Религиозная трагедия Иова

Господи, что это за книга и какие уроки!
Что за книга это Священное Писание,
какое чудо и какая сила данные с нею человеку!
Точное изваяние мира и человека
и характеров человеческих, и названо все
и указано на веки веков.
И сколько тайн разрешенных и откровенных:
восстанавливает Бог снова Иова…
Ф.М. Достоевский

Сегодня пришел к нам вселенский подвижник,
ежегодно нас посещающий.
Пришел к нам дивный и Ангелам равночестный борец,
потерпевший много ударов от диавола
и много раз засвидетельствованный от Бога;
испытавший много зол от диавола
и восприявший много венцов от зрителей-Ангелов;
много бичуемый от врага и в качестве великого венценосца
явленный от Бога всей вселенной…
Итак, кто может по достоинству восхвалить такого победителя?
Кто осмелится сплести венки, достойные его доблестей?
Кто решится пуститься в беспредельное море похвал?..
Его подвиги превышают всякую человеческую мудрость;
для его побед нигде не найдется достаточно венков.
Необходим ангельский язык для того, чтобы краями,
так сказать, пальцев коснувшись этой сокровищницы мира,
одним этим наполнить всю Церковь.
Ведь если мы только прикоснемся к этому сосуду
 – Иову – и немного его пошевелим,
тотчас наполнится Церковь благоуха¬ниями мира.
Святитель Иоанн Златоуст

                «Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла» – так начинается прекрасная и грандиозная поэма Ветхого Завета. Книга Иова – одно из самых великих творений в мировой литературе, кладезь глубочайшей библейской мудрости, книга, превосходящая все философские произведения – от диалогов Платона и Эннеад Плотина до поэм Мильтона и Байрона, философской лирики Лермонтова и произведений классиков русского духовного ренессанса. Книга Иова – это литературный шедевр, произведение более глубокомысленное, сильное и прекрасное, чем превосходные античные трагедии Эсхила, Софокла и Еврипида. В основе драматургии Шекспира лежали средневековые драмы на библейские темы, и конечно книга Иова оказала колоссальное влияние на его «Бурю», столь насыщенную библейскими мотивами. Такие великие поэты и художники слова как Мильтон и Гете черпали вдохновение из книги Иова – один для «Возвращенного Рая», а другой – для «Фауста». Книга Иова имела громадное духовное воздействие на философские размышления Паскаля, Кьеркегора и Льва Шестова. Кьеркегор справедливо утверждал, что в молитвах и речах библейского страдальца Иова больше мудрости, чем во всей философии Гегеля. Для него Иов – «рыцарь веры», а его истинное величие заключено в абсолютной верности Богу, его вера в Бога – абсолютно свободна, как абсолютно свободна и вера Бога в человека. Вера Иова выше мудрости Сократа и Платона, выше этики и логики, убедительнее Аристотеля и всех последующих философов, ибо она – выстрадана сердцем, это несокрушимая вера, прошедшая через все сомнения, отчаяние и богооставленность. Достоевский признавался, что читал книгу Иова с умилением и восторгом, восхищаясь глубиной ее мысли и красотой слога, еще более изумляясь ее Откровению, необъяснимому для ума, но понятному сердцу. Книга Иова с ее тайной безвинного страдания и проблемой теодицеи – вопрошанием о том, как всеблагой и всемогущий Бог мог попустить существование зла – это смыслообразующий центр романа Достоевского «Братья Карамазовы», где Иван Карамазов отвергает оправдание зла, отказывается принять мир Божий и мировую гармонию, купленную ценой безвинного страдания – «слезинкой ребенка». Литературный критик и религиозный мыслитель К. Мочульский писал: «Из всей Библии Достоевский больше всего любил Книгу Иова. Он сам был Иовом, спорящим о правде и правосудии. И Бог послал ему, как Иову, великое испытание веры. Никто так бесстрашно не боролся с Богом, как автор «Легенды о Великом Инквизиторе», никто с такой любовь не спрашивал Его о справедливости устройства мира, и никто наверное, так не любил Его».
                Книга Иова – это самая загадочная из всех книг Ветхого Завета, одно из самых возвышенных богословских произведений, столь же поэтически прекрасная и мистически сокровенная как Песнь Песней, столь же молитвенно вдохновенная как Псалтырь и философски премудрая как притчи Соломоновы. В толковой Библии А.П. Лопухина книга Иова характеризуется как письменное произведение, которое «по содержанию является верхом религиозной рефлексии, а по форме – одним из величайших поэтических произведений всего мира, – совершеннейшей по плану и величественной по выполнению поэмой». Книга Иова, описывающая невыразимые духовные муки, душевную скорбь и тяжкие физические страдания древнего праведника, заключает в себе не только непревзойденную по поэтической красоте поэму, воплощенную в безупречной литературной форме, но и глубочайшую библейскую философию жизни, многоскорбные и горестные раздумья величайшего древнего мудреца о теодицее – о том, почему всеблагой, премудрый и всемогущий Бог, безмерно любящий Свое творение – человека, допускает существование зла и страдания в мире. И ни в одном из философских писаний и богословских творений, ни в одном из литературных и поэтических произведений за всю историю мира, не поднимался «вечный вопрос» о теодицее с такой религиозной и философской глубиной, с таким пламенным, поэтическим и пророческим вдохновением, с такой духовной и молитвенной силой. Неслучайно именно к книге Иова за разгадкой тайны страдания – одной из самых трагических и глубочайших тайн бытия, открытой библейскому мученику Всевышним, обращались все гениальные умы и величайшие мыслители – Гете и Байрон, Ломоносов, Пушкин и Лермонтов, Достоевский, Бердяев и Вышеславцев. Для подвижников и богословов Церкви Иов – святой страдалец, оставшийся верным Богу и в дни самых страшных мук, а для критически настроенных исследователей Библии – скептик и отчаянный богоборец, бунтующий против Бога и утративший веру в справедливость существующего миропорядка. Из всех книг Библии именно у книги Иова – самый богатый, таинственный и изощренный язык. По мысли многих учителей Церкви – Оригена, Блаженного Иеронима и Ефрема Сирина, книга Иова была написана в век Моисея, но более верным представляется суждение Иоанна Златоуста и Григория Богослова – книга Иова была написана в век царя Соломона, а ее творец – сам древнеиудейский венценосец, записавший древнее сказание о многострадальном праведнике, и написавший книгу Притч, Песнь Песней, книгу Екклесиаста, много размышлявший о премудрости Божией, о сотворении мира и назначении человека, о жизни и смерти, о преисподней и нашей загробной участи, о неисповедимых путях и судьбах Божиих, о личной ответственности человека пред Вседержителем, о чем повествуют и книги великих пророков Ветхого Завета. Книга Иова – это молитвенный гимн Богу, изумляющий поэтов, философов и богословов, мистическая поэма, таинственно и символически описывающая муки богооставленности, поиск Бога и духовного общения с Ним, вопль скорбящего сердца, остающегося верным Богу, но уязвленного тем, что мир полон зла, ведь в мире нашем злодей торжествует, а безвинный страдает. Книга Иова – это пророческая книга, а сам Иов не только древневосточный мудрец, богословствующий поэт и религиозный философ, но и ветхозаветный пророк. Все предсказания Иова об Искупителе грехов и Избавителе от зла сбылись – Голгофская Жертва Иисуса Христа, - а пророчество о воскресении мертвых во плоти – это одна из догматических аксиом христианского символа веры: «А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его» (Иов.19:25-27). Русский религиозный философ Николай Бердяев высказал мысль, что Ветхий Завет не знал идеи бессмертия души, она пришла в христианство от орфиков, Сократа и Платона, но книга Иова ясно возвещает не только о вере в Бога и бессмертие души, но и о всеобщем воскресении из мертвых, ибо для библейского миросозерцания к вечной жизни призван целостный человек, вся его личность – и дух, и душа, и тело. В книге Иова есть не просто намек на Новозаветное Откровение о воскресении из мертвых, в строках этой книги предвосхищена христианская надежда на обретение вечной жизни и победу над смертью.
                Книга Иова – одна из самых таинственных из поэтических и философских книг премудрости Ветхого Завета, словно «резцом железным» написана она «на вечное время» (Иов.19:24), и как во всех библейских книгах, каждый стих ее, каждая метафора, образ и символ содержат глубочайшую мудрость. Книга Иова – высочайший образец христианской теодицеи, антроподицеи и космодицеи, ведь праведник Иов, ввергнутый в глубочайшую и ужасающую бездну духовных скорбей, душевных мук и физических страданий, находит в себе силы прославить Бога как премудрого и всемогущего Творца, всевидящего и справедливого Промыслителя, бесконечно милостивого Избавителя от зла. Несчастный страдалец Иов воспевает премудрость Бога, славу и величие Его, оправдывает в мольбах и раздумиях своих религиозный смысл жизни и героически утверждает высшее назначение человека, в безутешном горе и неисцелимой печали, оставаясь человеком высоко духовным, философски мыслящим, возвышенно молящимся. Как отмечает замечательный поэт, библеист и теолог Щедровицкий, «Иов – великий мыслитель, проницающий сердцем глубины мироздания, созерцающий душой величие Божье», отбросив трафаретное толкование страданий – скорби это наказание Господне за совершенные грехи, он пытается постичь таинственный и сокровенный смысл своих мучений, парадоксальным образом связанный с глубочайшими основами мироздания, оправдать человека перед Богом, «отстоять в глазах Создателя» «саму идею существования человека». В книге Иова религиозно оправдывается бытие Бога, человека и мира, оправдывается сама идея жизни и ее духовного смысла.
                Предвечный Бог всеблаг и не сотворил зла, все сотворенное Им – прекрасно и свято, а тайна возникновения зла – это тайна негативного использования свободы. Зло возникает из свободы Его разумных созданий – Ангелов и людей, восставших на Творца своего и отказавшихся исполнять Его святую волю. Создав Ангелов и людей, Господь наделил их Своим наивысшим даром – святым и благословенным, грозным и страшным, величественным и таинственным даром свободы. Если бы Господь не даровал Ангелам и людям свободы, то никто из них не мог бы быть свободной и самоопределяющейся личностью, ибо без свободы невозможно жить духовной и нравственной, религиозной и творческой жизнью – верить и любить, молиться и созерцать, надеяться и творить. Но свобода предполагает и возможность вражды с Богом и отвержения Его замысла, избрание пути погибели. Господь возжелал свободной любви Своего творения и создал мир, населив его живыми созданиями, сотворил Адама и Еву, чье предназначение – быть соработниками у Бога. Зло обладает страшной силой и необычайным могуществом, ибо черпает их в свободе тварных существ, отпавших от Бога, и использующих свои творческие силы во зло, борясь с Создателем. Зло – это активная темная сила, противостоящая Богу, оно – борьба с Богом, его воплощение – дьявол и его аггелы – падшие Ангелы, а из рода людского – грешники; каждый грех – отречение от Бога и хула на Бога, но освободиться от власти греха возможно только через синергию – искупительную жертву Иисуса Христа и действие благодати Святого Духа – со стороны Бога, и покаяния, духовную борьбу со страстями, пост, молитву и исполнение евангельских заповедей – со стороны человека. В Священном Писании говорится, что грех – источник всякого зла, ибо согрешающий нарушает святую волю Вседержителя и нарушает Богоданный порядок во вселенной. С точки зрения христианского вероисповедания онтология зла невозможна – зло не имеет силы бытия, оно не существует само по себе и не сотворено Богом, но существует концепция зла, теснейшим образом связанная с учением о грехе – амартологией, и  демонологией, ибо зло возникло через грех, а грехопадение началось на небесах, о чем повествует Библия. В стихах Апокалипсиса рассказывается как на небесах вспыхнула война – Люцифер восстал на Бога и увлек за собой треть Ангелов, и был низвергнут с небес в преисподнюю, а в книге Бытия описывается как он принял образ змея и искусил Еву и Адама нарушить волю Божию и вкусить запретный плод от древа познания добра и зла. Выдающийся православный богослов Владимир Лосский поясняет, что «корень греха – это жажда самообожения, ненависть к благодати. Оставаясь зависимым от Бога в самом своем бытии, ибо бытие его создано Богом, мятежный дух начинает ненавидеть бытие, им овладевает неистовая страсть к уничтожению, жажда какого-то немыслимого небытия. Но открытым для него остается только земной мир, и потому он силится разрушить в нем Божественный план, и, за невозможностью уничтожить творение, хотя бы исказить его. Драма, начавшаяся на небесах, продолжается на земле, потому что Ангелы, оставшиеся верными, неприступно закрывают небеса перед Ангелами падшими». Со времен грехопадения Адама вселенная была ввергнута во власть смерти и тления, мир лежит во зле, а страдание стало неотъемлем атрибутом существования. Жизнь человека на земле – это трагедия, а тайна страдания – одна из самых глубочайших загадок бытия, которую пытались постичь как мудрецы глубокой древности, так и философы новейшего времени. Если я существую, то я страдаю, ибо страдание – это нерв земного бытия, человек несчастен и обречен на страдания, и вся тварь Божья стенает и плачет. Но страдание – это не всегда последствие греха и Божье наказание, ведь страдали пророки, гонимые и побиваемы камнями, на страшные муки были обречены мученики, исповедующие веру во Христа, был отравлен цикутой Сократ – лучший из эллинов и величайший из древнегреческих мудрецов, много страдал Иов, терзаемый душераздирающей скорбью, и Сам Богочеловек Иисус Христос, взявший на Себя грехи мира, безвинно был распят на Кресте и испив чашу мировой скорби на вершине Голгофы испустил страшный вопль, потрясший сами основы мироздания: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мф.27:46). Религиозный смысл страданий связан с тайной любви, жертвы и искупления, ибо «многими скорбями надлежит нам войти в Царство Божие» (Деян.14:22), а значит, путь в Царство Божие лежит через Голгофу, через самоотречение, жертвенную любовь и свободное избрание Креста – сораспятие Иисусу Христу. Жизнь христианина – это несение Креста, путь к Богу в горний Иерусалим через восхождение на Голгофу, а без жертвы и любви, нет и не может быть христианской веры. Голгофа есть тайна Креста и тайна безвинного страдания, Откровение о бесконечной любви Бога к сотворенному Им миру и человеку, о чем возвещает Евангелие от Иоанна и послания апостола Павла. Христианский персоналист Николай Бердяев, тонко подметил, что если личное страдание человек может пережить как вину, то переживание страданий ближнего как справедливого наказания за грехи, превращает человека в одного из утешителей Иова, и в одного из тех, кто распял Христа. Полагая, что «книга Иова – одна из самых потрясающих книг Библии», Бердяев был убежден, что религиозная драма библейского праведника приоткрывает тайну безвинного страдания, которую не могли понять его друзья-утешители, забывающие, что мир лежит во зле, и в нем нет Божественной справедливости: «…история мира, лежащего во зле, знает более потрясающую судьбу безвинного страдальца, чем судьба Иова, судьба Сократа и многого множества людей. Это судьба Иисуса из Назарета и Его распяли. Не нужно быть верующим христианином, чтоб признать, что Иисус из Назарета был величайшим из праведников, самым безгрешным в человеческом роде. Он не был узнан, за исключением немногих избранников, был отвергнут, был осужден на позорную казнь, был распят, претерпел крестную муку… Распят на Кресте был не только самый праведный из людей, распят был Сын Божий… Мир лежащий во зле, мир, в котором мы живем, не признал величайшего из праведников и распял Его, распял Сына Божиего, распял Самого Бога». Трагедия ветхозаветного мученика Иова – это не только древняя притча о безвинном страдальце, не только религиозная драма между душой и Богом, но и символический прообраз крестных страданий Богочеловека Иисуса Христа, пророчество о Его Голгофской Жертве и искуплении грехов рода человеческого. В ветхозаветной фигуре скорбящего Иова Церковь видела прообраз распятого Иисуса Христа – Искупителя грехов рода человеческого, Богочеловека, жертвующего Собой ради спасения мира.
                Русский поэт и религиозный философ Александр Сопровский написал изящное литературное эссе – толкование на книгу Иова, где рассмотрел трагедию многострадального древнего праведника с поэтической точки зрения, прочувствовав всю громовую мощь и красоту поэтики этой библейской книги. Прежде всего, Сопровский, опираясь с одной стороны на богословскую традицию Восточной Церкви и на Достоевского, прославивших смиренномудрие и долготерпение многострадального Иова, а с другой – на религиозных экзистенциалистов Кьеркегора и Льва Шестова обративших внимание на веру Иова, закаленную в огне отчаяния, на дерзкие и резкие речи праведника и его богословскую тяжбу с Богом, поразившую трех мудрецов – представителей философского рационализма своего времени, совершенно прав, утверждая, что нельзя разорвать живого мученика Иова надвое: на Иова долготерпеливого, смиренно переносящего всего скорби, выпавшие на его долю, и на Иова дерзающего, разбивающего в прах все отвлеченные утешения древних мудрецов. Личность Иова таинственна и многогранна, он – один из величайших подвижников, прошедших через все испытания веры, отчаянный философ, спорящий с Творцом, бунтующий против несправедливого миропорядка, отвергающий все доводы самонадеянных мудрецов, и он же – вдохновенный богомолец, в молитвах прославляющий Создателя, человек, чье сердце не может биться без веры в Бога. Богобоязненность Иова не есть примирение со злом, а его грозные речи – не хула на Бога, но отстаивание Его правды. Иов – человек с чуткой совестью, мудрец с обнаженным сердцем и обостренным чувством справедливости, а потому его религиозная вера – это глубоко личное и интимное отношение с Богом.
