Рассказка шестая

               
Магазин  был открыт, хотя семи ещё не было.
   - Колбасы  граммов триста! – мне надо было разменять тысячу..
   - Какой? - продавщица скрывала зевоту.
   - Любой! Только побыстрей можно.
   - Вот классная. С орехами разными. Сырокопчёная! – разулыбалась продавщица. Она протянула сдачу с тысячи – рублей полтораста!
Я глянул на цену сырокопчёной.
     -  ЁЁЁЁЁЁЁЁЁ! Это что за цена?
   - Дак орехи. Грецкие вон. Кэшью. Фундучок!
    Разбираться было некогда. Через десять минут электричка. А ещё до остановки чесать. Я вспомнил последнюю свою  поездку  с  речки домой.  Рыжая  и наглая кондукторша  в электричке само собой не видела, как я собирал на дорогу деньги по всем карманам: тряс куртки и брюки, заглянул в старую фуфайку, пошарил в коробках и баночках. За билет от второго разъезда до «станции «Пионерской»   я отдал ей  двадцать шесть рублей «десюнчиками». Билет она дала, но мои монетизированные средства высыпала прямо под сидения электропоезда.  Я оторопел! Такого унижения я не испытывал никогда, даже тогда,  когда в пионерском лагере пацаны на утренней линейке сдёрнули с меня шорты, а про себя подумал:
     « День не задался!» Ругаться или спорить было некогда – моя остановка.
   Мартовский хвойный дух можно было пить гранеными  стаканами, не закусывая.  Даже грязь казалась фантастической: она замёрзла.
Справа от тропы застрекотала сорока.  Эту воровка гнали две растрёпанные вороны. Полчаса бодрой ходьбы, и я стомиллиметровым новеньким  буром быстро делаю три лунки.  Прошло не больше пяти минут, а три хариуса уже трепыхались возле одной из только что пробуренных  лунок!
   - Надо поставить чаёк. Начало есть! – подумалось мне.. Я очистил небольшую полянку от снега,  а костерушко  на литр чая уже обнимал горячими пальцами распречёрную консервную банку – мой походный котелок. Рюкзак был распакован: заварка в жестяной баночке, пять шоколадных конфет «Пилот», две  осьмушки хлеба, помазанные маслом и щедро посоленные. На черном целлофановом пакете привольно расположился солидный кус колбасы, с натыканными в неё расколами и расщипами разных орехов. С отрезанного торца, они были похожи на светлые звёздочки на вечернем небосклоне.  Тонюсенький пластик, тоньше промокашки в тетрадке в косую линейку  улыбался мне, источая невообразимый запах, но удочка на второй лунке дёрнулась и замерла. В мгновение ока я оказался  возле,  но опоздал с подсечкой. Чёрную молнийку я даже не увидел, а скорее почувствовал, настолько она была неожиданной и стремительной!  Но результат был очевидным: одного хариуса не было. Норка утянула его в крайнюю лунку.
   - Вот ты ж зараза! – ругался я  на пушного зверька.- Обшлаг ты от норковой шубы! Но мысль додумать  не успел. Второй хариус, сверкнув нарядным плавником-парусом вернулся в родную стихию.
   -Попадёшься ты мне, ворюга! – третью рыбочку я положил в пакет,  а пакет - в рюкзак. Я налил в кружку чаю. Капора(этот чай я собрал летом сам и сам приготовил!) благоухала, а три листика  саган-далюшки (травка , продлевающая жизнь!)придавали ему наипикантнейший оттенок.
   Спиной я опёрся о толстенькую сосну. Она выросла на неудобице , и потому уцелела. «Вот она минута высочайшего покоя и самого глубокого погружения в себя. Всёпронизывающий кайф без сигарет и наркотиков, без заветных рыбацких стограммов…»
Я протянул руку за прикупленным деликатесом, и в эту секунду ещё одна молния, горластая и  наглая, ухватила большой кусок  и взлетела на стоящую рядом ёлку. Молнию я узнал. Это была сойка.  От такого поведения птицы  чуть не подавился чаем.
   - Ты, воробей ощипанный ! Выплюни мою колбасу…- увещевал я птицу.- Я тебе всё прощу
   - ???
   - Ну куда тебе столько? Рожа твоя наглая не треснет? – я кинул в неё меховой рукавицей, но не попал. Ничего подходящего под руку не попадалось.Я лихорадочно перебирал вещи в рюкзаке. Сойка же, чуя что свалившееся на неё громадное счастье могут отобрать, поудобнее перехватила колбасу за верёвочку и …полетела за реку.
А  я положил на язык оставшийся тоньше промокашки кусочек …
Ох и времена настали! Каждый норовит ухватить кусочек посочнее да пожирнее…Жизнь!