Освободитель часть 3 глава 17

Приговор
29 марта полковник Дворжицкий снова пришёл на заседание суда над «первомартовцами». Капитан Карл Кох тоже был там. Они сели рядом и слышали, как главный обвинитель Николай Муравьёв требовал для обвиняемых смертного приговора.
- Забавная вещь, - сказал Андриан Иванович во время перерыва. - В ходе следствия я выяснил, что прокурор был другом детства подсудимой Софьи Перовской.
- Не может быть таких совпадений! - изумился Кох. - Такие повороты судьбы случаются только в бульварных романах…
- И тем не менее, это правда! - заверил он. - Мало того, когда однажды мальчик Коля тонул в детстве, Софья его спасла, вытащила на берег озера и откачала.
- Невероятно! - опешил Карл. - Получается, что она спасла человека, отправляющего её на смерть…
- Много совпадений и невероятных поворотов по жизни было с участниками покушения на Государя, - вздохнул полицмейстер. - Сложись всё немного по-другому, он бы остался в живых…
- Как оказалось было много людей, - добавил он, - желающих ему смерти! Даже среди высших чиновников государства…
- Которые всячески тормозили расследование дела, - напомнил Дворжицкий. - Даже на суде не фигурирует настоящее имя убийцы Государя, которое мы раскопали в процессе следствия.
- Игнатий Гриневицкий проходит на суде, как Ельников! - согласился Кох.
- А некоторые фигуранты дела смогли сбежать и избежать наказания, благодаря их бюрократическим препонам!
Их разговор прервался, судья Фукс начал читать приговор:
- Обвиняемые признаны виновными и будут подвергнуты смертной казни через повешение государственные преступники: дворянка Софья Перовская, сын священника Николай Кибальчич, мещанин Николай Рысаков, крестьяне Андрей Желябов и Тимофей Михайлов. Что касается преступницы Гельфман, то казнь её, ввиду беременности, по закону отлагается до выздоровления.
Приведение приговора в исполнение было назначено на 3 апреля в 9 часов утра в Петербурге на Семеновском плацу. О предстоящей казни было широко оповещено население. На перекрестках улиц было вывешено правительственное сообщение.
- Пойдём на казнь вместе! - предложил капитан. - Увидим закономерный итог жизненного пути террористов!
- Тем более, - усмехнулся полицмейстер, - что мы всё-таки приложили к их поимке свои руки!
 
Взрыв
Начальник личной охраны императора Александр II капитан Карл Кох находился в Зимнем дворце, когда готовился торжественный ужин в честь приезда гостя из Германии. На вокзал встречать немецкого принца царь отправил наследника. Поезд задержался из-за снежных заносов, принца привезли к самому обеду.
- Мы опаздываем! - пунктуальный Александр II торопился. 
В начале седьмого он, сыновья и гость пошли к Жёлтой столовой, которая называлась так из-за цвета стен. Там накрыли столы для ужина. Вдруг пол начал подниматься и внизу чудовищно грохнуло.
- Взорвали! - понял капитан, который находился неподалёку.
Газ в галерее погас, наступила совершенная темнота, в воздухе распространился невыносимый запах пороха. Все побежали в Жёлтую столовую, откуда был слышен шум. Все окна в ней лопнули, стены дали трещины в нескольких местах, люстры почти все затушены, пол и мебель были покрыты густым слоем пыли и известки.
- Ничего не видно… - присмотрелся Кох.
Ворвавшийся морозный ветер не смог рассеять густой дым и вонючий запах серы. Горела одна люстра, у стола стояли еле видные в дыму лакеи. Парадный сервиз был укрыт известью. Пальмы, украшавшие стол, стояли белые от известки. Поседевшее пространство с недвижными, призрачными лакеями и с дьявольским запахом серы было, как видение из Апокалипсиса.
- Я попал в ад?! - огляделся Карл. - Где император?
В темноте сновали испуганные слуги со свечами. Дворец охватила паника. Увидел среди мечущихся людей невредимого царя и пошёл к нему.
- Как там Катя?! - император бросился наверх.
Капитан побежал по лестницам за ним. Все газовые фонари, освещавшие коридоры, погасли.
- А если бандиты во дворце? - думал Кох, готовясь защищать Государя.
Из тьмы выдвинулось освещённое лицо лакея с канделябром. Царь выхватил канделябр, взбежал по лестнице во тьму третьего этажа. Вдали у камер-юнкерских комнат увидел слабую полоску света и Долгорукую.
- Саша?! - она стояла со свечой в дверях и ждала его.
Они чувственно обнялись, Карл стыдливо отвернулся. На площади зазвонил пожарный колокол. К дворцу помчались пожарные расчёты.