                Сюжет книги Иова прекрасно известен каждому христианину. В земле Уц, находящейся в Аравии, жил в древние времена богобоязненный и праведный человек по имени Иов, он был справедливым царем и великим мудрецом, исполненным благочестия и добродетелей, Господь одарил его всеми мыслимыми и немыслимыми дарами – большой семьей и богатством – у Иова было семь сыновей и три дочери, семь тысяч овец, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов,  пятьсот ослиц, а также много слуг и пастухов, с которыми он всегда был добр. Жил Иов счастливо и благочестиво, он молился Богу и приносил жертвы, давал людям мудрые советы и разрешал споры, исполняя роль судьи, опекал вдов и сирот, справедливо наказывал нечестивых и стал «знаменитее всех сынов Востока», благодаря своему богатству, мудрости и праведному сердцу. Святитель Иоанн Златоуст полагал, что Иов жил прежде Моисея в землях Уц – в Аравийской стране среди язычников с их испорченными нравами и многобожием, подобно предку своему – Исаву, они враждовали с Богом и были преданы греху, но Иов сиял среди них как утренняя звезда, горящая в неозаренном солнечным светом небе – он жил до пришествия в земной мир Божественного Солнца Правды – Иисуса Христа, жил среди язычников, но был праведен и благочестив, имел страх Божий и исповедовал веру в истинного Бога. В книге пророка Иезекииля говорится, что Иов не уступал в праведности Ною и Аврааму, он стремился к святости и совершенству, к какому будет звать нас Христос Богочеловек – «будьте совершенный как совершен Отец ваш небесный» (Мф.5:48). Но вот пришел дьявол, предстал пред Богом Вседержителем и усомнился в искренности благочестия Иова и бескорыстности его религиозности – нечистый дух заявил, что Иов праведен лишь до тех пор, пока Господь хранит его земное счастье, но стоит деснице Божьей оставить Иова и несчастьям обрушиться на этого праведника, как он не только не благословит, но и проклянет Бога своего и начнет богохульствовать. Не веря клеветническим речам сатаны – коварного духа лжи, всеведущий и всеправедный Бог попустил испытать Иова – от козней дьявола праведник лишается всего: имущества, детей и физического здоровья – савеяне захватили волов и ослиц, огонь небесный сжег овец и пастухов, халдеи угнали верблюдов, страшная буря разрушила дома, в которых жили сыны и дочери Иова, и умертвила их всех, а сам Иов был поражен проказой от подошвы ног до самого темени. На Иова  обрушились самые страшные беды и он потерял все – славу праведного царя и мудреца, свое имущество и возлюбленных детей, а самое ужасное, что он ощутил себя оставленным Богом и отверженным от лица Всевышнего. Сердце страдальца Иова стало полем небывалой духовной битвы – он не свел счеты с жизнью, не принял предложение жены – «похули Бога и умри», ответив ей, что приняв по милости Вседержителя столько добра, нельзя отказаться принять от Него боль и испытания. По великой и неизреченной премудрости Своей Господь попустил дьяволу испытать Иова, ибо Всевышний любил избранника Своего, от вечности знал, что он устоит в вере и верил в его праведность. В великой скорби горько плакал Иов и взывал о милости Вседержителя, он искал правды Божией и утешения, возвысился до пророчества о Христе Искупителе, но сердце его было распято мукой теодицеи. Скорбящий Иов возмутился совестью и начал сетовать на процветание нечестивцев и страдания праведников, он увидел, что мир, лежит во зле, и нет правды на земле, и бросил небесам упреки любви – пламенные богоборческие речи, зовущие Бога на Суд, но речи эти – образец святого богоборчества, ибо Иов любил Бога и не мог жить без Него. Скорбная чаша Иова – символ бедствий и несчастий. В бездне страшнейших мучений Иов с духовным героизмом, надеется отстоять свою честь перед лицом Бога, хранит праведность Ему и вдохновенно исповедует неугасимую веру в благость Творца и Промыслителя. Иов знает, что если человек захочет вступить с Богом в прение, «то не ответит Ему ни на одно из тысячи. Премудр сердцем и могуч силою кто восставал против Него и оставался в покое? Он передвигает горы, и не узнают их: Он превращает их в гневе Своем; сдвигает землю с места ее, и столбы ее дрожат; скажет солнцу – и не взойдет, и на звезды налагает печать» (Иов.9:3-7). В возвышенной речи Иов говорит о Боге как о Творце премудром и всемогущем, бесконечная милость Его простерта ко всему миротворению и каждому отдельному созданию: «от Духа Его – великолепие неба; рука Его образовала быстрого скорпиона» (Иов.26:13). Вся тайна книги Иова в том, что она – зеркало человеческой жизни со всеми ее духовными взлетами и падениями, самыми сокровенными молитвами и душераздирающими мытарствами, а каждое изречение Иова – содержит в себе глубочайший духовный опыт. Иов, потеряв все, что любило его сердце на земле, обращается с неистовой мольбой к Богу и страдальчески задается грозным философским вопросом: Как может всеблагой, премудрый и всемогущий Господь допускать существование зла? Как может бесконечно справедливый и милосердный Творец воздать праведнику нестерпимой мукой? «Открыл Иов уста свои и проклял день свой. И начал Иов, и сказал: Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек» (Иов.3:1-3). «Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева?» (Иов.3:11). «На что дан свет человеку, которого путь закрыт и которого Бог окружил мраком? Вздохи мои предупреждает хлеб мой, и стон мои льются, как вода. Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне. Нет мне мира, нет покоя, нет отрады: постигло несчастье» (Иов.3:23-26). Впрочем, не только Иов, но и пророк Иеремия проклинал день своего рождения: «Проклят день, в который я родился! День, в который родила меня мать моя, да не будет благословен!.. Для чего вышел я из утробы, чтобы видеть труды и скорби, и чтобы дни мои исчезали в бесславии?» (Иер.20:14,18). Все мольбы и стоны Иова, сказанные в «горести души» – это душераздирающая исповедь сердца, омраченного страшной печалью и поистине мировой скорбью: «О, если бы верно взвешены были вопли мои, и вместе с ними положили на весы страдание мое! Оно, верно, перетянуло бы песок морей! Оттого слова мои неистовы. Ибо стрелы Вседержителя во мне; яд их пьет дух мой; ужасы Божий ополчились против меня» (Иов.6:2-4). Все дни жизни Иова – это дни без надежды на будущее и ночи нестерпимой скорби, и трепещущее сердце его, пронзенное огненным мечом мирового трагизма, вопиет к Богу: «Зачем Ты поставил меня противником Себе?» (Иов.7:20). Вся жизнь в неописуемо страшных муках опротивела Иову, и он, храня веру в благость Бога, вопрошает Его: «объяви мне, за что Ты со мною борешься?» Иов горячо верует – Бог всемогущ, десница Его сдвигает горы как пылинки, Творец премудр – ничто не сокрыто от взора очей Господних, все ведомо Предвечному – все сокрытое в веках, мирах и сердцах, но неужели «Он губит и непорочного, и виновного»? В своих неистовых речах, имеющих глубинное богословское, а порой и пророческое содержание, Иов жалуется Богу о страданиях своих, плачет о том, что в мире нет правосудия, а сердца людей осквернены тьмой греховной, он проклинает ночь зачатия и день рождения, ставит мировые вопросы, впоследствии волновавшие пророков Иеремию и Аввакума, святителя Григория Богослова, поэтов Данте Алигьери, Шекспира, Мильтона и Лермонтова, писателей Достоевского и Пастернака, и огромнейшее число философов. Святитель Иоанн Златоуст акцентировал внимание на то, что горькие речи Иова – это мольбы страждущего, а не богохульствующего, а сам Иов не только проклинает свое горе и страдание, но и зовет Бога – ищет радости Богообщения, ибо не может жить без Творца, без величайшей святыни своего сердца – возлюбленного Бога. В словах страждущего Иова есть пророческий смысл, ибо зовя Бога, он понимает, что погибает не только физически, но и духовно – со всех сторон его охватывает тьма отчаяния и гаснет последний луч надежды, он взывает к Богу не только как к Творцу и Промыслителю, но и как к Спасителю, а молитва его обретает мессианский смысл, и он, как пророк Господень, изрекает муку всего человечества рода, зовет Христа Искупителя, пророчески предрекая Его пришествие и искупительную жертву. Страждущий праведник Иов – величайший мученик Ветхого Завета, его взволнованное сердце стало средоточием мирового трагизма, оно вобрало в себя тоску всех миров и вселенское чувство скорби, и потрясенный неисчислимыми и страшными тайнами жизни и смерти, греха и искупления, Иов исповедует небу и земле, Богу и друзьям своим весь трагизм человеческого бытия – все скорби и горести своей души, возжигая неугасимую лампаду пламенной любви, надежды и веры перед чудесным ликом Божественного Искупителя – Христа Богочеловека, пришествие Которого он пророчески предвидит и возвещает, что жизнь без Него бессмысленна, ибо отравлена грехом и нуждается в искуплении.  На душевные терзания страдальца Иова пытаются ответить выразители человеческой мудрости – три древних мудреца: Елифаз, Вилдад и Софар. Три мудреца, пришедшие сетовать с Иовом и утешать его отчаянную душу, просидевшие с ним семь дней и семь ночей, не похожи на эллинских философов. Все речи Елифаза, Вилдада и Софара экспрессивны, они поражают агрессивной эмоциональностью и страстностью тона, обнажая их семитский темперамент. В сущности, речь этих мудрецов есть своеобразная религиозная поэзия, но эта древневосточная поэзия, по точному выражению Сопровского, «горяча и суха, как раскаленный песок», обжигающая как знойный ветер пустыни. Книга Иова возвещает, что три мудреца пришли утешить скорбящего Иова, но когда он открыл уста свои и высказал то, что таилось у него на сердце, они стали упрекать его в отсутствии страха Божиего и печалить горькими словами, обвинять величайшего праведника Ветхого Завета в богоборчестве и страшных грехах, подозревать его в нечестивых помышлениях и намерениях сердца, в постыдных и безнравственных деяниях. По разъяснению святителя Григория Великого намерение трех мудрецов было благочестивым – они хотели утешить Иова, но речи их были резкими, гневными и опрометчивыми, они стали обвинять страдальца в скрытых согрешениях, считая, что он заслужил свои страдания, ибо Бог благ и действует по правде и справедливости – Он не наказывает праведных и благочестивых. Экспрессивные и пылкие речи Елифаза, Вилдада и Софара возвышенны и вдохновенны, изумительны по красоте образов и сравнений – это своеобразная древневосточная религиозная поэзия, но, увлекшись богословским спором, они понадеялись на свою мирскую мудрость – вместо того, чтобы признать, что есть многое на свете, что неизъяснимо для мудрейших из людей и в смиренномудрии воззвать вместе с Иовом к всеведущему Богу, по неизреченной премудрости Своей знающему ответы на все вековечные и проклятые вопросы, они самонадеянно вздумали найти рациональную причину Божественного наказания, обрушившегося на Иова, стали приписывать скрытые грехи праведнику – оклеветали того, кого Сам Бог объявил праведным и благочестивым перед лицом сатаны, не разу не взмолились от всей души за друга своего, вознамерились изъяснить своим ограниченным умом неисповедимые пути Промысла Божиего и просветить Иова своей мирской мудростью, хотя сами многому могли бы научиться у страдальца.
                Восточный мудрец и теолог Елифаз Феманитянин излагает собственную философскую концепцию смысла жизни и теодицеи, полагая, что ничто не происходит без воли Бога Вседержителя. Елифаз убежден, что «орошавшие нечестие и сеявшие зло пожинают его» (Иов.4:8), а всякий нечестивец «зачал зло – и родил ложь» (Иов.15:35). Все нечестивые «от дуновения Божия погибают и от духа гнева Его исчезают» (Иов.4:9). В основе религиозной веры Елифаза заложен страх и трепет, а не бескорыстная любовь к Богу – он говорит: когда ко мне тайно принеслось слово от Бога, то «объял меня ужас и трепет  и потряс все кости мои» (Иов.4:14).  Елифаз Феманитянин – старейший из друзей Иова, он – мистик и ветхозаветный богослов, ссылающийся на личные мистические видения и пространно излагающий многие богословские идеи, наиболее почитаемый среди царей, славящийся мудростью и опытом, имеющий многие дары от Бога, он возвышенно и стройно философствует о Боге, рассуждает о вселенной и Ангелах, о жизни и смерти, о страданиях и Провидении, но вместе с тем он не понимает трагедии Иова и полон горделивого самопревозношения. Этот мудрец упрекает Иова, что тот упал духом и изнемог в дни скорбей, не имеет богобоязненности – страха Божиего, а непорочность – перестала быть для него упованием, ибо он впал в грех и прогневил Вседержителя. Вспоминая о праведной жизни Иова и его мудрости, Елифаз укоряет страждущего праведника в том, что ранее велики были благочестивые дела его – дела мудрости, он наставлял многих и утешал отчаявшихся, но вот настали дни страдания и Иов не может спасти себя. Древнецерковные экзегеты находили в этой «железной» логике Елифаза прообраз речи людей, насмехавшихся на страждущем Мессией и обращающихся к распятому на Голгофе Сыну Божиему со словами: «других спасал, а Себя Самого не может спасти», «Разрушающий храм и в три дня Созидающий! Спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста» (Мф.27:40). Безвинно страдающий Иов – живой ветхозаветный прообраз Христа Искупителя, и неслучайно книга Иова читается в храмах на Страстной Седмице, но древний мудрец Елифаз, как и многие современные люди, не понимает тайну безвинного страдания, будучи убежденным, что всякое страдание есть следствие греха и если бы Иов не согрешил, то он бы и не страдал. Елифаз излагает языческое учение, согласно которому на детей падает наказание за грехи их отцов и матерей, но всеправедный Господь устами пророка Иезекииля возвещает, что Всемогущий не карает детей за грехи отцов, а отцов за грех детей, ибо это противно Божьей любви и справедливости: «И было ко мне слово Господне: Зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина?» Живу Я! говорит Господь Бог, - не будут вперед говорить пословицу эту в Израиле.  Ибо вот, все души – Мои: как душа отца, так и душа сыны – Мои: душа согрешающая, та умрет» (Иез. 18:1-4), «сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и останется, и беззаконие беззаконно при нем и останется» (Иез.18:20). Вся мудрость Елифаза заключается в вере в справедливость миропорядка – никто из невинных не погибает, никто из праведников не карается Всевышним, а сеющие нечестие и зло – пожинают ярость гнева Божиего и наказываются небесами, а значит – не существует безвинного страдания. Елифаз вопрошает страдальца: «Вспомни же, погибал ли кто невинный и где праведные были искореняемы?» (Иов.4:7); его Бог – грозный Бог, усматривающий и в Ангелах недостатки, тем более и люди – «обитающие в храминах из брения» – в тленных телах, «которых основание – прах», не могут быть праведнее и чище Творца. Многие из людей умерли, так и не достигнув мудрости, которая, по суждению Елифаза, заключается в том, чтобы осознать: «человек рождается на страдание» (Иов.5:7) – изречение, предвосхищающее аксиому буддийской философии, - но если они обратятся к Богу, то обретут в Нем утешение – истинно христианская мысль, достойная Блаженного Августина, святителей Григория Богослова и  Иоанна Златоуста. Но в отличие от великих богословов Церкви, просвещенных Святым Духом, этот восточный мыслитель не отличается смирением, а там где нет смирения, там нет и духовной мудрости, ибо человек считает себя мудрецом и ставит свою мысль выше Бога. Елифаз гневно обвиняет Иова в безумии, а его уста в нечестии – хуле на Создателя, и надменно иронизирует над безутешным мучеником, изобличая свои собственные притязания на высшую мудрость: «Разве ты первым человеком родился и прежде холмов создан? Разве совет Божий ты слышал и привлек к себе премудрость? Что знаешь ты, чего бы не знали мы? Что разумеешь ты, чего бы не было и у нас? И седовласый, и старец есть между нами, днями превышающий отца твоего. Разве малость для тебя утешения Божии? И это неизвестно тебе? К чему порывает тебя сердце твое и к чему так гордо смотришь? Что устремляешь против Бога дух твой и устами твоими произносишь такие речи?» (Иов.15:7-13). Но разве старческие лета и седые волосы – показатель мудрости, а Иов не пережил сердцем тех духовных, душевных и физических мук, которые неведомы Елифазу, Вилдаду и Софару? Откуда Елифаз знает, что Иов не привлек к себе премудрость Божию и не ценит утешений от Вездесущего, нигде и никогда не оставляющего ни одно Свое творение? Иов иронизирует, говоря: «в старцах – мудрость, и в долголетних – разум» (Иов.12:12), он то знает, что у одного Бога вся премудрость и сила, у Него всемогущество и Он неописуемо велик, никто не сравнится с Ним – ни Ангелы небесные, ни тем более земные мудрецы с их ограниченными знаниями: «Бога ли учить мудрости, когда Он судит и горних?» (Иов.21:22). На страницах книги Иова Елифаз исповедует веру в Бога, «Который творит дела великие и неисследимые, чудные без числа, дает дождь на лицо земли и посылает воды на лицо полей; униженных поставляет на высоту, и сетующие возносятся ко спасению» (Иов.4:9). Древние мудрецы знали, что Бог есть Творец мира, Он всемогущ – поражает гордых, «спасает бедного от руки сильного»; всеведущ – «уловляет мудрецов их же лукавством»; справедлив – карает нечестивых и помогает праведным, но нигде они не говорят о любви Вседержителя к человеку, о том, что человек бесконечно дорог Создателю. Елифаз приписывает Иову отрицание Божьего присутствия в мире и премудрости Его неисповедимого Промысла, будто Творец деистически отрешен от мира: И ты говоришь: что знает Бог? Может ли Он судить сквозь мрак? Облака – завеса Его, так что Он не видит, а ходит только по небесному кругу» (Иов.22:13-14). Но именно Бог Елифаза запредельно велик и могуществен, не любуется звездами, луной и солнцем, и далеко не всеблаг – Он не пожертвует Собой ради человека, бесконечно далек от него и сблизиться с Ним невозможно. Я уже говорил, что в основе веры Елифаза – страх и трепет пред Богом, и именно в отсутствии страха Божиего и благоговения этот мудрец обвиняет Иова: «ты отложил и страх и за малость считаешь речь к Богу» (Иов.15:4). Но Иов задолго до Давида и Соломона знал: начало премудрости – страх Божий, но для него этот страх – не только священный трепет пред Всемогущим, но и боязнь потерять и оскорбить любимого Бога, утратить общение с Ним в любви. Поэтому Иов и исповедует нестерпимую муку своего сердца – муку богооставленности: «На что дан свет человеку, которого путь закрыт и которого Бог окружил мраком? Вздохи мои предупреждают хлеб мой, и стоны мои льются, как вода. Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне. Нет мне мира, нет покоя, нет отрады: постигло несчастье» (Иов.3:23-26). Этим строкам из книги Иова поразительно созвучны мысли преподобного Силуана Афонского – величайшего подвижника Православной Церкви в двадцатом столетии: «Зачем Ты дал мне жизнь?.. Я пресыщен страданиями, тьма вокруг меня, зачем Ты скрываешься от меня?.. Я знаю, что Ты благ, но почему Ты так безразличен к страданию моему? Почему Ты так… жесток и беспощаден ко мне?.. Я не могу Тебя понять». Иов ощутил, что жизнь без Бога – нестерпимая пытка, он отчаянно ищет Спасителя, взыскует беседы с Ним, чтобы понять, зачем Бог оставил его, и каждое слово Иова – искренняя, пронзительная и проникновенная мольба, исходящая из истерзанного сердца. Но Елифаз отрицает, что страдания Иова могут иметь сокровенный смысл, а сам Иов – быть безвинным страдальцем. Мудрец возвещает праведнику и мученику Иову, что исполняющие волю Бога – благоденствуют, а нарушившие Его волю – страждут, а значит – Иов виновен в страшных грехах: «Верно, злоба твоя велика и беззакониям твоим нет конца. Верно, ты брал залоги от братьев твоих ни за что и с полунагих снимал одежду. Утомленному жаждою не подавал воды напиться и голодному отказывал в хлебе. А человеку сильному ты давал землю, и сановитый селился на ней. Вдов ты отсылал ни с чем и сирот оставлял с пустыми руками» (Иов.21:5-9). Елифаз призывает Иова не отвергать наказание Божие, но принять их как вразумление Вседержителя, покаяться в грехах и искать милость у Бога. Иов же понимая, что невинен пред Богом, отстаивает свою непорочность, обличает клевету Елифаза и его порочное представление о Боге. Весь ход философского состязания Иова с Елифазом ведет нас к религиозному парадоксу – рациональная Елифазова теория неизбежно приходит от признания вины праведника к обвинению Бога и Его Промысла, а молитвенные стоны «богоборца» Иова, испытавшего на земле адские муки – оправдывают благость Творца и премудрость Промыслителя, но не логически и рационально, а духовно и экзистенциально.
