Былое Сибирской деревни Карнаухова. Глава 7

                Бандитизм

1921 году Кондрат получил новое назначение. Его как военспеца назначили командиром роты Части Отдельного Назначения (ЧОН). Теперь Кондрат получил возможность чаще бывать дома, хотя по долгу службы большую часть времени он проводил в походах и разъездах.

В начале двадцатых годов активизировались непримиримые враги Советской власти. Они формировали отряды вооружённых бандитов, которые терроризировали население, безжалостно расправлялись с партийным и комсомольским активом. Я знаю примеры жестоких убийств сельского актива белобандитами. Воспоминания об этих ужасах до сих пор холодят душу, и я не берусь описывать эту ничем не оправданную звериную жестокость.

Разумеется, бандиты знали, что в нашей заимке проживают только сторонники Советской власти. Также они были осведомлены о боевитости крестьян, проживающих в Карнаухово.

Известен случай, когда одна из банд ночью конным порядком подошла на расстояние трёх километров к нашей деревне. Выставленный дозор их вовремя обнаружил, и наши мужики в короткий срок приготовились к встрече с непрошеными гостями на заранее подготовленных огневых позициях. Впрочем, бандиты не решились атаковать заимку, и проявили разумную осторожность, объехав её стороной.

Жители Карнаухова очень серьёзно относились ко всем мероприятиям, связанных с охраной мирной жизни. Каждое хозяйство имело внушительный оружейный арсенал. Все, от мала до велика, знали, что необходимо предпринять в случае нападения. В ночное время всегда выставлялись караулы, осуществлялась постоянная разведка в близлежайших районах, выставлялись дозоры и секреты. Куда бы ни отправлялись наши мужики, всегда имели при себе оружие.

Работу по организации охраны заимки взял на себя наш брат Кондрат. Возглавляемый им отряд ЧОН оперировал на юге Иркутской губернии, преследуя банды контрреволюционеров. Для сбора разведочных данных в разные стороны по всем дорогам отправлялись пешком и на лошадях под разным видом бойцы отряда. Комплекс таких мероприятий по принятой терминологии тех лет назывался «осветление территории». Возвращаясь, после таких рейдов бойцы ЧОН докладывали о том, что видели и слышали, эта информация подвергалась глубокому анализу и использовалась для понимания оперативной обстановки.

В нашей губернии активное противостояние с контрреволюционерами продолжалось вплоть до следующего десятилетия. Наиболее активно контрреволюционные силы действовали в период с 1921 по 1923 годы. Возглавляли банды бывшие белогвардейцы, имеющие богатый боевой опыт, полученный во время мировой и гражданской войн. Атаманы Донской, Пашков и Чернов со своими отрядами действовали в районе Черембасса. Развозжаев и Замащиков в Аларском и Заларинском районах; Кочкин в пределах верхнего течения реки Лена, районов Верхоленска, Качуга и прилегающих к ним таёжных массивов.

Большим событием в Черемхово стал громкий судебный процесс над Черновым. Это был командир одной из наиболее организованных и многочисленных банд. Чернов имел склонность лично бывать в городах, слушать разговоры населения и даже присутствовать на массовых собраниях, учувствовать в митингах и демонстрациях. При посещении одного из таких культурно-массовых мероприятий бандита опознали и задержали.

Суд проходил в клубе «Динамик». Вход в клуб был строго по пропускам. Весь город, во время судебного процесса охранялся вооружёнными отрядами, так как не исключалась возможность налёта банды для выручки Чернова. Охраной города руководил наш Кондрат, назначенный на это время комендантом города. На суде Чернов держался очень уверенно, не показывал страха и малодушия, хотя, безусловно, понимал, что его ожидает расстрел. В последнем слове Чернов заявил, что не он сам, а советская власть сделала его своим врагом.

Многие из нашей деревни присутствовали на суде, в том числе мой отец и его братья Павел Осипович и Николай Осипович. Потом эти события были предметом неоднократного обсуждения.

После оглашения приговора, зал суда был очищен от посетителей. Люди, находились на улице, и увидели как приговорённого к расстрелу, под двойным плотным кольцом вооружённой охраны со стрелковым оружием и шашками нагло, повели на вокзал для сопровождения в Иркутск поездом.

