Культ Митры и Сераписа
" O voi che avete gl’intelletti sani,
Mirate la dottrina che s’asconde
Sotto il velame degli versi strani."
«О, вы, разумные, взгляните сами,
И всякий наставленье да поймет,
Сокрытое под странными стихами!»
Данте, «Ад», песнь 9, ст.61-63
" Salve vera Deum facies, vultusque paterne,
Octo et sexcentis numeris cui litera trina
Conformat sacrum nomen, cognomen et
Omen.
Mart. Capella. Hymn, ad Sol.
«Радуйся, истинный лик Бога, лик отца,
Шестьсот восемь чисел, кому посвящение трёхкратное
Составляет священное имя, родовое имя и знак».
Марциан Капелла
«О бракосочетании Филологии и Меркурия»
2.13, ст.28-30
;;; = T;C = =
Культ Митры
I. Происхождение митраизма
Бесчисленные памятники всякого рода, оставленные нам широко распространенным культом божеству, называемому Митрой, служат в то же время хорошей иллюстрацией значительного вклада зороастрийского учения в систему гностицизма. Митраизм, по словам Плутарха, сначала появился в Италии после завоевания Помпеем киликийских пиратов, у которых он был национальным культом1; и кто, став поселенцами и рабами по всей Италии, распространяли его среди своих завоевателей. На новой почве новая религия процветала так быстро, что за два столетия вытеснила (в паре с ранее введенным культом Сераписа) местных эллинских и этрусских божеств. На самом деле, задолго до окончательной победы над скептиками, Плиний, по-видимому, был расположен принять митраизм в его сути, как единственную религию, способную удовлетворить мыслящего исследователя. Это явствует из следующего возвышенного текста (Плиний «Естественная история» кн.II п.4-5):
«Солнце несётся посреди них, тело большого размера и мощности, правитель не только сезонов и различных климатических условий, но и самих звёзд и неба. Когда мы рассматриваем его действия, мы должны относиться к нему, как к жизни, или, вернее, как к разуму вселенной, главному регулятору и Богу природы; он также предоставляет свой свет другим звёздам. Он является самым прославленным и превосходным, наблюдающим за всем и слышащим всё; то, что я вижу, приписывается исключительно ему царём поэтов Гомером. Поэтому считайте признаком человеческой слабости поиск образа и формы бога. Так как какой бы бог ни был, если нет никакого другого бога, то везде, где он существует, он есть весь чувство, весь зрение, весь слух, весь жизнь, весь мысль и весь в себе».
Итак, во втором и третьем столетиях в Римской империи культы Митры и Сераписа стали почти самыми распространёнными даже в самых отдаленных окраинах известного тогда мира. Митраизм изначально был религией Зороастра, хотя был несколько изменён и материализован для лучшей ассимиляции с ранее принятым на западе культом природы. Под этой более грубой формой эта религия получила свое название от Митры, который в зендавесте не является Высшим Существом (Ормуздой), но главой более низших сил, семи амешаспентов. Митра по-зендски значит солнце или обитель духа, но не сам дух. Отсюда великой клятвой Артаксеркса Мнемона была: "Светом Митры", а аналогичной торжественной клятвой Вильгельма Завоевателя была "Сиянием Бога!" Но меркантильные греки сразу отождествили персидский Дух со своими материальными Фебом и Гиперионом. Овидий говорит так:
«Перс закалает коня лучистому Гипериону»2
По своей природе Митра отождествлялся с другими видами богов солнца, такими как "Фанасес" в Малой Азии и "Дионис" в Греции; он вскоре узурпировал место последнего в давних мистериях или древних дионисиях. О значении, которое приобрёл митраизм к середине второго века можно судить по упомянутому Лампридом факту, что сам император (Коммода) снизошел до того, чтобы быть посвященным в его мистерии. Более того, их епитимьи и испытания неофита на смелость, как говорят, сохранились неизменёнными в тайных обществах Средневековья, затем у розенкрейцеров вплоть до слабого отражения последних, масонства наших дней. Но этот любопытный предмет надо отложить до заключительного раздела данного трактата, исследующего природу последнего из названных нами обществ. Моей нынешней целью является указание этапов перехода принципов митраизма в египетские и полу-христианские формы гностицизма. Мистическое имя Абраксас (как утверждают, оно чеканилось на монетах александрийских Василидов) означало по-коптски "святое имя" (как это даётся у Беллермана). Или, как кажется не менее вероятным, это – ивритское слово а-браха или «благословение» в греческом варианте.
Ещё более очевидно, что символическая фигура, олицетворяющая идею Бога Абраксаса имеет отношение к солнцу во всех её компонентах, как будет показано в дальнейшем. Аналогично брамины используют их Неизреченное имя Аум для выражения "палящего и всепроникающего солнца"; а Макробий приводит много любопытных фактов, чтобы доказать, что все великие боги древности, независимо от их наименования и изображения, являются не более чем разными попытками олицетворить Одно божество, чьим местопребыванием является солнце. Здесь необходимо помнить, что Василид не был отнюдь христианским еретиком, как позже отцы церкви сочли целесообразным представлять его, но скорее, по словам его современника Климента, был философом, занимавшимся изучением божественных вещах, и, возможно, проникшимся такими же буддийскими понятиями, так как общение между Александрией и городами Гуджерата (тогда находившихся под властью джайнийских царей) могло повлиять на Египет и Палестину. Этот мегаполис, как великий рынок для иноземных доктрин, а также товаров, объясняет причину частого союза образов Митры и "Абраксаса" на геммах, изготавливавшихся в александрийских мастерских талисманов. Любопытным примером является зеленая яшма (Mейборо), на одной стороне которой изображён обычный зороастрийский символ, убивающий быка Митра, а на другой стороне знаменитый гностический Пенфей. Истинный индийский синкретизм, который преобразует все божества в образе отдельных существ в простое обожествление атрибутов одного и того же Бога, (для немногих посвященных) сужает, казалось бы, безграничный политеизм до признания существования Высшего Творца.
Александр Север – образец совершенного императора, вероятно, впитал дух гностицизма (что, впрочем, можно было ожидать от места его рождения и стиля воспитания). Хотя каждый седьмой день он отправлялся служить в Капитолий, и также регулярно посещал храмы других римских богов, тем не менее, он "намеревался построить храм Христу, и причислить его к другим богам. Говорят, что Адриан также думал об этом, и на самом деле распорядился строить храмы без изображений во всех главных городах Империи. Хотя теперь говорят, что эти храмы были воздвигнуты самому Адриану из-за того, что в них нет никаких богов, хотя на самом деле, как сообщают, он готовил их для вышеуказанных целей. Но ему помешали те, кто посоветовавшись с оракулами (sacra лат. посвященными), говорили, что в этом случае все примут христианство, и, тем самым, другие храмы будут стоять пустыми " (Лампридий «Антонин Гелиогабал» 1. 43). Действительно, есть все основания полагать, что как на Востоке культ Сераписа, сначала сочетавшийся с христианством, постепенно слился с ним и полностью изменил название, хотя и не сущность, привнеся вместе с собой многие собственные понятия и обряды, так и на Западе культ Митры произвёл аналогичный эффект на характер религии, пришедшей ему на смену. Зеель в своём замечательном трактате о митраизме (Митра, стр. 287) считает, что «до тех пор, пока Римская империя существовала в Германии, мы находим там есть следы Моисеева закона; и точно так же, как были отдельные еврейские семьи, так среди язычников были отдельные христиане. Язычники, правда, по большей части, якобы поклонялись Римским богам, чтобы спастись от преследования, тайно сохраняя в своих сердцах религию Христа. Вполне вероятно, что под разрешенными символами Митры они поклонялись Сыну Божьему, совершая таинства христианства. С этой точки зрения памятники митраизма, так часто встречающиеся в Германии, свидетельствуют о вере римлян, бывших ранними христианами». То же преобладание культа Митры в его времена объясняет замечательную схему Гелиогабала (Элагабала), и она кажется менее немыслимой, чем при первом взгляде современного читателя. Он не собирался (согласно сообщению) позволять в Риме никакой другой культ, кроме своего Бога и тезки, эмесского аэролита, являвшегося символом солнца, "перенеся в этот храм огонь Весты, Палладий, и священные щиты, словом – всё, что глубоко чтят римляне… Кроме того, он говорил, что сюда надо перенести религиозные обряды (religio) иудеев и самаритян, а равно и (devotio)3 служение христиан." (Лампридий 3). При таком гетерогенном союзе со стороны большей части римского населения, которая разделяла мнение Макробия о природе всех древних богов, не могло быть никаких возражений относительно его принципа.
То, что такое отношение к христианству было на самом деле со стороны приверженцев митраизма (при его упадке) доказывается замечательным высказыванием самого Августина (1 Послание Иоанна, Гомилия 7). «Я помню, что жрецы того, кто носит колпак (illius pileati лат. носящие головной убор) обычно одно время говорили, наш «Носящий колпак» - сам христианин". В этом явном сходстве, вероятно, заключается причина, которая заставила Константина сделать общепринятым изображениям на его монетах (единственной валютой западных провинций), которые сохранялись ещё долгое время после своего обращения, рисунок Солнца с надписью «Soli invicto comiti» – «Непобедимому Солнцу, спутнику (или союзнику)». Этот образ имеет двойное толкование, означающее в равной степени древнего Феба и новое Солнце Праведности, и тем самым, становясь признанным, как язычниками, так и христианами в равной степени, которые составляли население, среди которого этот символ был распространён. Более того, этот император, став открыто исповедовать христианство, выбрал в качестве замечательного украшения своей новой столицы колоссальную статую Аполлона, установив её на высокой колонне, которая стояла там, пока её не опрокинуло в результате землетрясения в царствование Алексея Комнина.
Подобным же образом древнее празднование 25-я декабря в честь "Рождества Непобедимого", сопровождавшееся Большими Играми в Цирке (как было отмечено в календаре "viii KAL.IAN. N. INVICTI. C. M. xxiv4), потом было заменено празднованием Рождества Христова, о настоящем дне которого, как признаются отцы Церкви ничего не известно. Иоанн Златоуст, например, говорит (Гомилия, ХХХI), что день Рождества Христова лишь в последнее время стали отмечать в Риме в этот день, для того, чтобы в то время как язычники заняты своим суеверным торжеством, христиане могли без помех исполнять священные обряды.
Митра более охотно признавался как образ Христа, Творца или Хранителя Вселенной, поскольку зендавеста считает его первой эманацией Ормузда, благого начала и проявления мире. Итак, именно из этой самой веры евреи во время долгого плена в персидской Империи (провинцией которой была Палестина после восстановления) переняли ангелологию для своей религии до мельчайших подробностей, как мы находим её в полном расцвете во времена второго Царства. Не ранее того времени они начали верить в посмертное существование, награду и наказание в огненном озере, в существование целой иерархии добрых и злых ангелов, которая была взята почти дословно из перечня зендавесты; бессмертие души, Страшный Суд; всё – это основные положения зороастрийской схемы, которые Иосиф Флавий признаёт как основополагающие доктрины иудаизма его времени.
Обо всём этом Моисей в своём законе не даёт ни малейшего намёка; все его обещания и угрозы касаются земли, они земные; он проповедует религию секуляризма, и такая религия вплоть до последних дней Иерусалима поддерживалась саддукеями. Саддукеи были самыми древними и уважаемыми семьями в этом народе, которые хвастались сохранением закона Моисея чистым и незагрязненным от примеси чужеродных понятий, впитанными простолюдинами в течение длительного пребывание среди язычников. Более того, есть смысл принять этимологию Мазерса, данную названию их оппонентов фарисеев, как, в действительности, означающую "персы", так презрительно называли приверженцев новомодных учений, заимствованных у завоевателей. Такая этимология более разумна и соответствует фактическим элементам слова, чем обычная, означающая "сепаратистов"; этот эпитет никак не подходит к партии, составляющей большую часть народа.
Сейчас в самый раз вспомнить оригинальную теорию епископа Варбэртона, изложенную в его5 «Божественной миссии Моисея», которая преобразует отсутствие всякой духовности в его учениях в самый сильный аргумент его непосредственного вдохновения с небес. Но какой бы ни был источник зороастрийское представление о природе и служение Митры во многом совпадают с определением природы и служения Христа, данных автором «Послания к евреям», этим глубоким еврейским богословом, который называет Христа: «Сей, будучи сияние (или отражение) славы и образ ипостаси Его и держа всё словом силы Своей»; и еще: «будучи столько превосходнее Ангелов, сколько славнейшее пред ними наследовал имя». Здесь следует отметить, что отражение невидимого Всевышнего в его первой эманации является отличительной чертой большинства гностических систем. Раньше Митре поклонялись вместе с Солнцем, но чтобы не путать его со светилом, он стал объектом отдельного культа, который, в конечном счете, вытеснил самого Ормузда; и только его культ распространился среди жителей Понта, а их последователи среди народов Запада. Второстепенные божества часто занимают места первых чинов; так Вишну и Шива полностью затмили Браму. Серапис сыграл такую же штуку с богами фараонов Египта, и еще более поразительные аналогии современных вероучений слишком очевидны, чтобы их упоминать. Через сходство понятий символика митраизма проникла в раннее христианское искусство со многими своими подробностями. Барельеф над порталом баптистерия в Парме (произведение 12 века), имеет все признаки памятника митраизма, и, конечно, его замысел очень трудно понять с точки зрения Писаний.