                Вилдад Савхиянин, вступая в философский диспут с Иовом, осуждает духовный мятеж страдальца и сравнивает его страстную речь с бурным ветром. Этот мудрец стремится доказать, что Иов – грешен и недостоин вопрошать Бога о тайнах Его непостижимого Промысла и Суда. Вилдад обращается к Иову с проникновенной речью: «Неужели Бог извращает суд и Вседержитель превращает правду?.. Если же ты взыщешь Бога и помолишься Вседержителю, и если ты чист и прав, то Он ныне же встанет над тобой и умиротворит жилище правды твоей» (Иов.8:3,5-6). По заветной мысли Вилдада грешник сам приготовляет свою погибель, ибо грех есть разлучение души с Богом, а значит – источник смерти. «Таковы пути всех забывших Бога, и надежда лицемера погибнет» (Иов.8:13). Вилдад убежден, что все душевные муки и страдания телесные – это последствия нечестивого отпадения от Всевышнего.  В отличие от старца Елифаза, учившего, что дети страдают за грехи своих нечестивых родителей, мудрец Вилдад возвещает иное – сыновья и дочери Иова умерли за их собственные согрешения, словно не зная о том, что дети Иова были праведны и непорочны, а Иов приносил за них жертвы Богу и каждый день возносил молитвы. По мысли Вилдада сам Иов может быть и праведен в очах Божиих, но он несет наказание за прегрешения сыновей и дочерей своих, ибо дети его забыли о Всевышнем и отказались от Богопознания, они согрешили пред Творцом и Он предал их в руки их беззакония – наказал их за грехи и попустил погибнуть. Бог – предвечный источник жизни, Дух Его животворит все на небе и земле, а отпадение от Него – мука и смерть. Бог не отвергает непорочного – безвинных мучений нет, но Он же не поддерживает руку злодея и изобличает лицемеров. Вилдад упрекает Иова в отсутствии смирения, в духовном мятеже против Создателя и Его премудрого миропорядка, в том, что страдалец ставит свою личность выше мировой гармонии: «Неужели для тебя опустеть земле и скале сдвинуться с места?» (Иов.18:4). Древний мудрец устрашает страдальца Иова адскими муками в преисподней – в страшном жилище «посыпанном серой», в пристанище демона – «царя ужасов». О днях жизни и часе смерти нечестивца – «ужаснутся потомки» и «современники будут объяты трепетом». Вилдад в красочных поэтических метафорах и глубоко философичных образах, воспевает неописуемое величие Бога и ничтожество, окаянство, греховность человека: «И как человеку быть правым пред Богом, и как быть чистым рожденному женщиной? Вот даже луна – и та не светла, и звезды нечисты перед очами Его. Тем менее человек, который есть червь, и сын человеческий, который есть моль» (Иов.25:4-6).  Мудрец Вилдад обращается к Иову со словами: «О ты, раздирающий душу твою в гневе твоем! Неужели для тебя опустеть земле и скале сдвинуться с места?». Вилдад упрекает Иова в тщеславии и нераскаянности – в том, что он окаянный грешник, не желающий смирится с волей Всемогущего и тщетно надеющийся на то, что Господь смилостивится над скорбящим и изменит ради него мировые законы – в том числе и непреходящий закон воздаяния. Как убежденный традиционалист древнего мира, Вилдад верит, что вся мудрость заключена в предании предков, она передается от Адама до времени жизни Иова и будет передаваться до конца времен – нет ничего нового под солнцем и луною, не может быть никакой новой мудрости, нисходящей с небес от Бога через пророков и Откровение, тем самым Вилдад ограничил премудрость и всемогущество Всевышнего, как идолопоклонник сотворил себе кумир из традиции и поставил ее на место живого Бога, совершенно упустив из своего внимание то, что с момента грехопадения Адама естество человеческое помрачено грехом, люди утеряли духовную мудрость и лишились полноты истинного Богопознания, впали в языческое идолопоклонство, перестали почитать единого Бога. Если мистик Елифаз, аргументируя свои суждения и умозаключения, ссылается на мистические видения и личный жизненный опыт, то традиционалист Вилдад опирается опыт предков – на мудрость минувших веков и опыт древних учителей, на Богопознание, идущее от первых жителей земли – от Адама и Евы и их потомков. Возводя в абсолют опыт древних поколений, Вилдад впадает в кумиросотворение – в его сознании традиция занимает место живого Бога пророков и Откровения, он напрочь лишен профетического пафоса пророков, ищет правду на земле, а не на небесах, думает, что предки знают все о Боге и мире, не признает ничего нового – не чает пришествия Иисуса Христа, Его искупительной жертвы, Новозаветного Откровения и образования Церкви с ее таинствами, и считает, что в Богопознании главное преемственность, а мудрость и знания передаются от Адама до последних поколений через традицию. Вилдад призывает Иова искать ответ у предания и традиции – у прежних родов, в вере предков, но мы знаем, что предки Иова не обладали всей полнотой духовной мудрости и не постигли всю глубину Божественного Откровения. Мудрость и правда дается нам только от Бога, а не от предков, а изучение духовного наследия прежних поколений является благом лишь тогда, когда ведет нас к познанию Бога и Его премудрости.
                Софар Наамитянин – третий мудрец, вступивший в богословский спор с Иовом, в своих рассуждениях он опирается не на таинственные видения как мистик Елифаз, и не на мудрость предков, как традиционалист Вилдад, а на свой разум – светильник, разгоняющий тьму неведения, на рациональное исследование Истины, изящные и логически непротиворечивые суждения и умозаключения, и в этом плане Софар является предвестником всех рационалистом и ветхозаветным законником и моралистом, несмотря на его слова о непостижимости Бога и Его Промысла. Будучи религиозным мыслителем, Софар понимает, что Бог и все Им сотворенное рационально непостижимо: «Можешь ли ты исследованием найти Бога? Можешь ли совершенно постигнуть Вседержителя? Он превыше небес – что можешь сделать? Глубже преисподней – что можешь узнать? Длиннее земли мера Его и шире моря» (Иов.11:7-9). Но Софар рационализирует тайну Промысла Божиего и тайну жизни, обвиняя Иова в забвении совершенных им грехов – обвиняет праведника во лжи, а мучения Иова считает наказанием, ниспосланным от Всевышнего для вразумления грешника, приписывая Богу жестокость, и противореча своим словам о непостижимости Божьих судеб и Его премудрости. Если нельзя постичь Вседержителя умом, неисповедимые пути Его превыше небес и глубже преисподней, то откуда Софар знает, что муки Иова – наказание Божие за его скрытые грехи? Неужели этот мудрец в совершенстве познал сердце Иова, разгадал тайну его страданий и постиг судьбы Божии – бездны непостижимые, интеллектуально раскрыв замысел Создателя о страдальце Иове, его жизни и смерти? Разве Господь открыл ему все тайны премудрости Своей, соделал из него пророка, глаголющего от лица Всевышнего? Выходит, что для этого древнего мудреца в мире Божьем нет ничего таинственного и чудесного – все ясно и понятно: Иов согрешил, и потому страдает, а беззакония его сокрыл Бог, чтобы несчастный страдалец сам искал пороки в сердце своем и злодеяния в жизни своей, познавая свою греховность и праведность Бога – вот она, самонадеянность дерзкого рационалиста, мерящего премудрость Божию и Промысел Его жалкой мерою своего ограниченного разума, забывая, что мысли Всемогущего настолько же превыше мыслей человеческих, как небо выше земли. Софар – типичный интеллектуал, не замечающий трагической ноты речей Иова, его духовной трагедии и колоссального душевного надрыва, ведь для него существенны только убеждения и логические суждения, и к Иову он обращается со словами: «Ты сказал: суждение мое верно, и я чист в очах Твоих» (Иов.11:4). Софар признается, что говорит не от Духа Божия, а от собственного разумения: «размышления мои побуждают меня отвечать, и я поспешаю выразить их» (Иов.20:2), «и дух разумения моего ответит за меня» (Иов.20:3). В понимании Софара разум – это дар Бога, а нечестивец, отвергая Творца, отвергает и дары Его – мудрость и понимание. Этот мудрец убежден, что страдалец Иов безумно мудрствует, а его сердце таит в себе скрытые грехи. Если бы Иов «управил сердце», что означает в понимании Софара – подчинил его разуму с его всеобщими законами, отрицающими тайну личности, то страдалец обрел бы надежду и познал скрытую гармонию мироздания – мысль проходящая рефреном через всю греческую философию от Гераклита до Аристотеля, с присущей им ориентацией на логику и интеллект. По заветному убеждению Софара всякое нечестие и беззаконие совершается в мире из-за того, что люди не ищут Божественную Истину, но если бы они напрягли все силы ума своего и познали бы Бога, то жили бы разумной и праведной жизнью и не согрешили бы пред Творцом своим – это напоминает и предвосхищает схожие рассуждения античных философов – Сократа, Платона и Аристотеля, считавших, что мир устроен рационально, и связывавших грех с неведением Истины, в то время как Библия возвещает, что грех – дело свободной воли, а его сущность – борьба с Богом и богоотступничество, ибо можно знать Бога и правду Его и совершать богопротивные дела – грешить, как то делает Люцифер и его аггелы. В представлении законника Софара все нераскаянные беззаконники и нечестивцы обречены на страдания и погибель, ибо Бог карает за грехи и казнит всякого грешника, Он воздает всем по заслугам и грядущая гибель грешников – плод их неправедной жизни и ярости Божьего правосудия. По заветной мысли Софара, Бог справедлив и если бы Иов был праведен в очах Господних и не был бы великим грешником, нарушившим заповеди Всевышнего, то он бы не страдал и дети его не погибли, ведь Господь благ и не карает невинного, но на нечестивых Он низринет ярость гнева Своего, поразит их страданиями, несчастьями и болезнями, и дети беззаконных будут претерпевать мучения. Размышляя о тайне теодицеи и задаваясь вопросом о счастье и справедливости Божией, Иов опровергает мысль Софара, утверждавшего, что беззаконники пожинают страдания и получают неизбежное воздаяние от Бога уже в земной жизни, напротив, Иов указывает на то, что многие нераскаянные грешники благоденствуют, доживают до глубокой старости, радуются детям и внукам,  обладают прекрасными жилищами, богатством и почетом, проводят жизнь в наслаждениях и веселии и умирают мирно и без мучений, несмотря на то, что они сознательно отрекаются о Бога, не желают знать Создателя и исполнять Его святую волю. Три величайших мудреца древнего мира – мистик Елифаз, традиционалист Вилдад и рационалист Софар стали увещевать Иова и порицать его святые богоборческие речи, в их словах было много мудрости – они говорили, что Бог жив и к Нему всегда можно взывать в молитве о вразумлении и наставлении, что есть предания предков и разум – светильник Божий, данный человеку для самопознания, но они стали упрекать Иова в тайных грехах и страшных беззакониях, оклеветали праведника, который был признан Самим Богом безвинным и являлся ветхозаветным прообразом Христа, причастившимся мировой скорби, они не смогли возвыситься до постижения тайны безвинного страдания и неисповедимости путей Господних, не поняли религиозную драму Иова и то, что он страдает за праведность свою и во славу Божию. Благочестивый Иов верил в Бога и верил Богу – он бесконечно доверял Творцу своему и жил праведной жизнью, надеясь не на себя, а на милость Вседержителя, но страшные муки низверглись на праведника и ум его был потрясен невыразимо жуткой догадкой: А если Бог, Которому всю жизнь служил Иов, поклонялся и доверял всем сердцем, отверг избранника Своего и не вершит Суд Свой по справедливости и милосердию? Самое страшное для Иова – узнать, что Бог не есть Любовь, что Творец несправедлив и жестокосерден – отдает землю в руки нечестивых и не внимает скорбям страждущих, такого «нелюбящего и неправедного Бога» не может принять сердце Иова, оно отвергает это поганое идолище, во имя Того, Кто поистине всемогущий, благой и премудрый Бог, имя Которому – Любовь. В невообразимых страданиях Иов ищет не потерянного земного благополучия и мимолетного счастья, а Божественную Истину – Христа Искупителя, он возвышается до пророческой мудрости – в ноздрях его веет Дух Божий, он дышит и живет Богом – таинственно и незримо Господь пребывает с ним в страшные дни скорбей и испытаний, не оставляя возлюбленное творение Свое и давая ему постичь, то что откроется миру через века и тысячелетия – тайну пришествия Христа в мир, Его крестной жертвы, схождения во Ад, Воскресения и Вознесения, тайну воскрешения мертвых и Страшного Суда. По справедливому суждению Авдеенко: «Книга Иова особая, она держит всю последовательность мировых событий – от грехопадения Ангелов до Страшного Суда». Страшные и душераздирающие вопросы терзают Иова и он не может утешиться, ибо ищет не поучений мудрецов мира сего, как бы изящны, логически стройны, благочестивы и поэтически прекрасны они не были, а небоотверзающего Слова Божиего – ответа Божиего, он ищет Самого Христа, Бога Слова – Мессию и Избавителя, но время ответа еще не пришло – для Иова оно придет в момент Богоявления, а для нашего мира – в момент Боговоплощения и чудесного рождества Сына Божиего.