При приближении этого шествия к вокзалу, на глазах любопытной публики, двигавшейся вслед на почтительном расстоянии, конвой просто разошёлся в разные направления. Чернова среди них не оказалось. Сопровождавшие конвой люди раскрыли рты от удивления. Фиктивное сопровождение на вокзал осуждённого было намеренно запланировано для отвлечения внимания людей. А Чернов, тем временем, был увезён в закрытой пролётке на кладбище, где приговор был немедленно приведён в исполнение.

Нельзя не упомянуть о другом главаре белогвардейской банды Дмитрии Донском. Он тесно сотрудничал с Черновым, их объединяла общая враждебность к новым порядкам, но отличался Донской особой жестокостью. Отряд Донского был один из многочисленных, в состав которого входило много бывших белых офицеров. Донской был отчаянным, смелым и остроумным человеком, о чём не однократно говорил Кондрат.

Однажды командир одного из отрядов ЧОНа получил письменное уведомление, в котором сообщалось, что Донской собирается погостить в селе Половинка. Командир принял необходимые меры по охране посёлка, выставив кругом посты и засады. В один из поздних вечеров на улицу посёлка въехали подводы полные людьми, которые были немедленно остановлены. Документы у всех были в наличии и в полном порядке, они сказали, что приглашены на свадьбу к родственникам. Подводы сопроводили до двора, где хозяева подтвердили, что действительно ждали гостей. Спустя несколько дней, командир ЧОНа получил письмо, где выражалась благодарность за гостеприимство и за предоставление почётного караула. Автором письма был Донской, который таким нехитрым способом обманул чекистов. После проверки дома, где гулял бандит, выяснилось, что там проживает одинокая старуха, которая ничего вразумительного рассказать не может. Она лишь повторяла, что приезжал племянник с дружками.

Тем не менее, банда Донского была разбита под Новой Удой, а сам он был убит позднее в бою в 1923 году.

Ещё один палач трудового крестьянства Кочкин долго избегал заслуженного наказания. Фронтовой опыт империалистической войны жестокий характер, природная хитрость и коварство позволяли ему много лет прятаться в тайге, терроризировать крестьян, нещадно убивая коммунистов и сельский актив. На счету этого человека несколько сотней жизней лично им замученных и убитых людей.

Отряд Кочкина составлял несколько сотен человек. Большинство из них имели боевой опыт на фронтах гражданской и империалистических войн. Долгое время банда действовала настолько успешно, что Кочкин решился штурмовать Иркутск. Только благодаря успешным разведочным мероприятиям удалось предотвратить это. Банда была встречена засадой в пади Топка и почти полностью уничтожена артиллерийским и пулемётно-ружейным огнём. Кочкину удалось уйти.

Если вначале своего кровавого пути, Кочкин прикрывался идеей борьбы с Советской властью, то в конце жизни он стал не лучше разбойника на большой дороге, совершая только уголовные преступления. У него была обширная агентурная сеть. Его последователи и насмерть запуганные крестьяне всякий раз предупреждали об опасности. Только в 1929 году после сложной многоходовой операции удалось уничтожить этого бандита, завербовав одного из родственников. Труп Кочкина потом возили по деревням и показывали крестьянам, как доказательство того, что не надо больше бояться тирана. Настолько велико было его влияние.

Не только команды ЧОНа вели борьбу с контрреволюционными бандами. В каждом населённом пункте создавались добровольные вооружённые дружины, из числа комсомольцев. Огнестрельное оружие дружинники держали всегда готовым к бою и в случае тревоги обязаны были с ним явиться на сборный пункт в полной боевой готовности.

Мой старший брат Иван состоял в такой дружине, и в нашей комнате на съёмной квартире всегда наготове стояла русская боевая винтовка (трёхлинейка) и имелись два револьвера.

Выступали дружины для защиты своего населённого пункта в случае приближения одного из бандитских отрядов. В обязанности дружинников не входило преследование и поиска белобандитов. При необходимости нужно было дать отпор непрошеным гостям. Иногда такие дружины действовали весьма успешно. Достаточно вспомнить пятичасовой бой, который вели комсомольцы с вооружённым отрядом Донского возле села Островское.

Для понимания того насколько непримиримая борьба велась на сломе эпох, опишу один из показательных случаев тех лет.

Выполняя поручение руководства отряда ЧОН, Иван Николаевич Станкевич выполнял разведочный рейд. Он шёл по просёлочной дороге и был одет как простой крестьянин. Ничего не выдавало в нём бойца отряда ЧОН. Однако, находясь в разведке, Иван Николаевич сам попал в засаду. Он остановился после резкой команды: «Руки вверх. Ни с места!»