II. Таинства митраизма
Основные обряды культа Митры странным образом напоминают обряды, впоследствии установленные в католической церкви. Они также снабдили образцом обряды посвящения, соблюдаемые тайными обществами Средневековья и их потомками нашего времени. Неофиты допускались к обряду крещения; посвящённые на собраниях торжественно совершали евхаристию. Мужество и выносливость кандидата при поступлении в секту проверяли через двенадцать последовательных испытаний, называвшихся "пытками", проходивших в специально построенной для этой цели пещере. Кандидатам надо было пройти через все "пытки", чтобы быть допущенными к таинствам.
О двух особых ритуалах или "таинствах" (используя специальный термин) упоминает Иустин Мученик ( Апол. II), это – самое раннее из дошедших до нас описаний их характера.
«Апостолы в своих комментариях, которые мы называем Евангелиями, передали нам, что Иисус так повелел им: Он, "взяв хлеб, поблагодарил6, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое. И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя". Он передал это только им. Этому же, в действительности, учили злые духи, если мне не изменяет память, в мистериях или посвящениях Митре. Так как ставились те же чаша с водой и хлеб и произносились определённые слова, это было жертвой или актом поклонения человека, проходившего посвящение; то, что вы знаете по личному опыту, либо можете узнать в результате исследования». Опять же, Тертуллиан, писавший в следующем веке, в связи с этим говорил: «Дьявол, чьим занятием является искажение истины, точно имитирует совершение Божественных Таинств в идольских таинствах. Он сам крестит своих, так сказать, верующих или последователей, обещает им прощение грехов от Священного источника, и тем самым посвящает их в религию Митры; он ставит знак на лбу своих воинов, совершает причастие хлебом; он вносит символ Воскресения и получает венок с меча».
Под "символом Воскресения" Тертуллиан явно подразумевает "инсценирование смерти ", о котором говорил Лампридий (о чем далее), и что характерно для многих талисманов, где Солнце-Лев восседает на трупе. Заключительную церемонию он сам объяснил в другом отрывке:
«Краснейте, сослуживцы моего Корнана! Уже не им вы будете судимы, а любым воином Митры, который при получении посвящения в пещере, в самом лагере сил Тьмы, в тот момент, когда к нему поднесли на мече венец (скорее венок) и затем возложили ему на голову, он (как бы уподобляясь мученикам, будучи наставлен (о том, как вести себя в такой ситуации), воспротивился и рукой сдёрнул венок с головы, как бы случайно переложив его на плечо и сказав, что его венок — это Митра. И с тех пор он никогда не надевает венок, и это служит ему в качестве знака того, что он прошёл испытание. Когда бы ни попытались испытать его ( на верность своему) религиозному долгу, все немедленно поймут, что он — воин Митры, если отбросит венок и при этом скажет, что его венец — в его боге. Поэтому да уразумеем же мы выдумки дьявола, которые принимают вид некоторых Божьих (творений) для того, чтобы привести нас в замешательство и осудить нас по вере его приверженцев.". Что же касается упомянутой здесь церемонии, как бы маловажной она не казалась современному читателю, необходимо отметить, что ношение венков было обязательным среди древних на всех торжествах, и отказ от этого в подобных случаях очень бросался в глаза и свидетельствовал о непоколебимой вере. Но любой беспристрастный наблюдатель увидит, что слишком рьяные отцы церкви продолжали избегать эту тему, когда говорили, что митраистские обряды были подделкой христианских таинств, поскольку те существовали задолго до первого принятия христианства, если, конечно, не считать ещё одним доказательством упреждающую имитацию злобной прозорливости дьявольского противника. С другой стороны, есть веские основания предполагать, что простые памятные или особые церемонии, учрежденные первым основателем христианства, постепенно приобретали мистические и сверхъестественные свойства, на которых спустя века настаивали как на символе веры беспринципные миссионеры, стремившиеся затмить привлекательность явно близких по характеру древних обрядов. С помощью такой ассимиляции они предлагали новообращённым через совершение, как бы, неких магических практик всякие духовные благословения, хотя при исполнении эти обряды были лишь символами, а не инструментами. Очень поучительная иллюстрация такого союза митраизма и христианства при совершении евхаристии даётся в Пистис Софии, в ней описывается евхаристия, совершаемая самим Спасителем на берегу Галилейского моря, о чём будет подробно рассказано в соответствующем месте. И, наконец, стоит отметить, что "есть плоть и пить кровь" человеческой жертвы было далеко не простым оборотом речи на некоторых из этих мистических праздников. Плиний дает высокую похвалу Клавдию за то, что он подавил культ друидов (кого он считает тождественными по своей религии магам-парсам), на чьи ритуалах "высшим религиозным актом было заклание человека, а наиболее благотворным действием поедание его плоти". Такое представление, обязательно вызывавшее подозрение действиями всех тайных обществ, лежало, наверное, в основании убеждения, широко распространенного среди простых римлян, что истинной евхаристией первых христиан на ночных собраниях была жертва новорожденного ребёнка, скрытого в сосуде с мукой, в которого новообращенный вонзал нож по наставлению своих учителей.
В дошедших до нас сведениях о причастии в митраизме некоторые очень любопытные аналогии с христианским обрядом не могут не привлекать нашего внимание. «В качестве * хлеба использовалась круглая лепёшка», символ солнечного диска, и она называлась «мизд». В этом имени Зеель видит происхождение слова «мисса», указывающее на бескровную жертву мессы, предполагая, что мизд был прототипом облатки (хостии), и был именно той же формы и размеров.
Не лишне заметить здесь различные этимологии, которые были предложены на слово мисса. Наиболее популярная этимология, которая, кроме того, санкционирована Дюканжем, происходит от возгласа " Ite, missa est" («С миром изыдем»), которым священник отпускал прихожан, не принимавших участие в евхаристии («оглашенных»). На простонародном языке это значит "выйдите, сейчас месса", что, безусловно, понятно. Но по правилу во всех таких случаях по объекту жертвы называется сам обряд, а не по фразе из обряда, и этот объект уже с незапамятных времен называется хостия или "жертва". Ранние христиане так же, как и гностики, были склонны к заимствованию еврейских терминов принадлежащих к моисеевым таинствам, и применяли их на собственной практике. Таким образом, Ветхий Завет назывался ими «фаза», например:
" In hoc festo novi Kegis,
Novum Pascha nova legis
Vetus Phase terminal."
«На этом празднике нового царя,
Новая пасха нового завета,
Старая фаза закончилась".
Раввины, возможно, сохранили предание, которое объясняет истинную природу облатки. Альфонсо де Спира в своём сочинении «Fortalitium Fidei» "Крепость веры" (т.2, 2), утверждает, что её круглая форма является символом солнца, и что она, в действительности, предлагается в жертву при совершении мессы гению этого светила! Каббалисты считали, что Моисей и пророки были вдохновлены гением Сатурна, добрым и чистым духом, в то время как Иисус вдохновлялся Меркурием, злобным духом, а христианская религия была работой Меркурия, Юпитера и Солнца, соединившихся для этой цели. Есть еще одна любопытная аналогия, достойная внимания, когда говорят, что месса символизирует смерть своего основателя. Круглая лепёшка (чапатти, получившая дурную славу в начале восстания Сипаев) является среди индусов установленным приношением Ману за своих предков. Христианское "преломление хлеба", кроме того, что оно символизирует однажды принесённую великую жертву, по-видимому, следуя описанию этого действа в Эммаусе, совершалось каким-то особенным способом, который может служить масонским знаком или средством узнавания братьев.
Сакраментальная чаша или потир часто была среди других предметов на алтаре Митры или скорее на столе. Любопытный пример обмана, связанного с её употреблением (хотя и не среди митраистов), описывается Епифанием («Панарион» XXXIV «О маркосиях»). Последователи Марка при совершении евхаристии использовали три чаши, сделанные из самого прозрачного стекла. Они наполняли их вином, которое в ходе ритуала превращалось в кроваво-красное, багряное и синее соответственно.
«Вслед за этим совершающий богослужение служитель или вернее маг подаёт один из сосудов какой-нибудь женщине из общины и просит её благословить его. По совершении этого, он переливает содержимое из этой чаши в гораздо большую с такой молитвой: «Пусть неизреченная и непостижимая Божья благодать, которая превыше всего, исполнит твоего внутреннего человека, и умножит внутри тебя ведение о Нём, сея зерно горчичное в добрую землю». После этого жидкость в большем сосуде начинает прибывать, так что льётся через край». [Ириней, «Против еpeceй», кн. 1. гл. 13—21]
Культ Митры долго сохранял свои позиции при христианских императорах в самой столице, и, несомненно, пережил её падение на протяжении многих поколений в отдаленных, а потом полунезависимых провинциях. В самом конце четвертого века Иероним в письме к Литу спрашивает: "Несколько лет назад не ваш ли родственник Гракх, чьё имя является отголоском патрицианской знати, занимая пост префекта Великого города, разрушил и сжечь пещеру Митры со всеми чудовищными образами, которые участвовали в обрядах посвящения, таких как Коракс, Ниф, Воин, Лев, Перс, Гелиос и Отец Бромий? "
Среди упомянутых здесь образов легко узнать изображения постоянно встречающихся в сохранившихся описаниях культа Митры. В Кораксе ворона; в Нифе змея Кнефа, вооруженного воина; льва, хватающего человеческую жертву; юношу в персидском облачении; солнце, изображённое либо Фебом на колеснице, либо звездой с восемью лучами и Бромия "грохочущего", являющегося один из эпитетов греческого Диониса; кто также появляется как восточный Фанас или юноша, держащий по факелу в каждой руке, одна из которых поднята, а другая опущена для обозначения восхода и заката. Гемму Шифле (Рис. 62) можно на веском основании принять за изображение митраистского обряда, и на ней легко найти все вышеупомянутые образы и символы. Два змея, стоящие на хвостах, образуют своего рода рамку для всей таблички, в верхней части которой видны головы Солнца и Луны, обращённые друг к другу лицом, между ними находится Орел с распростертыми крыльями, на каждом из которых сидят по ворону. На заднем плане двое обнаженных мужчин с венцами на головах верхом на лошадях, топчут тела; между ними коленопреклоненная умоляющая фигура, над головой которой две звезды. За каждым всадником стоят два воина. На месте для надписи изображён стол с хлебом, козликом (священным для Бахуса), чашей и еще чем-то непонятным, но, вероятно, изображающим венец, о котором говорил Тертуллиан. На обратной стороне более простой рисунок: две хохлатые змеи (драконы), обвивающие жезлы и заглядывающие в чашу; две звезды над столом, покоящиеся на большей чаше; и с каждой стороны по луку, концы которых упираются в головы змей. В этой композиции мы, вероятно, видим изображёнными испытания неофита, которые Свидой [ Свида или Суда (греч. Su;das., S;das), византийский этимологический и толковый словарь. Возник около 10 в.; содержит около 30 тыс. статей; даёт уникальные исторические сведения. Материал словаря почерпнут из античных, эллинистических и византийских источников. Личность составителя, как и происхождение слова «Свида», неизвестны] были названы "двенадцатью степенями" или "пытками". Они по характеру соответствуют, однако, будучи более суровыми, испытаниям мужества, которым наши масонские ложи подвергают "ученика", ищущего их признания. В митраизме во время испытательного срока, который длился сорок дней7, кандидат испытывался четырьмя стихиями, он лежал голым на снегу определенное количество ночей, а потом его бичевали в течение двух дней. Эти двенадцать мучений вырезаны по кромке знаменитой таблички митраистов, хранящейся в музее Инсбрука. Краткое описание этих сцен поможет объяснить многое из того, что осталось обсудить.
I. Стоящий человек готов вонзить кинжал в горло коленопреклоненной фигуры, которая сложила руки с мольбой. (Эта сцена похожа на сцену современного обряда, когда кандидат по приказу снимающий повязку с глаз, видит множество шпаг, приставленных в угрожающей манере к его обнаженной груди.)
II. Голый человек лежит на земле, его голова покоится на руке. (Наверное, епитимья снежным ложем.)
III. Та же стоящая фигура с руками, поднятыми в виде огромного полумесяца, (возможно, ковчега, который представлял испытание водой. Такому испытанию Платон подвергался во время его посвящения в Египте, и только чудом не утонул).
IV. Та же фигура, но теперь с покрытой головой, в колпаке свободы на голове смело бросается в большой костер (испытание огнём).
V. Теперь фигура изображена, пробивающейся сквозь глубокий поток и пытающейся ухватиться за скалу.
VI. Бык, идущий налево. На другой стороне остальные сцены.
VII. Четыре гостя полулежат за столом в виде подковы, на котором лежит целиком запечённый кабан.
VIII. Юноша, которого ведёт пожилой мужчина вверх по бесконечной лестнице.
ІХ. Юноша на коленях перед человеком в длинном одеянии, чью руку он сжимает в мольбе.
Х. Те же фигуры, но с переменой мест.
XI. Сидящий человек, перед которым стоит на коленях обнаженный юноша в венце, и сопровождаемый человеком в длинном одеянии.
