Былое Сибирской деревни Карнаухова. Глава 6

                Первые годы Советской власти

В жаркий летний день 1920 года примерно в 10 часов утра, вспыхнул сарай скотного двора нашей усадьбы. Сарай был двухскатный и покрыт толстым слоем просохшей соломы. Она горела как порох. В считанные минуты всё строение, объяло сплошное пламя, фронтально вытянувшееся метров на тридцать. Высокий столб чёрного дыма поднимался вверх вместе с горящими соломенными пучками.

Я и брат Иван находились в это время на пашне. Увидев густой дым, мы сразу прекратили работу. Быстро сняли постромки с вальков плуга и бороны, перебросили их через спины лошадей и верхами поскакали домой. Подъехав ближе, я увидел, что горели уже и другие надворные постройки, а дым пожара закрывает наш дом. Не горит ли и он? Мне стало страшно.

В борьбу с огнём включились все взрослые жители деревни. Яков Емельянович Станкевич руководил этим процессом. По его команде мужики непрерывно обливали водой стены нашего дома со стороны горевшего амбара, а женщины с ребятнёй беспрерывно доставляли воду с колодцев.

Неожиданно один за другим прогремели два взрыва. Это взорвались мильсовские гранаты, когда-то спрятанные на крыше сарая. Взрывы разбросали за пределы двора куски досок и брёвен. Осколки разлетелись, но никого не задели, один из них упал на землю перед Дроздовым Дмитрием. Кто-то кинулся на землю, а некоторые бросились бежать. Но Станкевич остался на своём месте. Он громким, матерным окриком приказал всем вернуться и продолжать работу. Борьба с огнём не остановилась и в то время, когда начали взрываться патроны, прикопанные внутри горевшего сарая. Они хранились в деревянных ящиках, со времени активных действий партизан. Только благодаря всеобщему упорству, настойчивости и хладнокровию удалось отстоять избу и амбар нашей семьи.

В начале пожара, наш тятя оказался растерян, но вскоре овладев собой, вспомнил про ящик мильсовских гранат, спрятанный под слоем сухого навоза. Гранаты вовремя извлекли, спустили в бочку с водой и отправили подальше в лес.

В итоге хозяйство нашей семьи потеряло скотные дворы, колосник для мякины, фураж для скота и домашней птицы, стог хорошей овсяной соломы, ещё сгорели сени и крыльцо нашего дома. При тушении пожара, вода из двух ближайших колодцев была полностью вычерпана, потребовалось несколько дней для её накопления до прежнего уровня.

Всё лето и осень, детвора бродила по пожарищу, копаясь в земле, и разыскивала обгоревшие винтовки, сабли, тесаки, штыки, пули от взорвавшихся патронов. Пули нам нужны были для выплавки из них свинца и изготовления битков для игры в бабки. Просеивая землю, мы разработали выемку, глубиной более метра.

Спустя неделю произошёл второй пожар. В такой же солнечный день, примерно в то же время, заполыхала солома скотного двора в усадьбе Емельяна Степановича Станкевича.

Этот пожар был более жесток. Из-за плотности построек в хозяйстве Станкевичей к очагу возгорания невозможно было подступиться. От сарая пламя перекинулось на амбар и старую избу. Их отстоять не удалось. Все силы бросили на то, чтобы не дать огню подступиться к новому, недавно построенному дому.

На счастье, во дворе не было скота. Но рядом с амбаром располагалась конура собаки, привязанной на цепи. Шарик в начале пожара спрятался в свою будку, и никто про него не вспомнил. Но когда пламя подступило, а пёс заявил о себе, то не было уже возможности подойти и отвязать его. В страшном вое, под шум бушующего пламя, Шарик сгорел.

Во время пожара успели вынести вещи из старой избы и амбара, а далее все усилия свелись к защите большого нового дома. Тушили огонь, как и в прошлый раз, всем миром, а руководство процессом взял на себя Николай Осипович Хвостов. Сам он стоял на высокой лестнице и принимал воду, подаваемую ему снизу в вёдрах, обливая крышу и карниз нового дома. Некоторые вёдра воды, он выливал на себя.

Как и в прошлый раз в самый разгар работы по ликвидации пожара, прогремел большой силы взрыв. Это сработал динамит, который хранился в подполье старой избы, используемый партизанами для подрывов железнодорожных мостов. Полетели в стороны, горящие верхние ряды брёвен, куски плах и балки потолка. Николай не покинул своё место на лестнице, громко потребовал от всех, кто находился на крыше дома, не спускаться вниз, а продолжать работу.

Почти сразу после взрыва подъехали пожарники из города Черемхово. Одни из них взяли багры и развалили горящие нижние брёвна избы, другие разбросили шланги, и фонтаны воды из брандспойтов полились на догорающую избу с амбаром.