- Мне нужно спуститься вниз… - сказал император. - Посмотреть есть ли пострадавшие!
- Не ходи! - схватила его за руки княжна. - Разберутся без тебя…
- Это мой долг! - напомнил он и поцеловав её в губы, пошёл к лестнице.
По мраморным лестницам дворца навстречу им бежали пожарные. В дыму тускло светили факелы, сверкали каски пожарных. Принесли факелов и осветили место катастрофы. Гранитный пол, построенный из многопудовых плит, как жалкий мячик подбросило вверх ужасающей силой взрыва. Груда разбитых плит, камней, извести.
- Помогите! - под обломками слышались стоны.
Между глыбами в дыму лежали фигуры в амуниции. Всюду разбросаны части человеческого тела. Виднелись тёмные пятна на стенах. Раненые молили о помощи, которую не могли оказать обезумевшие от ужаса и темноты пожарные.
- Несчастный караул буквально разметало, - ахнул Карл, за спиной царя.
Единственный лейб-медик, дежуривший во дворце, и сестра милосердия метались между ранеными. В кордегардию вбежали наследник и его брат Владимир и замерли от вида страшной картины разрушения. Вся большая караульня была взорвана. В груде кирпичей, известки, плит лежало вповалку более пятидесяти солдат, покрытых слоем пыли и кровью.
- В жизнь не забуду этого ужаса! - скорбно выдохнул наследник.
- Если бы не гранитные перекрытия, - оценил император, - от Жёлтой столовой прямо над караульной ничего не осталось бы.
- Царскую семью спасла кордегардия! - ахнул великий князь Владимир Александрович. - И опоздавший поезд.
Пострадали солдаты лейб-гвардии Финляндского полка. Погибло одиннадцать человек, более пятидесяти ранено. Жертвами теракта стали недавние крестьяне в солдатских мундирах. Императрица ничего не узнала. 
- Она почти всё время спит… - царь запретил сообщать ей о трагедии.
Вечером звонили в церквях по случаю чудесного спасения. 
- Итак, свершилось! - мучился император. - Сначала они запретили мне гулять в своей столице, потом ездить по железной дороге в родной стране, теперь они запретили спокойно жить в собственном доме!
Он сохранил полное присутствие духа, видя в настоящем случае новое проявление Перста Божьего, спасающего его в пятый раз от покушений. 7 февраля похоронили погибших тогда гвардейцев. Царь был в церкви во время отпевания. На катафалке стояли десять гробов. Глядя на выстроившиеся гробы, Александр II сказал:
- Кажется, что мы ещё на войне, там, в окопах под Плевной! 
Утром 9 февраля министров вызвали в Зимний дворец, он объявил:
- Учреждается «Верховная распорядительная комиссия для борьбы с крамолой». Ей даются чрезвычайные полномочия. Председателю комиссии  подчинены все учреждения в государстве. Это генерал граф Лорис-Меликов.
В состав Верховной распорядительной комиссии вошли сенаторы, генералы и чиновники высших рангов по службе, ответственные за сохранение порядка. Среди них два ближайших к наследнику человека - член Государственного совета сенатор Победоносцев и генерал-майор Черевин.
- Сегодня вступил в новую должность граф Лорис-Меликов! Дай, Боже, ему успеха, укрепи и наставь его! - цесаревич торжествовал.
В Петербурге он снял квартиру на аристократической Большой Морской улице. 20 февраля у подъезда дома графа стояли городовые. Никто не обратил внимания на подозрительного, грязно одетого молодого человека в переулке. Подъехала карета Лорис-Меликова, и он вышел из экипажа.
- Смерть палачам! - крикнул молодой человек и рванулся к графу.
Он выхватил из-под пальто пистолет, выстрелил в упор. Пуля скользнула по шинели графа. Городовые бросились на подмогу, схватили стрелявшего. Удалой граф, сохранивший присутствие духа, сумел пошутить:
- Пули меня не берут.
Стрелявший оказался евреем, мещанином Ипполитом Млодецким из городка Слуцк Минской губернии. Следствие закончили вечером, утром был суд, днём Млодецкого повезли на виселицу. 
- Съезди туда, посмотри, как пройдёт казнь! - велел царь капитану Коху.
Террориста казнили на Семёновском плацу. Стояло слякотное, мокрое, февральское петербургское утро. Ударил барабан, надели балахон на Млодецкого, палач обняв его за плечи, повёл к петле, качавшейся на ветру.
- Нужно скорее произвести новые реформы! - сообщил царя граф.
В Докладе предлагалось дарование прав староверам, пересмотр паспортной системы, облегчение крестьянских переселений. 
- Впервые затихло! - обрадовался Александр II. 