Его остановил бывший офицер колчаковской армии, это Станкевич понял сразу по манере поведения и разговору. Отвечая на вопросы: «Кто таков? Откуда будешь? Куда идёшь?», Иван Николаевич старался выглядеть испуганным, и плохо выговаривая слова, рассказал готовую легенду. Он представился батраком известного богатого мужика. По распоряжению хозяина Иван шёл в соседнюю деревню, с поручением.

В результате короткой беседы бандит спросил о наличии документов и потребовал предъявить их. Руки задержанного слегка тряслись и он, придерживая одной из них штанину, второй рукой полез в карман. В мгновенье ока в воздухе мелькнул маленький револьвер. Две пули вошли в бандита и сразили его наповал. Позднее выяснилось, что убитый оказался известный белобандит. Этот случай получил самую широкою огласку, так как удалось запросто уничтожить одного из непримиримых врагов Советской власти.

Спустя время Иван Николаевич со своим младшим братом Николаем, в один из летних праздников, были в гостях у тестя и тёщи Николая Николаевича в деревне Белобородовой, которая находились совсем рядом с городом Черемхово. Во время гуляния, у Ивана Николаевича случился приступ, вызвавший сильные боли в желудке и брат Николай срочно повёз его в Черемховскую больницу. В праздничный день амбулатория оказалась закрытой. Поэтому Николай бросился в одну из квартир, для медицинского персонала расположенной на территории больницы. Врач, оказалась дома и, узнав фамилию, имя, отчество, а также место жительства больного согласилась оказать экстренную помощь. После осмотра, она отозвала Николая в соседнюю комнату и сказала: «Надежды на спасение мало, но если у него здоровое сердце, то можно дать внутрь сильнодействующее лекарство. Вам необходимо дать согласие как близкому родственнику». Николай сразу же согласился. Тогда врач предложила ему забрать у брата наган и предупредила, что больной в первый момент после приёма лекарства будет неспокоен, попытается встать, чего нельзя допускать, а надо силой его удерживать. Врач приказала больному открыть рот и сразу проглотить столовую ложку лекарства. Указание было точно выполнено, лекарство проглочено и только несколько капель вытекли изо рта. Николай крепко обнял брата, схватился руками за края деревянной койки и грудью прижал его, как только тот рванулся. На жесты, просьбы больного отпустить его, он только упрашивал брата успокоиться.
Вскоре больной ослаб и прекратил сопротивление. Он умер. Младший брат громко позвал врача, но отзыва не получил. Тогда он быстро вышел в соседнюю комнату, но и там никого не было. В тревоге, он пробежал по другим комнатам, но никого уже не нашёл.

Вернувшись к брату, он ещё раз убедился в его смерти, и наконец, понял, что брат был отравлен. Николай ворвался в квартиру врача, с двумя наганами в руках. Он был свиреп в своём душевном настрое и охвачен жаждой мести, но нигде не обнаружил убийцу.

Позднее выяснилось, что эта женщина была женой бандита, убитого Иваном Николаевичем в разведке. Так она отомстила за гибель своего мужа и скрылась из города навсегда. Долгое время родственники Ивана пытались найти её, предпринимали и личные поездки в некоторые пункты страны, но успехом поиски не увенчались. Я видел Ивана Николаевича в гробу. У него на лице были жжёные полоски у рта. Говорили, что он был отравлен серной кислотой.


                ***


Наш Кондрат в то время в качестве командира роты ЧОН получил задание ликвидировать банду Кочкина. Дело это было не простым, так как Кочкин получал помощь от местного кулачества, сам отлично знал тайгу, имел свою сеть агентов и преданных людей. Рота, которой командовал Кондрат, не раз вступала в бой с бандитами, неоднократно преследовала самого Кочкина, но тот каждый раз ускользал от ЧОНовцев. При этом нельзя говорить, что Кочкин был чрезмерно осторожным, напротив, он действовал дерзко и регулярно осуществлял налёты на населённые пункты, убивая Советский и партийно-комсомольский актив, грабил жителей, торговые точки, занимался разбоем на дорогах. Много времени посвящал Кондрат оперативной работе, собирал разведывательные данные, организовывал засады, используя добровольческие дружины, но банда была неуловима.