Мужики оставили свои места, и, перекуривая, наблюдали за эффективной работой пожарной команды. Она приехала без вызова. Высокий столб дыма был виден с каланчи города Черемхово и пожарные выехали самостоятельно к очагу возгорания. Больше на том пожаре ничего не взрывалось, но патроны стреляли, хоть и в небольшом количестве.

Причину возникновения пожаров наши мужики обсуждали длительное время. Первый пожар не вызвал особой полемики. Считалось, что произошёл случайный поджёг соломы ребятнёй, рыскавшей по сараям, для секретного раскуривания табака.

Но второй пожар у Станкевичей, заставил крепко задуматься. Был учинён тщательный розыск по этому делу, но успеха он не принёс. Принятый единодушно вывод гласил, что никто из деревенских жителей не мог быть причастным к поджогам. Этому особенно радовались женщины, так как получили полную реабилитацию своих детей.

Впрочем, анализ произошедших событий, заставил наших мужиков думать, что оба пожара не были случайными. Произошли они примерно в одно и то же время, причём в усадьбах наиболее активных красных партизан. Поджигатель, таким образом, хотел отомстить сторонникам Советской власти. По единому мнению, солома на сараях загоралась в полном отсутствии диверсанта, который ночью клал на сарай стеклянную линзу. Примерно в десять часов линза концентрировала падающие на неё лучи солнца в горячий пучок, и происходило, воспламенение соломы. Удобный и безопасный приём для злоумышленника, который мог пребывать на любом расстоянии к моменту возникновения пожара, со стопроцентным алиби. Считалось, что поджигателем был злейший враг Советской власти, затаившийся под видом красноармейца, в составе воинской части, которая в те дни размещалась недалеко от нашей деревни.

Вскоре после случившегося тятя пригласил плотников. Они разобрали сруб, и изба перекочевала из дедушкиного двора на край деревни в соседство с усадьбой Станкевича Емельяна Степановича. Своими силами перевезли туда амбар и сами сложили его. Всю другую надворную постройку: баню, хлев, дворики для скота, гумно, утуг, ограду делал сам тятя с посильной моей помощью и брата моего Ивана. Для копки колодца был приглашён мастер этого дела Орефков, он быстро и качественно сделал свою работу.
Кроме вынужденного переезда, необходимо было работать на пашне, заготавливать сено для скота, ухаживать за огородом на старой усадьбе. Далее наступила страда. Косьбу, уборку и жатву хлеба приходилось совмещать с обустройством хозяйства на новом месте. В это же время родился брат Пётр.

Думая об этом периоде жизни нашей семьи, я не перестаю удивляться упорству и трудолюбию своих родителей. Ведь кроме основных сельскохозяйственных работ и забот, связанных с переездом, у тяти и мамы были на руках малолетние дети: новорождённый Пётр, трёхлетний Михаил, пятилетний Иннокентий, восьмилетняя Мария и я, десяти лет. Единственным полноценным помощником для родителей являлся брат Иван пятнадцати лет.
После уборки картофеля, помощник наших родителей Иван отбыл в Черемхово. Тятя и слышать ничего не хотел о возможной отсрочке учёбы Ивана. Его программа образования детей не могла быть подвержена изменениям. Этот факт вызывал удивление и одновременно уважение у всех жителей заимки.

Осенью неоднократно мы с тятей отправлялись в лес, где рубили жерди, колья, слеги для обустройства ограды на новом месте, строительства гумна, скотных двориков. Возведение и внутренняя отделка надворных построек продолжалось до наступления морозов, и была закончено только весной. Окончательным завершением строительства стало обнесение всего огорода тыном. Красивый и крепкий он получился, на многие годы.

Почти год потребовалось нашим родителям, чтобы привести в порядок хозяйство и оправиться от пожара. В тот период Кондрат получил новое назначение. Его как военспеца назначили командиром роты Части Отдельного Назначения (ЧОН). Теперь Кондрат получил возможность чаще бывать дома, хотя подолгу службы большую часть времени он проводил в походах и разъездах, поэтому помогать родителям в строительстве и обустройстве хозяйства не имел возможности, семье он лишь помогал деньгами.

В начале 1921 года Кондрат женился на очень хорошей, доброй и обаятельной девушке. Надя стала всеобщей любимицей и надёжной помощницей для родителей. Надежда Алексеевна Перфильева (полное имя нашей невестки) до замужества проживала в заимке Матвеева, в четырёх километрах от Карнаухова. Отец её рано умер, а хозяйством руководила её мать и старший брат Иннокентий Алексеевич.

