимович серьёзно спросил: «Почему не хочешь учиться в пятом классе и просишься в шестой?» Отвечаю: «Я проходил уже эту программу, а если чего не знаю, то обязательно догоню».

Заведующий обратился к учителям, будут ли ещё ко мне вопросы, ему ответили, что вопросов никто не имеет. Тогда Новиков опять обратился ко мне: «А склонение по падежам ты хорошо знаешь?» Ответ: «Хорошо». «Ну, просклоняй мне слово вымя во множественном числе», – говорит он. И я быстро начал, но запнулся на мгновение, и сообразив почти закричал: «У этого слова нет множественного числа!» «Так зачем же ты начал склонять его?» – спрашивает он. Отвечаю: «Я второпях забыл, а потом вспомнил». Новиков рассмеялся, и другие учителя не скрыли улыбки. На вопрос к ним Дмитрия Максимовича: «Ну как решим?» – учителя ответили единодушным согласием на перевод меня в шестой класс. Тогда заведующий школой скомандовал мне: «Забирай свою сумку и иди в шестой класс, да смотри, не подведи нас, учись хорошо». Едва ли я ответил на эту желанную для меня команду. Вылетел из учительской пулей, схватил с парты пятого класса свою сумку и убежал в шестой класс бегом. Так удалось компенсировать мне один из двух учебных годов посвящённых третьему классу.

В течение двух, лет Кутуликская полная средняя школа нагнала отставание в учебных программах городские школы. Это подтверждалось успешной сдачей экзаменов в Иркутский Государственный университет группы учащихся, в которой был мой брат Иван. Успешно и я в дальнейшем сдал экзамены при поступлении в Иркутский Государственный университет в 1929 году, после окончания Кутуликской школы.

Такой высокий результат был следствием плодотворной работы наших педагогов. Буквально все учителя обладали солидным педагогическим стажем, имели высшее университетское образование, или окончили до Великого Октября учительскую семинарию. Поэтому этот коллектив смог добиться успеха в быстром продвижении уровня учебных программ, соответствующим городским школам.

С чувством глубокого уважения и благодарности вспоминаются мне их фамилии: Новиков Д.М., Слезгинцев М., Шагалов А.К., Копылов, Ковальке М.Э. (единственная женщина в учительском коллективе), Васильев П.Г., Васильев Г., Арский, Красильников. Все они не только глубоко знали свои дисциплины, но и являлись настоящими воспитателями, и наставниками для своих учеников. Тятя наш познакомился с каждым педагогом, они уважали его за красивую мечту, а нам, с братом, не раз указывали на то, что необходимо соответствовать родительским ожиданиям.

К тому времени Советская власть уничтожила все сословные ограничения, и не было уже никаких препятствий с получением образования в школах, рабфаках, любых высших учебных заведениях.

Тем не менее, учебный процесс осложнялся большими материальными трудностями. В нашей семье одновременно учились до шести человек в интервале от первого класса начальной школы, до последнего курса университета или института. При этом и учились все не в одном, городе, а в разных местах, которыми были: деревня Карнаухова, соседняя деревня Тагот, станция Забитуй, село Кутулик, село Верхний Булай, город Черемхово, Иркутск, Новосибирск, Омск, Томск. Трудно себе представить, как нелегко приходилось тяте с мамой управляться в течение всего учебного года, когда кроме повседневной работы им надо было самим, везти на лошади продукты ученикам в одну школу, а затем в другую, в противоположном направлении. Только три-четыре летних месяца отпадала эта необходимость, когда почти все отпрыски съезжались домой, ели из одного котла и впрягались в горячую работу по созданию запасов продовольствия на следующий учебный год.

Впрочем, не смотря на старания родителей, бывало, приходилось туго ученикам и студентам. Особенно тяжёлое время, связанное с недостачей продовольствия в стране выпали на 1931 и 1932 годы. Я учился в Омском институте и 75% студентов получали различные заболевания желудка по причине систематического недоедания. Многие уходили из института. Не легче были годы учёбы в институтах младших моих братьев Михаила и Петра, сестры Галины в период военных лет.

Значительный отрезок своей активной жизни наши родителя отдали преодолению многих трудностей, стремясь к своей благородной цели, которую они с блеском выполнили. Успехи на учебном поприще каждого из детей Ивана Осиповича Хвостова представлены ниже.

1. Мой брат Кондрат. Начальную школу закончил в деревне Карнаухова, продолжил учёбу в высшеначальной школе и в Коммерческом училище города Черемхово. Окончив училище, он был принят в Иркутскую Учительскую семинарию. Годы Гражданской войны, прервали учёбу в семинарии. Мобилизованный в армию Колчака, Кондрат был зачислен в военное юнкерское училище. После его окончания, Кондрат получил чин офицера-поручика. При следовании из Иркутска к линии фронта, в Западную Сибирь, он бежал с поезда, вернулся в Черемхово и полностью ушёл в революцию. После утверждения Советской власти, Кондрат поступает в 1920 году в Иркутский университет, но в скором времени, его отозвал Иркутский Губком на политработу в состав пятой Красной армии. Позднее, как военного специалиста, старшего брата направили на ликвидацию белых банд Донского и Кочкина. Только после полного завершения Гражданской войны, уже заочно, он окончил Томский университет.

