Семья

Понедельник.
Тяжелая дубовая входная дверь отворилась и тут же с треском захлопнулась. Проползающий на стене таракан свалился на плечо вошедшего и был безжалостно раздавлен большим и указательным пальцами. Наверное, пробрался через вентиляцию возле входа. Петли стеклянной двери ванной давно пора было смазать – они отвратительно скрипнули, словно ругая человека, который всего лишь пожелал принять холодный душ. Уличная одежда небрежно упала на мохнатый белый ковер. За ней и нижнее белье. Вода выстукивала ритм. Некоторое время стекал кипяток, распуская пар. Но вот вода стала в самый раз, замечательно. Со стены за принимавшим душ человеком беспардонно подглядывал одетый в форму капитана корабля морж. Похотливые глазки выглядывали из под белой фуражки, а длинная трубка только чудом удерживалась между бивнями пухлыми губами. Дешевая и некачественная картина, место которой, по мнению главы семейства, было именно в этой самой комнате. Синий вентиль дважды повернулся и шум воды стих. Человек устало посмотрел в зеркало, потрогал рукой переносицу. Рядом на полке лежали, аккуратно выложенные в ряды по семь, лиловые конфетки. Пальцы ловко подхватили одну из них и закинули в распахнутый рот. Горькая, но с интересным привкусом – миндаль? Наскоро одевшись, человек вышел из ванной, игнорируя мерзкий скрип петель.
Обитателя этой уютной квартиры звали Андриан, о чем, между прочим, свидетельствовала вышитая красным надпись на его черной футболке. Мужчина уныло сжал губы, ведь он снова не застал дома свое семейство. Замечательные милые люди, но вечно пропадают черт знает где. Им давно следовало начать хотя бы ужинать вместе. Но к пустоте в квартире уже не привыкать. Единственный, кого Андриан старался отыскать с особым азартом – старшенький ребенок, Невил. Глупый подросток, возомнил себя волком одиночкой и так и рвется сбежать из уютного семейного дома. Безумца надо вразумить! Его собранная сумка с вещами лежала на своем привычном месте, около лестницы на второй этаж. Но самого Невила по классике жанра в комнате не оказалось. Только кричащая надпись на его двери: «Все прочь! Никого не желаю видеть!».
Андриан недовольно сглотнул и принялся думать, как скрашивать одиночество в этот раз. Закинув в рот рагу, оставленное заботливой мамочкой на верхней полке холодильника, мужчина заперся в своем кабинете наверху. За плакатами различных атласов и звездных систем в комнате сейчас совершенно не было видно красивые бордовые обои. А их, между прочим, сестренка старшая подбирала - она прямо-таки влюбилась в этот бордовый кружевной узор. А теперь вокруг одни звезды да континенты, и милые мордашки животных со страниц какого-то детского атласа Земли. Войдя, Андриан несколько раз возбужденно перевел взгляд с уставленного в панорамное окно телескопа на блестящее в свете луны пианино и обратно. Все-таки в этой схватке победила музыка, и не удивительно. Больше клавишных инструментов Андриан ценил только гитару, за ее наивную простоту. Но, увы, на ней не хватало струн. Пальцы застучали по черно белым плитам. Оставалось сказать спасибо судьбе, что остальные члены семьи избежали участи стать слушателями великолепной андриановской какофонии. Только это оберегало хрупкое самолюбие пианиста от осознания истинного уровня его игры. Но мужчину такое дело не устроило, и он воодушевленно стукнул по пристроившемуся сбоку старому диктофону. Аппарат загудел и со всех своих железных сил постарался запомнить слышимые неритмичные звуки. Музыканту казалось, что небесные светила кружили вокруг в такт его захватывающей игре. Туда-сюда, туда-сюда, оставляя за собой малюсенький огненный шлейф. Разум целиком отдался нахлынувшему вдохновению, утонул в бесконечном потоке всплывающих в голове образов. Андриан всегда играл одну и ту же мелодию. Если знать заранее, можно расслышать в ней некое подобие лунной сонаты. Руки действовали самостоятельно, как заведенные. Но исполняли они заведомо неверные установки. Но кто станет судить горе исполнителя, кроме разве только стен или стоящей в дверном проеме плюшевой собачки. Кстати о ней. Словно осознанно желая приковать к себе внимание Андриана, маленькое механическое создание жалобно заскулило. Так вилка скребет по керамической поверхности тарелки.  Опустив кисти на клавиши с последовавшим резким «брынь», пианист одним резким движением повернул голову к шуму. Ох уж этот мерзкий щеночек, как смеет прерывать досуг одинокого человека, наконец-то отвлекшего себя от дурных мыслей. Мужчина проверил текущее время на диктофоне. Аппарат показывал без пятнадцати десять. Так тому и быть – таймер заведен, концерт на завтра неизбежен. Подхватив дребезжащую криво сшитую собаку, мужчина тремя скачками спустился на первый этаж, пинком раскрыл плотно прижавшуюся к стене, как будто не желая никогда быть обнаруженной, урну и небрежно кинул маленькое животное к остальному никчемному мусору.


