Оккупация Праги диссертацией Гумилева

                Подарок на днюху каждый день моей любимой Лиз Вишез
     - Как ныне сбирается вещий Алек отмстить неразумным ...
     - Обожди, Старшой, - вопиюще невежливо прервал подмигивающего Зиночке Волконской лиловым глазом Пушкина кудреватый до неприличного парховизма оленьих оттенков Вяземский, шебурша в мраморном чреве камина фигурно изогнутой кочергой, - не кипешуй пока. Тута надо этимологицки уяснить.
      - Ах ты, сука, - страшно засипел Пушкин, надвигаясь на приятеля плотным торсом настоящего робота, выпуская направляющие и грозно шевеля антеннами, смешными рожками выпущенными из его чугунной головы поэта - нонконформиста нутряным напряжением Вуйкеса, - слова - то какие говоришь на ночь глядя.
      - Какая ночь ? - простонал из ямы Фродо, потирая подбитый глаз. - Еще даже не вечер.
      - Вечер, вечер, ты могуч, - взлетел, злобно гудя и вибрируя к потолку, Пушкин, опаляя алыми всполохами дюз дубовый паркет салона баронессы Волконской, декабрёвой такой и просто вуматину, если озирнуть опытным глазом ейную грудь и даже чуть ниже, где опасно двигался вверх и вниз символ ума и красоты Мэнди Митчелл, - ты гоняешь стаи птиц ...
      - Хер ты подберешь рифму к  " могуч ", - прошелестел ломким голосом уставший от творимой на бровях легенды волшебный коала, сонно ворочаясь на груди Богини, высокомерно и ловко восседавшей поверх оси мироздания, на которую натычкнулась - таки планида Бальзаминова, как он ни пытался вырулить с обеими сразу как татарин, но пришлось, товарищ Лиз, делать непростой выбор, прямо здесь и сейчас, вот он и привел к исчезнувшей с концами Женечке, а уж Бэйли божественно и в нужное время нарисовалась сама, выгнав мужа на холод, - разве, - он закурил  " Честерфилд " и махом придумал хорей вместе с ямбом, - " туч ".
     - А вовсе не медведь, - занудливым голосом учительницы начальных классов сказала Дита фон Тиз, тоже, разумеется, очучиваясь тута. А как без нее ? Смешно и говорить. Поэтому Дита тихо запела.
     - Горит и кружится планета ...
     Усилием силы воли ума оборвала себя и решительно тряхнула аккуратно причесанной головкой дивы :
     - К черту гусли - мысли, граждане бойцы. Чо там этимология ? - пронзила она пронзительным взором побледневшего и зашатавшегося Вяземского, только - только решившегося было подкатить колесиками к задумистой Зинаиде. Думала она, конечно, об имени собственном. Вот  " Зинаида ", это вот на х...я вот так ? Зин - это ясно, это несколько изломанный южанским выговором мартышек с Севера Хиллар Зим, кошмарный завоеватель и папа Роуз Макгоун, а  " аида " с малых буквиц кому ? Опера, что ли, мать вашу так ?!
     - Обожди, баронесса, - снова выступил примирителем жмеринского направления атаки Вяземский, трогая Волконскую кончиком ботинка, - не кипешуй пока. Этимологицки, - повернулся он к Дитушке, с ужасом ожидая появления глупого и вздорного природного Сома, неизбежной чепухой пэтэушных раскладов прилепленного к матерой и блестящей вовеки великих опок, аминь, - значит, научно и растратно, как вот этот, - он мотнул головой вверх - вниз, как лошадь, насмешив молчаливую не по годам Бэйли, громко фыркнувшую кошачьим голосом, - вот безрукий робот Годунов.
     - Не хватает Снаткиной, - хихикнула Пикачу, смешливой мордочкой высовываясь из - под локтя Богини, - и можно было бы подаваться в лесбиянки. Или феминистки, - задумалась она, полуприкрыв замаслившиеся глазенки персонажа ненастоящего, но всегда живого, будто дафния в пруду, в который смотрит Енот, подученный хвостатой Бандар - логом взять палку и кинуть её прямо на самое дно, - или поэтессы, если уж речь зашла сама собой об дне.
    - На дне сидят бобры, - вспомнила Дита и захохотала. - Там еще Лимонов орудовал хвостом, лошади какие - то и атомный взрыв в конце.
    - Чо там этимологицки ? - заорал Сом, высовываясь из пипетки, приспособленной коалой для правильного и в меру обезболивания кипящих чуйств. Ареал его обитания, Сома, то есть, сузился настолько, что аптечные пузырьки толстых старух с  " Эха Москвы " казались жирноватым изыском нефтедолларовых времен превалирования Мацуева над здравым смыслом, вот он и скукожился в пипетку, мутной каплей подмосковной истины кощунствуя и торжествуя, ведь ничтожные, сожранные ученым медведем Доберманна, ведьмы и пуси райот свалили в туман окончательно, Сом же - жив. Пока.
     - Да просто все, - заторопился Вяземский, глядя на часы - ходики, прекрасно понимая, что автору уже надоело, - Алек - это Болдуин, у его куча братов и Ким Бэйсингер позади, как этап большого пути, рожа мордатая и ни одного хорошего кино. Вещий - это, типа, пуще, но в роще среди чащ, - Сом охнул и утонул, но всем было по х...й, - а вот почему о хазарах упомянуто на стволе Лори Петти, вот этого я никак не пойму, если честно.
    - Тоже мне загадка, - бросив окурком в Вяземского, ответил коала, теснее прижимаясь к груди Бэйли Джей и закрывая сонные глаза. - Она ж за родину сражается, как Принн или Рудель.
    - Иншалла, - завершила дискуссию Дита фон Тиз и за утопшим Сомом оседлала картонного быка, роботизированным тренажором токаря с золотыми руками Жоры, охмурившего опухшерылую Алентову в электричке, стоящего в углу, там, где робот Пушкин.