                Утешители Иова – это три величайших философа своего времени, но о них оправдалось проницательное изречение апостола Павла, сказанное спустя века: «Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом, как написано: уловляет мудрых в лукавстве их. И еще: Господь знает умствования мудрецов, что они суетны» (1Кор.3:18-20). Религиозная драма Иова и тайна его души не вмещается в философские теории Елифаза, Вилдада и Софара, а их концепция теодицеи с негодованием отвергается сердцем скорбящего праведника. Утешители Иова – это мудрецы мира сего, не понимающие, что духовный мир и душа человека со всеми ее взлетами и падениями, страданиями и надеждами, мольбами и исканиями, думами и верой – таинственен и необозрим, и не может быть описан и познан рационально. В сердцах трех мудрецов нет любви и сострадания к несчастному Иову, нет нравственной чуткости и проницательности, чтобы понять его трагедию, и конечно нет в их речах премудрости Божией. Иов горько сетует на то, что друзья его «неверны как поток, как быстро текущие ручьи, которые черны от льда» – бесчувственны и бессердечны, в то время, как «к страждущему должно быть сожаление от друга его, если только он не оставил страха к Вседержителю» (Иов.6:14). Архимандрит Рафаил Карелин попытался «оправдать» друзей Иова, тем, что их речи «возвышенны и прекрасны, любой современный богослов мог бы только позавидовать орлиному полету их богомыслия и красоте употребляемых ими образов и сравнений, вдохновенной религиозной поэтичности их слов». Но Сам Господь ясно возвестил Елифазу Феманитянину: «горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб, Мой Иов» (Иов.42:7). Правота Иова и его нравственная чистота засвидетельствована Самим Богом, ибо он – человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла, а посему – все обвинительные речи его друзей, которые вместо  того, чтобы исполнить заповедь любви и утешить скорбящего, не только не взмолились за него Богу, но и стали порицать безвинно страждущего праведника, есть клевета, всякий же клеветник тяжко согрешает и уподобляется дьяволу – отцу всей лжи. Друзья Иова – люди по-своему благочестивые и мудрые, они сказали много верного о Боге, Ангелах и вселенной, их речи цитируются в святоотеческой литературе и учебниках по догматике, но их мудрость весьма ограниченна, ведь они считали, что страданий посылаются за грехи и не верили в праведность Иова, в то время как Иов был праведен и свят, а страдания могут быть не только справедливым наказанием и вразумлением от Бога, они могут быть безвинными – сораспятием Христу, возводящим человека на новую вершину духовного совершенства. Самое печальное, что три мудреца думают, что все знают о Боге и за весь богословский спор с Иовом ни разу не взмолились за страдальца и не проявили смиренномудрие – не признали, что есть тайны Божии, сокровенные от их ума, не искали высшей правды Господней, а довольствовались своими человеческими измышлениями, опирающимися на личный жизненный опыт, мудрость предков – традицию, и на стройность логических умозаключений, тем самым они прообразуют еретиков – Аэция и Евномия, пытавшихся проникнуть в тайну Святой Троицы и Божественной Жизни через рациональное мышление – втиснуть живого Бога пророков и откровения в «идею Бога», заключенную в уме человеческом. Если мы внимательно прочитаем книгу Иова, то поймем, что три мудреца мира сего защищали не живого Бога, а свои понятия о Нем, они не поняли религиозную драму Иова и все их благонамеренные и поэтически прекрасные речи, так восхищающие архимандрита Рафаила Карелина, были не почитанием Бога, а почитанием их понятий о Нем – эту теневую сторону их речей сразу разглядел прозорливец Иов, назвав Елифаза, Вилдада и Софара «сплетчиками лжи», ибо они не только оклеветали праведника, чья трагедия устрашила трех мудрецов, угрожая разрушить их богословские теории, но и впали в идолопоклонство – вместо почитания живого Бога, говорящего в раскатах грома, стали почитать свое представление о Нем – умозрительного истукана, отвлеченную «идею Бога». Идея Бога – это лишь тень Божья в нашем сознании, она затмила живого Бога в душах Елифаза, Вилдада и Софара, но нам надо научиться любить живого Бога Авраама, Исаака и Иакова, а не идею Бога – любить Божественную Личность, а не Ее тень – истинная любовь к Богу всегда экзистенциальна и драматична, ибо это любовь к Личности, а не к идее, она проходит через самые тяжкие испытания – через сомнения и отчаяние – страждущий Иов мучается от того, что живой Бог пришел в противоречие с его самыми заветными нравственными идеалами, но когда Бог является Иову из бури начинает задавать ему вопросы, рассказывать притчи и загадывать загадки, то потрясенный страдалец понимает, что Бог превосходит сферу идеальности – Он выше всех идей и идеалов, Бог Сам задает идеалы – в том числе высочайший идеал Бога,  но и он – лишь тень Божия и та путеводная звезда, что ведет нас к живому Богу, бесконечно превосходящему все сущее и мыслимое. По справедливому умозаключению Козырева, начав с вопроса о виновности Иова и причине его страданий, три мудреца перешли к глобальной проблеме справедливости мироустройства, возвышенным тоном они излагали свои мысли о непознаваемости Божией, о всемогуществе Его и премудрости Творца вселенной, о нравственных принципах и страхе Божьем, но, во-первых – все сказанное ими уже известно Иову и не разрешает его религиозную драму, а во-вторых – их религия – это религия не свободной веры и любви, а внешнего авторитета, ибо «если Бог непознаваем, недосягаем и неподотчетен, Его власть над человеком принимает вид диктата – Он не внушает, а диктует Свою волю, и Его волеизъявления должны приниматься безоговорочно к исполнению. Терзания совести тут просто неуместны. При таких отношениях всю ответственность Бог берет на Себя, а человеку остается только добросовестно выполнять ряд предписаний, гарантирующих ему лояльность,– будь то заповеди или религиозные обряды. Этой «ползучей», самой скрытой формой идолопоклонства заражены в разной степени все религии, не исключая христианства». Если три величайших мудреца древнего мира – Елифаз, Вилдад и Софар, изумляются всемогуществом Бога и патетически рассуждают о Его воздаянии, думая, что в мире нет несправедливости – «Бог не отвергает непорочного и не поддерживает руки злодеев» (Иов;8:20), и каждый получает воздаяние от Творца уже в земной жизни, то Иов видит что весь мир лежит во зле и нет правды на земле, он взыскует справедливости и милосердия Божиего, ищет Бога силы и правды – Заступника на небесах, ищет истинного Боговедения и хочет быть верным Богу не ради «преданий старцев», а из бескорыстной любви к Нему, поклоняясь не отвлеченному метафизическому Абсолюту, а живому и личному Богу, внимающими мольбам страждущих и утешающему скорбящих. Иов страдает не потому, что он грешник, а потому, что он праведник, ибо библейская праведность – это верность Богу, она возбуждает в сердце дьявола ненависть и злобу. Дьявол хочет отобрать у Иова самое драгоценное – его нерушимую веру в Бога, заставить праведника и мудреца возроптать на Всевышнего, признав Его причиной всех несчастий, взбунтоваться против Создателя и отречься от Него. Коварный замысел дьявола ярко выражен словами жены Иова: «прокляни Бога и умри». Отречение от Бога есть духовная смерть, и дьявол жаждет истребить веру Бога в человека и веру человека в Бога. Но страдалец Иов не только не проклял Бога и не отрекся от веры в Него во время тяжких страданий и скорбей, но и воздал Ему благодарение, прославил премудрость и могущество Всевышнего, явив непоколебимую стойкость духа и одолев дьявола тремя христианскими добродетелями: непоколебимой верой в Бога, нелицемерной надеждой на Творца и неугасимой любовью к Нему. В очах всезрящего Бога и на Суде Его святое богоборчество Иова выше внешнего благочестия друзей его, ибо в богоборческих речах Иова всегда звучала любовь жалующаяся и взывающая к Богу, а само богоборчество Иова – апофатическое Богопочитание и напряженная духовная борьба с соблазнами  искушениями лукавого князя мира сего за величайшую Святыню сердца – за Бога, имя Которому – Любовь; Сам Господь вложил в душу Иова негасимое дерзновение и праведник до последнего вздоха был готов в несгибаемой твердости духа искать Бога и в правды Его и защищать себя – оправдывать правоту свою, благословленную Богом и угодную Богу.
                Несмотря на то, что друзья Иова были великими древними мудрецами, они не могли понять, что любовь к Богу намного драгоценней внешнего благочестия. Забывая, что Иов – глубочайший мудрец, превосходящий их в разумении сокровенных тайн Божьих, созерцающий духовным взором величие Создателя, Его премудрость и всеблагость, они не только не утешили скорбящего праведника и не взмолились за страждущего друга своего к Всевышнему, но и обрушили на его голову грозные обвинения в страшных грехах, и ни разу не взмолились за несчастного страдальца, чтобы Всевышний прекратил его душераздирающие мучения. На протяжении всего спора, Елифаз, Вилдад и Софар так и не обратились к Богу на Ты – не взмолились Вседержителю за душу Иова, не взмолились к Всемогущему об избавлении от страданий, о том, чтоб Господь ниспослал им мудрость, ответить несчастному страдальцу и утешить его истерзанное мировой скорбью сердце. Все философские суждения трех древних мудрецов сходятся в следующих умозаключениях: Бог справедлив, Он не наказывает невиновных; никто из живущих не чист пред Богом; человек не праведнее Творца, причина его страданий – в греховности; страдание – это наказание Вседержителя и вразумление грешника, их надо принимать с благодарностью; единственное утешение для Иова – признать свои грехи и просить о милости у Бога: «Если ты управишь сердце твое и прострешь к Нему руки твои, и если есть порок в руке твоей, а ты удалишь его и не дашь беззаконию обитать в шатрах твоих, то поднимешь незапятнанное лицо твое и будешь тверд и не будешь бояться. Тогда забудешь о горе: как о воде протекшей будешь вспоминать о нем» (Иов.11:13-16). Но Иов не видит греха в своей душе – «научите меня, и я замолчу; укажите, в чем я погрешил» (Иов.;6:24), и с горечью в сердце сознает, что весь наш мир лежит во зле, праведные страдают, а нечестивым нет наказания, и безутешные матери оплакивают своих детей, а дети обречены на тяжкие мучения и смерть: «Скажешь: «Бог бережет для детей его несчастие его». – Пусть воздаст Он ему самому, чтобы он это знал. Пусть его глаза увидят несчастие его, и пусть он сам пьет от гнева Вседержителева. Ибо какая ему забота до дома своего после него, когда число месяцев его кончится?» (Иов.;21:19–21). В горестных раздумьях Иов задается вопросом: если Бог всеблаг и всеведущ – видит все зло, творящееся на земле, но желает добра, и для Него нет ничего невозможного, ибо Создатель всемогущ, то почему «земля отдана в руки нечестивых; лица судей ее Он закрывает. Если не Он, то кто же?» (Иов.;9:24). Иов верит в благость Бога, он ищет правды о Боге и в своем духовном искании, в своих философских размышлениях, в своих молитвах – мученик веры бесстрашен, и это бесстрашие веры, идущее до конца, страшит трех  мудрецов, а Иов обличает их ложь – ложь гласящую: в мире нет несправедливости. Весь духовный опыт Иова, вся его жизнь свидетельствуют о лживости этого суждения, и он вопрошает спорящих с ним: «Надлежало ли вам ради Бога говорить неправду и для Него говорить ложь? Надлежало ли вам быть лицеприятными к Нему и за Бога так препираться?» (Иов.13:7-8). А далее Иов пророчески предостерегает: «Хорошо ли будет, когда Он испытает вас? Обманете ли Его, как обманывают человека? Строго накажет Он вас, хотя вы и скрытно лицемерите. Неужели величие Его не устрашает вас и страх Его не нападает на вас?» (Иов.13:9-11). Иов хочет верить, что Бог благ и прославлять Его премудрость и любовь, но он также знает, что мир лежит во зле – пребывает не в гармоничном, а в катастрофическом состоянии, поэтому на земле нет правды и справедливости, между людьми царит раздор, их сердца осквернены низменными страстями, и все живущие в материальном мире – тленны и смертны – все это горькие плоды грехопадения Адама.
                В многоскорбных мольбах Иов взывает к Богу: «На что дан страдальцу свет, и жизнь огорченным душою?..» (Иов.3:20), «что Ты ищешь порока во мне и допытываешься греха во мне, хотя знаешь, что я не беззаконник  и что некому избавить меня от руки Твоей? Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом – и Ты губишь меня? Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня, и в прах обращаешь меня? Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня, кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня, жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой?» (Иов.10:6-12), «и зачем Ты вывел меня из чрева?» (Иов.10:18). Зачем Творец создал человека, и как Его любовь к Своему творению совмещается с нашей безотрадной участью? Священное Писание – это рудник, скрывающий много драгоценных сокровищ, но чтобы обрести их надо как рудокопу из притчи Иова углубиться в постижение Слова Божиего, нужно предельное напряжение всех сил ума, сердца и воли, чтобы достичь духовного познания Божьих тайн и познания Самого Бога. В книге Иова раскрываются глубочайшие философские пласты, она подобна морской бездне, на дне ее драгоценные жемчужины, а одна из них – тайна человека. «Что такое человек, что Ты столько ценишь его и обращаешь на него внимание Твое, посещаешь его каждое утро, каждое мгновение испытываешь его?» (Иов.7:17-18). Мы помним, что у Елифаза, Вилдада и Софара звезды, луна и Ангелы не чисты в очах Господних, человек же – червь, он с рождения грешен и ничтожен – из праха сотворен и в прах обратится, хоть его душа и бессмертна. Человек есть смертное создание, его жизнь хрупка как цветок, его воля как маятник колеблется между злом и добром. Если он праведен, то Бог посылает ему счастье и благоденствие, а если порочен, то Всевышний карает его, ибо всякий сеющий зло подлежит наказанию. «Что такое человек, чтоб быть ему чистым и чтобы рожденному женщиной быть праведным? Вот, Он и святым Своим не доверяет, и небеса нечисты в очах Его: тем больше нечист и растлен человек, пьющей беззакония как воду» (Иов.15:14-16). Все суждения трех мудрецов о человеке, его бренности и ничтожности в сравнении с совершенством и величием Бога, отчасти напоминают величественную оду Державина «Бог» с ее незабвенными строками: «я царь – я раб, я червь – я бог!». Однако, Державин знал не только ничтожество человека – его смертность, тленность, страстность и греховность, но и его царственное величие, ибо человек сотворен по образу и подобию Божиему, он – царь вселенной, а весь мир – храм Всевышнего и его царские чертоги,  в то время как три мудреца, спорящих с Иовом, никогда не признали бы, что человек более драгоценен для Творца, чем звезды и луна на небесах, и чем святые небожители горних сфер – Ангелы. Святитель Григорий Богослов мудро заметил, что человек – макрокосм, он есть богоподобное создание, одаренное умом и свободой, умением любить и творить, пусть после грехопадения он и стал пленником страстей и грехов, но его душа – есть нечто более таинственное и великое, чем весь зримый нами материальный космос. Иов знает, что  «человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями: как цветок, он выходит и опадает; убегает, как тень, и не оставливается» (Иов.14:1-2), но если Бог участвует в жизни человека, то человек – не просто ничтожный смертный, он драгоценен для Творца, а его бессмертная душа выше видимого мира, поэтому ее страдания перетянут на весах песок всех морей. Святитель Иоанн Златоуст был убежден, что Господь любит каждого человека как все человечество и вселенную. Но для мудрецов, отстаивающих идею абстрактной справедливости и мировой гармонии нет дела до души человека и ее духовных запросов, они не понимают трагедию Иова, в которой как в зеркале отражается трагедия мира – «земля отдана в руки нечестивых», страшатся увидеть, что в земной жизни нет справедливости, не могут оправдать Бога перед лицом мирового зла, и ответить на мольбы и вопрошания страждущего Иова.
                Иов помнит о греховности рода человеческого, ведь со времен грехопадения Адама и Евы все люди – грешники: «Кто родится чистым от нечистого? Ни один» (Иов.14:4). В Ветхом Завете существует идея о том, что ответственность человека за грех распространяется на его детей – грехопадение Адама осквернило все человечество. Весь род человеческий – это единое целое, поэтому в представлении древних иудеев Бог наказывает «детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Его, и творит милость до тысячи родов любящим Его и соблюдающим заповеди Его» (ср. Исх.;20:5–6).  Августин Блаженный полагал, что с момента зачатия каждый человек наследует первородный грех Адама и вину пред Богом – грех и вина Адамовы предаются из рода в род, от поколения к поколению. Но по учению святых отцов Церкви грех связан с личностью и ее свободным выбором – между добром и злом, Богом и дьяволом. Преподобный Иоанн Дамаскин писал, что грех заключен не в природе, а в свободе личности, использованной против Бога – падшие Ангелы были сотворены Всевышнем и добры по природе, но они по свободной воле отвратились от Бога, отвергли Его любовь. Грех – это нарушение святой Божьей воли – беззаконие, попрание веры в Бога и дьявольское желание быть без Бога – безбожие, отрицание высшего смысла жизни и предназначения, неисповедимых судеб Божиих и премудрости Создателя – безумие. Грехопадение Адама – это вселенская катастрофа, ввергнувшая весь чувственный мир в поток тления и смерти. Отпав от Бога – источника вечной жизни, человек сам осудил себя на смерть – духовную и телесную, лишил свою душу драгоценнейшего из всех сокровищ – Богообщения, изуродовал свою духовную красоту и осквернил свое естество: ум потерял духовную премудрость, проницательность, глубину, верное понимание Божественного Откровения и представление о Боге и смысле жизни, о добре и зле, ибо об этом надо судить духовно; воля, прежде устремленная к Богу, утратила святость – приобщение к благодати Святого Духа, стала, как маятник склоняться то к пороку, то к добродетели, и тяготеть к греху; сердце стало нечистым, исполненным греховных чувств и лукавых помыслов, оскверненным низменными страстями. Все люди генетически ведут свое происхождение от Адама, и все они унаследовали от него греховность и смертность – смерть перешла на всех людей и все потомки падшего Адама подвержены греху, их умы, сердца и воля осквернены, и нет среди них ни единого безгрешного, кроме Богочеловека Иисуса Христа, непорочно зачатого и рожденного от Святой Девы Марии и Святого Духа. Но по учению святой Церкви все люди – все потомки Адама наследуют от него не его личную вину перед Богом, а поврежденность природы грехом – смертность, тленность, страдательность и склонность ко греху. Преподобный Марк Подвижник писал: «преступление, будучи произвольным, никем не преемствуется поневоле, но произошедшая от сего смерть, будучи понудительною, преемствуется нами, и есть отчуждение от Бога». Уже на страницах Ветхого Завета появляется идея личной ответственности человека перед Богом – человек отвечает только за свои личные грехи: дети не отвечают за грехи отцов, а отцы за грехи детей. В книге пророка Иезекииля есть поучительные строки, отвергающие идею того, что Бог карает детей за грехи отцов, ибо сама мысль эта – противна суду и милости Всевышнего, и есть нелепое и кощунственное измышление людей, а не премудрость Божия: «И было ко мне слово Господне: Зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина?» Живу Я! говорит Господь Бог, - не будут вперед говорить пословицу эту в Израиле.  Ибо вот, все души – Мои: как душа отца, так и душа сыны – Мои: душа согрешающая, та умрет» (Иез. 18:1-4), «сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и останется, и беззаконие беззаконно при нем и останется» (Иез.18:20). Иов верит в любовь Бога и Его справедливость, но его терзают тяжкие думы: Почему в мире столько зла? Отчего страдают невинные, а злодеи живут в роскоши, наслаждаются жизнью, и нет им воздаяния? Где же правда Божия? Эти вопросы будут волновать и чуткую совесть пророка Иеремии, задающего их Богу: «Праведен будешь Ты, Господи, если я стану судиться с Тобою; и однако же буду говорить с Тобою о правосудии: почему путь нечестивых благоуспешен, и все вероломные благоденствуют?» (Иер.;12:1). Вопрос о личной ответственности человек перед Богом ставит еще более таинственный и глубокий вопрос об ответственности Самого Бога за сотворенный Им мир и за каждое отдельное создание, ибо каждое творение для Творца – любимо, уникально и самоценно, и есть произведение Его премудрости и творческого гения. Если Бог сотворил мир, то Он должен с любовью заботиться о Своих созданиях, исходя не из чувства долга, а из веления Своего сердца – неоскудевающей чаши любви, переполняющейся через края. Митрополит Антоний Сурожский говорил, что можно верить только в Бога, входящего в историю мира, берущего на Себя ответственность за каждую душу, участвующего в нашей жизни. Бог настолько любит человека и верит в него, что взошел на Крест и умер на Голгофе, чтобы спасти Свое возлюбленное творение.