По агентурной информации, которую получил Кондрат, Кочкин на зимний период оборудовал лагерь в тайге, откуда совершал свои вылазки для грабежей и разбоя. Кондрат выдвинулся в очередной рейд со своей ротой. ЧОН сопровождал проводник, который взялся указать место дислокации банды.

Лагерь, где скрывались бандиты, представлял собой несколько землянок и располагался в глухом таёжном массиве Верхоленского уезда в стороне от тракта Иркутск-Качуг. Две землянки были пусты, а вход в третью оказался заперт изнутри. На требование сдаваться, ответа не было. Тогда дверь подорвали гранатой. В образовавшийся проём устремились бойцы ЧОНа, не получившие при этом ожидаемого отпора.

Ни Кочкина, ни его приспешников в лагере уже не было. Они покинули схрон совсем недавно. Об этом свидетельствовала печь, которая была ещё горячая, а также оставленная на столе жареная свинина и другая снедь.

Землянка состояла из трёх комнат, одну из которых оборудовали под складское помещение, где хранились запасы продуктов, несколько комплектов одежды, оружие, боеприпасы, большое количество чая «Ласточка» китайского производства в кирпичной разделке, а также много мануфактуры Морозовской фабрики. В этой же комнате была оборудована потайная дверь, для скрытного выхода наружу. Здесь сразу рос густой ельник, где бандиты встали на лыжи, и ушли по узкому распадку в таёжную чащу. В отряде лыж не было, поэтому погоня по высокому снегу не имела смысла.

Вероятно, бандитский лагерь охранялся далеко выставленным постом и Кочкин со своими подельниками спешно покинул своё прибежище, когда получил сообщение о приближении роты.

Казалось, что хорошо продуманный план операции должен был закончиться успехом, но Кочкину удалось в очередной раз уйти от возмездия. Необходимо было начинать всё сначала. Лагерь бандитов был уничтожен, все материальные ценности, взяли на учёт, и загрузили на подводы для сдачи их в соответствующие инстанции.

После выхода роты из тайги на тракт Иркутск-Качуг, произошло неожиданное событие. Председатель Иркутского ГубЧека, с небольшим отрядом, встретил роту на марше и объявил об аресте командира, его адъютанта и ещё двух должностных лиц. Взамен отстранённых, отряд возглавили другие товарищи, прибывшие из Иркутска, а арестованных отправили в Иркутскую тюрьму, с отдачей их под суд Военного трибунала.

Кондрату с его помощниками были предъявлены обвинения в том, что они превысили свои полномочия в процессе допросов граждан, имеющих сношение с бандой Кочкина, о чём председатель ГубЧека получил письменное сообщение. Действия руководства роты квалифицировались как нарушение действующих законов и дискредитации Советской власти. Поэтому Кодрат со своими товарищами должны были предстать перед судом Военного трибунала.

Арест Кондрата произошёл в феврале 1922 года, но только спустя несколько недель в нашей семье узнали об этом. Наш тятя получил анонимное письмо, от какого-то доброжелателя, где было сказано, что Кондрат арестован и находится в Иркутской тюрьме, там его и ищите. Это был новый удар для семьи нашей, который сопровождался тяжкими душевными переживаниями для всех её членов, особенно для Нади – жены Кондрата, имевшей уже первого ребёнка на руках.

Тятя срочно уехал в Иркутск. Не без труда ему получилось преодолеть тюремную бюрократию и с помощью Плеханова Василия Григорьевича (учителя начальных классов в нашей заимке), удалось найти в тюрьме Кондрата.

Выяснилось, что Кондрат и его товарищи сидят в одиночных камерах. Только после окончания следствия отец с большим трудом добился свидания с Кондратом. К тому времени он навёл справки и узнал, какое наказание может получить Кондрат. Статья, по которой его привлекли к ответственности, предусматривала высшую меру наказания, о чём отец не посмел сказать маме с Надей и другим женщинам. Знали об этом в деревне немногие, только близкие мужики.

Тятя часто ездил в Иркутск где с помощью Плеханова В.Г. познакомился с известным в те годы адвокатом Домбровским, который принял активное участие в судьбе обвиняемых. Домбровский очень осторожно делал прогнозы относительно наказания обвиняемых, но постоянно заверял, что «… мы приложим все усилия для смягчения приговора Военного трибунала». В то время, как говорил отец, одно название органа: «Военный трибунал» холодило души многих людей.