ХІІ. Обнажённый человек держит корову за задние ноги, чтобы струя била в его лицо, что считается у индусов наиболее эффективным уровнем возрождения, и, следовательно, всегда даётся людям при последнем вздохе. Такую же священную жидкость (как мне сказал один парс) наливают в сакраментальную чашу, которую дают всем мужчинам при вступлении в эту веру, что проходит после достижения ими семилетнего возраста. И более, настолько сильна вера в её очищающую силу, что скрупулезные парсы всегда носят с собой бутылку в кармане, чтобы очистить руки после неизбежных контактов с неверующими!
Очень похожие обряды практиковались в тайных обществах Средневековья, если принять объяснение фон Гаммером неких таинственных скульптур, которые всё ещё можно увидеть в церквях тамплиеров в Германии, и которые он обстоятельно описал в «Mysterium Baphometis
Revelatum» [«Разоблачение мистерии Бафомета»]. На уже описанной инталии коленопреклонённого неофита окружает страшное и таинственное воинство Митры, безжалостно уничтожаемое завистливым Гракхом.
И опять же тела, истоптанные венценосными всадниками, явно подразумевают описанное испытание кандидата на стойкость – явное приближение смерти. Так Лампридий описывает среди прочих сумасшедших выходок Коммода во время митраистских обрядов случай, "когда нужно было что-то сделать, чтобы вызвать ужас, то он осквернял обряды настоящим убийством". Это высказывание ясно показывает, что театральное представление такого действия действительно являлось частью обряда. Ворон также принимал в этом участие, как атрибут солнечного Бога эллинской веры, его часто изображали сидящим на лире Аполлона.
На многих других геммах изображены духовные преимущества, даруемые через митраистское посвящение верующему*. Распространённым образом является человек с руками, связанными за спиной, который сидит у подножия столпа с Грифоном, держащим лапу на колесе. Это является особым символом солнечного Бога, часто сопровождаемым надписью ;;;;;;; "Я заслужил это". Другая гемма (из коллекции Влакас) поражает необычным богатством символов, тот же Грифон, на конце хвоста которого сидит скорпион, в то время как колесо выдавливает из своей хризалиды маленькую человеческую душу, которая простирает вверх руки в ликовании; впереди стоит ибис Тота и держит в клюве весы, возможно, гороскоп больного. Этот талисман тоже объединяет египетскую веру с верой магов-парсов, в интересах носящего его. На обратной стороне изображена Изида, но в образе Гигиеи, стоящей на своём крокодиле; на заднем плане изображены странные, сложные вензеля, смысл которых понятен только посвященным, и, несомненно, сообщавшийся получателю талисмана, который находил на нём "написанным новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает его". Но как учение, так и обряды этой религии лучше всего понять посредством изучения дошедших до нас рисунков, отображающих их либо непосредственно, либо аллегорически. Это, в свою очередь, подтверждается практикой немногих верующих, кто по-прежнему поддерживает Священный огонь, а именно парсов из Гуджерата. Поэтому эту серию достойно открывает следующее интересное описание пещеры Митры, обнаруженную в своём первоначальном и не осквернённом состоянии; её описал знаменитый собиратель древностей Фламинио Вакка. (№117)
III. Римский митра в своей пещере
«Я помню, что в винограднике г-на Орацио Мути (где был найден клад) напротив базилики Сан-Витале нашли мраморного идола высотой около 5 ладоней (3 3/4 фута), стоящего прямо на пьедестале в пустом зале, куда дверь была замурована. У идола была голова льва, а тело человека. Под ногами был шар, откуда выходила змея и обвивала всего идола, голова змеи была в пасти льва. Руки идола были скрещены на груди, в каждой руке было по ключу; за спиной было четыре крыла, два указывали вверх, а два вниз. Я не считаю, что это очень старинная работа, так как сделана грубо, или она очень древняя, потому что тогда изящный стиль не был известен. Г-н Орацио, однако, сказал мне, что богослов отец иезуит объяснил его смысл, говоря, что он означает дьявола, который во времена язычества правил миром, отсюда земной шар под ногами, и змея, которая обвивает его тело и входит в рот, означая предсказания будущего с сомнительным толкованием; ключи в его руках означают владычество над миром, львиная голова – управление всеми зверями, а крылья повсеместное присутствие. Таково толкование вышеупомянутого отца. Я сделал всё, чтобы увидеть этого идола, но г-н Орацио умер, а его наследники не знают, что стало этим идолом. Однако вполне вероятно, что по совету того же богослова г-н Орацио мог послать его в какую-нибудь печь для обжига, чтобы исцелить его от сырости, так как он находился в захоронении многие и многие годы». Так этот самый интересный памятник был уничтожен из-за тщеславного невежества жалкого священнослужителя, который более поклонялся злому началу, чем древний приверженец благодетельного Владыки света, который изваял этот дивный образ. Вакка добавляет: «Я помню, что в том же месте был найден после вышеупомянутого идола другой идол, но только на барельефе, и также с головой льва и телом человека; в вытянутых руках были факелы, два крыла были направлены вверх, а два вниз, между ними был змей.
131
Справа стоял жертвенник с огнем; изо рта идола выходила лента или свиток, простиравшийся над огнем». Это божество с головой льва не может быть ничем иным, как только "Отцом Бромием" Иеронима или греческого Вакха; а он, как нам говорят, отличился в этом образе в известной войне гигантов.
"tu, cum parentis regna per arduum
cohors gigantum scanderet inpia,
Rhoetum retorsisti leonis
unguibus horribilique mala".
«Когда толпа Гигантов безбожная
Крутой дорогой к царству Юпитера
Взбиралась, отразил ты Рета
Львиною пастью, когтистой лапой».8
Если проследить это сложный образ до его истинного источника иконологии, то оказывается, что это – тот самый образ, под которым изображали "аватара Шри Сингха". Божество приняло этот образ, чтобы уничтожить тирана Хирансьякашипу, у которого был дар неуязвимости от всех известных дневных или ночных зверей.
Митраистская пещера с прилегающими строениями была открыта в Сполето в 1878 году. В конце стены были обычные три ниши для Бога и его факелоносцев. Перед ними жертвенник с надписью " Soli invicto Mithras sacrum" [«Непобедимому солнцу, святому Митре»]. Рядом с алтарём высокий фаллический камень, перфорированный квадратным отверстием вверху. Возможно, это – тот "камень, символизирующий рождение Митры", о котором говорил Фирмик. Описание пещеры с планом всех помещений дано в «Археологии» том. 47. стр. 205.
IV. Талисманы митраизма
Митраистские геммы, по большей части, датируются более ранним временем, чем геммы, дошедшие от гностиков Александрии, с учением которых никак не связано их появление. Небольшая трудность заключается в отделении двух классов, причём первый отличается лучшим стилем, а также отсутствием египетских символов и длинных коптских надписей, которые обычно сопровождают второй класс. В действительности, многие из них относятся к лучшему периоду Римского искусства эпохи Адриана. Легко понять как культ Аполлона постепенно слился с его более
132
духовным восточным представителем в то время, когда религиозные идеи индийского происхождения начали господствовать по всей римской империи. Эта по своей сути умозрительная религия, рассматривающая вопросы, относящиеся к иной невидимой жизни, совершенно отличается по своей природе от древней материалистической греческой веры, постоянно и энергично занятой Настоящим и Видимым.
В соответствии с правилом отбора лучшего материала для талисманов, (Плиний «Molochites» «Молохитес или Малахиты») зеленая, крапчатая или желтая яшма почти исключительно подходит для воплощения идей митраизма, заменивших Феба и его атрибуты на реликвиях глиптики второго и третьего веков. По тонкому исполнению некоторых предметов этого класса их можно даже датировать временем первых кесарей, и, таким образом, создать как бы передовую гвардию бесчисленного воинства обычных гностических произведений, среди которых совершенно гаснет потрясающее варварство античного искусства. В начале эти произведения митраизма были плодом измененного зороастрийского учения, широко распространившегося в империи после завоевание Понта. Главной особенностью этого учения был исключительный культ Бога солнца, как источника всей жизни, что философски верно, если, в действительности, жизненным принципом является, как некоторые ученые утверждают, ни что иное, как электричество. Как будет показано далее ("Серапис"), более поздние Платоники, такие как Макробий, усердно старались доказать, что многочисленные божества старых вероисповеданий, где бы они ни были сделаны, были ни чем иным, как различными эпитетами и качествами одного и того же Бога в его разных фазах. Целью всех этих школы было совместить старую веру с влиянием буддийской теософии, суть которой заключалась в том, что бесчисленные боги индийской мифологии были лишь названиями энергий первой Триады в ее последовательных аватарах или проявлениях в человеке.
Итак, мы подошли к фактическим вариантам изложения этих идей; выдающимся среди них является фигура Льва (в астрологии он – "дом Солнца") который, как правило, окружён звездами и держит в пасти голову быка, символа земли, подчинённой его власти. Иногда он топчет змея, который в связи с этим уже символизирует не мудрость,
133
а злое начало. Так как во всех религиях, зародившихся на Востоке, где смертельный яд является характерным для змеиного племени, эти рептилии считались наиболее ярким образом Разрушителя. На Западе, с другой стороны, где тот же самый вид по большей части является безобидным и просто объектом удивления, он всегда символизировал мудрость, а также вечность из-за распространённого верования, что змеи ежегодно омолаживаются, сбрасывая кожу. По этой причине змей был спутником Аполлона и Эскулапа, и, кроме того, играл важную роль в скандинавской мифологии, держа всю вселенную в вечных объятиях. Самого Митру часто изображали молодым парсом, вонзающим национальное оружие "Medus aeinaces" [кард, персидский однолезвийный нож с прямым сравнительно узким клинком без гарды] в горло поверженного быка (такое изображение есть в скандинавское мифологии), а над его головой солнце и луна, и вся группа стоит в центре зодиака. Но самым полным собранием образов и символов Митры, которые привлекло моё внимание, является инталия, описанная Келюсом (Recueil d’Antiquites, «Собрание древностей» VI. таб. 84). Рисунок выгравирован на очень изящном агате, размером 2xl 1/2 дюйма. В центр обычный образ Митры, забивающего быка, хвост которого оканчивается тремя колосьями пшеницы, и между задними ногами висит огромный скорпион; внизу лев, душащий змея, символ тьмы и смерти. По обе стороны стоят ели, принятые в этой системе, потому что их остроконечная форма имитирует пламя. По этой же причине шишка являлась символом стихии огня, и поэтому древнейшие сирийские статуи божеств держали в руках шишки. На фоне елей изображены факелы, один, обращённый вверх, другой вниз, что явно означает восход и заход Солнца. Рядом с одним факелом изображён скорпиона, а с другим факелом – бычья голова. Над елями также изображены факелы, повёрнутые в противоположных направлениях. Основную группу окружает Феб со своей четверкой лошадей и Луна на колеснице с двумя лошадьми. Выше всех стоят две крылатые фигуры, обвитые змеями и опирающиеся на длинные скипетры, между которыми поднимаются три языка пламени, и кроме них еще четыре языка пламени рядом с фигурой справа,
134
что составляет мистическое число семь, возможно, представляет семь амешаспентов или архангелов. Слева стоит на коленях перед ангелом обнажённая женщина, в окружении звезд, что, несомненно, означает душу, для которой был сделан этот талисман в качестве покровительства. Если бы смогли объяснить эту сложную композицию, то, конечно, нашли бы, что она вкратце передаёт символ веры митраизма в том виде, в каком его знают народы Запада. К тому же, однако, некоторые части таблички можно объяснить с помощью мифов из священных книг парсов; в то время как другие становятся понятными при сравнении с более крупными памятниками того же культа. Так, колосья пшеницы на конце бычьего хвоста намекают на пятьдесят живительных растений, которые появились из хвоста Изначального Быка (или жизни, что то же самое по-зендски) после того, как его убил Ариман. Семя того же животного изеды (духи) отнесли на Луну, где оно было очищено в её лучах, и из него Ормузд вылепил новую пару, прародителей всего, что есть на земле, в воздухе или воде. Скорпион добавлен к этой части тела под влиянием одноименного знака, как учит Манилий: «Огненный скорпион радуется в чреслах». В данном случае он означает осень, а змей, изображённый под ним, означает зиму; скорпион не зря помещён на гениталиях быка, так как тот же поэт воспевает (IV. 217)
«Вот, Скорпион грозит пылающим хвостом,
На колеснице света он сквозь звёзды мчит,
Пронзает землю глубоко лучом,
На пашню семя бросить норовит».
Поднятые и опущенные факелы обозначают Восток и Запад. В полукружном алтаре Виллы Боргезе (Винкельманн, «Monumenti antichi inediti» «Неизвестные античные памятники», таб. № 21) бюст Луны, по-видимому, опирается на полумесяц на голове старика с лицом в анфас, из чьего лба выходят клешни краба, это – яркий образ Океана. Бюст восходящего солнца с его обычного знаком восьмиконечной звезды опирается на прямостоящий факел, а заходящее светило, глядящее вниз, опирается на другой факел, опущенный к земле. Опять же, змей, обвивающий четыре раза эти фигуры, может означать годовое вращение солнца; это лучше объясняется
135
с помощью торса Митры в Овне, в котором зодиакальные знаки занимают промежутки между кольцами этого змея. Лев и ворон обозначают служащих жрецов, так как в этих мистериях высшими служителями были львы, а низшими вороны. Откуда сами обряды получил название "леонтика" и "коракика".
