Часть 2 Между небом и землёй Глава 9

Глава 9
Нападение было внезапным и предательски тихим. Для меня всё случилось как просмотр видео в ускоренном режиме: только что Модовейка спрыгнул с седушки на ноги и повёл тонкими ноздрями, принюхиваясь, как уже испуганный, мчался к Есении, оставив перевёрнутый велосипед.
Есения завела Модовейку внутрь дома. Такрин одним прыжком перемахнул через недостроенную избу и взмахом руки послал поток воздуха, подобный смерчу.
Туман отнесло на добрую милю.
К нам приближались бескровно-бледные, безволосые, совершенно голые существа, с круглыми головами и непропорционально маленькими лицами. Худые как скелеты обтянутые кожей, держась друг за друга одной из тонких конечностей, они двигались двумя шеренгами, по обе стороны от коренастого мужчины. Его длинную, темную одежду, прикрывали доспехи, из оружия -  толстый посох в сильных руках и меч на поясе. Как плывущая высоко в небе стая уродливых птиц, они крались беззвучно. Дубины и стальные лезвия в тощих руках выглядели нелепо, будто вооружили больных анорексией и те, полуживые, двинулись к нам. Таких вояк не назовёшь «как на подбор», наоборот, некоторые не умели ходить прямо, а передвигались вслед за «дядькой Черномором», согнувшись, ползком или на корточках.
Как только Такрин убрал скрывающий их туман, Черномор остановился и его войско в растерянности замешкалось. Интеллектом они блистали не больше, чем внешностью. Однако, потеряв преимущество от внезапности, главарь не намеревался отступать. Он подал знак рукой. Один за другим, существа позади него пришли в движение, перестраивались, не разрывая телесного контакта в двойной цепи. Ряды потеснились. Через одного, эти далёкие подобия людей, отходили в стороны и отделялись от шеренги, только когда их место занимал другой, схватившийся рукой за оставшегося в строю. Всё больше лысых уродцев возникало в конце этого двойного строя, словно ниоткуда.
- Бесы! – крик Такрина вызвал ответную реакцию у наступавших. Смысла скрываться больше не было, они клацали зубами, бряцали оружием, разбегались в стороны, окружая нас с трёх сторон, и быстро приближались. В лучших традициях индийских фильмов, Такрин подпрыгнул и пролетел метров на двадцать вперёд. Он приземлился на обе ноги прямо перед врагом.
Первый бес, осмелевший раньше других, замахнулся на безоружного человека. Что случилось с этим выскочкой, в момент, когда от меня его закрыла мощная спина, можно было догадаться, чуть позже, когда с завёрнутым назад лицом, первая жертва битвы полетела в толпу собратьев.
«Может их тела не твёрже фруктового желе, и я тоже так смогу?»
Пары минут оказалось достаточно, чтобы понять, что тело беса далеко не желе. Пока я спешил на помощь Такрину, сабля, созданная мной на бегу вонзилась в грудь одного из противников и осталась в теле, потому, что следующий вурдалак не подождал, пока я её вытащу. Дальше я отбивался, чем мог, но все мои удары были, что мёртвому припарка, в прямом смысле. Припёртый к земле я увидел отвратительную, разинутую пасть с выростами кожи вместо губ, не способными прикрыть торчащие крючками зубы.
«Как же ты, страшилище, жуёшь свою жратву?»
Словно в ответ на моё несвоевременное любопытство, зубищи оголились ещё больше, чтобы откусить часть моего лица.
Бес продолжал скалится и после того, как мой товарищ переступил через его труп, упавший с оторванной головой.
- К дому! Живо! – полученная команда не располагала к обсуждению. Сбив одного гада с дороги, я загадал, чтобы он поплавал в серной кислоте. И ведь сбылось! Окружая дом кислотным рвом, я успел отметить с какой лёгкостью друг раскидал полдюжины зубатых, направляясь прямо в самую середину войска противника.
Не успел перевести дух, как новая угроза расправила крылья и поднялась в небо. Несколько крылатых уродов взмыли в белую высь над нами. Я перебирал варианты: «Автомат, танк или пулемёт?» 