В этот период вся семья жила в постоянной тревоге за судьбу Кондрата. О чём бы ни говорили старшие, о чём они бы не думали, всегда возвращались к мыслям о нём.

Прошло больше года с момента его ареста, следствие по делу давно закончилось, а судебное заседание Военного трибунала постоянно откладывалось. Это обстоятельство, как считалось в нашей семье, помогло Кондрату и его товарищам избежать расстрела. За прошедшее время, стали оценивать и учитывать прошлые заслуги подсудимых, активно участвовавших на стороне революции и не щадивших своей личной жизни в деле установления и укрепления Советской власти.

Наконец окончательно определили день заседания суда Военного трибунала. Тятя и жена Кондрата Надя, были допущены в суд. Подсудимые находились под усиленной охраной.

Судебный процесс длился несколько часов. Все формальные процедуры были соблюдены: объявлен состава суда, зачитано обвинительное заключение, осуществлён подробный разбор сути дела и причастности к нему подсудимых. Выступили стороны обвинения и защиты. Их речь была энергична и в равной степени убедительная.
В завершении судебного разбирательства получили последнее слово подсудимые. Каждый из них говорил с присущим для боевых воинов огоньком. Подсудимые держались очень достойно, не выглядели трусливыми и жалкими людьми, мечтающими только о спасении своей шкуры. Никто не просил пощады, никто не оспаривал действующих в стране Ленинских декретов, а некоторые приветствовали их, как величайшее человеческое достояние, ставшее возможным впервые в истории всех времён и народов, в стране победившей Социалистической революции. Кондрат был неплохим оратором и пропагандистом. Речь его была пронизана пафосом солдата революции, истинного сына трудового народа, отдавшего себя целиком победе и торжеству Великого Октября.

Настало время вынесения приговора. В соответствии с установленной процедурой, было оглашено: «Встать! Суд идёт!», и далее в гнетущей тишине прозвучал приговор Военного Трибунала. Копия приговора сохранилась, и я привожу его здесь полностью.

