Толик Пульянов, Батя

 
У Дворцовой площади, в ожидании Первомайской демонстрации. 1959 год. Толик — на фоне всего нашего курса. Рядом Володя Виноградов.

Толя поступил в ВММА после нескольких лет службы в ВМФ. Был старше нас, выпускников средних школ, на 3-4 года. Удивительно спокойный, уравновешенный. Казалось, его ничто не могло вывести из себя... Но он не был лишён глубоких чувств и переживаний. В этом мы не раз убеждались, гуляя вместе с ним в увольнении и слушая его проникновенные рассказы и любовную лирику. Именно он, Батя, чаще других слушал мою игру у курсантского пианино и с удовольствием пел старинные романсы. Мне казалось, что по складу своего фундаментального характера Толик больше подходил для размеренной деревенской жизни, для занятий домашним хозяйством, где всё течёт непрерывно, размеренно и неторопливо, обстоятельно и надежно... Кто-то из ребят говорил мне, что так всё и произошло после его увольнения с воинской службы.

То, что он мог писать хорошие стихи, стало для меня полной неожиданностью. Прекрасная лирика, ностальгия о прошлом, глубокие мысли, чувства, память о курсантской дружбе — всё слилось воедино в этом чудесном глубоком художественном произведении, которое заслуживает самостоятельной публикации.

Вот этот шедевр глубокий душевных воспоминаний, чувств и раздумий о нашей курсантской и офицерской жизни. Перечитаем его еще раз и вспомним этого спокойного, рассудительного, глубокого в чувствах и делах человека, оставившего о себе память, в том числе и этим шедевром поэтического творчества.

ПРИВЕТСТВИЕ А.З. ПУЛЬЯНОВА КОЛЛЕГАМ - ФЛОТСКИМ ЭСКУЛАПАМ В 1985 ГОДУ, В ЧЕСТЬ 25-ЛЕТНЕГО ЮБИЛЕЯ ВРАЧЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ (Анатолий Захарович Пульянов скоропостижно скончался в 1998 году)

Стрелой мелькнула четверть века. Глядишь - и вот он, юбилей!
Кто стал презнаменитый лекарь, а кто - в науке Галилей.
Нас разнесло по белу свету, но каждый нашей встрече рад.
И, чтоб отметить дату эту, мы все примчались в Ленинград.
И на случившемся досуге мы время славно проведём,
Про всё поведаем друг другу, чем дышим ныне, чем живём.
Поможем же друг другу вспомнить, что в нас архивом залегло,
И душу думою наполнить: какое ж время утекло!
Знакомству нашему за тридцать! Мы знаем марш под барабан,
Мы помним, как учился бриться с тоской по дому мальчуган,
Припомним славный «Комсомолец» - гребли как в трюмах уголёк,
Как избавлял нас от бессонниц висячей коечки кулёк!
И вспомним, как очаровашку ты в дальний угол провожал,
А после, задыхаясь тяжко, из увольнения бежал...
Но всё, увы! - попробуй, вспомни-ка за шесть счастливейших годков!
Ведь жизнь отнюдь не киноплёнка: кто ж вспять её крутить готов!
Не только мёд, халва, печенье, ведь выпадали (и не раз)
Ещё какие огорченья преподавателям от нас!
Отцы вы наши, командиры, в ушах ваш наставлений глас!...
Их в жизни много проходило... Но первых, - кто ж заменит вас?!
Ревенко, Кашкурт и Андреев (возможно ль нам их позабыть!?)
Учили в жизни быть мудрее и службу флотскую любить.
А позже: строгий Хилобоков, гусарски непростой Горшков,
Руденко - целая эпоха! И было нам не до стишков!
За службу выпало немало на долю каждого вполне,
Торчали мало у причала, а больше в море, на волне!
Когда ж судьбой нам жало лапы, невзгодам всем наперекор
Мы марку флотских эскулапов держали с честью, высоко!
В родной и братской атмосфере приятно всем нам сознавать,
Что мы - от флота, офицеры и можем кое в чём дерзать!
Делами светлой, доброй воли, дорогой, честной до конца,
Старались мы, чтоб слово «ВМОЛА» отрадой полнило сердца.
Гордятся наши пусть потомки (им это не испортит вид),
Что в наших синеньких дипломах достойно слово то стоит!
И грянем дружно стройным хором (пусть в люстрах замигает свет!):
О, vivant, vivant, professores! Вам долгих и счастливых лет!
Тебе - лишь взлётов без падений, мы с чистым сердцем говорим,
О, vivat, vivat, Academia! Твоя звезда - всегда гори!
Вмиг в Ленинграде дни промчатся, разлука вновь на долгий срок...
И пусть ничем не омрачатся мгновенья встречи, их итог!
Девизом встречи в Альма-Матер пусть будет, вплоть до гробовой:
Стоять нам крепко брат за брата железно-каменной стеной!
И хоть слегка пригнуло плечи, походка стала тяжелей,
Но память впредь о нашей встрече пусть будет глубже и острей!
И в заключение, коллеги, скажу: на румбе так держать!
В очередную четверть века чтоб н и к о г о не потерять!