Нервное напряжение изменило его, мучил страх за возлюбленную Катю. Он встречался с ней и с детьми в её особняке или кабинете отца, куда любовницу по-прежнему тайно привозили. По внутренней лестнице из кабинета, по которой папа поднимался к матери, он теперь спускался к ним.
- Кто защитит её без меня?! - когда Катю везли, он не находил места.
Государь не мог дать ей охрану с казаками, как остальным великим князьям. Это было бы излишне публично.
- Террористы могут подъехать к её карете, выстрелить, а то и попросту захватить вместе с детьми! - мучился он.
Поэтому поселил Катю с детьми на третьем этаже дворца, где были комнаты фрейлин. Благоразумно рассудив:
- Далеко от покоев Маши, которые на втором этаже.
Александр II долго уговаривал Марию Александровну послушаться совета врачей и отправиться на зиму на Лазурный берег:
- Тебе нужно поехать лечиться в Сан-Ремо!
- Или умирать… - подумала она. 
Императрица согласилась и выехала в Сан-Ремо. Наследник был на военных учениях и приехал в Гатчину на вокзал проститься с матерью. Императорский поезд пришёл из Петербурга в глубоких сумерках. У окна показался государь, высокий, стройный, в белой фуражке с широким козырьком, мрачный и задумчивый.
- Он как-то резко помолодел накануне её отъезда… - подумал сын.
Императрица с тонким, ставшим совсем иконописным лицом, глядела из окна. Наследник прошёл в вагон, но вскоре вышел. Простились быстро.
- Поезд тронулся, словно траурная процессия... - подумал наследник.
Александр II был с любовницей все дни. Капитану Коху добавилось работы по обеспечению личной безопасности семьи императора. Однажды его квартиру посетила вдова отставного чиновника Ковальского и заявила:
- Пришла я к вам, как к человеку любящему Государя, и уверена, что по занимаемому положению, наверное, не отнесётесь к моему заявлению так индифферентно, как относилось ко мне начальство, которому до охраны нашего Помазанника столько же дела, сколько до вчерашнего снега…
- Я вас слушаю! - заверил Карл.
- Дело в том, что я содержу квартирантов, живу на Васильевском острову в 11 линии. У одного из моих жильцов завтра предполагается сходка, на которой главным образом будет обсуждаться вопрос, когда, где и каким образом совершить смертный приговор над Государем по распоряжению исполнительного комитета.
- Мыслимо ли это! - воскликнул капитан. - Чтобы группка заговорщиков угрожала жизни императора!
- Думаю, - понизила голос вдова, - что это те же люди, которые устроили взрывы по пути следования царского поезда и в Зимнем дворце…
- Их нужно арестовать!
- Я у них вполне доверенное лицо, как квартирная хозяйка, поэтому могу смело сказать, что настаёт час, когда всю компанию и можно схватить. Как видите, дело важное и не терпящее промедления, почему я и обратилась к вам, а не к Фурсову, которому я уже неоднократно служила и была полезной в деле указания политических злодеев, но он не только не относился к моему делу с благодарностью, но даже не платил мне самых ничтожных расходов за извещение, а самые мои верные и важные заявления, к ужасу моему, оставлял без малейшего внимания.
- Я немедленно оповещу о сходке террористов министра внутренних дел графа Лорис-Меликова! - пообещал он. - Думаю, что он одобрит операцию по аресту злодеев. Вы гарантируете, что они соберутся в указанное время?
- В  случае, если моё заявление не подтвердится на деле, - заверила она, - готова отвечать перед законом!
Составив подробную записку с изложением сообщения госпожи Ковальской, капитан Кох в тот же вечер представил её графу Лорис-Меликову со словами;
- На ваше усмотрение и зависящее распоряжение.   
Реакция Лорис-Меликова на документ его поразила. Граф молча, спокойно прочитал переданные бумаги, глянув на капитана, произнёс:
- А ты, брат, хорош с Фёдоровым, с градоначальником?
- До сих пор генерал Фёдоров, бывший к тому же моим начальником по служению в дивизионе, всегда был добр и милостив, - ответил он.
Министр вручил ему обратно эти записки, сказав:
- Ну, если ты хорош с ним, так поезжай к нему и передай эти бумажки на его усмотрение… Да, вообще, брат, я советовал бы тебе сильно не горячиться, а служить потихоньку… без суеты и застращиванья! Я этого не люблю! Ты, как вижу, всё видишь в преувеличенном виде и всего боишься.
Граф встал, давая знать, что посетитель может уходить и закончил:
- Так смотри же, не суетись и знай, что системы графа Шувалова застращиванья, я не терплю. Покуда я на этом месте, всё будет хорошо, царь наш будет цел. Ну, Бог с тобой!

 
 
продолжение http://www.proza.ru/2018/11/04/541