                В книге Иова речь идет о высочайших философских вопросах, о вопросах жизни и смерти, о добре и зле, о тайне сотворения мира и душе человека, о Боге и мировом зле, о справедливости и избавлении. Эта книга высочайшего духовного напряжения, ее можно назвать Гефсиманской ночью и Голгофой веры. После семи дней и семи ночей молчаливой скорби, чаша терпения праведника переполнилась – «открыл Иов уста свои», чтобы вопросить о «проклятых вопросах»: почему праведник гибнет и страдает, а злодей преуспевает, и где справедливость Божия, если наш мир, лежит во зле? Где любовь Всевышнего? Иов мыслит трагически, его личный духовный опыт – экзистенциально катастрофичен: «О, если бы человек мог иметь состязание с Богом, как сын человеческий с ближним своим! Ибо летам моим приходит конец, и я отхожу в путь невозвратный» (Иов.16:21-22). «Дыхание мое ослабело; дни мои угасают; гробы предо мною…Заступись, поручись Сам за меня пред Собою! Иначе кто поручится за меня?» (Иов.17:1,3). «Неужели Он в полном могуществе стал бы состязаться со мною? О, нет! Пусть Он только обратил бы внимание на меня. Тогда праведник мог бы состязаться с Ним, и я навсегда получил бы свободу от Судии моего… Он знает путь мой; пусть испытает меня – выйду, как золото. Нога моя твердо держится стези Его; пути Его я хранил и не уклонялся. От заповеди уст Его не отступал; глаголы уст Его хранил больше, нежели мои правила» (Иов.23:6-7,10-12). Иов уверен в своей непорочности и в справедливости Бога, он готов к тому, чтобы Господь испытал его жизнь и душу, помыслы и сердце, и источник этой уверенности не только совесть мудреца, но и Дух Божий: «Дух Божий в ноздрях моих» (Иов.27:3). Иов говорит, что Дух Божий действует в нем и потому «не скажут уста его неправды, и язык его не произнесет лжи!» (ср. Иов.27:4). Вера Иова слишком выстрадана, чтобы можно было сомневаться в ее искренности. Преподобный Силуан Афонский в духовном опыте познавший как радость общения с Богом, так и муку богооставленности, говорил: «кто не познал Господа, тот не может с плачем искать Его». Эти строки прекрасно выражают и религиозную драму Иова: «к Богу слезит око мое» (Иов.16:20). В книге Иова есть трогательное и поучительное место, открывающее нам тайну его духовного мира и искренней веры в Бога, когда  страдалец вспоминает дни, когда он был счастлив, ибо ощущал таиснтвенное и духовное присутствие Бога в своей жизни. Слова мудреца излились из его души возвышенной речью: «И продолжал Иов возвышенную речь свою и сказал: О, если бы я был, как в прежние месяцы, как в те дни, когда Бог хранил меня, когда светильник Его светил над головой моею, и я при свете Его ходил среди тьмы; как был я во дни молодости моей, когда милость Божия была над шатром моим, когда еще Вседержитель был со мною, и дети мои вокруг меня, когда пути мои обливались молоком и скала источала для меня ручьи елея!» (Иов.29:1-6). Страждущий Иов не понимает волю Бога и Его замысел, он не знает, что Господь хочет от него и зачем оставил его. И не находя Бога, не слыша Его ответа на свои молитвы и стенания, Иов впадает в отчаяние: «Но вот, я иду вперед – и нет Его, назад – и не нахожу Его» (Иов.23:8). «Я взываю к Тебе, и Ты не внимаешь мне, стою, а Ты только смотришь на меня. Ты сделался жестоким ко мне, крепкою рукою враждуешь против меня»  (Иов.30:20-21). Никто из мудрецов не может ответить на вопрошание Иова и страдальцу остается одно – вопрошать Бога, молиться Ему и взывать к Его милости и суду. Ум, сердце и совесть страдальца Иова не мирятся с образом всемогущего Бога, не терпящего никаких возражений, поступающего несправедливо и по отношению к отдельным людям и к целым народам, ибо его душа ищет милостивого Господа и справедливого Судию, ищет Искупителя грехов мира и Утешителя всех душ. В книге пророка Исайи Господь Сам называет Себя – Искупителем и Утешителем, приоткрывая тайну Святой Троицы, ибо наш Искупитель – Христос, а Божественный Утешитель – Святой Дух: «Я Господь, и нет Спасителя кроме Меня» (Ис.43:11), «вечною милостью помилую тебя, говорит Искупитель твой, Господь» (Ис.54:8), «Я Сам – Утешитель ваш» (Ис.51:12).
                Книга Иова учит нас, что Бог – не виновник зол, Его святая воля – не причина наших страданий, а наши скорби – это не кара на грехи. На протяжении всей книги Иова, друзья несчастного страдальца пытаются доказать ему, что его беды – это наказание Бога за совершенные грехи. В сущности, Елифаз, Вилдад и Софар, придерживаются логики, господствующей в Ветхом Завете: все в мире совершается по воле всемогущего Бога, уже в земной жизни Он вознаграждает праведников и наказывает грешников. По логике этих древних мудрецов если бы Иов был праведен, то он и дальше бы не знал горя и несчастий, но если Иов страдает, значит, его совесть нечиста – он грешен пред Богом. Считая, что грехи Иова – причина всех его несчастий, Елифаз, Вилдад и Софар призывают его к раскаянию, видя в примирении с Богом единственное средство для прекращения его страшных мучений. Три древних мудреца, спорящие с Иовом, убеждены, что если человек страдает, то он согрешил и Бог справедливо наказал его, ибо если Иов страдает безгрешно, то Бог жесток и несправедлив. Но Иов непорочен – Сам Господь, обращаясь к дьяволу, говорит: «Обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла» (Иов. 1:8). По толкованию святителя Иоанна Златоуста «Бог свидетельствует, что Иов непорочен». В Священном Писании сказано, что Иов был богобоязнен, а богобоязненность – это страх Божий, священный трепет пред Творцом и благоговение пред Ним. Иов большего всего на свете любил Бога и боялся оскорбить Его, ибо Бог – отрада его сердца, а без Него ничто не нужно Иову – ни материальные блага, ни мудрость, ни даже жизнь. Иов искал Бога, а Господь не открывался ему, и от этого скорбела душа мудреца и праведника. Если Бог отвернулся от Иова, то где ему искать надежду и в чем обрести утешение? Вот почему для Иова лучше умереть, чем жить без Бога. У Иова библейское миросозерцание. Для него жизнь – это дуновение из уст Божиих, она – дар любви Всевышнего. А если жизнь от Бога, и ее смысл и цель – в Боге, то без Бога наша жизнь бессмысленна и бесцельна. Библейское выражение «раб Божий» означает не унизительное положение бесправного невольника, какое оно имеет ныне в умах, как современных атеистов, так и современных лжеверующих, но богоизбранность человека, ибо «рабами Божьими» в Ветхом Завете именуются Моисей, Давид и Соломон. Иов справедливо замечает, что многие нечестивцы и злодеи процветают, проводят дни свои счастливо и не знают бед, доживают до старости и умирают безмятежно, а между тем они отвергают Бога и правду Его, богохульствуют и живут беззаконно. Обличая вероломные речи своих утешителей, Иов, указывая на то, что Бога нельзя защищать ложью. Книга Иова учит нас, что нельзя мириться со злом, ибо истинное смирение – это чистосердечное примирение с Богом, принятие святой воли Всевышнего, а не циничное оправдание зла. Многие теодицеи, идущие от Гераклита, Плотина, Августина Блаженного и Лейбница, тем и плохи, что скорее оправдывают зло, чем Бога, возмущают совесть, являясь для христианина этически неприемлемыми, логически противоречивыми, философски нелепыми и религиозно кощунственными.
                В эсхатологическом этюде «Господство и Царство», Владимир Лосский – один из выдающихся православных богословов двадцатого века, писал: «И вот мы видим, как Бог оправдывает спорившего с Ним Иова, но Его гнев возгорается на Елифаза и его друзей, защищавших непреодолимый и неизбежный абсолютизм Его господства: Вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов (Иов.42:7). Протест же Иова, его отказ принять такое господство, которое исключает всякий диалог между Богом и человеком, негативно доказывает истинную природу этого господства. Упреки Иова – это угодная Богу хвала, которая глубже проникает в Его таинственную сущность, ибо она не хочет останавливаться на «идее» о Его господстве. Так богословие взлетает выше всех неискусных «богословствований» и теодицей, прототипом которых и являются речи друзей Иова». Господь в представлении утешителей Иова есть запредельно великий Бог – солнце, луна и звезды нечисты в очах Его, столпы небес дрожат и ужасаются перед Ним, Он всемогущий Творец мира и Его невозможно постичь. Но мудрецы древнего мира еще не постигли, что Бог есть Любовь, Он Тот, Кто «кроток и смирен сердцем» (Мф.11:29), а господство Всевышнего над миром есть Его бесконечная любовь к Своему творению, ибо Господь сотворил человека по образу и подобию Своему, наделив его свободой самоопределения, и потому Творец ждет свободной любви Своего творения, духовного союза на основе синергии – свободного соединения двух воль – предвечной воли Создателя и воли сотворенного Им человека. Библейский Бог – это не только запредельно могущественный, непостижимый и великий Творец мироздания, но еще и премудрый Промыслитель, Он бесконечно всеблаг, имя Ему – Любовь, ибо Господь жертвует Собой ради Своего творения – «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного» (Ин.3:16), чтобы всякий верующий в Него не погиб, а жил вечно. Как глубокомысленно писал Паскаль – блестящий французский ученый, выдающийся математик и физик, проницательный психолог и мудрый религиозный философ: «Христианская религия не заключается в Боге – простом Творце геометрических истин и круговорота стихий: это участь язычников и эпикурейцев. Она не заключается только в Боге, распространяющем Свой промысел на жизнь и блага человеческие и дарующем счастливы лет тем, кто Ему поклоняется: это удел иудеев. Но Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова, Бог христиан – это Бог любви и утешения; это Бог, Который наполняет душу и сердце тех, над кем владычествует; это Бог, Который помогает им ощутить свое ничтожество и Его бесконечное милосердие; Который проникает в глубины их душ; Который наполняет их смирением, радостью, верой, любовью; Который их делает неспособными иметь другую цель, кроме Себя Самого». Невозможно согласиться и с библеистом Щедровицким, отстаивающим чуждую библейскому миросозерцанию и христианской вере доктрину метемпсихоза, и полагающим, будто праведник Иов «в прежнем существовании ходил путями тьмы» – жил изощренно греховной жизнью и совершал многочисленные злодеяния. Не понимая тайны безвинного страдания, Щедровицкий убежден, что Иов, горько сетующий о «несправедливости небесного приговора» просто забыл о «своих преступлениях («стези к дому тьмы») совершенных в предыдущем существовании». В своей книге «Пророчества Книги Даниила: духовный взгляд на прошлое и будущее человечества», Щедровицкий пишет: «если человек уподобляется животному, то он может быть приговорен к обитанию на земле в животном облачении». Но Церковь отвергла идею перевоплощения, противоречащую христианской антропологии, ибо человек – свободная и уникальная личность, образ и подобие Божие, а его жизнь неповторима. Щедровицкий – блестящий поэт и ученый библеист, но для него характерно пренебрежение мудростью Церкви и патристикой, уклон в иудейско-каббалистическую теософию, он не видит в сюжетах Ветхого Завета пророческие прообразы событий Нового Завета, отвергает типологическое толкование Священного Писания, представленное преподобным Ефремом Сириным и святителем Иоанном Златоустом, склоняется к пантеизму – недопустимой идеи единосущия Творца и творения.
                Трагедия Иова не вписывается в ветхозаветную логику трех мудрецов, в их стройную картину мира, ведь для них идея справедливости и мировой гармонии дороже Иова. Если бы эти самонадеянные мудрецы были более проницательны умом, благородны нравом и чутки сердцем, то они бы осознали тщетности всех попыток понять рассудком религиозную драму Иова и, проявив, смиренномудрие, поняли бы, что только Сам Господь может ответить на вопросы, поднятые несчастным праведником. Иов в сердцах восклицает: «О, если бы вы только молчали! это было вы вменено вам в мудрость!» (Иов.13:5).В книге Екклесиаста сказано: всему свое время, есть время говорить, а есть время молчать – в данном случае молчать значит предоставить слово Богу, осознать, что на «проклятые вопросы» ни один мудрец никогда не сможет дать исчерпывающий ответ. Иов метафорически уподобляет человека, ищущего мудрость, чтобы постичь сокровенные Божьи тайны рудокопу, находящему сокровища глубоко в земле и выносящему его на свет. В книге Иова есть изумительная и загадочная глава – богословский гимн, посвященный премудрости Божией, не уступающий по красоте слога и глубине смысла Притчам Соломоновым: «Но где премудрость обретается? И где место разума? Не знает человек цены ее, и она не обретается на земле живых. Бездна говорит: «не во мне она»; и море говорит: «не у меня». Не дается она за золото и не приобретается она за вес серебра; не оценивается она золотом Офирским, ни драгоценным ониксом, ни сапфиром; не равняется с нею золото и кристалл, и не выменяешь ее на сосуды из чистого золота. А о кораллах и жемчуге и упоминать нечего, и приобретение премудрости выше рубинов. Не ровняется с нею топаз Ефиопский; чистым золотом не оценивается она. Откуда же исходит премудрость? И где место разума? Сокрыта она от очей всего живущего и от птиц небесных утаена. Аваддон и смерть говорят: «ушами нашими слышали мы слух о ней». Бог знает путь ее, и Он ведает место ее. Ибо Он прозирает до конца земли и видит под всем небом. Когда Он ветру полагал вес и располагал воду по мере, когда назначал устав дождю и путь для молнии громоносной, тогда Он видел ее и явил ее, приготовил е и еще испытал ее и сказал человеку: «вот, страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла – разум» (Иов.28). Если вся премудрость от Бога и у Бога, и есть Сам Бог, то лишь Всевышний может дать исчерпывающий ответ на все мучения, мольбы и вопрошания Иова.
                Когда три великих мудреца «перестали отвечать Иову, потому, что он был прав», к нему в сердцах обратился молодой мудрец Елиуй, споря как со страдальцем, так и с тремя его «утешителями». После Бога, Елиуй – самый загадочный персонаж в книге Иова, черпающий мудрость и вдохновение не из прожитых лет – он молод летами, но «не многолетние только мудры, и не старики разумеют правду», - а из дыхания Вседержителя, от Духа Божиего, проницающего все глубины Божества и дающего духовное разумение и постижение сокровенных Божьих тайн.  По толкованию А.М.Бухарева, Елиуй, имеет мудрость свыше, он – пророк Божий и предтеча грозной бури Богоявления, приуготовляющий Иову к богоявлению, речь его полна истины и назидания, он не хочет оскорбить страдальца, а хочет познания Истины и оправдания Божиего, но порой резок в суждениях. По проницательному суждению святителя Григория Великого Елиуй имеет дар пророчества от Бога, но сердце его не свободно от высокомерия, а ум – от надменности, он получил мудрость из рук Божиих и прозрел многие грядущие события, обретя дерзновение пророка, хотя не смог в полной мере понять драму Иова и скорбь его измученной души. Вся таинственна речь Елиуя есть библейская теодицея, произнесенная устами человека, она сформулирована ясно и четко, произнесена пламенно и вдохновенно – Елиуй говорит, что страдания – это не обязательно кара за грехи, ни ниспосылаются и для вразумления и обретения мудрости и духовного совершенства, замыслов Божиих никто не может постигнуть, любовь Всевышнего видна в благоустройстве вселенной, правосудие Его свято и Он не угнетает невинных, но Сам заступится за них – здесь изречено пророчество о Христе Искупителе, что же касается желания Иова состязаться с Богом и звать на суд Творца, то Елиуй проницательно замечает, нельзя рассматривать свою совесть как безупречное нравственное мерило и делать ее судией над Богом, ибо состояние совести зависит от духовного состояния человека – совесть святых есть голос Божий, она освящена благодатью Святого Духа, но есть люди с помраченной и сожженной совестью, не возмущающейся неправде и не обличающей согрешения, не увещевающей и не наставляющей. По глубокомысленному суждению Евгения Авдеенко – русского религиозного мыслителя и православного богослова, Елиуй вдохновлен Богом и является тем предтечей, который готовит Иова к мистической встрече с Богом, говорящим из бури, он черпает мудрость не из опыта жизни и духовной традиции, а от дыхания Господнего – от Духа Божиего. Елиуй – пророк, движимый Духом Божиим, он долгое время молчал  из уважения к великовозрастным мудрецам, и в этом молчании – «величайшее доказательство мудрости», но «огонь от ревностной любви к Богу» вырвался наружу в его вдохновенной речи, обращенной к Иову. По слову преподобного Ефрема Сирина Елиуй говорит от полноты сердца – огненные речи его искренни и являются выражением ревности о Всемогущем и правде Его, знания этого мудреца – от Духа Божиего, дающего всему жизнь и совершенную мудрость. Боговдохновенная речь Елиуя – один из самых высоких образцов библейского богословия, она изумляет вдумчивого читателя поэтической красотой слога, глубиной философской мысли и обилием заключенной в ней премудрости; это богословский гимн во славу величия всемогущего Творца, Его бесконечного милосердия и промышления о мире и каждом создании. Как один из наиболее проницательных толкователей Священного Писания, Евгений Авдеенко очень метко именует речь Елиуя – одной из самых совершенных теодицей в Ветхом Завете – «восхвалением Бога перед лицом Аваддона» – перед лицом преисподней, смерти и дьявола, а потому невозможно, вслед за экзегетом П.Ю. Малковым, совершенно необоснованно утверждать, что речь Елиуя лишена смысла перед лицом Бога, нравственно и религиозно отвратительна мысль, что премудрый Господь, бесконечно любящий каждое Свое создание, «как бы искоса обращает на Елиуя, в миг собственного прихода к Иову, Свой презрительный взор». Надо сказать, что даже святитель Григорий Великий, оценивавший личность Елиуя намного более негативно, чем все остальные толкователи, богословы и подвижники Церкви Христовой, все же признавался: «иногда он возвышается до высот пророчества».