Вторник.
Входная дверь распахнулась под тяжестью зимнего сапога и ударилась о голую бетонную стену. Где-то раздался никем не слышимый звук треснувшего стекла. Человек зашел в квартиру, неистово содрогаясь в такт агрессивной музыке в своих наушниках. На миг пришелец испугано огляделся, но, обнаружив семь пар домашней обуви около входа, облегченно опустил плечи. Если дома никого нет, а в частности нет и родителей, то не от кого получить оплеуху за шум и погром. Уличная одежда полетела прочь. Струйки теплой воды побежали по обнаженному тощему телу. Две ноги ступили на маленький белый ковер около душа, оставив на нем мокрые следы. На ступне несчастного явно виднелся небольшой грибок. У зеркала на полке были аккуратно выложены рядами лиловые конфетки. Всего одной не хватало в углу вымощенной фигуры, чтобы образовать прямоугольник сторонами семь конфет на шесть конфет. Очередной кислый комочек отправился в рот, оставив без себя в строке только пять.
Назар, младший брат, – а ровно эти слова и были вышиты на груди его купленной на вырост футболки - устало вышел из душа. Судя по мешкам под глазами, день не слабо потрепал его. А может все-таки ночь. У парня была неприятная привычка проводить вечера в компании своей лучшей подруги – новенькой игровой приставки. Гладкие формы, облизанная нарисованными огнями черная поверхность, а главное – целая библиотека разнообразных игровых новинок. Самая, не побоюсь этих слов, последняя модель. Такое чудо, казалось Назару, способно любого сразить наповал, целя прямиком в сердце. И в этот раз маленький школьник так же не собирался изменять привычкам. Уделив считанные минуты скудному вечернему перекусу, парень помчал к дивану в зале, ловко перепрыгнул через заднюю спинку и схватил в руки джойстик. С этого места было видно лестницу на второй этаж квартиры, а вместе с ней собранную сумку с вещами. Тогда-то в голове геймера промелькнула тревожная мысль. Шустро, как лестной кабанчик, он помчал в комнату старшего брата и дернул за ручку, полностью игнорируя написанные на двери требования держаться от этого места подальше. Естественно, заперто. Но изнутри то и дело доносились тихие шорохи. Это, безусловно, могли шуметь мучные черви. Мерзкие создания. Когда-то Невил кормил ими свою насекомоядную птицу – сидел и часами вылавливал среди жирных червяков белых, съедобных, скинувших свою ядовитую шкурку. Ну так птица со времен померла, а черви остались. Говорит, успокаивают. Ты им лист капустный кинул, отрубей натер, и сиди смотри, как они, глупенькие, копошатся в пластиковом контейнере. Главное трупы и шкурки выбрасывай и временами свеженьких червяков привози. Не дождавшись ответа на свой нерешительный стук, Назар дрожащим голосом порекомендовал брату не уходить из дома. Объяснил, что там во враждебной среде, никто не станет кормить бездомного, ухаживать за ним. Да и свою коллекцию комиксов парень вряд ли сумеет унести с собой – больно тяжелая. В общем, вся эта затея в корне не продумана, и очень глупо было бы слепо поддаваться подростковым импульсам, даже такой маленький сопляк это хорошо понимает.
Не зная даже, слышал ли брат эти слова – все-таки его домашняя обувь пока лежала невостребованная у входной двери – Назар все-таки почувствовал себя значительно лучше. А потому, с твердой уверенностью, что квест завершен, гордо прошествовал за наградой, а именно назад к игровой приставке. Едва тонкие пальцы азартно сжали игровой джойстик, как сверху из кабинета Андриана послышались синтетические и до боли неритмичные звуки. Часы в зале показывали без пятнадцати десять. В доносившейся белиберде человек, предупрежденный заранее, мог бы постараться угадать лунную сонату. Но Назар не мог долго наслаждаться концертом. Старый диктофон так старательно надрывался, что запись каким-то чудом была слышна даже в зале на первом этаже через дешевые наушники несчастного школьника. К несчастью кабинет наверху оказался заперт, сколько ты туда не ломись. Назар едва не рвал на себе волосы, уверенный, что Андриан над ним издевается. Вот же ж родственники. Как, даже не появляясь дома, всегда оставляя ребенка совершенно одного, они умудряются раз за разом действовать на нервы. Лучше бы горе пианист появился бы дома лично и сыграл ему, Назару, свой кошмарный мотив. Школьник готов был это любезно вытерпеть. Но в такой форме – это самая подлая пытка. Если только глупец не верит, что Назару запись должна действительно понравиться.
