Варвара Корякина. Что таят в себе сказания о хосун

Варвара Корякина. ЧТО ТАЯТ В СЕБЕ СКАЗАНИЯ О ХОСУНАХ…

В якутском фольклоре есть особый пласт – героические сказания или же хосунная эпопея. Это очень древние сказания, пришедшие в нашу реальность из далеких, почти неведомых, времен.
Кто такие хосуны?
Термин хосун, как предполагают некоторые исследователи, происходит от эвенкийского слова «сонинг», «сэнэ» - силач, богатырь.
А сказители – старики сами так поясняют значение слова «хосун»:
«В старину были сильные люди, большие охотники. Они догоняли диких оленей на тутах (лыжи, подбитые камусом). Охотились они только тремя стрелами, а добывали так много, что каждый прокармливал семь семей. Таких людей называли хосунами».
В этих сказаниях сокрыто много интересного. У Гавриила Ксенофонтова в книге «Ураангхай-сахалар» есть целый раздел, называемый «Оленекская хосунская эпопея». Гаврил Васильевич в предисловии к циклу сказаний писал:
«Этот сборник содержит в себе героические сказания северных якутов-оленеводов и небольшие параллели к ним, записанные у тунгусских племен, соприкасающихся с якутами на северо-западе и юго-западе Якутии и принадлежащих к составу эвено-тунгусских обитателей правой половины бассейна Енисея.
Весь этот фольклорный материал собран нами в течение одногот года (1923-1924 г.г.) пребывания  в низовьях Лены в с. Кюсюр, около с. Булун, откуда в марте 1924 г. мы совершили еще поездку к устью р. Оленека. Эвенков верховий Нижней Тунгуски мы имели возможность посетить весной 1925 года во время своей этнографической поездки через вилюйские улусы по маршруту Тит-Ары на Лене – г. Вилюйск – Верхневилюйск – Марха – Нюрба – Шея – Сунтар – Хадан в б. Хочинском улусе – Садын или Брангатский наслег – Чона – Эрбогачон – Новотуруханск и Красноярск».
Как видно из записи Ксенофонтова, очень широка территория, где был собран фольклорный материал, но, несмотря на это, все легенды имеют одну основу и одних героев.
Древние обитатели бассейнов рек Оленек, Малая и Большая Куонамки - основных водных артерий Оленекского улуса, известны как неутомимые охотники на диких оленей и лосей. Устные исторические предания и легенды коренного населения изобилуют рассказами о военных столкновениях древних разноязычных племен за обладание богатыми охотничьими местами на диких оленей, особенно речными переправами, центров поколок на мигрирующих диких оленей (тиигээн). Именно эти поколки, где осенью добывалось большое количество мяса впрок, решали в то суровое время вопрос жизни и смерти племени, выживут ли сородичи за долгую зиму. Добытчиками, кормильцами и защитниками от внешних врагов своих родов в героических сказаниях выступают хосуны.  Предания старины донесли до нас имена легендарных отважных витязей - хосунов, таких как Юрэн, Юнкээбил, Чэмпэрэ и другие.
Среди жителей Оленекского улуса легендой и славой овеяно имя героя-прародителя Юрэн Хосуна. Устные сказания, записанные в начале 20 века, гласят, что родиной Юрэн Хосуна  являются окрестности урочища Туманнаах тюбэ около села Оленек. На противоположном берегу высится гора Юрэн Хайата, поблизости от нее протекает речушка Юрэн Аппата. Около речушки на склоне находятся остовы разрушенного ветрами времен арангаса-наземного захоронения на столбах, в народе это древнее захоронение считается  последним земным пристанищем легендарного Юрэн Хосуна. 
Во многих сказаниях об Юрэн Хосуне упоминаются названия притоков реки Оленек и местностей близ нее: «А;ыс арыы» - Восемь островков, Батыйалаах  - местность, где обнаружена пальма  (холодное оружие наподобие кинжала), Таалакаан айаана - протока Талакаана, речка Маинда и др.  Таким образом, Оленекский улус известен в устных народных преданиях,  как земля Юрэн Хосуна.