Из рассказов тяти я знаю о том, что Кондрата направляли учиться в военную академию. Этот вопрос горячо обсуждался на семейном совете, отец настаивал на том, чтобы Кондрат ехал в Москву, но брат отказался от предложения, посчитав, что его отъезд тяжело скажется на материальном положении всей семьи. Решение Кондрата тяжело переживал наш отец и никогда не считал его правильным.


2. Брат Иван как и Кондрат обучался в Коммерческом училище, он был переведён в Кутуликскую среднюю школу. После, поступил в Иркутский Государственный университет, который и окончил.

3. Я – Николай. Учёба в начальных классах школы в деревне Карнаухова с продолжением в высшеначальной школе города Черемхово. Перевод в Кутуликскую среднюю школу и её окончание в 1928 году. В 1929 году я поступил в Иркутский Государственный университет на хозяйственно-правовой факультет. Проучился я там всего три месяца и выбыл по болезни в академический отпуск на год. На следующий год в университет я не захотел вернуться и перевёлся из него в Омский СИСХ (Сибирский Институт Сельского Хозяйства) на астрономо-геодезический факультет, который и окончил в 1933 году.

4. Сестра Мария. Начальная школа на станции Забитуй. Продолжение учёбы в селе Верхний Булай в ШКМ (Школа Крестьянской Молодёжи). Далее учёба на Рабфаке города Черемхово и по окончании его поступление в Омский Автодорожный институт, где проучилась только полгода в 1931 году. Мария из-за систематического недоедания серьёзно заболела, и ей пришлось выбыть из института домой на длительное лечение. После выздоровления она окончила педагогическое училище и посвятила себя учительской работе.

5. Брат Иннокентий. Начальная школа на станции Забитуй и ШКМ в селе Верхний Булай, а далее учёба на Черемховском Рабфаке. Окончив его в 1934 году, он поступил в Томский Индустриальный институт. Перед выездом на приёмные экзамены Иннокентий был прооперирован при удалении аппендицита. Поэтому, его после выхода из больницы, сопровождали в Томск младшие братья Михаил и Пётр. Они прибыли в институт уже после завершения сдачи абитуриентами вступительных экзаменов. Справка из больницы и просьба трёх братьев подвигли экзаменационную комиссию допустить Иннокентия к вступительным испытаниям. Он успешно сдал их и к большой радости всех членов нашей семьи был зачислен в институт, который окончил в 1939 году с защитой диплома на оценку отлично.

6. Брат Михаил. Начальная школа в деревне Тагот и на станции Забитуй. Затем обучение в средней школе в городе Черемхово. Поступление в 1937 году в Новосибирский Инженерный Строительный Институт (СибСтрИн) и окончание в 1942 году его строительного факультета.

7. Брат Пётр. Начальная школа в деревне Тагот. Средняя школа в городе Черемхово. Поступление в 1939 году в Иркутский Медицинский Институт. В 1941 году с третьего курса, он призывается в Красную Армию и служит на восточной границе страны. В связи с постановлением Советского правительства о студентах, призванных в армию из ВУЗов, Пётр вернулся в институт осенью 1944 года и окончил его лечебный факультет в 1948 году.

8. Сестра Галина. Учёба в средней образцовой школе. В 1941 году поступила в Иркутский Медицинский Институт и окончила его фармакологического факультета в 1945 году по специальности провизора.

Таким образом, наш отец предвосхитил процесс ликвидации безграмотности, который развернулся по всей стране, после окончательной победы Советской власти. Наш родитель, имевший сам только три класса сельской школы, был человеком прогрессивных взглядов, умел дальновидно мыслить и глубоко понимал значимость общественных преобразований.

Отец наш всегда с гордостью рассказывал об успехах в учёбе своих детей. Он не бравировал этим перед своими сверстниками и не укорял никого, но пропагандировал идею образования и просвещения в крестьянской среде.

Однако далеко не всегда идеи нашего отца находили понимание в его окружении. Не раз приходилось ему слышать от богатого крестьянина с Матвеевской заимки Евсея Власовича Исаева: «Доучишь, Иван Осипович, своих детей до того, что пойдёшь вместе с ними в работники». Вспоминая это пророчество, тятя смеялся над слепотой Евсея. Отвечал же всегда просто: «Этого никогда не случиться. Самое большое богатство – это знания и ничто другое с этим сравниться не может».

Агитация и пример Ивана Осиповича имела успех в нашей деревне. Первым последовал примеру нашего отца Степан Филиппович Карнаухов, который направил на путь обучения двух своих младших сыновей Алексея и Прокопия. Они оба в дальнейшем закончили высшие учебные заведения.

Вторым в процесс обучения детей включился мамин брат Гаврила Николаевич Карнаухов. Его два сына и две дочери, получили среднее-специальное образование, а дочь Нина окончила Медицинский институт в городе Томске. И многие семьи в дальнейшем, с энтузиазмом отправляли своих отпрысков в учебные заведения всех уровней, которые стали доступны. В вопросе тотального просвещения маленькая деревня Карнаухова, бесспорно, оказалась передовой в Черемховском районе. Она дала стране много грамотных специалистов: преподавателей, врачей, техников и инженеров различных специальностей, агрономов, ветеринаров, армейских командиров, работников органов юстиции и партийного аппарата.