Едва сдерживая слезу тоски и обиды, парень спустился вниз, неприметной мрачной тенью, и вернулся к своему любимому занятию, желая затеряться в обманчивой красоте разноцветных картинок.


Среда.
Широко открывшись, входная дверь прижала к стене мягкие домашние тапочки Назара. Вошедший человек, фыркнув, отставил чужую обувь к остальным шести парам и взял свои черные вьетнамки. К великому сожалению человек обнаружил, что красный душевой вентиль дерзко отказывается выполнять свою функцию. Заело его, не иначе. Вот и пришлось довольствоваться холодной водой – пытка не для слабонервных, почти как иголки под ногтями. Третья лиловая конфетка была перемолота неровными зубами, хоть и была по задумке исключительно сосательной. Девушка открыла дверь ванной носком ноги, поправляя кольцо на своей губе. Аксессуар был временным, накладным, но тем не менее эффектным. На черной кожаной жилетке – исключительно оригинальном элементе домашнего облачения – виднелась надпись «Диана, старшая сестра».
Пройдя глубже в квартиру, девушка споткнулась об осколки разбившейся на днях свиньи копилки. Какая досада! Наверное, порося свалилось с расшатанной полки. Во власти запущенной клептомании, Диана сгребла монеты семейного капитала и закинула во внутренний карман жилетки, не отдав себе об этом никакого отчета.
У дивана она остановилась, хмурясь каким-то своим неожиданным и очень неприятным мыслям. Нехотя, девушка окликнула грубым прокуренным голосом старшего брата, Невила, и на миг превратилась в одно большое ухо. Не дождавшись ответа, Диана безразлично пожала плечами и отправилась на кухню поглощать бутерброды. Ну а что, почему она обязана нянчиться с этим меланхоликом! Хочет – пускай валит на все четыре стороны. Сейчас есть проблемы поважнее: куда-то задевался ее ласковый заводной пес. А она кропотливо работала над таким чудом две ночи!
Диана молнией влетела в свою коморку под лестницей, убирая попутно кусочек колбасы со своей губы. Легкий воздушный поцелуй полетел к настенному постеру рок-группы, эти ребята всегда готовы получить свое. На широком станке лежали разнообразные вещи. Коробка с под диска с эксклюзивной игрой на приставку. Розовые наручники и такой же розовый фаллоимитатор, еще влажный от смазки. Вычурная широкая шляпка, придающая своему носителю вид чудного ядовитого гриба. Стеклянный глаз, смотрящий, должно быть, с осуждением, хотя без контекста этого было не узнать. Гаечный ключ и рядом с ним что-то синее, мохнатое, непостоянной формы. Все это, а так же монеты из внутреннего кармана жилетки, мигом полетели прочь на пол и были накрыты черным теплым покрывалом. Ничто не должно отвлекать творца от работы! Да будет в этом доме новая заводная игрушка! Это страсть, неизменное увлечение. Только Андриан считал это дело странным и даже безумным. На это Диана отвечала просто: когда сидишь в купе поезда и смотришь в окно, заметив движение, в первый момент ты не можешь достоверно сказать, тронулся твой поезд или чужой – вот и с головой так же. Кусочки тканей ловкими движениями девичьих рук крепились к металлической конструкции, схожей по форме с неким кроличьим скелетом. Разные детали, винты и схемы грудились вокруг. Что-то из этого когда-то было кухонным радио.
Тут же стоял громадный устарелый компьютер. Клавиатура выходила аккурат под правую руку девушки. Только чудом в порыве своих мастерских мыслей девушка умудрялась отвлекаться и отвечать на раз за разом всплывающие сообщения. Такой подход необратимо вредит концентрации, но даже один пропущенный мейл может оказаться серьезным удар по отношениям, если твой парень неизлечимый на всю голову романтик. Несчастный пишет и пишет Диане, пытаясь добиться хотя бы одной скромной встречи, но по эту сторону экрана его бренное тело девушке не интересно.
Где-то издали раздалось глухое скрежетание пианино, совершенно не соприкоснувшись с отвлеченным сознанием девушки.
Вскоре плюшевый кролик зашевелил своими маленькими лапками. А что, каждому дому нужен свой питомец, пусть даже такой кривой и несуразный, с комками разноцветной шерсти. Если желающий отследит историю каждого кусочка этого занятного создания, то будет удивлен, в какие разные отдаленные удивительные места приведут его поиски. И не все, ой, не все тонкости захочет он узнать.
