Дядя Кеша

Дядя Кеша - муж родной сестры моей матери - на первый взгляд, обыкновенный мужик, как и все в нашем небольшом селе в Бурятии.  Есть круг занятий, за границы которого почти не выходит сельский домовладелец: косить сено, заготавливать дрова, ухаживать за скотиной, держать в порядке огород. И так из века в век. Стандарт. Дядя Кеша шел своей дорогой, ни на кого не обращая внимания. Он завел несколько индюков и индюшек - птицу странную, экзотическую для горного сибирского села. Бог весть, где он их нашел! Только они смотрелись среди кур как индийские женщины в толпе простых деревенских теток. Он научился вышивать - да так, что заправская мастерица позавидует. Выучился бурятскому языку и разговаривал на нем без акцента. И пел! Но был у дяди Кеши талант, не сравнимый с индюками и вышивкой. В те времена в стране было популярно индийское кино. Фильмы Раджа Капура - вершина искусства для большинства  советских зрителей. Как же! Цветная заграничная жизнь, столь непохожая на унылое огородное прозябание. Любовь и злодеи на фоне пронзительной музыки. Сколько слез было пролито в городских кинотеатрах и в сельских клубах! И так эта сказочная жизни запала в душу нашего дяди Кеши, что он ухватил прямо с экрана  танцевальные движения и запомнил с десяток трогательных индийских песен . Но "коронкой" была только одна - единственная и неповторимая со словами "мульмульмульматык". Самыми радостными моментами стали для него праздники. Он ждал их с нетерпением, как артист выхода на сцену. Соберутся родственники за столом. Закуска, водка, неторопливые разговоры "о сенокосе, о вине, о псарне, о своей родне", а дядя Кеша ерзает на стуле - в душе закипает вдохновение. И мы, дети, глаз с него не сводим. Ждем выхода "великого" артиста. И момент наступает. Дядя Кеша медленно поднимается со стула, выходит на середину избы ... и! Что-то происходило: не наш деревенский мужик, а сам Радж Капур тут - перед нами - только руку протяни. Он пел и танцевал, не видя никого перед собой, и выражение лица делалось страстным и каким-то неистовым. Взрослые смотрели и посмеивались: чудак, ну что с него возьмешь! А мы глаз оторвать не могли. И смеялись. Но не так, как смеются над клоуном. Он душу радовал. Только его собственные дети не могли это видеть. Они с плачем висли на его руках - останавливали. Стыдно им было за отца: не такой, как все. И он останавливался, с лица сбегало вдохновение. Садился за стол - рюмка, еще рюмка. Разговор о семенной картошке, о том, что поросенок заболел - не сдох бы.
   Много лет протекло. И нет уже дяди Кеши.  А я понял очень важную  для себя вещь: стыдись быть обыкновенным и серым, не старайся слиться с толпой. Приглядывайся к белым воронам. Есть в них что-то такое, что не дает "засохнуть ниве жизни".