Существуют семь главных огней, планет и духов, причём число семь является самым священным среди парсов. Но из этих семи огней, три всегда изображаются особым образом, как самые почитаемые. Эти три – "огонь звёзды ", то есть планеты Венера по имени Анахита; "огонь солнца" или огонь «Михр» и "огонь молнии" или огонь Борзен, то есть планеты Юпитер. «Михр» - это крылатый шар, распространённый среди ассирийской скульптуры, этот символ помогает объяснить аллегорию пророка: «Солнце правды и исцеление в крыльях [ивр. бихнафейя, хотя в синодальном переводе лучах] его». [Мл.4:2]
Поклонение огню Гушнасп (или Анахиты) отображено в зендских скульптурах как очень древний культ, а также в "Шах-наме"; культ богини Анаитис описан многими греческими авторами от Геродота и позже. Этот историк отмечает (1. 131), что сначала парсы поклонялись только солнцу, луне и стихиям, пока они не узнали от ассирийцев о поклонении Венере Урании, которую они назвали Митрой, она же была Милиттой вавилонян, Аллатой или Алилатой арабов. Итак, Митра (женственный аналог Митрас [греческий вариант имени Митра]) и Анахит, это одна и та же богиня или Утренняя Звезда, женский гений любви, дарующий свет и гармонично управляющий движением других планет под звуки её лиры, струнами которой являются солнечные лучи – "лира Аполлона с его золотыми волосами вместо струн" (Крейцер, «Kal. de l’Antiq» , 2, 731) [«Meletemata e disciplina antiquitatis» «Мелетизм (гомеризм) или учение древности»]. В этом учении мы обнаруживаем причину разделения огней на гемме Келюса на две группы; основная группа состоит из трех самых древних символов этого культа, а второстепенная группа состоит из оставшихся четырех.
Другие митраистские символы имеют очень ясные изображения, что можно понять их смысл с первого взгляда. Так, Митра, пронзающий клинком горло быка, означает проникновение
136
солнечных лучей в лоно земли, через это действие насыщается вся природа; это ещё выражается собакой, лижущей кровь раны. Знак Козерога, часто присутствующий в той же группе, говорит о необходимости сотрудничества влаги с Солнцем для обеспечения прорастания семян, в то время как Скорпион в упомянутой выше позиции выражает генеративное тепло. Союз двух различных названных нами религий любопытно выражен на этих камнях, на которых митраистская группа окружена священными животными Египта, расположенными тройками: крокодилами, козами, телятами, грифами, соколами и ибисами, стоящими вокруг в позе поклонения, и глядящими на великое творение их Высшего Владыки Митры (см. стр. 41, рис. 2).
Митраистские барельефы, вырезанные на гладких поверхностях скал или на каменных табличках, всё ещё в достаточном количестве могут быть найдены на территории бывшей Западной провинций Римской империи; их много в Германии; еще больше во Франции, ещё и на этом острове [Великобритании] вдоль линии Стены пиктов, и один удивительно прекрасный образец в Йорке, у станции Шестого Легиона. Знаменитый храм "Оон Артура" [греч. оон — яйцо] (разрушенный в прошлом веке) на Кэррон, полусферическое сводчатое здание из огромных каменных глыб, был безошибочно Specus Mitraicum или Пещерой Митры, такой же по конструкции, как великолепный храм Огня Хосрова в Ганзаке. Поскольку Бог солнца был главным божеством9 друидов, нетрудно представить какое одобрение получило поклонение его более изысканному персидскому эквиваленту среди кельтских аборигенов, когда оно было принесено римскими войсками и колонистами, многие из которых были с востока. По поводу последнего обстоятельства у Лапридия есть любопытное свидетельство, когда он замечает, что почти вся армия Максимина в его великой германской компании,
137
была той же самой армией, что была собрана Александром Севером, которая сопровождала его до места убийства", т. е. до северной Галлии или Британии". Как пишет тот же военный историк: "potentissimus quidem per Armenios et Osroenos, et Parthos, et omnis generis hominum." [Наибольшая сила же у армян, жителей Осроены, парфян и всякого рода людей.] Для этого прозорливый государь назначил низшими командующими своей армии всех пленников царского или благородного происхождения, взятых в плен в предыдущем персидском походе.
Хотя современные парсы, как и их предки ахемениды во времена Геродота, терпеть не могут идолов и любые изображения божественного, они всё ещё свято чтут идеи, воплощенные в рассмотренных нами скульптурах. Среди них больше всех почитается собака, которую они считают самым священным животным. Тавернье (1. 493) по этому поводу был шокирован гяурами из Сурата:
«У них есть еще один странный обычай, а именно, когда человек находится при смерти, ему на грудь кладут маленькую собачку. Когда они понимают, что он находится при последнем издыхании, они приставляют морду собаки ко рту умирающего человека и заставляют её лаять два раза, чтобы в таком положении душа человека вселилась в собаку10, которая по их представлениям доставит её к назначенному для неё ангелу. Кроме того, если собака умирает, они выносят её за город и молятся Богу во имя этого куска падали, как будто душа зверя может извлечь какую-либо пользу от их молитвы после смерти».
Следуя этой аналогии, изображение собаки, слизывающей бычью кровь, может означать посредника для уходящей жизни. В наши дни парсы кладут умерших на высокие решетки в "башне безмолвия", чтобы их могли клевать только птицы. Но при сасанидской монархии было незыблемое правило – выкладывать трупы в открытом поле на съедение псам. Это было не более, чем совершением очень древнего принципа зороастризма. Геродот (1. 140) заявляет на основании своего собственного опыта, что труп мага не разрешилось хоронить, прежде чем он не был съеден птицами или
138
собаками, добавив, что то же самое говорили и другие персы. Маги приравнивали убийство собаки к убийству человека. Этот примитивный способ похорон Сасаниды стремились насадить у всех народов, находившихся под их властью, и считали святотатством хоронить мертвецов в земле и еще большим святотатством сжигать их священной стихией или огнём. Такая практика прежде всего шокировала недалёких византийцев; историк Агафий выражая свой ужас при виде умерших, брошенных на съедение псам, независимо от их чина и достоинства, как в случае великого сатрапа Mермероэса, которого, как он видел, так же оставили голым в поле на съедение. Когда последние семь мудрецов Греции, изгнанные со своих профессиональных кафедр в Афинах тупым фанатиком Юстинианом, искали убежища у лже-гостеприимного Нуширвана Справедливого, даже они (несмотря на философию) были вынуждены из-за отвращения к этой практике11 вернуться домой, утратив достоинство и подчинившись духу времени. Если собаки отказывались прикасаться к трупу, то это считалось друзьями покойного, как очень плохое свидетельство о конечном месте его души. Парсы, которые с ещё большим почтением считают ворона12 † (или равным священным существом) как могильщиком, так и могилой, получают подобные предзнаменования, наблюдая за тем, какой глаз первым клюнет птица, если правый, то к спасению, а левый – к обратному.
Очень любопытной частью церемонии посвящения
139
на древних мистериях было дарование "знака Митры". После успешного прохождения всех этапов испытаний принятому кандидату ставили особый несмываемый знак, но его точный характер нельзя установить. Выражения, используемые Блаж. Августином (в «Иоанне», 1, бес. 7) позволяют нам сделать два вывода: во-первых, что инталии, предмет нашего рассмотрения, давались кандидату по окончании испытательного срока, как знак принятия его в братство, а также как средство распознавания его членами; и, во-вторых, что каждому при поступлении наносился тайный несмываемый знак. "Что-то вроде этого было скопировано определенным духом, на котором будет его собственный образ, купленный кровью, так как ему было известно, что человечество должно быть однажды искуплено пролитием крови". Это последнее высказывание показывает, что этот знак не выжигался, но надрезался или выкалывался. К такому же заключению можно придти на основании слова, использованного в Откровении ;;;;;;; [харагма] начертание, а не ;;;;;; [стигми] выжженное клеймо, так как этот знак рабства, который все подданные второго зверя", который имел два рога, подобно агнчим, и говорил, как дракон", были вынуждены получить, либо на правую руку (т. е. на ладонь), либо на лоб. «И он сделает то, что всем малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его" (Откр.13:16, 17). В этих словах содержится краткое описание разного рода "стигмат", бывших тогда в употреблении для обозначения принадлежности к какому-либо божеству. Знак был изображением особого символа или атрибута божества (точно соответствуя кастовым знакам современных индусов). Его собственное имя было написано полностью на священном языке. Число являлось ещё одним скрытым способом выражения имени, либо одним числительным в простой халдейской манере, либо другими буквами, числовое значение которых в сумме давало то же число. Автор Апокалипсиса, вероятно, имел в виду митраистов, когда сочинял эту аллегорию. Но мы уверены, что членам тайного общества не ставят знак принадлежности
140
к обществу на заметные части лица. Та же необходимость поджидает нас здесь, как и в любом другом отделе этого исследования, а именно, определить Индию, как истинный прямой или косвенный первоисточник подобных сектантских телесных знаков многих гностических практик. В Индии почитатели разных божеств всё ещё отличаются символом своего бога-покровителя на лбу, но не так жёстко, как в старину, не собственной кровью, но пеплом коровьего навоза, порошком сандалового дерева или ежедневно меняемой цветной глиной. Поскольку у них символом огня (Брамы) является равносторонний треугольник с вершиной, направленной вверх, то можно предположить, что митраистская ;;;;;;; была этой простой фигурой, которой, по словам Гораполлона, египтяне обозначали луну, а Плутарх говорил, что Пифагор обозначал ей богиню Афину13. Кларксон, однако, утверждает, что знаком Митры был "Tau mysticum" «таинственный Тау», но откуда он почерпнул эти знания, я не смог выяснить.14
Семь звезд, бросающиеся в глаза на этих талисманах, без сомнения означают что-то более высокое, чем просто планеты; по всей вероятности они обозначают семь амешаспентов, первый чин ангелов в иерархии зороастризма, которые позднее у евреев стали "семью духами Божьими", и оттуда постепенно перешли в эпитет "Septiformis munere" [семь даров] Spiritus Sanctus [Святого Духа] христианства. Вот, имена и служение амеша-спентов [авест. "Священные бессмертные"]: Ормузд, источник жизни и творения; Бехман, царь мира; Ардибехест, дарующий огонь; Шехривар, дарующий металлы; Спендармад (гностическая София), царица земли; Кхордад, управляющий временами и сроками; Амардад, управляющий деревьями и растениями. Из них самое высокое место (после Ормузда) занимают четверо следующих за ним. Ниже этого чина стоят язаты (авест. «достойные почитания») в количестве двадцати семи под властью Митры; они управляют небесными телами и стихиями.
141
Против каждого амшаспада и изеда находится соответствующий ангел Тьмы, чтобы мешать их служению, а именно: семь архи-дэвов и двадцать семь дэвов.
V. Гностические таинства и посвящения,
и их связь с митраизмом
При описании митраизма я обратил внимание на весьма заметную роль таинств в отпущении грехов в этой религии; следующие фрагменты из великого учебника гностиков смогут показать, как эти понятия (вероятно, и формы) были перенесены в служение гностицизма.
Крещение или прощение грехов (Пистис София) (298). Потом подошла Мария и спросила: Господь, каким образом прощаются грехи при крещении? Я слышала, как ты говорил, что «Служители споров» (;;;;;;;;, эридеи)15 сопровождают душу, неся свидетельства всех её грехов, которые она совершает, чтобы осудить ее в Судах. Итак, Господь, стирает ли тайна крещения грехи, которые могут находиться в руках Приемщиков споров, так что они полностью забывают о них. Поэтому, Господь, расскажи нам, каким образом они прощают грехи, ибо мы хотим знать всё доподлинно.
Затем Спаситель ответил: Хорошо сказала. Служители – это те, кто свидетельствуют обо всех грехах, так как они всегда обитают в местах суда, хватая и судя все души грешников, кто не получил эту тайну. И они удерживают их в хаосе, мучая их. Но эти Служители споров не могут выйти из хаоса, чтобы войти в области выше хаоса и судить души, принявшие тайну. Они не имеют права насильно перетягивать души вниз в хаос, где приемщики споров могут судить их. Но души тех, кто не получил тайну, по своей воле ввергают в хаос. Души же, принявших тайну, они не имеют возможности судить, поскольку не могут покинуть своего места. А если они не выйдут, они не смогут остановить эти души, чтобы запереть их в своём хаосе.
Слушай же и я скажу тебе истинное слово, каким образом при таинстве крещения отпускаются грехи. Когда души согрешают, находясь ещё в этом мире, Приемщики споров, несомненно, приходят, чтобы свидетельствовать обо всех грехах, которые совершают души, но они никак не могут выйти из областей хаоса, чтобы судить души в местах суда за пределами хаоса. Но дух-подражатель16 свидетельствует обо всех грехах, совершаемых душою, чтобы также судить её в местах суда за пределами хаоса. Он не только свидетельствует о них, но также ставит печать на все грехи души, чтобы они хорошо отпечатались на душе и все архонты места суда над грешниками могли по этим печатям, поставленным духом-подражателем, узнать душу грешника, а также количество совершенных ею грехов, и воздать душе согласно количеству совершённых грехов. Вот, так, они судят душу грешника. (300) Поэтому тот, кто принял таинство крещения, обретёт через него великий и мудрый огонь17, поядающий все грехи. Этот огонь тайно входит в душу и сжигает все грехи, запечатлённые на ней духом-подражателем. Он также тайно входит в тело, преследует всех преследователей и разделяет их по частям тела, так как преследует дух-подражатель и судьбу, чтобы отделить их от силы и от души и поместить их по одну сторону тела, и так огонь отделяет духа-подражателя, судьбу и тело в одной части тела. Душу же и силу18 он отделяет в другой части тела. Тайна крещения остаётся посреди этих двух частей и продолжает отделять их друг от друга для очищения, и очищает их, чтобы они не осквернились материей. Итак, Мария, таков способ, которым таинство крещения отпускает грехи и все прегрешения.