Но теперь кролика было необходимо кому-то пристроить. Желая выполнить два дела за раз, Диана отправилась к комнате Невила. Среди всех надписей на двери особенно выделялось крупное алое слово: прочь. Маленькая молния над словом ударяла в букву «о». В центр той же буквы девушка влепила слюнявую жвачку. Брата девушка позвала даже слегка хамовито. В конце концов, одолжением было уже и то, что она пришла в его обитель, уделила ему внимания. И то, что она по-сестрински переживает о его дурацких причудах ведь тоже дорого стоило. Заводной кролик, оставленный на пороге закрытой двери, резво забил вложенными в передние лапы позолоченными тарелками. С трудом подбирая слова, Диана выдавила скромное признание в любви и уважении. Она призналась, что ей будет не хватать родного человека. От сказанного у нее свело нутро и резко захотелось в туалет, но она осталась, желая услышать что-то в ответ. Но за дверью не послышалось ничего, кроме тихого шороха. Может, его сейчас здесь и нет, но он все слышит, по-другому быть не могло. И хватает же парню наглости не подавать виду. Брезгливо поджав губы, Диана грозовой тучей направилась в свою личную коморку, желая запереться в ней до конца этого противного дня.


Четверг
Входная дверь приоткрылась и снова захлопнулась. Затем снова открылась, и сутулый человек зашел спиной вперед, затаскивая следом ящик с инструментами. Первым делом пришедший достал из-за пазухи разводной ключ и двумя размеренными ударами привел вышедший из строя вентиль в ванной в рабочее состояние – метод древний, как мир, и безотказный. Затем человек быстро принял душ, не желая тратить отведенное ему время в пустую, съел лиловую конфетку с полки и накинул на себя клетчатую рубашку: Рон, отец.
Уперев руки в бока, папа окинул квартиру напряженным взглядом, считая каждый элемент интерьера очередным пунктом своего и без того напряженного плана. Раз уж на месте никого нет, следует использовать предоставленное время, чтобы убедиться в отсутствии каких бы то ни было изъянов под крышей их скромного дома. Рон достал из штанины маленький ключик, отпер квадратную тумбу в зале и достал оттуда спрятанное от посторонних глаз недавно приобретенное новое радио. Он порадовался, обнаружив этот объект в целости и сохранности. Палец клацнул круглую кнопочку, красная лампочка вспыхнула и по комнатам растеклась нежная гармония – бессмертный шансон. Вне себя от счастья, как маленький ребенок накануне рождества, отец завилял бедрами в такт песне и принялся за работу. Подражая рычащему голосу исполнителя, мужчина бубнил под нос заученный текст. Как бабочка взмахивает крылом, так же легко Рон порхал по просторам своего жилища. Он подхватил веник и двумя движениями смел с земли свинью, которая, как ему показалось, чувствовала себя крайне угнетенной и разбитой. Затем он поторопился смазать скрипящие петли стеклянной двери в ванную. Все время он не забывал вилять торсом, пританцовывая. Отец с большим трудом разобрал и собрал заново раскладное кресло, гордо стоявшее посреди зала. Он не был уверен, нуждается ли оно в починке, в прочем, теперь он убедился, что нет. И словно оставляя вишенку на торте, Рон гордо задирая нос поправил телевизионную антенну.
За ужином он обнаружил занозу на кухонном столе и поставил себе цель в дальнейшем обязательно его, стол, отшлифовать. Так же он заметил оставленную на холодильнике записку: «Сходи, купи мороженое. Твое солнышко». Ухмыльнувшись, отец семейства добавил: «Нам не нужно мороженое, я ягоды и так съем. С любовью, туча».
Наконец-то выделив себе время отдохнуть, Рон отправился в супружескую спальню. Он умостился на широкую кровать, устало вздыхая или, скорее, хрипя. На столике по его сторону кровати стояла фотография Андриана. Но такая же находилась и со стороны матери. На снимке мужчина был еще куда моложе и лицо его сияло юношеской надеждой. Отец всегда чувствовал гордость и глубокое уважение, смотря на это изображение. Но так же он становился слегка потерянным, одиноким. Вот и в этот раз он, завидев улыбку Андриана, папа отстраненно огляделся, как будто ожидал, что кто-то в шутку прячется от него в пустой с виду комнате. Он искал привидение. На лице проступили старческие слезы. Мужчина сам поражался своей глупой сентиментальности, но ничего не мог поделать, да и стыдиться в пустой квартире было некого. Вдруг он понял, что если Невил, любимый его сын, на самом деле покинет дом, то это окончательно подорвет рассудок измученного старика. Надо ли попробовать его отговорить – вряд ли. Стихия Рона отнюдь не разговоры, а дело. Конечно, с этим справятся остальные – Невил послушает мать, сестер. Да и не уйдет же он в самом деле, какая наивность доверять словам нервного подростка. Отгоняя прочь ненужные мысли, Рон начал сбивать свою подушку, а потом подушку своей жены.