Пока выбирался из не стреляющей брони через ужасно неудобный люк, вслух и матом, описывал не удачность своего выбора. И как-то не пришло в голову, сделать лаз пошире. С высоты танка я свалился в размягчённый за секунду до этого грунт, очевидно перестарался со страху так, что едва хватило сил, чтобы набарахтавшись вдоволь, с одышкой выползти на твёрдую поверхность.
В итоге, когда сверху рухнул вонючий бес, он сам оделся на пику, так как, едва сделав, я не успел ей вооружиться, а только поставил как опору, чтобы подняться на ноги.
Предсмертный крик резал слух, наконец, бес дёрнулся в последний раз и завалился на бок с копьём, выпавшим из моих рук. Крылатая нечисть ненадолго отступила. Те, что были ближе, отпрянули и закружили в отдалении, наблюдая конвульсии сородича.
Воякой я оказался никудышным. Но даже то, что я просто шевелился и, еле живой от волнения и не справляющийся с одышкой, пытался устоять на трясущихся ногах, Черномора не устроило. Явно недовольный развитием событий, он поднял посох и с небывалой силой ударил о землю.
Первая волна была такой мощности, что сбила с ног, за ней вторая, как отголосок. Я едва успел выровнять туловище, когда мои ноги, вросшие в поверхность, отказались повиноваться. Вдруг, я ощутил свою кожу, затвердевшей словно панцирь, и вот, уже неведомая, каменная хворь парализовала каждый мускул, сделав меня неподвижной мишенью. Зрачки тоже не двигались, поэтому я мог увидеть то, что происходило исключительно перед собой, достаточно, чтобы до чёртиков испугаться за друга, ведь он оставался в самой гуще противника.
К счастью Такрин не окаменел. В отличие от меня, он продолжал двигаться вперёд, с напором североатлантического ледокола. Если после его виртуозного прыжка, я допускал, что так мог прыгнуть тренированный ниндзя, то после того, как он начал бой я уже точно знал – мой друг человеком не был. В его руках сверкнул меч, взмах и сразу три безобразных тела перерубленных пополам свалились на молочно-белое поле боя. Его цель намечена, он продвигался к вражескому центру, где стоял колдун, а непрерывная цепь обеспечивала связь для полчищ новоприбывших бесов.
Колдун вновь поднял посох. Взмах по кругу, закружился вихрь, поднимая шквал, брошенных убитыми, острых клинков и прочего оружия и направил его в мою сторону.
Ужасно, что мои веки не смыкались, несмотря на ревущие в мозгу защитные инстинкты.
«Ну, всё! Отвоевался!» - подумал я, готовый пересмотреть «всю жизнь перед глазами» до того как их вынесет острой пикой. Вместо ярких моментов из прошлых лет, наперерез смертоносному вихрю, со скоростью молнии, мелькнула ослепительно-яркая вспышка света, возникшая красным всполохом огня, под рукой Такрина.
Миниатюрная копия небесного светила, выбрасывая сотни лучей - протуберанцев, пролетела и зависла где-то надо мной.
«Солнышко-Родушко», - всплыли воспоминанием два слова из заклинания соседки Дуни, как вдруг послышался электрический треск и хлопок, лопнувшего шара. Сверху, разливаясь тончайшим слоем, опустилась стена раскалённой материи, как раз в тот момент, когда вошедшие в неё снаряды, брошенные Черномором, вспыхнули и осыпались дымящими головешками.
Сфера изолировала меня от битвы, колдовство чародея потеряло силу. Ноги подкосились, и я упал. Едва справляясь с накатившим бессилием, я бросился на помощь другу и с разбегу, ударился о непроницаемый, прозрачный бок полусферы. Стена загудела, словно коротнул провод под током, короткая чёлка встала дыбом и меня отбросило назад. Как нежное растение, посаженное рядом с домом, меня накрыли прозрачной, светящейся колбой. Подняв руки ко лбу и загораживая слепящие блики ладонями, я наблюдал за апогеем неравной битвы.
Её исход был предрешен небывалой силищей Такрина. Он явно побеждал, одним движением подняв дрожащую, отползающую по-жабьи, тварь, перехватил её туловище попрёк и рванул.
«Кто он такой запросто разодравший голыми руками беса пополам?»
Не нарушая цепи, нападавшие убегали, оставив горы трупов вокруг одинокого война. Он перестал их преследовать, только когда чародей скрылся из вида. Похоже, непутёвый поводырь бросил остатки своего войска.