(301) Тотчас же, когда Спаситель сказал всё это, он молвил ученикам своим: Понимаете ли вы, о чём я говорю вам? Мария же поднялась и сказала: Да, Господь, воистину, я глубоко осознаю каждое слово, которое ты говоришь. Что же касается прощения грехов, ты говорил нам раньше в притче, говоря: «Огонь пришел я низвести на землю», и ещё: «и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» [Лк.12:49]. А еще ты точно отметил, говоря: «Крещением должен я креститься; и как томлюсь, пока сие совершится! Думаете ли вы, что я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться: трое против двух, и двое против трех» [Лк.12:50-52]. Это слово, Господь, ты сказал открыто. Но слово, которое ты сказал: «Огонь пришел я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» – это сказал ты о таинстве крещения в этом мире, и пусть он горит, как ты желаешь, чтобы сжечь все грехи души для её очищения? И еще вслед за этим ты ясно показал, говоря: «Крещением должен я креститься; и как томлюсь, пока сие совершится!», то есть ты не останешься в мире сем, пока не совершится крещение и не очистятся все совершенные души. И, более того, слово, которое ты сказал потом: «Думаете ли вы, что я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться: трое против двух, и двое против трех», (302) оно о таинстве крещения, которую ты ниспослал в мир сей, и сделалось оно разделением тела мира сего, ибо оно отделило дух-подражатель, тело и судьбу в одну сторону, а душу и силу в другую. То есть, трое разделятся против двух, а двое против трех. Когда Мария промолвила всё это, Спаситель, однако, сказал ей: Молодец, ты — духовная сущность чистого света, Мария. Таково истолкование моего рассказа.
Потом Мария продолжала и сказала: Потерпи на мне, Господь, если я спрошу тебя ещё. Вот, мы знаем, каким образом прощаются грехи крещением. А теперь объясни нам тайну Трех Судов, тайну Первой Тайны, а также тайну Неизреченного, каким образом они прощают грехи? Прощают ли они так же, как крещение или же нет?.
Спаситель ответил так: Ни коим образом! Все тайны Трех Судов прощают душу во всех местах Архонтов за все те грехи, которые душа сия совершила от начала. Они прощают их, а также прощают грехи, которые она совершит впоследствии вплоть до того времени, когда каждая из этих тайн примет вид. О сём времени я сообщу потом. И более того тайна Первой Тайны и тайна Неизреченного прощают душу во всех областях архонтов за все грехи и все прегрешения, которые эта душа совершила. И не только прощают ей их, но не вменяют ей грех19 оттоле и вовеки по благодати сей тайны и её безмерной славы”.
Потом Спаситель спросил: Понимаете ли вы то, что я сказал вам? Мария же ответила: Да, Господь, я поняла все слова, сказанные тобой. Ныне же о слове, которое изрёк ты: Все тайны Трех Судов прощают грехи и покрывают все прегрешения, вот, об этом слове однажды пророчествовал Давид, говоря: «Блажен, кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты!» [Пс.31:1] А слово, которое изрек ты: Тайна Первой Тайны и тайна Неизреченного не только прощают навсегда душе все грехи, но они ей не вменяются отныне и вовеки по причине дара этой великой тайны и её безмерной славы, об этом слове однажды пророчествовал Давид, говоря: «Блажен человек, которому Господь не вменит греха!» [Пс.31:2]. То есть, отныне грехи не вменятся тем, кто принял таинство Первой Тайны и таинство Неизреченного. Тогда Иисус сказал: Молодец! Ты — духовная сущность чистого света, Мария. Таково истолкование сего рассказа.
(305) Мария же вновь продолжила и сказала: Господь, но если человек примет тайну таинства Первой Тайны, и возвратившись, вновь согрешит, но вновь вслед за этим покается и помолится своей собственной тайной, будет ли он прощен или нет?
Тогда Спаситель ответил: Истинно, истинно говорю тебе: всякий, кто получил тайну Первой Тайны, вновь согрешит двенадцать раз, и вновь двенадцать раз покается и помолится своей тайной, то будет прощен. А если он согрешит вновь после двенадцатого раза, и вернется, и согрешит, не простится ему вовеки, он может вернуться к своей тайне, какая она бы ни была. Для него нет покаяния, если только он получил тайну Неизреченного, который милостив во все времена и прощает во все времена.
Мария же сказала: Господь, но если те, кто получили тайну Первой Тайны, а потом отвернулись и согрешили, выйдут из тела прежде покаяния, унаследуют ли они царствие или же нет? Ведь они, воистину, обрели благодать Первой Тайны. (306) Господь ответил: Такой суд будет самым милостивым из всех судов, ибо они обитают в срединных вратах20 дракона тьмы внешней и в конце21 их будет мучение, а этот суд получил благодать этой тайны и не будет непреклонным.
Мария же спросила: Господь, тот, кто получил тайну Неизреченного, а потом отвернулся и согрешил, и вновь вслед за всем этим покаялся ещё при жизни, сколько раз простятся ему грехи?
Спаситель ответил: Для такого, не только если он отвернётся и согрешит один раз, и потом покается и будет прощен, но он будет прощен всякий раз, если будет согрешить и каяться пока жив, но не лицемерно, и если он будет молится согласно своей тайне, потому что сии тайны милостивы и прощают во все времена (307). Мария же спросила: Но если кто покинул тело прежде покаяния, что будет с ним? (307) Спаситель ответил: Суд над таким будет намного страшнее всех Судов, и он будет очень суров. Даже если сии души — новые22, и это их первый приход в мир сей, отныне не вернутся они в тела этого мира и не смогут совершать никакую работу, но ввергнутся во Тьму Внешнюю и истребятся, чтобы не существовать вовеки и веки.
(308) На это Мария говорит: «Соль суть благо. Если же соль потеряет силу и т. д.»
Приведенные ниже выдержки из того же высокого авторитетного источника могут пролить свет на тайные слова, сообщаемые умирающему человеку, которые составляют столь важную особенность гностической системы.
Преимущества посвящения. Я возвещу тебе эту тайну, которая суть следующая: тот, кто получит это одно слово, когда он покидает тело материи архонтов, то приемщики Эридеи приходят и вызволяют его из физического тела, эти приемщики вызволяют все души, выходящие из тела. Когда приемщики вызволили эту душу, принявшую таинство, о котором я говорил вам, в тот самый миг его освобождения из физического тела он делается великим излиянием света посреди них. Приемщики сильно пугаются при виде света этой души, дрожат и ослабевают хватку из-за страха перед великим светом, который видят. А душа, принявшая тайну Неизреченного, возносится вверх, и приемщики не могут её схватить и не знают, каким путём она ушла, ибо она стала великим лучом света и взлетела вверх, и нет такой силы, способной её удержать и даже приблизиться к ней. (228) Но она пройдет через все области архонтов и все области эманаций Света и не даст объяснения ни в одной из областей, не выдаст своего оберега23 или тайного знака. Ни одна из сил архонтов не сможет приблизиться к этой душе, но все области архонтов и эманаций Света — каждый из них в своём месте воспоёт ей гимны, страшась излияния Света, окружающего душу, пока она не войдёт в место наследников тайны, которую она получила, и не станет единой со всеми её членами. Истинно говорю вам, что она посетит все эти места за столь же короткое время, за которое человек стреляет из лука. И снова говорю вам, что каждый, принявший эту тайну и исполнивший в совершенстве все её виды и образы, будет человеком в мире сем превосходнее ангелов и впереди их всех. Он будет человеком в мире сем, но лучше архангелов и впереди их всех. (229) Он будет человеком в мире сем, но выше всех деспотов, всех владык, всех богов, всех светил, всех чистых, всех тройственных сил, всех изначальных отцов и всех невидимых существ. Он будет человеком в мире сем, но будет выше Великого Невидимого Изначального Отца и даже возвысится над ним. Он будет выше всех тех, кто принадлежит срединному пространству, и он будет выше эманаций Сокровищницы Света, выше всякого смешения24, выше любой области Сокровищницы Света. Он будет человеком в мире сем, но станет Царем со мною (230) в Царствии моем. Он будет человеком в мире сем, но он — Царь во Свете. Он будет человеком в мире сем, но он не от мира сего. И истинно говорю я вам: этот человек — я, или я — этот человек, и во время растворения мира сего — то есть, когда вознесется вселенная и когда вознесется число всех совершенных душ — я стану Царем над всеми эманациями Света, и Царём над семью Аминь25, и пятью Деревами, и тремя Аминь, и девятью Смотрителями; и когда я стану Царём над Мальчиком мальчика, которые суть Спасители Близнеца, и Царём над двенадцатью Спасителями и над всем числом совершенных душ, которые получили тайну Света, а также все люди, которые получили тайну Неизреченного, станут царями вместе со мною и сядут по правую и по левую руку от меня в Царствии моем. И истинно говорю я вам: эти люди суть я, а я суть они.
Об этом я сказал вам однажды: Воссядете вы на престолах справа и слева от меня в Царствии моем. И станете вы царями со мною. (231) Из-за этого я и не удерживался, и не стыдился называть вас моими братьями и товарищами, ибо станете вы царями вместе со мною в Царствии моем. Все это я тогда сказал вам, зная, что дам вам тайну Неизреченного, так как эта тайна суть я, и я — сия тайна. Не только станете вы царями вместе со мною, но все те, кто получил тайну Неизреченного, станут царями вместе со мною в Царствии моем. И я суть они, а они суть я. Но Престол мой будет выше их. Но поскольку вы примите несчастья в мире сем свыше всех других людей, когда будете проповедовать слово, которое я говорю вам, ваши престолы будут рядом с моим престолом в Царствии моем. Об этом я говорил вам прежде: Там, где я буду сидеть, там будут и мои двенадцать служителей. Но Мария Магдалина и Иоанн Девственник будут выше всех учеников моих. А все люди, которые получат тайну Неизреченного, будут справа и слева от меня. Ибо я суть они, а они суть я. И будут они равны вам во всем, кроме того, что ваши престолы будут выше их престолов, а мой престол будет выше вашего. (232) А обо всех людях, которые найдут Слово Неизреченного, истинно говорю я вам, люди, которые узнают это Слово, обретут знание всех тех слов, которые я сказал вам, во всей их глубине, высоте, длине и ширине. А те слова, которые я еще не сказал вам, я скажу вам в их месте и их порядке в эманации вселенной. И истинно говорю я вам, они узнают, как основан мир, в каком виде созданы те, которые принадлежат высоте (высшему месту), и почему была создана вселенная. Тотчас же, когда Спаситель сказал всё это, поднялась Мария Магдалина и спросила: Господь, не гневайся на меня, так как я вопрошаю обо всем настойчиво. Является ли Слово тайны Неизреченного чем-то одним, а Слово Знания Всего — чем-то другим?
Спаситель ответил и сказал: Да, Слово тайны Неизреченного — это одно, а Слово Знания Всего — это другое.
Тогда Мария сказала: Господь, потерпи на мне, если я спрошу тебя ещё раз. Если мы в этой жизни не ведаем Знания всего Слова Неизреченного, сможем ли мы унаследовать царство Света? (233) Спаситель ответил и сказал: Несомненно, те, кто примет тайну царствия Света, тот пойдет и унаследует её в том месте, откуда он получил тайну эту. Но он не обретёт Знания Всего, для чего всё было создано, если он не познает того единого Слова Неизреченного, которое суть Знание Всего. И, более того, нельзя узнать Единое Слово Знания Всего, если сначала не принять тайну Неизреченного. Но все пойдут и унаследует то место, откуда получили тайну. Об этом прежде говорил я вам: «Кто принимает пророка, во имя пророка, получит награду пророка; и кто принимает праведника, во имя праведника, получит награду праведника» [Мф.10:41]. То есть, каждый пойдёт в то место, откуда получил тайну. Получивший небольшую тайну, унаследует скромное место, а получивший удивительную тайну, унаследует высокое место. И все будут пребывать на своих местах в свете царствия моего. И у всякого будет власть над пространством ниже его, но не будет у него власти над пространством выше его. Он будет пребывать в своём наследии света царствия моего, оставаясь в великом свете, которому нет меры, рядом с богами и Невидимыми, и пребудет он в великой радости и великом довольстве. (234)
Более того, ныне я расскажу я вам о Славе тех, которые получили тайну Первой Тайны. Душа того, кто получил её во время выхода из тела материи, во время, когда придёт приемщик Эридеи, чтобы вынести душу этого человека из тела, сделается великим Лучом света, улетит ввысь мимо приемщиков и пройдет через все области, но не даст никакого объяснения, ни оберега, ни символа или тайного знака (кода), но пройдёт все места, чтобы войти и царствовать во всех местах Первого Спасителя. Точно также и тот, кто получил вторую тайну и третью, и четвертую, и так вплоть до двенадцатой26 (235). Такая душа также пройдёт через все области, не выдавая оберега или тайного знака, и войдёт и будет царствовать над всеми местами, принадлежащими Двенадцати Спасителям. Так и те, кто получил вторую тайну, станет царствовать над всеми местами Второго Спасителя среди наследников света. То же относится и к тем, кто получил третью тайну, и четвертую вплоть до двенадцатой, они будут царствовать над областями того Спасителя, от которого они получили тайну. Но они равны тем, кто получил тайну Неизреченного, и останутся в чинах Двенадцати Спасителей.