Великолепное исполнение шансона внезапно затерялось за чудовищной синтетической какофонией, визжащей со второго этажа. Отец недовольно нахмурился и поторопился наверх. На ходу он перебирал связку ключей. Отперев комнату Андриана, Рон обнаружил главного виновника шума. Стукнув кулаком, а затем выдернув аппарат из розетки, папа исправил ситуацию. Но часы уже показывали одиннадцатый час. Осталось не так много времени. Он спустился вниз. Снова упер руки в бока. Тем же взглядом осмотрел родную квартиру. Кажется, ничего не упустил. Довольный проделанной работой, Рон спрятал драгоценное радио, аккуратно сложил у входа домашнюю одежду, накинул на себя пальто, схватил тяжелый ящик с инструментами, и, больше ни о чем не сожалея, отправился прочь.


Пятница
Входная дверь хлопнула. Вошедший выбрал среди стоящих у двери семи пар домашней обуви мохнатые бордовые тапочки и проследовал в душ. Там человек поспешил завесить полотенцем дешевую картину похотливого моржа. Что бы там не думал о данном произведении искусства бестолковый Рон, но ловить на себе взгляд столь похотливых глазок да еще и в таком неловком положении – влажному, обнаженному – просто невыносимо! Прошло немало времени, словно человек вместо принятия душа предпочел выдраить всю ванную, и вот вода затихла. Ухоженные руки быстро запахнули белый короткий халат. Спереди на груди синим шелком была вышита элегантная надпись: «Инара, мать». На полочке осталось меньше на еще одну конфету.
Первым же делом женщина разобрала злополучную дорожную сынку своего старшего сына. Ишь чего удумал, никто его из дома не отпускал. Потом она поторопилась на кухню. Как она и боялась, родные к ее приходу успели начисто опустошить холодильник. Придется наготовить еду наперед, да побольше! Мать натянула фартук прямо поверх халата и постаралась оценить объем предстоящей работы. Прокормить семью сразу на всю неделю вперед, ведь позже, безусловно, времени может уже не остаться. А ведь уже девятый час! Такая цель могла бы стать не подъемной для обычной хозяйки, но не для Инара. Она-то пообещала себе успеть к вечеру приготовить помимо прочего прекраснейший шоколадный торт. И, желая утвердить свои намерения, повторила свое обещание вслух. Пока не запачкала руки, женщина поспешила оставить ответ на записке для своего мужа. Теперь на бумаге после слов «…и так съем» говорилось: «Но они кислые!». И работа на кухне закипела.
Постороннему наблюдателю могло показаться, что хозяйка обладает запасной парой рук, так быстро она со всем управлялась. И хотя женщина один раз умудрилась обжечь руку, но пострадавшее место было оперативно промыто холодной водой и заклеено прохладной ватой, а работа и дальше шла своим чередом. Кастрюля наполнилась ароматным супом, противень трещал по швам от сочной курочки под сыром и майонезом. Макароны и гречка отправились в самые недра холодильника, а мясной рулет еще горячий ждал своей участи на кухонном столе. А красивый пышный торт уже активно запекался. Выделив свободную минутку – редкое удовольствие! – мама побежала в спальню накладывать на лицо маску. На полке около ее стороны огромной супружеской кровати покоилась старая фотография Андриана, молодого красавчика. Инара подняла ее и жадно поцеловала, еще раз посмотрела с улыбкой в счастливые мужские глаза и вернула на должное место. Ох, что за человек этот Андриан! Она, Инара, испытывала к нему не только материнскую, но и обычную столь естественную женскую любовь, что не удивительно. Возможно, только ради его одобрения она и делает все эти косметические процедуры, следит за собой. Ведь не для толстого неряшливого мужа. Убрать черные точки, прикрыть усталые мешки под глазами – это меньшее, что она может и обязана сделать.
Вот и пора доставать торт. Женщина попробовала глазурь и растеклась в блаженной улыбке. Десерт получился слаще и аппетитнее чем она только могла того ожидать. Как же она все-таки хорошо справилась со своими обязанностями в этот день. Разделив пышное шоколадное детище на семь кусков, мать не удержалась от соблазна попробовать его первым. В прочем, и второй кусок она сразу же отложила в сторону – она знала, кого им порадовать. Торт отправился хозяйке в рот. Как вдруг у женщины подкосились ноги и она свалилась на стул, театрально подведя ко лбу тыльную стороны ладони. Великолепно! Что за вкус, чистая концентрация материнской любви и заботы! Язык свернулся в трубочку, не доверяя пережитому опыту. Да, да, он и в этот раз превзошла себя. Ничего нового, такая уж она есть – совершенная по своей сути хранительница очага.
Нахвалившись себя вдоволь, Инара подхватила второй кусок и отправилась в комнату Невила. Что если не это может удержать его дома, подумала она. Кто и где будет заботиться о бестолковом мальчике так, как мать. Робко постучав в дверь, мать потянула за ручку, но та не поддалась. Инара поторопилась напомнить, что семья любит Невила и очень переживает о его поспешном решении. У нее самой скачет давление от постоянных волнений! Инара прислушалась, прислонившись к двери, но оттуда послышалось только сжатое шуршание. Женщина еще раз позвала сына, объясняя, что желает хоть немного с тем поговорить по душам. Но ответа не последовало.