Оленекский героический эпос - это не только бесценный исторический источник, проливающий свет на древнюю историю региона, но это и редкий памятник раннего этапа формирования героического эпоса вообще. Хосунская эпопея весьма точно передает своеобразие быта и особенности языка создавшего его народа. Это и тайга, и оленеводство, охота как источник жизни, свадебные обряды эвенков, гостеприимство, одежда, жилище, национальные игры.
В описании наружности витязей-хосунов мы находим такие четкие культурно-этнические признаки, как ношение кос с особым серебряным украшением «латахаан» и передников «далыс», свойственных тунгусским племенам.
Глубочайшей древностью веет от военного обычая хосунов снимать скальпы с головы побежденных противников, что напоминает нравы североамериканских индейцев. В некоторых рассказах снимание скальпа заменяется срезанием косы, что, якобы, для воина того времени было величайшим позором. Иные герои даже предпочитают кончить жизнь самоубийством, чем жить среди людей без косы. Это напоминает некоторые традиции японских самураев, которые при гибели своего императора отрезают косы, потом совершают ритуальное самоубийство. В хосунских эпосах присутствует и само ритуальное самоубийство некоторых героев после гибели уважаемого предводителя, напоминающее японское харакири. Или некоторые совершают эти действия, чтобы передать радостные вести умершим родственникам.
Название «сонинг» - эвенкийский богатырь, витязь, от которого произошло слово хосун, очень напоминает японское «ронин», которое трактуется в основном как самурай - странник, не имеющий над собой чужой власти, свободный воин.
Часто встречающееся сопоставление воина с оленем, диким или домашним, говорит о том, что основы хосунного эпоса сложились среди исконно оленеводческого народа. Витязь, убив противника, осведомляет об этом событии его родственников иносказательно, что, мол,  удалось убить на охоте одного «мойку» (название двухтравого оленя) или голенная кость витязя фигурирует в рассказе с названием кости дикого оленя «чонгку».
Прослеживаются также и следы древнейшего обряда антропофагии: витязь-победитель якобы неизменно вкушает или пробует костные мозги своего поверженного противника. Все это говорит, о древности и первобытности хосунного эпоса.
В названиях боевых принадлежностей витязей местами сохраняются тунгусские слова, например, «нимсики» – колчан, «сингтэпчээн» – что-то вроде кинжала, обоюдоострого ножа.
Есть еще одна странность. Характерно то, что, невзирая на все указанные культурные признаки, казалось бы, чуждые известному нам якутскому миру, герои хосунского эпоса нигде определенно не называются тунгусами. С другой стороны, они не противопоставляются и не ведут борьбу с якутами, но зато в числе их противников нередко оказываются местные тунгусы, татуирующие свои лица особыми швами, изображающими оленьи рога.
Как же сложились оленекские хосунные сказания?
Есть такие предположения, что они повествуют о древнейших исторических событиях, запечатлевших столкновения пришельцев — тунгусов с аборигенами – юкагирами, борьбе тундровых тунгусов с таежными. Несомненно, также то, что хосунные сказания первоначально оформились в тунгусской среде. Герои их носят несколько изменившиеся в устах якутских сказителей  тунгусские имена Юрэн - эвенкийское Урон, Чэмпэрэ, Чэмкэрэ - эвенкийское Чыммками, Юнгкээбил, Ункээбил - эвенкийское Унгковуль,  Нургаабыл – эвенкийское  Нурговуль. А забытые имена хосунов заменяются якутскими прозвищами: Махан Хопо – Человек в одежде из белых шкур, Махан Мэкчэ – Белая кабарга и другими, напоминающими индейские имена.
В наименовании оружия, оленей, утвари встречается много слов эвенкийского происхождения: «ырба» – двузубая стрела, «намиски» – колчан, «абылахан» – двухлетний олень-самец, «манхаай» – яловая самка (иносказательно – бездетная женщина), «н;;ку» – амбар на сваях, «дьаадымда» – смола и др.