«ПРИГОВОР
Именем РСФСР 1923 года августа 7 дня г. Иркутск Военный Трибунал 12 Сиб. Стр. Корпуса, рассмотрел в отрытом судебном заседании с участием сторон: представителя прокуратуры 12 Корпуса гр-на Юдельсон и общественных защитников гр-на Домбровского и Белозерского дело ВО№126 по обвинению командира отдельной роты Частей Особого Назначения Верхоленского уезда Хвостова Кондрата Ивановича по ч. 1 ст. 112, ч. 2 ст.106 и ст. 131 УК; адъютанта той же роты Сперанского Серафима Николаевича по ч. 1 ст. 112, ч. 1 ст.114 УК; начальника истреботряда того же уезда Вдовина Михаила Аверьяновича по ч. 1 ст. 112, ч. 2 ст. 109 и ст. 207 и исполняющего должность завхоза той же роты Лазарева Ивана Лаврентьевича по ч. 1 ст. 112 УК и данными судебного следствия установил:
Хвостов Кондрат Иванович 22 лет, происходящий из крестьян Иркутской губернии Балаганского уезда Черемховской волости заимки Карнауховой, со средним образованием, член РКП(б) с 1920 года, женат, служивший 1919 году у Колчака в чине подпоручика, в Красной армии с 1920 года;
Сперанский Михаил Николаевич 19 лет, происходящий из мещан гор. Уфы, постоянное место жительства г. Иркутск, холостой, со средним образованием, беспартийный, в Красной армии с 1919 года;
Вдовин Михаил Аверьянович 27 лет, происходящий из крестьян Самарской губернии и уезда, Томыловской волости, села Глушницы, женат, грамотный, член РКП(б), в Красной армии с 1920 года;
Лазарев Иван Лаврентьевич, 22 лет, происходящий из крестьян Иркутской губернии, Верхоленского уезда, Усть- Илимской волости, дер. Шеметовой, женат, грамотный, беспортийный, в Красной армии с 1920 года.
Все вышеуказанные обвиняемые, оперируя в Верхоленском уезде Иркутской губернии в июне месяце 1922 года, в селе Качуг, при допросе арестованных по распоряжению командира роты Хвостова, граждан села Анга: Нечаева, Кожевникова, Титкова и гр-ки Нины Нечаевой, с целью добиться сознания, открытии ими бандитов, под руководством Хвостова стали угрожать оружием и избивать арестованных. Наконец, Хвостовым было предложено своему адъютанту Сперанскому расстрелять одного из арестованных граждан. Сперанский понял, что этот расстрел должен быть фиктивным, вывел Кожевникова и выстрелил вверх, дабы напугать остальных и вынудить их дать показание о местонахождении банды, каковые сведения им удалось узнать частично от тех же арестованных лиц, на следующий день, каковые деяния Хвостова, Вдовина, Сперанского, Вдовина предусмотрено ч. 1 ст. 112 УК.
Кроме того, Хвостовым, когда он был в той же должности, растрачено на нужды батальона 6 пудов прессованного (кирпичного) трофейного чая, в течение с апреля по июль 1922 года, между тем таковой подлежал сдачи в доход Республики, каковое деяние предусмотрено 131 ст. УК.
Сперанский, будучи в той же должности адъютанта батальона, 24 июня 1922 года получил в виде взятки от гр-на Крипицина два золотых кольца за содействие к возвращению, последнему, отобранных им же Сперанским, и сданных командиру роты ЧОН, двух охотничьих ружей с припасами, каковое деяние Сперанского предусмотрено 114 ст. УК.
Вдовин в первых числах июля 1922 года, получив от командира роты, для служебного пользования револьвер системы «Наган», который благодаря своей халатности утерял, каковое деяние предусмотрено 207 ст. УК.
На основании изложенного предъявлены обвинения:
Хвостову по ч. 1 ст. 112 и 131; Сперанскому ч. 1 ст. 112 и 114; Вдовину ч. 1 ст. 112, 207 и Лазареву ч. 1 ст. 112 Военный Трибунал признал доказанным, а обвинения Хвостову по ч. 2 ст. 106, Вдовину по ст. 109 УК, признал недоказанным, т. к. обвинение Хвостова по ч. 2 ст. 106 так же подходит под квалификацию 1 ч. ст. 112, а в отношении Вдовина отсутствие достаточных улик, предусмотренных ст. 109 УК, а поэтому
ПРИГОВОРИЛ:
Хвостова Кондратия и Вдовина Михаила, первого по ст. 106, а второго по ст. 109 УК считать по суду оправданными.
Хвостова за преступление по ч. 1 ст. 112 лишить свободы сроком на три года со строгой изоляцией, по ст. 131 лишить свободы сроком на шесть месяцев, согласно ст. 30, наказание ему, Хвостову, считать лишение свободы сроком на три года со строгой изоляцией.
Сперанского Серафима за преступление по ч. 1 ст. 112 лишить свободы на один год со строгой изоляцией, а по ч. 1 ст. 114 так же лишить свободы сроком на один год без конфискации имущества.
Вдовина Михаила за преступление по ч. 1 ст. 112 лишить свободы сроком на один год.
На основании 30 ст. Сперанскому и Вдовину считать срок наказания по ч. 1 ст. 112 лишение свободы со строгой изоляцией на один год каждому.
Лазарева Ивана за преступление по ч. 1 ст. 112 лишить свободы сроком на один год со строгой изоляцией.
Согласно ст. 42 УК: Хвостова, Сперанского, Вдовина и Лазарева считать в правах не поражёнными.
Принимая во внимание, что хотя Хвостов и был душой вышеуказанного преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 112, но таковое им было совершено, во-первых, потому что он имел оперативные приказы о ликвидации в кратчайший срок банд, местоположения которых он мог узнать только от их пособников, а пособниками являлись потерпевшие, во-вторых, учесть его первичную судимость и что он не является социально- опасным, суд нашёл возможным применить к Хвостову 36 ст. УК и данное ему наказание считать условным.
На основании пунктов 1 и 2 постановления ВЦИК об амнистии от 3 ноября 1922 года ко дню 5 годовщины Октябрьской революции всех осужденных по настоящему делу: Хвостова, Сперанского, Вдовина и Лазарева от наказания освободить полностью.
Приговор окончательный и может быть обжалован в кассационном порядке в кассационную коллегию Верховного суда, через суд, постановивший приговор, в течение 72 часов, сторонами с момента провозглашения, а осуждённым с момента получения копии приговора».

После окончания оглашения приговора последовала команда: «Стража отступить! Подсудимые свободны и могут пройти в зал». Красноармейцы вложили шашки в ножны, револьверы в кобуры, а подсудимые обрели свободу. Надя повисла на руках мужа. У неё не капали, а текли ручейками обильные слёзы, отец наш тоже не смог удержаться и на его суровом лице блеснули слезинки счастья.