Тогда Инара достала из кармана халата большую связку ключей и, подобрав нужный, открыла злополучный замок. Она твердо знала, что поступает правильно. А ведь мать поступать неправильно не может, уж роль у нее не такая. Да и сам Невил будет рад вернувшись обнаружить десерт прямо у себя в комнате. Двери приоткрылись, и холодный сквозняк заиграл у Инары в волосах. Встречала ее только неуютная темнота. Маленькая тумбочка стояла прямо у входа. Осознавая, что сын не дает ей разрешения посетить его запретный обитель, мать расстроено поставила тарелку и ушла прочь. Двери за ее спиной неторопливо захлопнулись. «Приятного аппетита, любимый» - подумала Инара, тяжело вздыхая.

Суббота
За входной дверью послышался нервный скрежет. Кто-то не мог попасть ключом в скважину. Наконец-то несчастный сумел попасть домой. Заливаясь слезами, пришедший серой мышкой прошмыгнул в ванную, даже не удостоверившись, что помещение никем не занято. Действительно, кто же еще мог в пятницу находиться дома, глупые предосторожности. Очень нервничая, человек проглотил лиловую конфетку со странным привкусом даже раньше, чем успел забраться в душевую кабинку. Мысли путались, ведь на плечи такой юной и неподготовленной личности подло свалились сразу несколько категоричных проблем.  Удивившись, что кто-то решил завесить странную картину в душе, человек зачем-то, скорее всего из вредности, сдернул полотенце. Пусть смотрит морж, не жалко. Девушка натянула серебристую блузку, едва не порвав ту резкими движениями. С недовольством она проверила надпись на своей груди: Анна, младшая сестра. Ах, как бы она хотела, чтобы сейчас дома оказался кто-нибудь другой. Ужасный отвратительный день!
Плача навзрыд, Аня побежала наверх, в свою комнату, с трудом избегая стычек с проклятой мебелью, которая не ясно, зачем вообще расположилась у девушки на пути. С огромным удовольствием девушка нырнула в свою широкую кровать с милым мохнатым розовым покрывалом. Она уткнулась носом в кипу маленьких подушек с изображениями длинных угловатых котов. Возникшее теплое чувство можно было сравнить с любовными объятиями. Сознание прояснилось и, хоть и не без усилий, но слезы сдержать удалось. Но ситуация оставалась такой же несправедливой, как и миг назад!
Аня нервно перебирала в голове мысли, как можно все исправить. Ее молодой человек, ах какой милый коварный подонок, разорвал с бедняжкой все связи так резко, а главное когда, на кануне запланированного побега из семьи глупого братца. А ведь могли эти два события и вовсе оказаться причиной и следствием. И не ясно достоверно, что сейчас важнее. Девушка была уверена, что ни неловкие попытки ее родственником поговорить с Невилом, ни приторно сладкий пирог мамаши не возымели. Ну еще бы, Невил с детства был таким скрытным, робким. Он всегда оставался особняком, словно сам по себе, ни смотря на тесную связь со всей семьей. Ближе ее, Ани, у брата никого не было. Они ведь погодки, обоим по четырнадцать лет, а это что-то да значит! Только сестренке Невил изредка открывал свою нежную пугливую хрупкую душу. Да и те слова, которые он произносил, приходилось вымаливать, чуть ли не тисками вытаскивать. И теперь брата необходимо спасать, ведь одному Богу известно, что без него станется с остальным семейством. И именно эта неопределенность , проклятый Дамоклов меч, пугали малышку больше всего.
Девушка заметила на ладони сползающий пластырь и брезгливо отклеила его. Он ведь такой некрасивый, бурый.
Желая подзадорить разыгравшиеся подростковые чувства, всю эту горечь, которая была для юной души так же нестерпима как и неизбежно приятна, Аня включила плеер и с закрытыми глазами вслушалась в сентиментальные песни любимой группы. Очередная слеза скатилась на розовый мех. Так хочется почувствовать себя обиженной и беззащитной, как будто весь мир обязан в этот миг тебя пожалеть и поддержать. Где же хоть кто-то в этом проклятом доме, когда она лежит и изнывает от душевных терзаний! Но и другая мысль напуганным хомячком таилась на самой периферии сознания расстроенной девушки: осталось слишком мало времени, пора что-то решать.