                В книге Иова сказано, что «воспылал гнев» Елиуя «на Иова за то, что он оправдывал себя больше, нежели Бога» (Иов.32:2). В сердце Елиуя возгорелся «гнев Божий» как горел он в сердцах ветхозаветных пророков – Иеремии и Исайи, Иезекииля и Михея. Елиуй грозно обличает страдальца и «патриарха скорби» Иова не в скрытых грехах, подобно трем мудрецам, а в том, что он в помыслах и речах своих сомневается в справедливости и милосердии Бога. Елиуй говорит Иову, что, как и безвинный страдалец, он – создание Божие и образован из брения – облаченный в бренную плоть, а потому Иов может состязаться с ним как с равным, не страшась Божественного величия Всемогущего, а молодой мудрец будет вести диалог с ним от искренности своего сердца, защищая всеправедность Божию, ибо он понимает, насколько опасно и прельстительно для человека считать себя правее Бога и видеть в совести – безупречное нравственное мерило добра и зла, правды и лжи, святости и греха. Елиуй возвещает: Бог велик могуществом Свои, Он – Творец неба и земли – мира духовного и мира материального, Господь все создает через Слово силой Духа Божиего: «Дух Божий создал меня, и дыхание Вседержителя дало мне жизнь» (Иов.33:4). Всемогущий Господь благ, Он не сотворил зла и смерти, Дух Его животворящ, а смерть и страдания возникли как последствия грехопадения. В Апокалипсисе на изощренном языке библейских символом описывается грехопадение Люцифера и трети Ангелов, жаждущих освободиться от власти Божией – господства Его любви. В мистическом смысле грех – это вражда с Богом и отпадение от Бога, падение в бездну погибели – преисподнюю, а она – не произведение любви и премудрости Творца, как утверждал величайший итальянский поэт Данте Алигьери на страницах «Божественной Комедии», а грозный памятник свободе падших Ангелов и нераскаянных грешников, не желающих знать Бога. Елиуй загадочно говорит, что все беззаконные жаждут укрыться от Бога. В книге Бытия есть эпизод, когда Адам и Ева пытались скрыться от лица Божиего, после того, как нарушили заповедь Всевышнего и отведали запретный плод от древа познания добра и зла. Библейский Бог всемогущ и всеблаг, Он хочет, чтобы все Его возлюбленные творения спаслись и унаследовали Царство Небесное, но Он бесконечно дорожит свободой Своих созданий – свободной волей Ангелов и людей, ибо она – высший знак их богоподобия и основа духовной жизни, ведь верить, молиться, творить и любить можно только свободно.
                За много веков предвосхищая слова апостола Павла о том, что все открыто очам Всевидящего, Елиуй говорит, что даже преисподняя обнажена пред Богом и в день Страшного Суда, мы все предстанем пред Ним. Бог есть Дух вездесущий, Он – Вседержитель, а значит, вся вселенная и каждое создание в Его всемогущей деснице, а Его любовь объяла небеса и землю, и проницает преисподнюю, что прекрасно выражено в изумительны строках Псалтыря: «взойду ли на небо – Ты там; сойду ли в преисподнюю – и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, - и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя» (Пс.138:8-10). С пророческим вдохновением Елиуй провозглашает, что  не существует границ всемогуществу Божию – Его любовь сильнее смерти и Ада, и что невозможно для немощного человека – победить мировое зло, чьими символами в книге Иова выступают два могучих зверя – бегемот и левиафан, то возможно для всемогущего Бога, ибо для Него нет ничего невозможного. Совершенна премудрость Божия и все проницают очи Господни. Бог все видит, «Он слышит бедняка» и Промысел Его не оставляет ни одно создание. Все дела Божии величественны и таинственны для нас, и даже если человек «не зрит Бога вблизи» – не видит промышления благого Создателя в своей жизни и чувствует себя оставленным Богом, то этот страдалец, лишенный непосредственного Богообщения, может «усматривать Его дела издали» – узреть действия любви Божией в судьбах мира и людей, в премудром устройстве мироздания. «Дивно гремит Бог гласом Своим, делает дела великие, для нас непостижимые» (Иов.37:5). «Внимай сему, Иов; стой и уразумевай чудные дела Божии. Знаешь ли, как Бог располагает ими и повелевает свету блистать из облака Своего? Разумеешь ли равновесие облаков, чудное дело Совершеннейшего в знании?» (Иов.37:14-16). Как великий библейский поэт и пророк Елиуй сравнивает глас Божий, исходящий из уст Творца и Промыслителя вселенной, с раскатами грома, сотрясающими небеса, и говорит, что блистание славы Его наполняет землю – небеса и вся земля полны произведений Божиих, свидетельствующих о величии и премудрости Всевышнего. Много говорит Елиуй о непостижимости и всемогуществе Бога, с особой проникновенностью и библейской мощью, останавливаясь мыслью на промышлении Вседержителя, призывая Иова  претерпеть скорби с терпением и мольбой, с трепетом сознавая, что «Бог велик, и мы не можем познать Его; число лет Его неисследимо» (Иов.36:26). Из уст Елиуя исходит вдохновенное наставление, содержащее в себе целую религиозную философию и библейскую теодицею: «Истинно, Бог не делает неправды и Вседержитель не извращает суда. Кто кроме Его, промышляет о земле? И кто управляет всею вселенною? Если бы Он обратил сердце Свое к Себе дух ее и дыхание ее, - вдруг погибла бы всякая плоть, и человек возвратился бы в прах» (Иов.34:12-15). В библейских книгах сердце – самое сокровенное и глубочайшее средоточие духовной жизни, ибо из него исходит любовь, оно – жизненный центр мышления и воли. Если бы Бог обратил Свое сердце к Себе – созерцал только предвечный образ Свой и помышлял о Своей непостижимой Сущности, то Он бы не сотворил человека и мир в акте любви, не был бы Подателем жизни и всеблагим Промыслителем, премудро опекающим с бесконечной любовью каждое творение десницы Своей. В пламенном порыве религиозного вдохновения молодой мудрец Елиуй вопрошает скорбящего праведника Иова: «можешь ли ты обвинить Всеправедного?» (Иов.34:17). Господь праведен и свят, смерть и преисподняя не ставят границ Его благости и милосердию, ибо любовь Божия настолько велика, что как заметил преподобный Исаак Сирин – даже геенне огненной никто не оставлен любовью Вседержителя, но если для кающихся – это величайшее утешение, то для нераскаянных грешников – это величайшая мука, ибо они хотят скрыться от лица Божиего, но не могут сделать это – Он вездесущ. В Новом Завете сказано, что Бог есть Любовь, Он всеблаг и не является причиной вечных мучений грешников, ибо хочет всеобщего спасения, но сами грешники приуготовляют себе неугасимый огонь вечных мук уже в земной своей жизни, если не имеют покаяния, ибо без покаяния нет спасения. Бог милостив и справедлив: «Вседержитель! мы не постигаем Его. Он велик силою, судом и полнотою правосудия. Он никого не угнетает. Посему да благоговеют пред Ним люди, и да трепещут пред Ним все мудрые сердцем!» (Иов.37:23-24). Мудрое сердце – это милующее и любящее сердце, ставшее таинственным святилищем Всевышнего, алтарем Святого Духа, ощущающее присутствие Бога. Бог Елиуя справедлив и всемогущ, Он есть Дух, бытие Его вечно, Он всеблаг, а Его совершенство бесконечно превосходит самую высокую мысль человека. Преподобный Исаак Сирин учил, что христианами можно назвать только тех, кто уподобились Сыну Божиему, Иисусу Христу, прощавшему Своих обидчиков и молившемуся за Своих распинателей, кто обрели сердце милующее, сострадающее и молящееся за всех – за птиц и животных, за людей и даже за врагов Божиих – демонов. Если человек призван к столь возвышенной любви, то разве любовь Божия не более прекрасна и величественна, возвышенна и духовна, таинственна и сокровенна, непостижима и неизреченна, могущественна и несравненна, благородна и чиста? Во всей Своей силе и глубине любовь Божия к нам была явлена в Личности Сына Божиего, Иисуса Христа, совершившего искупление грехов мира на Голгофе, сошедшего во Ад и воскресшего из мертвых ради нашего спасения.
                Речь Елиуя боговдохновенна, он пророчествует о грядущем Мессии и одной из величайших тайн Библии и истории мира – тайне Боговоплощения, возвещая: «снегу Он говорит: будь на земле» (Иов.37:6), «от дуновения Божиего происходит лед, и поверхность воды сжимается» (37:10), Бог «повелевает свету блистать из облака Своего» (Иов.37615). В книге Иова «снег» – это образ Христа, белый цвет – символ Его святости, чистоты и непорочности, ибо Он – Агнец Божий и Единый Безгрешный. Снег падает с неба на землю – Бог Сын вочеловечился, Слово стало плотью, Он пришел на землю, чтобы спасти мир. Слова «от дуновения Божиего происходит лед» имеют таинственный смысл: по человеческому естеству Своему Христос родился от Духа Святого и Девы Марии, «лед» – образ Боговоплощения. Господь повелевает свету блистать из облака Своего – в единой Божественной Личности Иисуса Христа соединились неразлучно, нераздельно, неслиянно и неизменно две природы и две воли – Божественная и человеческая, а на горе Фавор трем ученикам Иисусовым – Иакову, Петру и Иоанну был явлен Божественный Свет, осиявший их и явивший им Божественное величие и славу Спасителя – лицо Мессии стало подобно блеску молнии, одежды – белыми как снег, вся фигура Его была окружена сиянием как солнце лучами. С точки зрения христианской сотериологии невозможно спастись без искупительной жертвы Иисуса Христа, принесенной Им на Голгофе, и без освящения благодатью Святого Духа. Когда Елиуй говорит, что у Бога исчислены все капли дождевые, они обильно изольются на людей и утечет все оветшавшее, то в христологическом аспекте он пророчествует о святой крови Христовой, пролитой на Голгофе и смывающей грехи рода человеческого, а в пневматологическом аспекте – о премудрости Божией и обилии любви Бога Освятителя, о неисчерпаемой силе благодати Святого Духа, которой хватит для спасения всех созданий Божиих, только бы нашлось в их сердцах покаяние, движимое ответной любовью к Богу и желанием вечно пребывать с Ним. На высокой ноте религиозной веры в неописуемое величие Вседержителя и Его бесконечную любовь «изливаемую обильно» ко всем созданиям, завершается пророческая речь Елиуя. Вся грозная и восторженная речь Елиуя обращает взор Иова на небесный свод – небеса, литые как зеркало, которые призваны отражать любовь и премудрость Божию, а не трагические сцены земной жизни, иначе страдалец мог бы придти к многоскорбной мысли, изреченной Сальери у Пушкина: «нет правды на земле, но нет ее и выше». Описывая грозное великолепие Вседержителя, Его высочайшую непостижимость и святость, призывая Иова вслушаться в раскаты грома и присмотреться к блистаниям молний, Елиуй пророчески предвосхищает приближение Самого Бога – грядущее вскоре Откровение Господне из бури, и велит скорбящему не падать духом, а поступать как все мудрые сердцем – благоговеть и трепетать пред Богом, надеяться на Его милость и искать встречи с Ним, ибо если нечестивые жаждут скрыться от лица Божиего, то праведные – всем сердцем желают вечно пребывать с Ним. Образ Елиуя загадочен, а его неожиданное появление, равно как и внезапное исчезновение со страниц книги Иова – таинственно и символично: приготовив Иова к непосредственному общению с Творцом – только Богу под силу разрешить дилемму библейского страдальца, этот мудрец, говоривший вместо Бога и от лица Бога – пророк, более не появляется, ибо перед громами Божественного Откровения, надлежит умолкнуть всем голосам человеческим. Ни самая изощренная философия, ни самое возвышенное искусство, ни самое глубокое, догматически верное и логически безупречное богословие не смогут утешить сердце скорбящего человека, пребывающего на грани душераздирающего отчаяния и смерти – никто не сможет утешить его, кроме Бога, и потому, как бы не были искусны и вдохновенны речи Елиуя, они могут лишь подвести Иова к Богообщению, но не заменить собой глас Божий, ибо один у нас Господь: один Небесный Отец, один Искупитель – Христос, предвечный Бог Слово, один Утешитель – Святой Дух. Боговдохновенная речь молодого мудреца Елиуя подготовила Иова к всеразрешающей встрече с Богом – самому возвышенному, непостижимому, чудесному, сокровенному, драгоценному и великому событию в жизни каждого человека – к несказанному таинству Богообщения. На златозарных облаках Господь грядет с севера и от севера наступает светлая погода – это пророчество о крестной жертве Христа и Его триумфальной победе над дьяволом, о сошествии Спасителя в преисподнюю и Его чудесном Воскресении: золотое облако, летящее с севера, есть пришествие Христа, именуемого воплощенной Истиной и Солнцем Правды, на землю – к людям, живущим во тьме грехов и языческого суеверия, сияющее на небесах солнце означает Его предвечное Божественное естество, пред которым меркнут свет утренних звезды – слава Ангелов, а золотое облако – это воспринятая Им через Святую Деву Марию безгрешная, чистая и непорочная человеческая природа, освященная и преображенная благодатью; север – область зла, здешний мир, лежащий во зле, куда ступит нога Христа Богочеловека – на земле, проклятой за первородный грех Адамов, совершится великое чудо искупления, Сын Божий сойдет в преисподнюю и сокрушит врата ее, изойдет оттуда как Победитель смерти и Ада, вокруг Него страшное великолепие, ибо Мессия, принявший распятие на Голгофе и воскресший из мертвых, не очередная беспомощная жертва Ада и несчастная добыча смерти, а Сам всемогущий Господь Бог и Спаситель мира, повергающий ниц смерть и приводящий в трепет легионы демонов, Его Божественную Сущность нельзя постичь, Он безмерно могуществен и премудр, Его правосудие безупречно, Он никого не угнетает, а все участники богословского спора – страдалец Иов, три мудреца и Елиуй, затворят уста свои молчанием пред явлением Всемогущего.