Тунгусскими чертами рисуется и внешний облик героев хосунных сказаний. Они носили косы, татуировались – прошивали сухожильными нитками узоры на лицах, надевали расшитый бисером и подшейным оленьим волосом нагрудник, который давал знать о достоинстве героя.
Каждый хосун имел разнообразное оружие: сложный лук (алана) с костяными врезками-упорами, обмотанный сухожильными нитками, оклеенный берестой; двузубые, ножевидные и долотовидные стрелы; колчан; «батыю» – длинный массивный однолезвийный нож на метровом древке, а также обычный нож. Эти предметы вооружения, упоминающиеся в сказаниях, встречаются и в погребальном инвентаре XVIII веке в надземных погребениях на столбах, сохранившихся в глухих местах по Оленеку, Анабаре, в низовьях Лены.
Значительное влияние на хосунные сказания оказали воспоминания и впечатления, связанные с включением Якутии в состав Русского государства: обложение ясаком, установление элементарного государственного правопорядка, прекращение кровавых междоусобиц. Характерно, что большинство сказителей из среды северных якутов и эвенков свои повествования о хосунах так или иначе увязывают с событиями XVII-XVIII веков. Возможно, в связи с этими позднейшими событиями герои хосунных сказаний приобрели имена предводителей оленекских и есейских тунгусов XVII века, прославившихся во время становления Мангазейского и Якутского воеводств. В документах XVII века  встречается имя Узона (Урона) — одного из знатных людей из числа оленекских тунгусов, взятого в плен есейскими тунгусами и выкупленного своими сородичами. Из-за него едва не вспыхнуло большое сражение, предотвращенное Семеном Дежневым. Упоминается и имя Онковуль (Юнгкээбил).
Заслуживает внимания и то, что во многих хосунных сказаниях выступает пленный русский – нюча. Тунгусам, действительно, иногда случалось захватывать в плен русских промышленников и казаков.
Обзор эпических сказаний северных якутов позволяет видеть, что в этих сложных своеобразных фольклорных памятниках не только отразились разновременные события, но и прослеживаются различные напластования.
Столкновения пришельцев с юга – тунгусов с аборигенами Севера – юкагирами стали подосновой нижнеоленекских и нижнеленских сказаний о Юнгкээбиле и Чэмпэрэ. Именно в этих сказаниях обнаруживаются описания обычаев, обрядов, некоторых черт быта, характерных для юкагиров и северо-восточных палеоазиатов.
Таким образом, хосунные сказания представляют собой своеобразный многослойный фольклорный памятник. Сопоставление хосунных сказаний с аналогичными по сюжету произведениями древних тунгусов, нганасан и долган убеждает в том, что формирование этих сказаний происходило на огромной территории в разных этнических группах, так или иначе участвовавших в борьбе за освоение бассейна Оленека и нижней Лены.

Приведу вкратце отрывок есейского варианта сказания о вражде  Юрэнэ и Юнгкээбилэ. Предание было записано Гавриилом Ксенофонтовым со слов есейского якута Харчыыкаан Николая Даниловича. Этот рассказ повествователь услышал когда-то в юности от дряхлого старика Юрюнг-Борогон, который был родом из наслега Чорду близ озера Есей.

«Когда-то давно, встарь, жил Юрэн Хосуун, неизвестно какого он был племени, но говорил по-якутски. Местожительство его было на реке Оленеке, немного ниже урочища, известного под названием Агыс Арыы (Восемь островов). Он имел многочисленный народ, который считал его своим предводителем и подчинялся всем его приказам. Его семья состояла из жены и малолетнего сына», - так начинается это длинное сказание, состоящее из нескольких частей. 