Тогда вышла вперед Мария и спросила: Господь, потерпи опять на мне. Каким образом Первая Тайна обладает Двенадцатью Тайнами, а Неизреченный обладает Одной Тайной? Иисус же ответил и сказал ей: Несомненно, Он обладает Одной Тайной, но Тайна сия создает Три Тайны, хотя тайна Одна, но форма каждой из них (т. е. Трех Тайн) различна. И, более того, она создает Пять Тайн.
Что же касается Первой Тайны, если вы исполняете её как следует во всех её формах, то когда покидаете тело, вы становитесь великим Лучом света, и проходите через все области Архонтов и все места Света. И все они пребывают в страхе из-за света этой души, пока она не войдёт в своё царство. Что касается Второй Тайны, если человек исполняет сию Тайну как следует во всех её формах, и если он произнесёт её над головой человека, душа которого выходит из тела, и скажет ему в оба уха, то душа человека, исходящая из тела, примет тайну вторично и станет соучастником слова Истины27, человек сей станет великим излиянием света и пройдет через все области, пока не войдёт в царство этой тайны.
Но если человек не получил тайну и не являлся соучастником слов Истины — когда тот, кто исполнил сию тайну и поведал её в уши того, кто выходит из тела, истинно говорю я вам: душа этого человека, хотя он не принял тайну Света и не был соучастником слов истины, не будет судима в местах архонтов и не будет наказана в любом месте, не опалит её и огонь из-за великой тайны Неизреченного, пребывающей с ней. И проведут эту душу от одного (места) к другому, из пространства в пространство, пока не предстанет она пред Девой Света. (239) И все области испугаются сей тайны и Знака28 царства Неизреченного, пребывающего с ней. И когда душу приведут к Деве Света, то она увидит на ней Знак тайны царства Неизреченного. Дева Света изумится и станет испытывать душу, но она не заставит её предстать пред Светом, пока она не завершит служение света сей тайны, а именно: очищение через отречение от этого мира и всей его Материи. Дева Света ставит ей особую печать, а именно: в тот же месяц, когда она вышла из тела, она заставит поместить её в другое тело, чтобы она смогла стать праведной и обрести Истинную Божественность и Высшие Тайны, и унаследовать их, а также унаследовать Свет навеки и веки. Такова благодать Второй Тайны Неизреченного.
Относительно Третьей Тайны: человек, который совершает эту тайну должным образом во всех её формах, произнесёт эту тайну над головой человека, выходящего из тела, независимо от того жив ли он или уже умер, пребывая среди мучений архонтов29 и их разных огней, то они поспешат освободить этого человека и представить его пред Девой Света, которая поместит его в тело праведника, наследующего свет.
(243) Более того, при растворении вселенной, то есть когда исполнится число совершенных душ, и совершится тайна, по причине которой была создана вселенная, я проведу тысячу лет согласно годам Света, как Царь всех эманаций Света и числа совершенных душ, получивших все тайны. Тогда Мария спросила: Господь, сколько лет мира сего составляют один год Света? Иисус же ответил: День Света есть тысяча лет в мире сем, так что тридцать шесть с половиной мириад (триста шестьдесят пять тысяч) лет мира сего есть один год Света. Вот, я пребуду тысячу лет Света Царем посередине последних ;;;;;;;;;;30 (помощников), а также Царём всех эманаций Света и всего числа совершенных душ, получивших тайны Света. А вы, ученики мои, вместе со всеми теми, кто получил тайну Неизреченного, будете справа и слева от меня Царями со мною в Царствии моем. Более того, и те, кто получит три из пяти тайн Неизреченного, станут соправителями вместе с вами в Царствии Света. Но они не будут равны вам и тем, кто получит тайну Неизреченного, ибо они останутся сзади вас, хотя они (и) Цари. А те, кто получит пять тайн Неизреченного, также останутся сзади трёх тайн подобным же образом в качестве Царей. И, более того, те, кто получит двенадцать тайн Первой Тайны, также останутся сзади пяти тайн Неизреченного подобным же образом, будучи Царями, сообразно пространству каждого из них. А все те, кто вкусит от тайн во всех местах Двора Неизреченного, также сделаются Царями, но идут вслед за теми, кто получил тайну Первой Тайны, располагаясь согласно славе каждого из них, так что те, кто получит вышние тайны, останутся в вышних местах, а те, кто получит низшие тайны, останутся в низших местах.
Таковы Три Удела Царствия Света. Тайн же этих Трех Уделов Света очень много. Ты найдёшь их во второй Великой Книге ;;V [ греч. ;;;]. Но я дам тебе и поведаю тебе Великие Тайны всех уделов, которые выше всякого другого места (246) и являются главами, как месту, так и порядку, и которые ведут изнутри всё человечество к высшим местам согласно пространству их наследия. Ты не нуждаешься ни в каких низших тайнах, однако, ты можешь найти их во Второй Книге ;;V, которую написал Енох, когда я говорил с ним из Древа Познания и из Древа Жизни в Раю Адама. После того, как я закончу рассказывать тебе обо всей эманации, я дам тебе и поведаю о Трех Уделах Царствия моего, которые являются главами всего».
Поскольку испытания и достойные поощрения покаяния играли важную роль в митраистском обряде, будет уместным здесь привести для сравнения вымысел такого же рода экстравагантной фантазии браминов. Покаяние демона Тарака или Тапа-асуры, с помощью которого он вынудил Браму дать то, что ему нужно, было очень продолжительным, каждый этап длился целый век.
1. Он стоял на одной ноге, держа другую обеими руки по направлению к небесам, глаза неподвижно смотрели на солнце.
2. Он стоял на одном большом пальце ноги.
3. Он ничего не употреблял, кроме воды.
4. Он питался только воздухом.
5. Он оставался погруженным в воду.
6. Он был похоронен в земле, продолжая, как и в прошлое покаяние, непрерывно читать молитвы.
7. То же самое он делал, пребывая в огне.
8. Он стоял на голове.
9. Он стоял на одной руке.
10. Он висел, ухватившись за дерево руками.
11. Он висел, ухватившись за дерево ногами, вниз головой.
(Двенадцатую степень Мур опустил по некоторым причинам)
С помощью подобных практик, называемых йогой, йогин может получить девять разных даров, которые ставят его выше всех законов природы. Например, он может расширять или сокращать тело до любых размеров по своему желанию; он может парить в воздухе на солнечном луче; он может усилием воли производить воздействие предметы, находящиеся на огромном расстоянии; он обладает другими подобными способностями.
154
Что касается шестого покаяния Тараки, как бы невероятным оно не представлялось, его, по-прежнему, практикуют. Быть похороненным заживо в небольшом склепе под толстым слоем земли всё время, пока семя, посеянное при его захоронении, не принесёт плод, до сих пор считается самым действенным средством, вытребовать небесное благословение для больного или другого заказчика (учение о заместительном искуплении принадлежит индусам). Англичанин, постоянно находившийся при дворе Ранджит Сингха подробно описал все приготовления, сделанные царским доверенным лицом, (чьим обычным занятием было умирать за других), и успешное завершение его покаяния, которое проходило в течение шести недель. Этот англичанин помогал при закрытии и открытие склепа, и был уверен, что никакой обман невозможен в данной практике йогина. Испрашивалось благословение для ниспослания дара плодовитости любимой царице Ранджита.
"Тауроболия" или крещение кровью в более поздние века в Западной Империи считалось сильнодействующим средством очищения от грехов, тем не менее, жестоким. Пруденций оставил описание этого ужасного обряда, в котором человек, хотевший возродиться, без одежды спустился в яму, которая была устлана продырявленными досками, на которых был убит бык, чья горячая кровь текла через эти отверстия (подобно душу), полностью заливая находящего там человека. Выбор жертвы говорит о связи этого обряда с митраизмом, потому что в последнем, как говорит Иустин, было "Крещение во оставление грехов", а бык в этой религия считался символом жизни, его кровь была самым действенным средством возрождения. Самым убедительным доказательством значения, придаваемого тауроболии, может служить случай, приведённый Лампридием, когда жрец-император Гелиогабал счел необходимым его исполнение и построил для этой цели яму в конце четвертого века, обнаруженную недавно в священных стенах храма города Элевсина, самом святом месте всей Греции.
Наиболее подходящее завершение этой темы вы найдёте
155
в перечне "степеней", принятых в мистериях и изложенных г-ном Лажаром в его доскональном трактате ‘Le Culte de Mithra’ «Культ Митры»31. Эти степени были разделены на четыре этапа, наземные, воздушные, огненные и божественные, каждая из которых состоит из трёх степеней. К земным относятся Солдат, Лев и Бык. К воздушным Гриф, Страус и Ворон. К огненным Грифон, Лошадь и Солнце. К божественным Орёл, Перепелятник и Отец отцов. Теорию Лажара лучше пояснять, процитировав его описание часто встречающихся изображений на цилиндровых печатях. Он находит принятие в степень "Солдата" в изображении, где человек стоит перед "иерофантом" или жрецом, который стоит на спине быка, лежащего на помосте. Иерофант в колпаке, оканчивающимся полумесяцем, протягивает неофиту изогнутый меч, символ принятия в Орден. Жрица стоит особняком, отделенная от него Рогом или Древом жизни, над которым парит символ ассирийской Триады. На ее колпаке солнце и также полумесяц, чтобы показать андрогинную природу Миллиты!
Рисунок 5
Блаженный Августин о гностицизме
Переход от традиционной веры к гностицизму, на последнем и самом сложном этапе хорошо показан в следующем воспоминании Блаж. Августина, описавшего свои собственные впечатления. Будучи восемнадцати или девятнадцати лет, он начал изучать священные Писания, чтобы удостовериться в истинности религии, в которой был воспитан.
"Итак, я приступил к работе по изучению Священного Писания, чтобы найти его истинный характер. И, вот! Я вижу то, что не дано гордым, не открыто младенцам, но скромным, благородным и покрытым тайнами; а я не был тем, кто мог войти и нагнуть шею к его шагам. Ибо я не думал тогда, как сейчас, и когда я изучал Писание, мне казалось недостойным равняться с Цицероном в красноречии. Тем не менее, Писанию должно расти вместе с младенцами, но я побрезговал быть младенцем, и, пыжась от гордости, вообразил себя взрослым человеком. Так случилось, что я попал к людям, исполненным гордости, слабоумным, слишком плотским и болтливым, чьи уста есть ловушка дьявола и птичий клей, сделанный из смеси слогов Твоего имени, имени Господа нашего Иисуса Христа и имени Параклита нашего Утешителя, Святого Духа. Все эти имена не сходят с их уст, кроме как звуки или эхо языка, но их сердца совершенно лишены истины. Они привыкли повторять «Истина и Истина», и так они повторяли её имя мне, но её не было среди них, они говорили ложь не только о тебе, который есть Истина в истине, но даже относительно стихий этого мира, твоего творения, о котором даже философы говорят, что оно является истинным; я, вероятно, пренебрегал твоей любовью, отец мой, высшее благо, краса всякой красоты. Истинно! Истинно! как внутренне вздыхала суть моей души по тебе даже тогда, в то время как они назойливо
157
повторяли имя твое в мои уши различными способами, либо просто голосом, либо с помощью многих и огромных своих книг. И они были блюдами, которые подавались мне, изголодавшемуся по тебе; и ничего, кроме солнца и луны, твоих действительно прекрасных творений, но не тебя самого, и даже не первых из твоих творений. Ибо твои духовные творения прежде этих материальных, как бы великолепны и небесны они ни были. Но даже по ним, высшим твоим творениям, я не изголодался и не жаждал, но только по тебе. Истинно! где нет изменений, нет и тени перемен. И снова были передо мной на тех же блюдах великолепные призраки, что было бы даже лучше любить само Солнце, ибо оно истинное, так как я его вижу, вместо того, чтобы любить те вымыслы, когда душа обманута глазами. И еще и потому, что я верил, что они – это ты, я ел от этого, но не жадно, потому что у тебя был не тот вкус во рту, как ты действительно он есть, ибо ты – не те пустые выдумки; от них я не насыщался, но слабел. Еда во сне похожа на еду бодрствования, но спящие не насыщаются ей, ибо они спят. Но эти блюда никоим образом не подобны тебе, как ты сейчас сказал мне и т. д."
Рисунок 6
Культ Cераписа
I. Изображения Cераписа
Следующая большая серия памятников, подлежащих рассмотрению, является следствием культа Сераписа, таинственного божества, которое в различных формах во втором и третьем веках нашей эры полностью вытеснил своего брата Юпитера и понизил его до чина простого планетарного гения. В отличие от большинства божеств, изображённых на гностических геммах, александрийский Серапис не относятся к первоначальной мифологии Египта.32 Можно сказать, что его культ является ровесником расцвета Александрии, куда он был привезен из Синопа по приказу (и угроз, в случае неисполнения) Птоломея Первого, вследствие бывшего ему видения. После трёх лет безрезультатных переговоров, Птолемей, наконец, получил этого бога от Скифотерия, царя Синопа; но когда горожане по-прежнему отказывались расставаться со своим идолом, был распространён слух, что он сам пришёл из храма к египетским кораблям, стоявшим в гавани.