                Самое загадочное в книге Иова – это ее концовка: Бог, Которому принадлежит последнее слово в этом величайшем споре в истории богословской мысли, не дает ни одного рационального и теоретического ответа на философские вопросы Иова, но являет величайшему ветхозаветному мученику веры величественную и таинственную картину мироустройства, непостижимую для ума человека. Господь является Иову и говорит с ним лицом к лицу, как с пророками. Откровение Всевышнего «из бури» напоминает Боговидение пророка Наума: «в вихре  в буре шествие Господа, облако – пыль от ног Его. Запретит Он морю, и оно высыхает, и все реки иссякают; вянет Васан и Кармил, и блекнет цвет на Ливане. Горы трясутся пред Ним, и холмы тают, и земля колеблется пред лицом Его, и вселенная, все живущие в ней» (Наум. 1:3-6). И громогласный Исайя возвещает: «придет Господь в огне, и колесницы Его как вихрь» (Ис.66:15). Премудрое слово Творца обращено к Его творению – это ответ Божий на душераздирающую скорбь мученика Иова. Всевышний вопрошает страдальца: «кто сей омрачающий Провидение словами без смысла?» (Иов.38:2). Иов омрачает Божественное Провидение обо всех созданиях своей скорбью, доходящей до отчаяния, ибо в глубокой печали он не видит попечение Творца о мире. Вся душевная жизнь Иова омрачена скорбью и печалью, он при жизни переживает адскую муку. Преподобный Исаак Сирин говорил, что «помраченная душа – второй Ад», а Симеон Новый Богослов истолковывал помрачение души как богооставленность. По вульгарной и поверхностной интерпретации митрополита Илариона Алфеева, лишенной всякой богословской мудрости, рассудительности и проницательности в понимании символики и духовного смысла книги Иова, «Господь не отвечает Иову ни на один из его упреков. Смысл ответа Господа Иову: как смеешь ты, слабый человек, спорить со Мою, твоим Создателем?» Иов поражен и раздавлен величием Бога и Его всемогуществом, и познав свое ничтожество и окаянство, он раскаивается в прахе и пепле. Ничего из всей таинственной речи Всевышнего, обращенной к Иову не говорит Илариону Алфееву – ни о премудрости Создателя и Его любви к человеку, ни о свободе Его созданий, ни о левиафане – дьяволе, ни о тайне искупления грехов мира. Вопреки ошибочному мнению митрополита Илариона Алфеева, недостойному экзегета и богослова Православной Церкви, речь Вседержителя имела более глубокое и таинственное значение, чем демонстрация могущества и величия Божиего одинокому и никем непонятому страждущему праведнику. Господь вопрошает Иова: «Где был ты, когда Я полагал основания земли?» (Иов.38:4). Что это означает? Трагическая судьба Иова духовно связана с тайной миротворения – «основанием земли» и со всеми тайнами Божиего мира: «На чем утверждены основания ее или кто положил краеугольный камень ее, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости?» «Нисходил ли ты во глубину моря и входил ли в исследование бездны? Отворялись ли для тебя врата смерти и видел ли ты врата тени смертной? Обозрел ли ты широту земли? Объясни, если знаешь все это» (Иов.38:6-7,16-18). «Можешь ли ты связать узел Хима и разрешить узы Кесиль» – загадочно вопрошает Вседержитель страдальца Иова. Мир, созданный Богом – бесконечно прекрасен и таинственен. Все в мире – тайна Божия. Все что окружает человека, таит в себе грандиозные тайны мироздания и Господь премудро раскрывает перед Иовом венец тайн. Как писал выдающийся русский философ Б.П. Вышеславцев в блестящей статье «Трагическая теодицея»: «…трагическая апория Иова оказывается одним из моментов в великом венце божественных тайн». Как заметил протоиерей Александр Мень: «явившись Иову, Бог не снимает покрова с тайны. Он не дает новой, лучшей «теодицеи». Он лишь разворачивает перед человеком картины мироздания, которые указывают на беспредельную мощь и мудрость Сущего (Иов.38-41). Все Пути Творца направлены на конечное благо мира, сколь бы загадочными они не казались людям». «Новое знание о Промысле родилось у Иова из мистической встречи с Сущим. Она положила конец богооставленности; Иов обрел вновь близость к Господу-Заступнику. Он спорил и роптал, но до последней минуты не покидала его надежда, что Бог явит ему Свой Лик. И надежда его сбылась. В присутствии Бога все вопросы отпали сами собой. Выразить словами эту тайну не смог даже такой великий учитель веры, как автор Книги Иова. Книга осталась как бы недосказанной. Окончательный ответ будет дан в Откровении о победе над смертью, воскресении мертвых, приходе в мир Искупителя». Господь говорил Иову о свободе, дарованной Им живым душам и Ангелам, о том. Что Он опекает Свои создания, с трогательной любовью заботится о них – дает пищу львам и одевает красивыми крыльями птиц, открывая великую тайну Своей творческой премудрости и любви, действующей в жизни человека и судьбах мира. Бог ответил на все вопросы Иова, но не рационально и теоретически – что дали бы стройные теории страдальцу, - а духовно и экзистенциально, таинственно и онтологически – явив ему Откровение о сотворении мира и свободе всей Божьей твари – и летящего сокола, и дикой серны, и бесстрашного льва, и человека; Откровение о грехопадении Ангелов и наших праотцов, о грядущем Спасителе мира с Его мироискупительной жертвой. В крестной смерти Христа и Его искупительной жертве открывается одна из величайших Божьих тайн и дан библейский ответ на вопрос о теодицее – вопрос об ответственности Творца за судьбы мира.
                Древнеримский философ-стоик Сенека как то сказал: «верность – святейший дар человеческого сердца». Иов верен Богу до конца, хоть у Елифаза, Вилдада и Софара нет доверия к Иову и нет веры в человека – они не верят, что Иов страдает безвинно. Митрополит Антоний Сурожский сказал, что христианин призван не только верить в Бога, но и верить в человека, ведь «Бог так верит в человека, что Он человека создал, Сам стал человеком, прожил человеческую жизнь, умер за людей, за каждого человека». Человек – это живое средоточие таинственности и трагизма, он живет на грани мира дольнего и горнего, его душа между небесами и преисподней, и все тайны мира – страдания и свободы, жизни и смерти, веры и любви теряются в бездне его сердца. Адам после грехопадения обвинил во всем Бога: «жена, которую Ты мне дал, она дала мне от древа, и я ел» (Быт.3:12). Но Господь всеблаг, и потому Он вопрошает Иова, не придерживается ли тот «логики падшего Адама»: «Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя?» (Иов.40:3). В книге Иова Господь поэтически описывает бегемота, нареченного Им «верхом путей Божиих» (Иов.40:14) и левиафана – «царя над сынами гордости» (Иов.41:26), безграничную мощь которых, может укротить только всемогущий Создатель их сотворивший – «только сотворивший его может приблизить к нему меч Свой» (Иов.40:14). В символическом толковании бегемот и левиафан – это образы падших Ангелов, ставших демонами. В книге Иова левиафан – это сильный поэтический образ мирового зла, истинный враг Иова, падший Денница, ненавидящий род человеческий, он – апокалиптический зверь, красный дракон Апокалипсиса и коварный змей книги Бытия, имя ему – дьявол, а его чудовищность – символ духовной мощи, жестокости и коварства. Если обратиться к книге пророка Исайи, то мы прочтем о левиафане следующие строки, повествующие, что только Бог может  поразить это ужасающее чудовище: «В тот день поразит Господь мечем Своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское» (Ис.;27:1). Всевышний предлагает Иову самому связать левиафана – победить дьявола, «тогда и Я признаю, что десница твоя может спасать тебя» (Иов.40:9), но грехопадение Адама было вселенской катастрофой, ввергнувшей мир во власть смерти и зла, и падший человек не может спасти себя своими силами – только грядущий Мессия, Божественный Логос и Сын Божий –  Иисус Христос, распятый на Голгофе и воскресший из мертвых, мог отменить проклятие первородного греха, тяготеющее над человечеством со времен грехопадения Адама, победить смерть и сокрушить врата преисподней.
                Никто из Ангелов на небе и мудрецов на земле не может познать Бога в непостижимом Существе Его, но милосердный Господь врывается в душу Иова в грозе и бури, потрясает ее величием и красотой сотворенного Им мира, являющего премудрость и любовь Всевышнего, изумляющую даже Серафимов и Херувимов. Вся потрясающая встреча Иова с Богом увенчана религиозным катарсисом – раскаянием страдальца «в прахе и пепле». Иов познал мир Божьих тайн, осознал тайну своего предназначения и смысл своей трагедии и обратился к Богу: «Знаю, что Ты все можешь…» (Иов.42:2). Премудрость Создателя превосходит все, что человек может помыслить, Он всемогущ и опекает творения Свои, а любовь и милосердие Его не знает границ: «и возвратил Господь потерю Иову» (Иов.42:10). Сатана стремится истребить в Боге веру в человека, а в человеке – веру в Бога, чтобы сделать невозможной богочеловеческую связь – искупительную Жертву Христа, сошествие Духа Святого в языках огненного пламени на апостолов и рождение Новозаветной Церкви, которую не одолеют врата адовы, ибо Христос – ее краеугольный камень и богочеловеческое основание. Не всеблагой Бог, а дьявол – главная причина страданий Иова. Святитель Иоанн Златоуст верно сказал, что «никакое нападение не было спровоцировано Богом против Иова, но все исходило от злобы диавола». Одержимый ненавистью и завистью, дьявол клевещет на Иова перед Богом, утверждая, что праведник верен Богу только из корысти, а не из бескорыстной любви. Обращаясь к Богу, злой дух говорит: «Не Ты ли кругом оградил его, и дом его, и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, – благословит ли он Тебя?» (Иов.1:10-11). Религиозный философ и филолог Сергей Аверинцев трактовал книгу Иова как древнюю притчу, в центре которой тяжба дьявола с Богом – сотериологический вопрос о том, ради чего праведен Иов: из-за корысти – материальные и духовные блага, или из бескорыстной любви к Богу и преданности Ему. В небесном прологе дьявол вопрошает Всевышнего: «разве даром богобоязнен Иов?» (Иов.1:9). И вся история мытарств Иова, его душевных мук и потерь, которые не в силах истребить в страждущем праведнике любовь к Богу и веру в Его благость – это Божественный и человеческий ответ на искушающий вопрос демона о бескорыстии праведника.
                Богоборчество Иова есть богоборчество угодное Богу, в его основе – дерзновение пламенной любви к Всевышнему и уверенность в своей правоте пред Вседержителем, защита чести и славы Возлюбленного от недостойных о Нем суждений, исходящих от Елифаза, Вилдада и Софара. Иов – благочестивый богоборец, он борется не с истинным Богом, а с ложными представлениями о Боге – с идеями Бога в умах трех мудрецов; его богоборчество – апофатический путь почитания Бога. Почему Иов столь страстно спорил с этими мудрецами, призывавшими его к сближению с Богом? Потому что Иов разгадал порочный смысл их речей – «они ночь хотят превратить в день, свет приблизить к лицу тьмы» (Иов.;17:12) – иными словами – Богу приписать то, что сделал дьявол, назвать муки Иова – благом, наказанием и вразумление от Вседержителя, в то время как Иова терзал сатана, тем самым мудрецы мира сего кощунственно приписывают Творцу неба и земли жестокосердие лукавого духа и царя преисподней. Богоборчество Иова – это борьба за истинное Богопочитание, за бескорыстную любовь к Богу и за правду о жизни и смерти, страданиях и счастье, свободе и Провидении, защита не людских измышлений и понятий о Боге, а огненное искание живого Бога и таинственного общения с Ним. В своих возвышенных речах Иов не только восхваляет величие и премудрость Бога, Его бесконечное могущество и силу, но и любовь Создателя к Своим творениям, подступая к тайнам судеб Божиих, единства всемогущества и святости в Боге, тайне сотворения мира и грехопадения человека, искупления грехов и воскресения из мертвых. В речах Иова раздается могучая сила его веры, изливается вся метафизическая глубина его трагедии – истерзанный, оклеветанный и всеми оставленный, он изливает душу Богу, остается верен Ему до конца, и Бог пребывает с этим несчастным прокаженным, сидящем на гноище. Святитель Иоанн Златоуст патетично писал, что восседая на гноище, Иов явил такую духовную красоту, правдолюбие, благородство духа и нравственное величие, каких не было у прославленных царей: «не столь блистателен царь, сидящий на престоле, сколь славен и блистателен был Иов, сидящий на гноище: после царского престола – смерть, а после этого гноища – Царство Небесное».
                Книга Иова ясно свидетельствует, что Бог верит в Иова и не сомневается в его верности и праведности – у Бога есть вера в человека, но дьявол цинично насмехается над праведностью Иова: «…простри руку Твою и коснись кости его и плоти его – благословит ли он Тебя?» (Иов.2:5). Возникает важный богословский вопрос: почему всемогущий и всеблагой Бог попускает дьяволу истязать Иова и вообще творить зло? Вся книга Иова проникнута мыслью о справедливости, премудрости и всемогуществе Бога, так почему же десница Божия не остановила дьявола, отошедшего от лица Господня и поразившего Иова страшными бедами и мучениями? С христианской точки зрения Бог сотворил Ангелов и людей, одарив их разумом, нравственным сознанием свободой воли и самоопределения, но свободу можно использовать не только для добра, но и для зла. Свобода – это высочайший дар Творца, она делает людей и Ангелов богоподобными. Свобода – это основа духовной жизни, без нее невозможно любить, творить и молиться. Свобода настолько драгоценна для Бога, что Он не отнимает ее даже у грешников и падших Ангелов, ибо жаждет свободной любви Своих творений, а не рабских восторгов и почитания невольников. Но всеблагой Бог не оставляет Свое творение на произвол дьявола, Его Промысел хранит каждое создание. Господь хранит душу Иова и не отдает ее дьяволу: «И сказал Господь сатане: вот, он в руке твоей, только душу его сбереги» (Иов.2:6). Иов страдает не потому, что он грешник, а потому, что он праведник, ибо библейская праведность – это верность Богу, она возбуждает в сердце дьявола ненависть и злобу. Дьявол хочет отобрать у Иова самое драгоценное – его нерушимую веру в Бога, немеркнущую надежду на милость Всемогущего, неугасимую любовь к Небесному Отцу, Искупителю и Утешителю, заставить праведника и мудреца возроптать на Всевышнего, признав Его причиной всех несчастий, взбунтоваться против Создателя и отречься от Него. Коварный замысел дьявола ярко выражен словами жены Иова: «прокляни Бога и умри». Отречение от Бога есть духовная смерть, и дьявол жаждет истребить веру Бога в человека и веру человека в Бога. Но страдалец Иов не только не проклял Бога и не отрекся от веры в Него во время тяжких страданий и скорбей, но и воздал Ему благодарение, прославил премудрость и могущество Всевышнего, явив непоколебимую стойкость духа и одолев дьявола тремя христианскими добродетелями: непоколебимой верой в Бога, нелицемерной надеждой на Творца и неугасимой любовью к Нему.
                Зачем Иов раскаивается в прахе и пепле и отрекается от своих молитвенных воплей к Богу и неистовых философских речей, сказанных в горечи сердца? Почему он до слез покаяния растроган таинственной речью Всевышнего? Потому, что Иову открылась тайна любви Божией, и Бог оказался бесконечно выше всех представлений о Его совершенстве. Бог еще более велик, премудр и свят, чем Иов думал о Нем в самые благословенные часы жизни. Смиренномудрый Иов – слава древнего мира и один из величайших мудрецов ветхозаветной эпохи, признает, что не в силах постичь неисповедимые пути Провидения  и не может охватить умом дивное и совершенное ведение Божие, признается, что говорил о том, чего не разумел и раскаивается в прахе и пепле, потрясенный Богоявлением, истаивает и успокаивается пред Вседержителем. Иов раскаивается в прахе и пепле, он до слез покаяния растроган таинственной речью Всевышнего, ибо ему открылась тайна любви Божией. Бог оказался бесконечно выше всех представлений о Его совершенстве. Бог еще более велик, премудр и свят, чем Иов думал о Нем в самые благословенные часы жизни. Иов духовно постиг величие Творца и Его всемогущество, ему открылась творческая бездна премудрости Господней и неисповедимость судеб Божиих, и, предвосхищая пророка Исайю, он готов воскликнуть: «Господь есть Бог правды: блаженны все уповающие на Него» (Ис.30:18), «дивны судьбы Его, велика премудрость Его» (Ис.28:29). Любовь, премудрость и мощь Божия открылись Иову во всем творении – в блеске молний и дуновении ветра, в снеге и дожде, в полете ястреба и львице, играющей с львятами. Восхитительная повесть Бога о Его творении изумила Иова. Иов был восхищен творческой красотой и тайной Божьего мира. В Боге он обрел источник новой жизни, в Нем исполнилась его надежда и осуществилась вера. Мудрецы, спорящие с Иовом, верят в Творца мира, великого, могущественного и неприступного, заботящегося только о мировой гармонии, бесконечно далекого от человека, безразличного к его скорбям и страданиям, но христианская вера учит нас, что истинный Бог – это не «Бог мудрецов мира сего», «Бог ученых и философов», а Бог любви и утешения, Бог бесконечно любящий Свое творение, жертвующий Собой для того, чтобы каждый из нас не погиб, но обрел жизнь вечную. Иов увидел Бога таким, каков Он есть, он духовно и опытно познал, что Бог есть Любовь, а человек бесконечно дорог Ему и Господь слышит каждый наш вздох и отрет каждую нашу слезу. Иов велик, ибо велика его вера в Бога и верность Богу – он не примирился со злом, существующим в мире, ибо злу нет места в мире Божьем, а всякое оправдание зла – это дьяволодицея, кощунство, несовместимое с библейской верой. Иов велик, ибо он отверг все попытки трех мудрецов примирить его с трагическими потерями, но и пред лицом катастрофы, постигшей его, ветхозаветный мученик не отверг Бога и не проклял Его. В глубочайшем отчаянии, Иов отказался верить в то, что Господь безжалостен или равнодушен к человеку, ибо для библейского Бога душа человека более драгоценна, чем весь видимый мир, чем вся сотворенная Творцом вселенная. Для Иова истинный Бог не только запредельно велик и могуществен, непостижим и неописуем, но и всеблаг – милостив и человеколюбив; Он – Творец мира духовного и мира материального, Создатель всех людей, Бог святой и праведный, премудрый и справедливый, бесконечно близкий нашему сердцу. В громогласной и великолепной речи Своей, Господь описал ужасающее величие и мощь Люцифера, пред которым бессильны все живущие на земле, но вместе с тем, Бог открыл Иову всю грядущую историю спасения через мироискупительную жертву Иисуса Христа, нашего Избавителя и Победителя смерти и Ада, и потрясенный ветхозаветный мученик, на своем горьком опыте познавший ненависть дьявола и его могущество, осознавший свою немощь и бессилие перед красным драконом и чудовищным левиафаном преисподней, с радостью принял благую весть о Христе Богочеловеке и Его грядущей победе над мировым злом, о том, что и люди, искупленные Его святой кровью, будут побеждать дьявола и его аггелов, вооружившись благодатью Святого Духа через веру, действующую любовью, хранение ума и сердца и борьбу со страстями, через пост, молитву и правдолюбие, через догматы, евангельские заповеди и святые таинства Церкви Христовой. Бог, давший ответ на все вопрошания Иова, оправдывает ветхозаветного мученика не только за то,  что он страдал безвинно, но и за то, что он говорил верно о Боге – узрел Бога таким, какой Он есть, пророчески постиг тайну пришествия Христа и достиг вершины Богопознания. Смиренномудрый, многострадальный и благочестивый Иов, перед которым развернулась величественная и картина чудных дел Божиих, осознал, что святое право Бога властвовать над вселенной, он раскаялся в прахе и пепле и изумился премудрости и благости Создателя, с трепетом исповедовал всемогущество Божие – «знаю, что Ты все можешь».