Французы говорят: съешь лягушку на завтрак. Но Аня не была знакома с иностранной философией, а потому решила для начала взяться за дело, которое хоть и больно кололось, но казалось девочке менее отталкивающим. Она взяла телефон и затаив дыхание набрала номер своего отвратительно притягательного возлюбленного. Девушка уже готовилась отбросить в сторону мобильный, сыграть этакую капризную недотрогу едва услышит расстроенный голос парня, но набранного номера оказалось и в природе-то не существовало. Подлец. Мерзавец! Сменить контакты лишь бы только на солить ей, да как мог он! Теперь девушка была настроена серьезно, нет, она была в ярости. Как же его найти. Социальные сети! Да вот только как он там подписан. Общих друзей они не имели, да и знакомы были всего пару месяцев. Без телефонного номера все мосты между ними безысходно сожжены. Аня, конечно, знала его адрес, но сама она там ни за что не появится. Хоть голубя посыльного отправляй. Пыл угас так же быстро, как и загорелся, и девочка растеклась по своей постели унылым пятном, стискивая телефон на груди,
И ведь теперь не оставалось никакого барьера перед последней самой важной миссией. Нужно брать себя в руки и спасать брата. А вместе с ним и ее собственную невинную душу. Сев за розово-белый письменный стол, Аня достала ручку-котика и пахнущую сладкими духами бумагу. Каждую важную записку девушка непременно опрыскивала своим любимым запахом.
И вот ручка затанцевала у нее в руках. Слова исходили прямо из сердца, минуя мозг. Аня не хотела перечитывать написанное, зная, что нежность излитая на чистый лист оказалась бы через чур приторной даже для нее. Но сейчас дело требовало особо сладких методов. Кто, если не она сама, так хорошо понимал одиночество брата. Он считает, что ничего не держит его в доме. В его юном сердце, казалось, стало так же пусто, как и в родной квартире. Если в пустую произнесенные слова родных не попали в цель, то она не намерена бездарно сотрясать воздух. След ее поддержки и заботы останется на душистом листе безмолвным доказательством любви. И письмо останется с Невилом так долго, как это необходимо, пока глупый не поймет, что сестра ценит его и не переживет его уход. Хотя на самом деле Аня смерти не боялась, эта тема казалась ей далекой и не естественной, но Невила такой речевой оборот затронет обязательно. Дальше девушка спросила у брата, что именно толкнуло его на такой шаг. Проблемы родителей и Дианы его вряд ли трогали. У Андриана все было превосходно, он вообще, казалось, лучше, чем кто-либо другой справлялся с незавидным одиночеством. Оставалась она, младшая сестра. Конечно могло быть и так, что у Невила были припрятаны какие-то свои неизвестные демоны, он ведь делился переживаниями совсем неохотно. Но на всякий случай Аня уточнила, что переживать о еерасставании ему, брату, не стоит. Она написала, что дело пустяковое, хотя это была явная ложь. Она мол не очень привязалась к этому бесчувственному барану и сама уже подумывала найти себе молодого человека поинтереснее.
Последняя точка в письме была поставлена. Прокравшись на цыпочках, боясь спугнуть, Аня просунула послание в щель под дверью. Он опустилась на пол у стены около лестницы. Ее глаза потеряли выразительность и уставились в обои напротив. Все, что от нее требовалось, она сделала и теперь чувствовала себя пусто и беспомощно. Как будто от ее решений более ничего не зависело, что ужасно отягощало бедную девочку. Достав свое карманное зеркальце, она взглянула, словно желая найти оправдание и поддержку у собственного отражения. Но то раскололось у нее в руках. Или трещины были уже давно, Аня толком не была уверена.


Воскресение.
Небрежно оставленная входная дверь постукивала о стенку от резвого сквозняка и то прикрывалась, то открывалась обратно. Настольная лампа в зале тщетно старалась отогнать вечернюю темень. Только благодаря холодному свету уличных фонарей оставалась почти бестелесная надежда увидеть хоть что-нибудь в пустой семейной квартире. Но если бы посторонний решил пробираться по дому на ощупь, его бы ожидало множество неприятных неожиданностей. Первым же делом он вляпался бы в текущую от душа лужу. Если бы такая неловкость не сумела расстроить незваного гостя, тот бы непременно споткнулся об опрокинутую, не иначе как по неосторожности, вешалку. Поднимись незнакомец наверх, он, будь ему не ладно, обязательно бы распорол ступню о брошенные на ступенях осколки стекла. Но на месте он бы обнаружил лишь пустые запертые комнаты. Тут гость мог бы отчаянно воскликнуть: «Да не уже ли в этом проклятом месте могут жить люди!». Но, допустим, он отправится дальше. Что могло бы остановить этого человека, разбитые тарелки на кухне? Мелочь, всего пару штук. Не нужно было допускать к посуде неуклюжих людей. Грязные следы от ботинок? А как бы их разглядеть. Вот это уже не могло не привлечь внимание такого, очевидно, любопытного человека. Но и тут находка оказалась бы обескураживающей, волнующей. Грязную обувь оставили под распахнутым окном. Белые занавески то и дело развивались под дыханием холодного ветра, пряча запачканную находку в своих объятиях. Тут же посторонний обязательно заметил бы большую забитую доверху вещами дорожную сумку. Язычок молнии предательски не хотел застегиваться, как пояс на животе нелицеприятного толстяка. Один за другим из приоткрытой сумки вылетали блокнотные листы и порхали под потолком, незримые. Чьи мысли отражали начерканные на них строки и рифмы, тоскливые, темные. Чье страдание затаил коварный ямб. Все эти записи казались бы абсолютной бессмыслицей, кроме одной, пахучей духами, лежащей выше, на подоконнике, подписанной фигурными витиеватыми буквами: «Братцу, с любовью от Анны». На этот моменте, самому дерзкому, самому любопытному и невоспитанному гостю пришлось бы покинуть злополучный дом.