Среди греков бытовало мнение, что статуя изображала Юпитера Диса (Адониса), стоявшего рядом с Прозерпиной. Последнюю по приказу того же божественного посланника надо было оставить в родном храме. Согласно другому рассказу, упомянутому Тацитом33, статуя была привезена из Селевкии Птолемеем III, но он основан на менее авторитетном источнике. Рассказ, однако, является любопытным подтверждением недавней традиции, по которой Серапис называется Плутархом (" Александром") главным божеством Вавилона (а позже Селевкии) во время Македонского завоевания, как доказательство того, что он, по крайней мере, считал этого бога идентичным Белу. Итак, удивительное совпадение заключается в том, что Ана, первое лицо древней халдейской триады, являлся также " царём Нижнего Мира", и его символ, вертикальный клин, соответствовал числу 60, которое в прошлом часто употреблялось для символического выражения имени Ана.
Именно Тимофей из династии афинских Эвмолпидов, являвшийся в силу своего происхождения прорицателем царя, указал на Понт, как на место обитания неведомого бога, чьё явление обеспокоило монарха приказом отправить его без объявления причины. Образ, явившийся в видении, был молодым, что не совпадало со зрелым величием бога Александрии.34 Но Гелиос Дионисий, истинный Кришна, который украшает реверс золотого статера Фарнака II, отчеканенного в Синопе в следующем веке, гораздо больше соответствует описанию ночного посетителя.
Серапис быстро стал единственным властелином своего нового дома. Размышления по поводу его истинной природы занимали умы философов Александрии вплоть до того времени, когда их заменили дискуссии на тему Троицы, проводимые с одинаковым усердием, но с гораздо большей горячностью. Каждая из конфликтующих религий пыталась претендовать на роль исконного обладателя этого учения. У Макробия сохранилась одна из самых остроумных трактовок, сделанных рационалистами, наиболее сильной партией среди более поздних греков (1. 20). "Город Александрия почти фанатически поклоняется Серапису и Исиде, тем не менее, люди доказывают, что они просто поклоняются Солнцу под такими именами. Они ставят каждому идолу на голову модиос [;;;;;;, хлебная мера, 1/6 медимна], изображают его в образе животного, имеющего три головы, из которых средняя и самая большая голова – это лев, справа голова собаки с мирным и подобострастным видом; в то время как левая часть шеи венчается головой хищного зверя. Все эти звериные формы соединены в тело извивающегося змея, который поднимает голову кверху по направлению к правой руке бога, рядом с которым изображено это чудовище. Львиная голова символизирует настоящее, потому что её положение между прошлым и будущим является прочным и уверенным. Прошлое обозначено головой волка, потому что память о прошлом ускользает от нас и совершенно истребляется. Образ подобострастной собаки – это будущее, область непостоянных и льстивых надежд. Но кому должно прошлое, настоящее и будущее служить, кроме их авторов? Его голова увенчана калафом [;;;;;;;, корзина в форме раскрытой лилии], символизирующим высоту планеты над нами, а также его огромную вместительность, так как к нему всё земное возвращается, притягиваемое исходящим от него теплом. Более того, когда Никокреон, владыка Кипра, спрашивал у Сераписа, к какому из богов его причислить, то получил следующий ответ:
«Какой я бог, я покажу тебе, смотри:
Глава есть небо, тело – океан,
Земля – ступни, а уши воздуха струи;
Блестящий солнца луч – глаза мои».35
Из всего этого видно, что природа Сераписа и Солнца является единой и неделимой. Опять же, Исиде повсеместно поклонялись как образу земли или природы, подчиненной Солнцу. По этой причине тело богини покрыто сплошными рядами сосков, чтобы показать, что вселенная поддерживается питанием Земли или природы". Это последнее любопытное замечание показывает, что Макробий приравнивал александрийскую Исиду к ефесской Диане, так как у древней Исиды Египта была обычная грудь. Этот философ начал с аксиомы (1. 17), " Omnes deos referri ad Solem" [«Все боги имеют отношение к Солнцу»] и продолжает демонстрировать различные эпитеты Аполлона, доказывая, что это тот же самый бог, которого изображают Солнцем. Затем он продолжает доказывать это же по отношению к Вакху, Гермесу, Эскулапу и Геркулесу. Его гениальное объяснение змея, обвивающего жезл Гермеса или Эскулапа, будет использовано в дальнейшем описании замечательного символа, изображённого на реверсе всех талисманов Хнуфиса. После этого Макробий напоминает об атрибутах и мифах Адониса и Атиса, а также Осириса и Гора, и приходит к тому же вывод о реальном характере всех этих персонажей, добавив в скобках весьма интересное объяснение знаков Зодиака, как просто символов солнечного воздействия в разных областях творения. Немезида, Парис, Сатурн, Юпитер, и, наконец, ассирийский Адад, все они низведены им до такого же значения.
Это приводит нас к самому чудесному отождествлению всего, о чём Адриан упоминает в письме к шурину Сервиану, приведённому историком Вописком в его сочинении «Жизнь тирана Сатурния». «Те, кто поклоняются Серапису, похожи на христиан, даже те, кто называют себя епископами Христа, поклоняются Серапису. Даже самого патриарха,36 когда приезжает в Египет, одни заставляют поклоняться Серапису, а другие Христу. Есть только один Бог для всех, для христиан, для евреев, для язычников, все ему одинаково поклоняются». Александр Север, который ежедневно тратил деньги на обряды Христу и Аврааму, тратит никак не меньше на украшении храмов Сераписа и Исиды, «на статуи, диваны и всё, что относится к их мистериям»37, оставляя других богов Рима самим заботиться о себе.
В связи с этой темой необходимо отметить, что условный портрет Спасителя, по всей вероятности, был заимствован из изображения лица Сераписа, исполненного глубокой и величественной задумчивости. У первых обращенных еврейские традиции были настолько сильными, что мы можем быть уверены, что никаких попыток не предпринималось для изображения его облика ещё многие поколения после того, когда умерли все, видевшие его на земле.38 Тем не менее, значение, так долго придававшееся фальшивому письму Лентула императору Тиберию с описанием внешности Христа, требует внимания в этом месте. Его монашеская латынь и стиль письма с первого взгляда выдают авторство какого-нибудь средневекового богослова. Но, как ни парадоксально, даже такой ученый человек, как Гриней был сбит с толку вследствие благочестивого желания верить в истинность этого описания, что уверился в том, что римский сенатор Лентула и выдающийся историк могли писать такими же фразами, как монах нищенствующего ордена. "В наше время появился и до сих пор живёт человек великой добродетели именем Христос Иисус, который называется язычниками пророком истины, но которого его собственные ученики называют Сыном Божьим, воскрешающим мёртвых и исцеляющих недуги. Действительно, человек этот высок ростом, красив, имеет почтенную внешность, которую очевидцы могут одновременно любить и бояться. Его светлые немного волнистые или вьющиеся волосы с небольшим отливом спускаются на плечи и имеют пробор посередине головы по обычаю назарян и т. д." (Гриней, «Ортодоксии» 1. гл. 2.) Эта подделка напоминает одно из замечаний Плиния: "Pariunt desideria non traditos vultus, sicutin Homero evenit" «Воображение порождает лица, изображения которых не переданы, как, например, в случае с Гомером» [Плиний «Естественная история» XXXV, 9, перевод Б.А. Старостина]. Желание есть отец образа почитаемого предмета; и это представление радостно принимается любящей душой для того, чтобы утруждать себя чрезмерным исследованием его законности, так как Марциал истинно восклицает: "quis enirn darnnet sua vota libenter?" «…кто же счастье своё отвергает?» (Марциал, «Эпиграммы» 1, IX, XLVIII, перевод Ф.А. Петровского)
Но вернёмся в Египет времен гностицизма. В самом центре этой теософии, Александрии, синкретические секты, которые появились там в изобилии в течение трех первых веков Римской империи, имели веские основания для превращение Сераписа в прототип Христа, считавшегося Господом и Творцом всего, Судьёй живых и мёртвых. Ответ, данный Никокреону, приведённый выше, свидетельствует о том, что философы, по крайней мере, видели в Сераписе не более чем символ Анима Мунди или Духа, чьей универсальной природой является тело, так как они держались учения
"единого гармоничного целого,
Чьё тело – природа, а Бог – душа".
Так что путём небольшой перестановки Серапис стал обожествляться как воплощение одного из Высших, чьим представителем на земле был Христос.
Сама конструкция великого колосса Сераписа просто объясняет представления о его природе. Она была сделана из пластин разных металлов, искусно соединенных вместе, символизирующих гармоничное соединение разных элементов в ткани вселенной, "moles et machina mundi" «колосс и строение мира». Эта статуя была помещена на вершине искусственного холма (чьи огромные внутренние помещения были разделены на сводчатые залы, содержавшие знаменитую библиотеку), к ней вела лестница из ста ступеней. Это по стилю полностью отличалось от египетской и греческой архитектуры, но представляло точную копию индийских сооружений, как может видеть на примере большого храма Шивы в Танджуре, ступ или дагоб буддистов.
Замечательное устройство этого колосса можно обоснованно отнести к александрийским евреям, которые исполнили то, что было написано в книге Даниила, а именно, аналогичный составной образ, явившийся во сне Навуходоносору. То, что описание последнего было написано вскоре после появления Сераписа в этом городе, видно из мельчайших деталей, которые этот пророк приводит относительно постоянных распрей между Эпифаном Антиохом и его племянником Птолемеем Филометром с последующим вмешательством Римского Сената. Среди александрийцев бытовало мнение (среди христиан и язычников), что осквернение этой статуи будет сигналом того, что небо и земля низвергнуться сразу же в первозданный хаос – понятие, являющееся наглядным свидетельством великой идеи, воплощенной в статуе. И, наконец, несмотря на то, что его культ был под защитой глубоко укоренившегося страха, и христианское правительство долгое время мирилось с ним после того, как другие боги Египта были сметены, этот замечательный колосс был низвергнут "вечным врагом мира и добродетели"
164
патриархом Феофилом в царствование Феодосия; и толпа ликующих фанатиков протащила его изувеченное туловище с триумфом по улицам и в конечном счете похоронила его на Ипподроме.
Подобно культу Митры культ Сераписа был широко распространён на Западе. Очень любопытный пример можно найти у Аммиана, когда он пишет, что царь Алеманнов Медерих был отвезён в качестве заложника в Галлию и научен там некоторым греческим мистериям. По этой причине он изменил имя сыну с Аганериха на Серапиона. Но Серапис естественным образом претендовал на поклонение галлов, которые, по словам Цезаря, похвалялись наследием Диспатера.
Пришелец из Синопы, похоже, не принес своего имени с собой. Когда Птолемей обратился за советом к своим жрецам относительно этого важного вопроса, Манефон сразу отождествил понтийского бога со своим Осор-Аписом, главным образом, по его атрибуту, собаке Цербер, которого он считал аналогом Тифона с главой бегемота, что соответствует характеру владыки Нижнего мира Осор-Апису. Это божество было ничем иным, как быком Апис, который после смерти принимает облик Осириса, обычный образ египетского апофеоза, часто применявшийся к умершим царям. Осор-Апис, каким теперь он становится, изображался в виде человека с головой быка и знаками отличия, по которым мы обычно узнаем Осириса. Поэтому бог Александрии значительно отличается по виду и по происхождению от первоначального покровителя Фив, с которым у него нет ничего общего, кроме имени. Сходство держится только на произвольной трактовке египетских жрецов, успешно убеждавших греков, что мифология всего мира является плагиатом их собственной мифологии.
Г-н Мариетт в 1860 проводил раскопки Фиванского Серапеума, как он назывался во времена Римской Империи, где обнаружил длинную аллею сфинксов, а также катакомбы, где быки Апис хранились после смерти, он нашёл там не менее шестидесяти двух хорошо сохранившихся мумий. Любопытно отметить, как искусно греки превратили коптского Осор-Аписа в более благозвучного ; ;;;;;;; [о Сарапис]
II. Вероятное происхождение Сераписа
Рассуждения древних, приведенные в предыдущей главе, являются безосновательными теориями, как гениально уточняют александрийские литераторы, и вытекают из системы аллегорических трактовок, воспринимаемых с восторгом новыми платониками. Очевидно, что при его первом появлении в Египте Серапис считался александрийцами аналогом Адониса или Диса, Владыки Нижнего мира. Итак, все его атрибуты предположительно имеют индийское происхождение, и нет других богов, кроме Ямы, "Владыки Ада", которого сопровождает пятнистая собака "Шарвара", называемая "тришира" трёхглавая, и змей "Шеша", называемый "правителем Гадеса". В действительности, некоторые находят в имени Сераписа39 греческую форму эпитета Ямы – "сраддха-дэва" или «Владыка погребения», то есть жертвы на похоронах, предлагаемой питри или Ману. Яму также называют "повелителем душ" и " судьёй мёртвых" по ещё одному его служению, уподобляющему его Серапису, вследствие природы которого последний особенно почитался, и кроме того это служение позднее явилось причиной его отождествления с Христом. Правдоподобную этимологию имени Серапис можно найти в другом эпитете Ямы – "асрик-па" «кровопийца». Это объяснение подтверждается до некоторой степени древней традицией, которую Гомер хорошо использует, когда описывает способ, которым Улисс вызывает у призраков желание пить кровь жертвы.