 Если вкратце пересказать суть, чтобы показать основные моменты хосуннного эпоса, то предание содержит следующие важные моменты:
«Отважный и именитый воин Юрэн Хосуун, живущий на Оленеке, приходит к место¬жительству витязя Юнгкээбиля и, воспользовавшись, отсутствием последнего, убивает его брата, витязя с косой. Затем также просит, чтобы Юнгкээбил пришел к нему, пока не заведутся насекомые на шейном позвонке его убитого брата.
Юнгкээбил, перед походом заставляет камлать шамана, кото¬рый своими чарами заставляет поблекнуть верхушки де¬ревьев по узкой тропе до жительства Юрэна. По этой тропе Юнгкээбил находит дорогу к врагу. Он идет в сопровождении своего брата Эджээна и шести товарищей. Также привлекают при помощи шамана душу Юрэна в виде ястреба и убивают.
Затем убивают одного из своих воинов, чтобы его кровью обмазать свое боевое оружие. Добравшись до лагеря врага, переходят через реку. Люди Юрэна принимают их за диких оленей. Братья ловят старика-кашевара и расспрашивают о вооружении и образе жизни его хозяина. По словам ста¬рика, Юрэн  ест мозги диких оленей вилкой, чтобы не смочить свои пальцы. Он сам сидит на сторожевом помосте. Братья уславливаются с предателем, чтобы он во время боя обвязал голову белым платком. Братья, подкравшись, открывают стрельбу. Юрэн, выпустив бывшие при нем три стрелы, убивает двух товарищей Юнгкээбилэ и ударяется в бегство. Оба брата го¬нятся за ним.
Юрэн прыгает через речку и в этот момент стрела преследователей переломила его ногу. Убивают, рас¬колов его голенную кость, братья отведывают мозг. Уми¬рающий Юрэн свою жену-красавицу, вооружение и передник — «далыс» уступает Эджээну. Братья отцу убитого говорят, что застрелили мойкану (двухтравого дикого оленя) и что его костный мозг оказался водянистым. Старик это обстоя¬тельство объясняет тем, что сын когда-то перенес голод.
Братья на обратном пути убивают одного тунгуса, кото¬рый после смерти своего предводителя отважного Юрэна не желает жить. Жена этого тунгу¬са дает своему сыну заговоренную стрелу (она была шаман¬ка) и предлагает стрелять, не метясь. Мальчик идет следом за братьями и убивает Юнгкээбиля, угодив стрелой в его лоб.
У убитого Юрэна остался малолетний сын, который воспитывается старым дедом. Сосед-кузнец выковывает уже подросшему сыну Юрэнэ вооружение и указывает местожительство Эджээн-витязя. Мальчик идет мстить, находит урасу Эджээнэ. Но мать мальчика узнает его,  и уговаривает помириться с Эджээном, и остаться у него за сына. Ради воссоединения с матерью, мальчик, отложив месть за отца, остается жить в роду у Эджээнэ. Позже мальчика на большой охоте задирает медведь. Так и не осталось потомства от славного витязя Юрэнэ».
Из таких основных частей состоит данное древнее предание.
Вариантов этого сказания множество. В моем родном Вилюйском улусе тоже сохранились легенды об Юнгкээбиле и Юрэне, с детства я была наслышана о них. В окрестностях села Чинэкэ Вилюйского улуса есть местность Юрэн, возможно, она тоже связана с легендами о хосунах былых  веков.
Сформированные в древности мироощущения, прошедшие многовековой путь, дошедшие до нас в форме фольклора, доносят современному читателю первозданную двойственность мировосприятия древнего человека: отвлеченную символику с натуралистической конкретностью, наивную простоту восприятия с условностью отражения, также суровые реалии быта и жизни древних народов.
В хосунном эпосе нашла отражение суть северного человека:

• ответственность и почитание абсолютных нравственных категорий, как долг и честь, совесть и свобода;
• спокойное принятие житейских трудностей и  доброта;
• уважительное отношение к природе, животному миру и  почитание мудрых, опытных пожилых людей;
• справедливость и открытость, доверие и скромность, гостеприимство и простота отношений;
• память о предках и истории рода.