                В книге Иова с грандиозной богословской и философской глубиной поднимается вопрос о справедливости и любви Творца вселенной. С незапамятных времен люди искали справедливость, о ней томились целые народы и поколения, размышляли и писали книги величайшие мудрецы. Платон нарек ее – высшей добродетелью, величайшие и мудрейшие из земных царей – Соломон и Марк Аврелий, мечтали осуществить ее в жизни, старец Екклесиаст грустил оттого, что ее нет на земле. Справедливость Божию взыскал и страждущий Иов. Но что такое справедливость? В чем ее неизъяснимая тайна, влекущая к себе умы и сердца тысяч и тысяч людей всех веков – лучших и наиболее совестливых душ? Нет ничего более далекого от справедливости Божией, чем суждения и предрассудки людей об абстрактной справедливости с ее формулой всеобщего уравнения, с отрицанием основного факта нашей жизни – многообразия индивидуальностей, выражающего творческое богатство премудрости Создателя – все люди разные, они одарены различными душами и миросозерцаниями, талантами и дарованиями, жизненным опытом и убеждениями – есть среди людей мудрецы, а есть глупцы, одни многоречивы, иные – молчаливы, у одних сильный характер, другие – безвольны, бывают люди искренние и честные, но существуют – скрытные и лицемерные. Справедливость есть достояние доброго и любящего сердца, оно предполагает нравственную чуткость к многообразию душ и характеров, обостренную совестливость и чувство ответственности, умение вжиться в духовный мир разных людей, созерцать глубину, своеобразие и уникальность каждой личности. Преподобный Исаак Сирин считал, что справедливость – это воздаяние каждому по делам его, но если бы Бог воздал каждому по заслугам – все мы погибли бы, вот почему Он благ и свят, а Его любовь превыше справедливости. Но если мыслить еще глубже, то мы поймем, что Божья справедливость – это проявление Его вечной и бесконечной любви ко всему миру и к каждому творению, она исходит из милующего и любящего сердца Всевышнего, обращенного ко всем нам – ко всему таинственному многообразию уникальных созданий. Вот почему в книге Иова Господь столь красочно и вдохновенно, загадочно и поэтично описывает многообразие Своего творения, многогранного как драгоценный алмаз – говорит о волнующемся море и утренних звездах, об Ангелах и левиафане и бегемоте, о созвездиях Хима и Кесиль, о свободолюбивом единороге и птенцах ворона, кричащих к Богу и просящих у Него пищи, о громоносной молнии, сверкающей в полночных небесах и безмятежной пустыне, где еще не ступала нога скитающегося человека. Иову открывается высшая истина христианской веры – справедливость Божия есть действие Его любви в мире, она – святая тайна Его сердца, ибо если бы Бог не был справедлив, то Он не был бы и свят, но справедливость Его превзошла все ожидания Иова – ее величие и премудрость, могущество и господство – в основе всего этого – неугасимая и предвечная любовь Вседержителя.
                Книга Иова экзистенциальна, но если экзистенциализм двадцатого века в лице Сартра, Хайдеггера и Камю так и не нашел Бога, то библейский экзистенциализм – глубоко религиозен, связан с самыми сокровенными глубинами человеческого существа, изначально исходит из бытия с Богом. Если человек сотворен по образу и подобию Божиему, то он есть существо религиозное, замысел Творца – смысл его земного бытия, Его нравственный закон – мерило добра и зла, а дыхание Божиих уст – источник его духовной жизни. В книге Иова тайна человека раскрывается не абстрактно, а во всей ее многогранности и глубине, обнажается его душа и духовная сущность – надвременная и надпространственная, а также ее Первообраз – Бог; раскрывается свобода воли человека, которая может отвратить нас от бога и соединить с Ним, и его жизнь как поле самоопределения, но это поле – всегда есть пограничная ситуация, ибо каждое мгновение человек может умереть – он находится между жизнью и смертью. По слову святителя Григория Богослова быть богословом – значит «философствовать о Боге», но философствовать о Нем верно и истинно может лишь тот, кто очистил сердце свое, ведет созерцательный образ жизни и размышляет о Боге «усердно» – всем сердцем и душой, а не отвлеченно, как кабинетный мыслитель. Мышление Иова – это библейское мышление, его мысли о Боге и человеке, жизни и смерти, добре и зле – выстраданы сердцем, омыты кровью, более глубоки, чем у иных мудрецов, связаны с его земным существованием и образуют его духовную философию веры, выраженную в образах и символах, очень красочных, изощренных и загадочных. Жизненная драма Иова религиозна, а его спор с мудрецами мира сего – это не абстрактные размышления о страданиях и свободе, зле и добре, а вопрос жизни и смерти – выражаясь языком Достоевского – за сердце Иова дьявол с Богом борется, в этом вся метафизика этой поэтической книги, весь ее смысл и его экзистенциальный выбор – проклясть Бога и избрать путь погибели, или остаться верным Творцу несмотря ни на что – идти крестным путем спасения – путем на небеса через Голгофу. Основная идея книги Иова – доверие Богу, основанное на бескорыстной и жертвенной любви к Нему, ее образный и метафоричный язык – придает этому произведению художественную ценность, превосходящую «Божественную Комедию» Данте и трагедии Шекспира, а глубокий, не только психологический, но метафизический драматизм, делает ее одной из величайших богословских книг в истории религиозной и философской мысли. Иов ждал ответов от Бога, между тем как Елифаз, Вилдад и Софар захотели сами ответить на вопросы Иова – ответить на экзистенциальный вопрос теоретически, заменив слово Божие – Божественное Откровение своими измышлениями – спекулятивной философией, и поставив на место Бога свой ограниченный разум, не способный разгадать небесные тайны трагизма нашей жизни. Когда человек теряет смысл существования, то жизнь становится для него невыносимой, никакие моральные утешения какими бы не были они поэтически прекрасными и философски проницательными, психологически изощренными и логически непротиворечивыми не вдохнут покой в его исстрадавшуюся душу. Рационально можно познать идею Бога, а не живого Бога, ибо библейское познание Бога – познание религиозное, обретаемое через веру и молитву от Самого Бога.  Таинственная встреча с живым Богом и религиозное Богопознание невозможно на путях рационального мышления. Как писал преподобный Максим Исповедник: вера в Бога – источник высшей мудрости, она превосходит наш ум и мышление, и не нуждается в доказательствах. Зачем человеку доказательства бытия Бога и Его всеблагости, если он имеет молитвенное общение с Богом, сердце его ощущает любовь Божию, ум – просвещен словом Всевышнего, а воля – устремлена к святости? Для библейского миросозерцания единственный источник познания Бога – это Божественное Откровение. Бог Сам открывает Себя сердцу человека, если тот ищет Его, как искали Иов, Давид и Соломон. Религиозный человек есть тот, чья душа открыта Богу – каждая его молитва есть исповедь; кто не может жить без Бога – в Нем смысл жизни; чья вера не опирается на костыли логический доказательств, но окрыляет мысль и чувства, вознося их к Богу. С точки зрения христианского вероучения богословие неотделимо от мистического опыта веры – нельзя быть богословом не веря в Бога и не веря Богу, ее источник – вдумчивое чтение и глубокое постижение Священного Писания, участие в богослужениях, напряженный аскетический подвиг, соединенный с делами милосердия, ибо как сказал апостол Иаков – вера без дел мертва, и конечно, молитва – священное таинство Богообщения. Знаменитое изречение Евагрия Понтийского гласит: «Если ты богослов, то ты истинно молишься, а если истинно молишься, то ты богослов». Духовная молитва – основа Богопознания. С молитвы начинает свой трактат «О мистическом богословии» святой Дионисий Ареопагит. Молитва есть драгоценный и сокровенный опыт встречи с Богом, приближение к Нему и общение с Ним, а без молитвы Бога познать невозможно. Все речи Иова – это молитвы к Богу, он не может жить без Бога и его душа дышит молитвой. Книга Иова – это величайшее произведение в мировой литературе, среди книг богословских, философских и поэтических, в центре которой мучительный и неразрешимый вопрос о теодицее и антроподицее; это самое трогательное, трагическое и глубокомысленное размышление о жизни и страданиях, история человека, жаждущего не рационально и логически – односторонне умственно, а религиозного познать живого Бога пророков и Откровения.
                Праведник Иов переносит всю бездну страданий не ради всевозможных благ, а из бескорыстной любви к Богу и в поиске Его правды. В Песни Песней царь Соломон поведал о великой тайне любви: «Ибо крепка как смерть любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее – стрелы огненные; она – пламень весьма сильный» (Песн.8:6). Крепка как смерть любовь Иова к Богу и он ищет религиозный смысл бытия – тайну присутствия Божественного Логоса и Духа в мире. Весь духовный мир Иова, вся религиозная философия его рождена из любви к Богу, а «она – пламень весьма сильный», более сильный, чем смерть. Иов верит Богу, ему не страшен Ад и не нужны небесные блаженства, но сердце его в духовной любви к Всевышнему горит как звезда на небе. Любовь Иова к Богу, его верность всеблагому, премудрому и всемогущему Творцу неба и земли и Промыслителю не осталась безответной, ибо Сам Господь есть Любовь. Книга Иова – это один из самых глубоких и сильных сюжетов Ветхого Завета, библейская история и притча о безвинном страдальце, глубочайшее философское и богословское размышление о зле и свободе, страданиях и справедливости, искании Бога и смысле жизни. По своему духу книга Иова находится на стыке между Ветхим Заветом и Новым Заветом. Это поэма о глубокой вере в Бога и верности Ему, о надежде на всемогущество Творца и Его бесконечную милость. В многоскорбных мольбах и неистовых речах Иов вопрошает Всевышнего о постигшей его трагедии, но отказывается обвинять Бога, сохраняет веру в Его Промысел и не ставит под сомнение Его всеблагость – во всех самых отчаянных и богоборческих речах его звучит надежда на милость Божию, на то, что Господь всеблаг и справедлив, Он не оставит страдальца и даст ответ на его горькие думы, успокоит мятежный дух и утешит скорбящее сердце. Вера Иова – это не слепое доверие к Богу, но абсолютная уверенность в Нем – в Его любви, премудрости и справедливости, абсолютная верность Ему, это вера зрячая, вера ставшая видением – созерцанием: «Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя» (Иов.42:5). Книга Иова есть предвосхищение Нового Завета, а сам Иов – провозвестник Иисуса Христа, пророчествующий о пришествии Слова Божиего – Оправдателя нашей жизни и Искупителя наших грехов. По мысли святителя Иоанна Златоуста праведный и многострадальный Иов есть прообраз истинного христианина. Иов – нравственный образец для подражания, он – ветхозаветный мудрец и святой, величайший библейский мученик после Иисуса Христа и Пресвятой Богородицы, претерпевший у Креста, по сильному слову преподобного Силуана Афонского, непостижимую скорбь, изумившую Херувимом и Серафимов, ибо духовная скорбь, испытанная  Приснодевой Марией, была столь же безмерна и неописуема, как и Ее совершенная любовь к Богу и ко всем Его созданиям. Символично, что в Церкви книга Иова читается на Страстной Седмице пред страстями Господними – Христос прошел мученическим путем Иова, а религиозная драма Иова – литературная икона крестных страданий Спасителя мира. Как я уже писал ранее, святые отцы Церкви видели в Иове – прообраз Христа, а в его безвинных мучениях – прообраз крестных страданий Спасителя, но при этом строго уточняли, что страдания Иова не были мироискупительной жертвой, ибо для нас единственный Искупитель – это Сын Божий, Иисус Христос. Мы помним, что Иов – царь и мудрец, он утешал плачущих, был глазами слепцу и ногами хромому, защищал беспомощных страдальцев, вдов и сирот, облекался в правду Божию и судил. В таинственном смысле эти строки Библии возвещают, что Иов не только прообраз Иисуса Христа страждущего, но и Сына Божиего как Царя – небесного, ибо Он предвечно рожден от Бога Отца, и земного – по Деве Марии из рода Давидова; Он – Ипостасная Премудрость и Сила Божия, Божественный Логос, от Него утешение скорбящих – Он победил Ад и смерть; Иисус творил чудеса – прозревали слепые, исцелялись прокаженные и начинали ходить расслабленные, Он нес духовное прозрение ослепшему миру – учил смотреть на все Божьими очами, укреплял всех, идущих по узкому пути спасения, защищал беспомощных, проповедовал любовь и всепрощение; Сын Божий воскрес из мертвых и взошел на небеса, Он снова придет в мир в конце времен и будет судить все души и народы земли. Надо сказать, что безотрадные сцены из скорбей Иова – этого страждущего праведника и богослова Ветхого Завета, с его незыблемой верой в Бога, стойкостью в духовной борьбе с дьяволом и верностью Богу, настойчиво напоминают и пророчески предвозвещают события Нового Завета – искушение Иисуса Христа в пустыне, Гефсиманскую молитву Сына Божиего и Его мученическую смерть на Кресте, а чудо восстановления Иова – чудесное воскресение Спасителя из мертвых. Книга Иова напоминает нам, что «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилия восхищают его» (Мф.11:12). По слову Достоевского наше сердце – это поле незримой и духовной битвы Бога и дьявола. Вот почему апостол Павел призывал всех христиан облечься во всеоружие Божие, чтобы противостоять дьявольским козням, облечься в броню праведности, взять щит веры, шлем спасения и духовный меч – Слово Божие, без которых невозможно устоять в духовной брани с духами злобы – коварными и жестокими демонами.
                Книга Иова ставит перед нами неотразимый вопрос: почему Бог допускает безвинные страдания – страдания праведников и мудрецов, казнь над нерожденными и смерть невинных детей? Можно ли совместить веру во всемогущего, премудрого и всеблагого Бога, безмерно любящего каждое Свое создание, с тем многоскорбным фактом, что страдания переполняют наш мир, и в земной жизни нет справедливости? Где же справедливость Божья, если нечестивец и злодей благоуспешен, а праведник – страждет и скорбит? Опираясь на строки Священного Писания, можно сказать, что Бог не сотворил страданий, а смерть вошла в мир через грех Адама, но ведь Господь мог предвидеть катастрофу грехопадения. Бог знал, что Адам может согрешить, но Он сотворил человека свободным, ибо человек есть образ и подобие Божие, он – свободная и разумная личность, а не машина, запрограммированная на добро. Свобода человека настолько велика, что он может отрицать бытие своего всемогущего Создателя. Но если Бог существует, и сердцевина нашей веры в Него есть признание той абсолютной истины, что Он есть Любовь, то куда Он смотрит и где Он, если мир лежит во зле? Апостол Иоанн Богослов возвещает, что Бог не оставил сотворенный Им мир, Он ниспослал Своего Единородного Сына, чтобы всякий верующий в Него обрел жизнь вечную. И если спросить: «где Бог, когда весь мир, утопает в крови?», то ответ будет следующий: «Бог страждет на Кресте, Он пришел на землю, чтобы искупить наши грехи, безгрешный, Он горячо молился за наши души в Гефсимании и принял самую страшную смерть – крестную смерть на Голгофе за каждого из нас». Христос – единственно возможная теодицея и антроподицея, Он претерпел мучительные поругания и истязания, был побит бичами, нес Крест на Голгофу, изможденный, падая на землю, увенчанный терновым венцом с острыми шипами. На Голгофе Он претерпел еще более страшную муку, чем все Его физические страдания – нестерпимую муку богооставленности, о чем свидетельствует фраза, произнесенная Им с Креста: «Боже мой, Боже мой, для чего Ты Меня оставил?» (Мф.27:46). С точки зрения христианского вероучения и христианской философии Бог есть Творец мира, Он сотворил небо и землю актом всемогущей и свободной воли, но сотворение мира есть акт любви Божией, ибо Господь хочет разделить с нами Свою бесконечную любовь и Свою вечную жизнь. Для этого Бог входит в историю мира, принимает трагедию нашей земной жизни со всеми ее муками и скорбями, со всеми ужасами и со смертью, берет на Себя нравственную ответственность за судьбу мира. Слово Божие воплощается, Сын Божий становится Сыном Человеческим, умирает через распятие – самую мучительную смерть, чтобы спасти мир, победить Ад и смерть. Библейская теодицея не ограничивается Голгофской Жертвой Сына Божиего, Иисуса Христа и Его сошествием в преисподнюю, чтобы освободить все томящиеся там души, свободно уверовавшие в Него, но и обращает нас к Воскресению Христову, без которого, по слову апостола Павла, наша вера – тщетна, а мы – самые несчастные из всех людей, не имеющие надежды. Если бы Христос умер и не воскрес, то Богочеловек стал бы еще одной жертвой неумолимой смерти, Бог потерял бы нравственное право господства над миром – господства через любовь, - ибо любовь Его оказалась бы немощнее смерти, и сам акт сотворения мира сделался бы неискупимой виной Создателя, обрекшего Свои творения на муки при жизни, рок смерти и ужасы преисподней. Но Христос не только пожертвовал Собой на Голгофе, пролил Свою святую кровь, чтобы искупить грехи мира, не только принял в сердце Свое острейшее из орудий пыток  – мировую скорбь, не только сошел во Ад, сокрушив врата его, но и воскрес из мертвых, ибо любовь Божия сильнее смерти и ревнивее преисподней. Любовь не умирает, у Бога все живы, и Он не забывает ни одну душу, и настолько ревнив, что сокрушает врата адовы, повергает смерть, возносит человека превыше Херувимов и Серафимов, ниспосылает Святой Дух, Чьими огненными языками была образована Новозаветная Церковь – и все это ради нашего спасения. Вера в Бога – это вера в то, что Господь есть не только Сущий, как сказано в Ветхом Завете, но и в то, что Он есть Любовь, как возвещается в Новом Завете. И это самый трогательный, таинственный, великий и возвышенный урок книги Иова – книги пророческой, поучительной и боговдохновенной.