Наша семья тогда была уже немалая. Она насчитывала двенадцать человек. Надя вошла в неё десятой, да прибыло двое маленьких. Первенец Нади бутуз Женька, полтора года, и последняя у мамы моя сестрёнка Галина, которой было полгода от рождения. Женька, играя с малышкой Галиной, задорно смеялся, называя её тёткой и, смехом этим заражал других малышей. Не оставались равнодушные и взрослые, а ему сорванцу, льстило это, и он снова раздельно выговаривал: «Тё-тка моя», и снова смех.

Я уже упоминал о том, что крестьяне заимки Карнауховой одними из первых в округе стали на путь ведения общественной, коллективной обработки земли и были готовы к переходу на новые формы хозяйственного устройства социалистического общежития. Принцип преобразования сельского хозяйства на условиях объединения усилий индивидуальных хозяйств, единодушно приняли наши мужики. Спустя несколько месяцев установления Советской власти на нашей заимке была организована коммуна «Прогресс». Её возглавил Лука Николаевич Карнаухов, освободившись с поста председателя Черемховского Ревкома.

В коммуну вошли немногие хозяйства деревень и заимок нашего района. В числе первых были братья Луки Николаевича: Прокопий Николаевич и Гаврила Николаевич, братья Герасимовы – Гаврила и Иван, Серёдкин Ефим и другие, имена которых я не помню. Все указанные лица в годы Гражданской войны были активными партизанами.

Главным препятствием для многих мужиков, не вошедших в коммуну, стала многодетность их семей. Считали, что они могут оказаться непроизводительной семьёй и стать обузой для со своими многочисленными едоками. Поэтому первые коммунары имели семьи, не имеющие детей нетрудоспособного возраста.

Коммуне требовался единый компактный земельный участок, для земледелия, выгона скота и сенокоса. Кроме этого, необходимо было озаботиться строительством жилья, организацией питания, обеспечения бытовых удобств и культурных мероприятий. Поэтому коммуна получила земельный надел в двух километрах на запад от улуса Забитуй. На новом месте крестьяне строили новую жизнь, развивали иные формы социального общежития, постоянно повышая культурный уровень и улучшая условия труда. Мне лично не раз доводилось бывать в коммуне. Хорошо жили коммунары, дружно работали, укрепляя экономическую мощь своего хозяйства.
Спустя время возникла необходимость увеличить посевную площадь коммуны, ввиду постоянного пополнения новыми членами. Для этого выбрали массив свободных земель за улусом Куйта. Туда коммуна перебралась и получила другое название «Идеал».

Для семей, не вошедших в коммуну, Лука Николаевич спустя время предложил объединиться в машинное товарищество для совместной обработки земли техникой общего пользования. Такая форма собственности была приемлема для каждого хозяйства, и просуществовало почти десять лет. В декабре 1929 года был создан в колхоз «Рассвет», в него вошли все дворы нашей заимки, таким образом, частных, единоличных хозяйств в Карнаухо не осталось.

К глубокому сожалению, вдохновителю, организатору и руководителю коммуны Луке Николаевичу Карнаухову не суждено было увидеть воплощение своих идей и стремлений. В 1923 году, возвращаясь с Москвы, он в дороге заболел и, прибыв домой умер, сражённый тифом. Его тело обрело вечное пристанище напротив усадьбы коммуны на опушке соснового бора. Позднее рядом с ним разместились ещё несколько могил.

Карнауховский колхоз «Рассвет», позднее в годы укрупнения колхозов был объединён с хозяйствами Тагот и Муратова. Этому объединённому колхозу единодушно присвоили имя Луки Карнаухова.

Со временем, наша заимка перестала отвечать необходимым требованиям для ведения коллективного хозяйства, и все её строения были перенесены в другие места. Некоторые старики, утратившие трудоспособность, простились с колхозом и отбыли на иждивение к своим взрослым детям, работавшим в городе, а своё хозяйство передали колхозу. Иные перевезли срубы домов в город Черемхово, для обеспечения себя жильём на другом месте жительства.

Ныне уже более двух десятилетий, как на месте расположения заимки Карнауховой нет ни одного дома, нет никакой изгороди, и нет той красавицы ёлки, что стояла в огороде отца моей мамы. Но сохраняются ещё несколько кустов черёмухи, которые украшали когда-то огороды Дроздова Михаила Сафроновича и Карнаухова Степана Филипповича. Ещё видны следы двух колодцев, принадлежащих ранее Хвостову Николаю Павловичу и Чернышову Гавриле Акинфеевичу. Угадывается место бывшей плотины деревенского пруда. На местах плотины, пруда, двух колодцев, образующих небольшой участок в центре бывшей заимки, растёт теперь буйная трава, скашиваемая на сено, а вокруг всё занято под пашню.