«Взял я барана с овцой и над самою ямой зарезал.
Черная кровь полилась. Покинувши недра Эреба,
К яме слетелися души людей, распрощавшихся с жизнью».40
С этим понятием была связана практика оставления роз над могилах ушедших родных.
"Purpureos spargam flores et fungar inani munere" «Дай мне бросить багряный цветок, чтобы выполнить долг бесполезный». [Вергилий, «Энеида» кн.VI], так как (согласно Сервию) красный цветок означает кровь, и тем самым служит заместителем живой жертвы.41
Аналогия между Ямой и Сераписом может быть продолжена рассмотрением некоторых других вопросов, связанных со служением первого из божеств. Например, душам праведников он является как "дхармараджа" со слугой "кармала" (греческий "Гермес-психопомп"), который приводит души в его присутствии на самодвижущейся повозке. Но для грешников он – "Яма", у которого есть другой служитель или «кашмала», который тащит их к нему с петлями на шеях по труднопроходимым, каменистые места. Другие имена Ямы – "Кританта" и "Мритью". Связь последнего с богом смерти Морс достаточно очевидна, что делает его подходящим имени Диса (Дитиса), в котором снова, несомненно, кроется корень нашего слова “death” смерть, относящееся к тому же принципу уничтожения. У Ямы как "Сраддхадэва"или правителя "патала" (низших областей) есть супруга Бхавани, которая поэтому называется "Паталадэви", на Земле она – "Бхудэви," а на небесах – "Свардэви". У её господина кроме Шарвары есть другая собака с именем "Шьяма" или чёрная (теперь мы понимаем, почему известные духи средневековья, такие как черный спаниель Корнелия Агриппы или "пудель" Фауста выбрали именно этот образ), которая служила исполнителем его мести. В качестве Судьи душ он показывает два лица, одно доброе, а другое ужасное. Еще одно из его имён "Калантика" или Время-Разрушитель едва ли может быть случайным совпадением с названием головного убора, который носили египетские жрецы при судействе в более поздние времена. Он был сделан из пурпурной ткани, прикрывавшей голову и ниспадавшей на шею с двумя плюмажами наверху.
167
"Кали-Бхавани" или разрушительное женское начало представлено42 в этой роли образом абсолютно идентичным самому древнему изображению греческой Горгоны, какой она предстаёт перед нами, охраняя этрусские гробницы и наводя ужас на кощунника, как в хорошо известном случае в гробнице Волумни в Перудже, где она изображена в центре потолка большого зала. Изображённый в виде головы Тигра в своём первом представлении возбужденной фантазии индусского суеверия, этрусский демон всё также высовывает язык, показывает огромные клыки, глаза сверкают, крылья в волосах, а змей обвивает горло. Такой был, несомненно, вид "головы Горгоны, произведение Циклопа", который был показан Павсанию в качестве наиболее замечательного объекта в Аргивском Акрополе, как доказательство того, что самые древние работы искусства пеласгов отображали эту идею. Опять же, на самом древнем памятнике греческого искусства, сундуке Ципселус (сделанном до 600 г. до н. э.), как говорит тот же путешественник (ст. 19.), «За Полиником стоит женская фигура с клыками как у дикого зверя и с когтями вместо ногтей. Над ней надпись, которая означает ;;; (судьба)». Поэтому это название должно быть иностранным словом, переведенным Павсанием, хранителем храма. Плутарх («Жизнь Арата») приводит еще одну удивительную иллюстрацию поклонения этим ужасным идолам старины в наиболее утончённые века в Греции. У Артемиды Пеллене был такой ужасный вид, что никто не осмеливался взглянуть на нее, и когда её везли во время торжества, один её взгляд поражал деревья и посевы. Когда этолийцы были готовы завладеть городом и разграбить его, жрица Артемиды, вынеся её образ из святилища, произвела на них такой ужас, что они поспешно отступили. Эта Артемида, следовательно, была настоящей Гекатой, подлинной царицей ада, деревянный идол ксоанон ;;;;;; (как и в Эфесе); другая мудрая жрица не смогла так действенно её использовать, чтобы отпугнуть мародеров. Во сне, записанном Кимоном, который предвещал его смерть, была черная сука, пролаявшая
168
ему почти человеческим голосом: «Иди ко мне; я и мои щенки примут тебя с радостью». Эллинские боги иногда проявляют свойства, которые странным образом расходятся с их обычно доброжелательным и веселым характером. Истинным Шивой был «Дионисий Омест» (людоед), кому Фемистокл под давлением прорицателей, принес в жертву трёх сыновей Сандаки, сестры Ксеркса, когда их взяли в плен накануне битвы при Саламине. Следует помнить, что традиция заставила Персея вернуть его трофей, голову Горгоны, из Эфиопии, это название сначала означало отдаленные области Востока, и только во времена римской империи "Эфиопия"стала означать одну из провинций Африки. Гарпа – это оружие, которое одолжил герою Гермес, по форме оно похоже на анкуша, крюк для слонов, который является атрибутом многих индусских божеств.43 Это вполне объясняет, почему Персефона (смертоносная) была предназначена самыми древними греками в супруги Адонису; вот, почему Улисс при посещении её владений был встревожен.
«Бледный объял меня ужас, что вышлет
Голову вдруг на меня чудовища, страшной Горгоны,
Славная Персефонея богиня из недр преисподней». 44
Из-за ужаса, произведённого на неустрашимого до сих пор странника, считалось, что эти три строчки наделены удивительно сильным отторгающим действием. Поэтому Марцелл Эмпирик предписывает шепнуть их на ухо человеку, испытывающему удушье из-за кости или другого предмета, попавшего в горло, или же написать их на бумаге и обвязать ей горло, "что будет в равной степени действенным".
Луциан отмечает (Филопатрис), что причина, по которой древние воины носили щиты с изображением головы Горгоны, заключалась в том, что она служила талисманом при любых опасностях; по этой же причине, по всей вероятности, она изображалась на многих архаичных монетах, например, Популония, Пароса и других городов.
169
Что может быть более действенным для отпугивания злых духов, чем лик Царицы Ада? Художник Тимомах (современник первого Цезаря) прославился этим изображением, Плиний говорит :"praecipue tamen ars ei favisse in Gorgone visa est" «именно, изображение Горгоны принесло его искусству, по-видимому, наибольший успех». Этим шедевром, как полагают, была ужасающая фреска, обнаруженная в Помпеях, чудеснейший пример искусства, дошедший до наших дней. Спустя многие века после падения язычества это изображение сохраняет свою силу. Мюнтер изображает («Sinnbilder der Christen» «Значение христианских образов») голову Горгоны в окружении фонетической надписи
означающей ;;;; ;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;;;, ;; ;;;; ;;;;; ;;;;; ;; ;;;; ;;;;;;;;, ;;; ;; ;;;;; ;;;;;;;;. "Сын Божий. Черный, почерневший, как змей ты будешь тихо извиваться, как лев ты будешь рычать, а заснёшь, как агнец!" Так же надпись, но так варварски написанная, что невозможно прочитать, вероятно, легла в основу мифа о знаменитой печати Святого Серватия, сохранившаяся в соборе Маастрихта. Печать представляет собой большой диск из зеленой яшмы, выгравированный с обеих сторон и прикреплённый к небольшой плите из порфира, традиционно считавшейся переносным алтарём святого. Серватий умер в 389 году, но стиль печати указывает на десятый или одиннадцатый век. Важным свидетельством почитания христианами Византии их демона-хранителя являются раскопки (весной 1869 г.) в Ахмедане, Константинополь, и открытие колосса Гордониона, шести футов высотой от подбородка до лба, вырезанного в виде барельефа на каждой стороне огромного мраморного блока, который когда-то был основным камнем врат на Форуме Константина. Хотя его исполнение отражает упадок, все же общее впечатление по-прежнему грандиозно и внушает трепет. Итак, проследив путь Бхавани от архаики Греции до византийских времён, давайте посмотрим, какую роль она играет в суевериях имперского Рима. Идея, полная неизвестного ужаса, была с удовольствием подхвачена экстравагантным гением Лукана45 для оживления экзорцизма его фессалийской колдуньи Эрихто (Фарсалия, VI. 695).
«Хаос, гото¬вый все¬гда миры погло¬щать, не счи¬тая!
Ты, о, вла¬ды¬ка зем¬ли, томя¬щий¬ся в дол¬гих сто¬ле¬тьях
Божьим бес¬смер¬тьем сво¬им!
* * *
О, Тиси¬фо¬на, и ты, к моим воп¬лям глу¬хая Меге¬ра,
Что еще мед¬лит ваш бич погнать сквозь пусто¬ты Эре¬ба
Душу зло¬част¬ную ту? Я истин¬ным име¬нем вашим
Вас при¬зо¬ву, сти¬гий¬ских собак, и на свет я над¬зем¬ный
Выве¬ду; буду вас гнать сквозь кост¬ры погре¬бе¬нья, как сто¬рож.
Выки¬ну вас из могил, все урны у вас отни¬му я!
Ты, что при¬вык¬ла богам в обли¬чии чуж¬дом являть¬ся,
Ты, о, Гека¬та, узнай: тебя в тле¬ю¬щем обра¬зе мерт¬вых
Им пока¬жу, запре¬тив изме¬нять твою адскую внеш¬ность!
Всем рас¬ска¬жу про тот пир, кото¬рый под глы¬бы зем¬ные
Спря¬тал, Энней¬ка, тебя, и какой дого¬вор застав¬ля¬ет
Мрач¬ное цар¬ство любить, за какую связь не жела¬ла
Доч¬ку Цере¬ра вер¬нуть. Ты, мира судья наи¬худ¬ший,
Знай, — я Тита¬на пошлю в раз¬ру¬шен¬ный мрак под¬зе¬ме¬лья,
Чтоб тебя свет вне¬зап¬ный сра¬зил. Вы покор¬ны? Ина¬че
Я обра¬щусь к тому, чье имя без тре¬пе¬та слы¬шать
Не в состо¬я¬ньи зем¬ля, кто сме¬ло глядит на Гор¬го¬ну,
Кто и Эри¬нию бьет ее соб¬ствен¬ной страш¬ною пле¬тью,
Тар¬та¬ром кто завла¬дел для вас непро¬гляд¬ным; ему вы —
Боги над¬зем¬ные; он пре¬сту¬па¬ет сти¬гий¬ские клят¬вы».46
Все эти персонажи чужды по духу греческой мифологии, но основательно пропитаны индийской мифологией. Хаос Лукана – это разрушитель индусов, Чёрный великан, "махапралайа", поглощающий самих богов широко раскрытой пастью. Его " Hector terrae" «земной Гектор», тоскующий об обещанном истреблении , которое так долго не наступает, не находит аналогов в классической
171
религии47, и его персонаж остается совершенно необъяснимым. Его фурии "охотящиеся за душами, чтобы заставить их лететь", вместо того, чтобы уподобляться древним ужасным эвменидам, беспристрастным мстительницам за грехи, являются простыми демонами или упырями на погосте. Но его Геката явно сама Бхавани; ее "адская внешность" является обликом Горгоны, когда она царила в «Яма-путри», но которую оставила, царствуя на земле или на небе, в то время как " адскими банкетами", приводящими её в восторг, являются человеческие жертвы, регулярно приносимые специальными служительницами Бхавани, тхагами. В первом или инфернальном аспекте истинная "адская внешность" изображается с ожерельем человеческих черепов и обнаженными жертвами, приготовленными на съедение, в каждой руке. Наверное, она показывает нам, в каком виде являлась Артемида Паллене, чтобы отпугнуть этолийских грабителей. Имя её господина " pessimus mundi arbiter" «мира судья наи¬худ¬ший» гораздо более подходит к Разрушителю Шиве, чем к безобидному Плутону греков. Если, конечно, поэт эпохи Нерона слышал что-то о демиурге Ильдабаофе, "Сыне Тьмы или Эреба", существующим под другими именами в некоторых древних теогониях. Гностики не изобрели его, они просто заимствовали его и применили.
Бхавани природы "Кали" изображается, как точный аналог в общих чертах Ефесской Дианы. Даже оленей, замечательное дополнение на плечах последней, можно видеть в подобном положении, соскакивающими с рук Кали. Многогрудая Ефесская статуя послужила прообразом александрийской Исиде, которая, по словам Крейцера и остальных, является индийской богиней природы "Парвати". Но это замечание относится только к её статуе в Серапеуме, а не к тем, что принадлежат к древней религии фараонов. Высказывания Макробия показывают, что её истинный характер является предметом спора, как и её спутника Сераписа. Опять же, Диана, как Геката или Прозерпина, принадлежит к инфернальному миру, над которым она имеет такую же власть, как Бхавани над Яма-Путри. Ефесский
172
образ, сделанный из кипарисового дерева и "упавший с неба", означает лишь то, что пришёл из очень отдаленного и неизвестного источника.
Гностики и их реликвии часть 2
© Copyright: Ольга Крубер-Федорова, 2018
Свидетельство о публикации №218102801575
Свидетельство о публикации №218102801575
Рецензии