Втроём они поспешили на квартиру к другу Плеханову В.Г., Василий Григорьевич встретил их с радостью и заключил в объятья Кондрата, как близкого, родного человека.

В тот день я с братом Иваном ждал возвращения отца и Нади на квартире в Черемхово, в которой для нас снимали комнату во время учёбы. С наступлением вечера никто ничего не мог делать. Все ждали прибытия пригородного поезда «Ученик», на котором должен был приехать тятя. Иван, его однокашник Алексей Карнаухов и сын хозяина дома Евгений Никифоров не удержались и пошли на вокзал встречать отца.

Наконец, залаяла собака, и мы из дома услышали громкий весёлый разговор. Вопреки всем ожиданиям первым в комнаты вошёл Кондрат. Он был в шинели, но без ремня. Со счастливой улыбкой на лице, Кондрат приветствовал всех сердечными поцелуями. Мы все находились в счастливом возбуждении, которое не оставляло нас до рассвета. Только с первыми лучами солнца удалось нам заснуть на несколько часов.

После суда Кондрат некоторое время жил и работал дома в Карнаухова. Он очень соскучился по труду сельского труженика и буквально наслаждался любой работой, получая от неё душевное и физическое удовлетворение.

Комментарии:

1. Донской Дмитрий Павлович – выходец из крестьян села Евсеевского Балаганского уезда, фронтовик первой мировой, казачий унтер-офицер, награждённый тремя георгиевскими крестами, затем унтер-офицер колчаковской армии. Возглавлял, созданный им партизанский отряд белогвардейцев. Был умелым руководителем и пользовался большой популярностью у своих земляков. Погиб в бою на заимке Пушкинской 18 ноября 1923 года.

2. Пашков – возглавлял остатки отряда Доского Д.П. до полного его уничтожения.

3. Чернов Виктор Иванович – сын полицейского урядника из села Молька Балаганского уезда. Поручик царской армии. В годы гражданской войны был командиром особого отряда по борьбе с красными партизанами. В 1920 году после установления советской власти сам возглавил отряд повстанцев. Известно, что при реквизиции продуктов и фуража Чернов В.И. оставлял крестьянам записку с обещанием вернуть долг после падения советской власти. В его отряде действовал трибунал, судивших захваченных в плен, что было редкое стремление к законности действий. В 1921 году, отряд Чернова был разбит, а сам он спустя время арестован в Иркутске и в конце года после суда расстрелян.

4. Развозжаев Пётр Петрович – родился в деревне Молька Балаганского района. Начинал свою мятежную деятельность, против советской власти в составе отряда Донского Д.П., но уйдя от него, создал свой отряд, который Развозжаев П.П. распустил в 1925 году. В 1927 году Развозжаев П.П. был убит в перестрелке с милиционерами в своей же деревни Молька.

5. Замащиков Константин Степанович – бывший прапорщик русской армии, уроженец села Троицк. Замащиков К.С. начал свою деятельность по вооружённой борьбе с советской властью в 1918 году, возглавив одно из первых вооружённых белогвардейских формирований на территории Восточной Сибири. Его отряд в открытые сражения не вступал, вел исключительно партизанскую войну, устраивая налёты и теракты. У Замащикова К.С. были надёжные связи среди населения, и он даже имел своих осведомителей в ОГПУ. Только в результате многоходовой операции, разработанной органами ОГПУ осенью 1925 года, удалось установить, где в тайге укрывается Замащиков К.С. Во время перестрелки, Замащиков К.С. был тяжело ранен, и застрелился, не желая попадать в плен.

6. Кочкин Григорий Александрович – родился в семье бывшего каторжника. Во время Первой мировой войны Кочкин Г.А. дослужился до вахмистра, стал Георгиевским кавалером. В 1921 году присоединился к одному из повстанческих отрядов, который вскоре возглавил. Отряд Кочкина Г.А. имел популярность и поддержку среди крестьян, к середине 20 годов, насчитывал примерно 150 человек. При попытке свергнуть власть в Иркутске, от грозного отряда осталось не более десятка человек. Долгие годы Кочкин Г.А. был неуловим для губернского розыска, занимаясь бандитизмом. В 1929 году удалось завербовать родственника Кочкина Г.А., который его застрелил.