Конец.
Если присмотреться сквозь блеклую пелену городского света, на небе удалось бы рассмотреть некоторые звезды, самые яркие из них. И даже это могло оказаться лишь игрой подросткового воображения. Невил свесил босые ноги за край крыши. Длинным ногтем своего указательного пальца парень ковырял ржавчину на пожарной лестнице. Вид ночного города неизбежно должен был вызвать у юной души всплеск вдохновения, но ничего такого не произошло. Осознав, что дело не задастся, Невил давно уже скинул вниз свои блокнот и ручку, оставшись на крыше почти нагим, с пустыми руками и карманами, и в одной только короткой ночнушке: «Невил, старший брат».
Сейчас его голову занимали не широкие рифмы, нет.  Он думал лишь, правильно ли он поступил. Мысль бегала по кругу. Что останавливало, нехватка решимости? А может он оставался привязан к этому месту незримыми нитями. Даже не к месту, а к своей семье. Они ведь пропали бы вместе с ним, в тот же момент. А разве они такого заслуживали. Анна уж точно нет. Возможно, этого заслуживал Назар, роли мелкий все равно никакой не выполнял, а от его постоянных игр потом голова раскалывалась, как упавший колокол. Но ведь Невил думал об этом  вот всем здесь, наверху. Окажись он внизу, тогда точно не осталось бы сомнений о его правоте. Но непозволительно, скача от мысли к мысли, менять свой курс, как корабль во время шторма. Передумать можно только единожды. И вот Невил сидит на крыше, а редкие звезды наотрез отказываются стать ему музой. Заметь Диана сейчас своего старшего брата, она бы ехидно прыскала от смеха, этакий он трус. Парень напрягся после этой мысли, ожидая услышать за спиной знакомый скрежет мрачной механической плюшевой игрушки, но ничего такого не последовало. Наверное, уже слишком позднее время для подобных шуток. И действительно где-то снизу из окон квартиры настенные семейные часы забили полночь. Бом. Бом. Бом.
За шумным звоном старший брат не услышал, как за спиной открылся выход на крышу. Андриан подошел сзади, растопырив руками карманы брюк. Он оценивающе посмотрел на Невила. Присев рядом, он обнял старшего брата за шею локтем и потер кулаком его затылок. Невил не реагировал, только сильнее насупился и продолжал изучать ночное небо. Довольно улыбаясь, Андриан робко поинтересовался, почему брат решил не уходить. Конечно, ему важен был сам факт, что член семьи не стал покидать дом, но ведь интересно было узнать причину. Не думает же глупый подросток, что после разыгранного представления он станет чувствовать себя менее одиноко. Вот он Андриан, рядом, нежно гладит его по спине, а никакой радости на лице Невила нет. Выходит, для парня это не такое уж важное событие.
Но Невил не знал достоверно, а Андриан ли сейчас был рядом с ним, или лишь призрак, созданный изнемогающим от скуки и пустоты разумом. Он даже не был до конца уверен, что он никуда не ушел. Ведь это все, и крыша, и холод, и сидящий рядом родной незнакомец, могло оказаться такой же мимолетной иллюзией, как мерцающие в городском небе огни. А если рядом никого нет, то зачем отвечать никому. Это было бы странно. Поэтому старший брат сидел и  молчал. Сейчас ночью все походило лишь на зловещий сон.
Андриан начинал нервничать. Он показал циферблат наручных часов. Одни нули, понедельник, новая рабочая неделя. А он, такой благородный родственник, ходит по крышам по следам старшего брата. Андриан поинтересовался, не болеет ли Невил лунатизмом, но поспешил успокоить поэтичную натуру подростка, что, не смотря ни на что, он обиды не держит и будет только рад, если сумеет вернуться домой с ним под руку. Если Невил хотел уйти, следовало быстрее шевелить мозгами. А сейчас уже полночь. Полночь! И дело в шляпе.
И действительно, ничего подросток возразить не мог. Слова Андриана кололи горькой правдой. Последний раз посмотрев с крыши вниз, Невил отправился следом за Андрианом и скрылся в таинственной темноте лестничного пролета.