Разрастаясь по периметру, защитная полусфера стала совсем тонкой, тихо схлопнулась, мимолётным всполохом и растворилась бесследно, прихватив с собой опалённые огнём следы битвы и нескольких бесов не успевших скрыться.
Я подошел к закрытой двери,
 - Есения? Модовейка? – В ответ тишина. Заглянул в окно. Избушка действительно почти не пропускала свет. Сквозь маленькие оконца бледные лучи играли на стенах.
- Есения-я-а- а!!! - Родное для меня имя впитали облака, без единого отклика. Даже эхо потерялось где-то в мягком пухе этих облаков.
Пришел Такрин. Он не сразу поверил, что Есения исчезла: отодвинув меня, заглянул в избушку, после того, как убедился, что комнатушка пуста он развернулся, чтобы уйти; мимоходом схватил мою руку, поднял, повертел и выронил, словно отбросил и меня самого, как ненужную деталь. Моя рука оказалась обворованной, потому что единственное украшение обесценилось до неузноваемости. На безымянном пальце, вместо драгоценного метала, темнел ржавый ободок, не чёрный как у Дуни, но всё-таки потемневший. - «Только бы не почернел!» - и я почувствовал, как сильно против этого.
«Где же ты, моя бедная девочка?» - изменения, произошедшие с даром Лады, сделало факт отсутствия Есении ещё очевидней. Я развернулся вслед за мужчиной, которого не так давно спасал от людской расправы, посчитав, его жертвой несправедливости. Но не теперь.
Одним желанием Такрина, как волной от невидимого потока были смыты и брёвна и двери, они растаяли быстрее, чем снежинки на тёплой ладони.
 В своей невозмутимости, он был на высоте! Я метался как ужаленный и звал Есению, а он, молча, констатировал факт исчезновения и отстранился. Я мог разбирать до состояния тумана только вещи, загаданные мной лично, а он не глядя, стёр все следы нашего пребывания в этом мире. Если кто-нибудь другой, своими внезапно проснувшимися талантами, вызвал бы во мне чувство неполноценности, только не он. Подсознательно я понимал, не мне с Такрином пупками мериться.
И стало как-то безразлично, кем он являлся на самом деле: урманом или изгоем, приговорённым к смерти, бабьем афродизиаком, доблестным воином или непревзойдённым волшебником — за время нашего знакомства, Такрин менял маски одну за другой, и теперь, прочь от меня уходило существо, более состоящее из энергии, нежели из плоти. Став выше, он светился, словно прозрачный абажур на лампе, задумчиво смерил даль невидимого горизонта, вопрошая о чём-то своём, и пошел прочь, не проронив ни слова.
Костиком-хвостиком, я бежал, едва поспевая за его увеличенным вдвое шагом, только бы не остаться одному, только бы не лишиться единственной помощи в поисках Есении.
Намеренно или непроизвольно, Такрин изменял пространство: под ногами и вокруг него бледный туман стягивался, густел, образовывал формы сказочных, а скорее искаженных неестественностью, инопланетных пейзажей. Облака трансформируясь, принимали всё новые и новые очертания: отливающий синевой лес из диковинных, похожих на острые скалы, деревьев, ровное, уходящее в нимбус поле сочной, густой, синей травы, покатые бока холмов и слепящие белизной облака на ярко малиновом небе без солнца.
А перед ним, словно кульминация небывалой по красоте метаморфозы моему взору открылся город с остроконечными башнями замков, экзотических, даже для искушенного земного путешественника.   
 Неведомо откуда, под высокой аркой появились, точнее, проявились полтора десятка «двуногих». Я не мог судить об их природе издали, но исходящее сияние, поблекшее с приближением яркого как солнце, Такрина, выдавало «неорганическое» происхождение большинства из них. Опасение, что я зря связался с этими странными гуманоидами, усилилось, когда мы подошли к ним ближе. Мне стало не по себе от того что я, вполне отчётливо, смог различить причудливый узор стены сквозь их сущности и безликие, светлые одежды. Лишь одно призракоподобное существо проявило интерес и посмотрело на меня с высоты нечеловеческого роста, мужчина с длинной белёсой бородой и посохом, подал знак приветствия рукой Такрину и отметил своё внимание ко мне, коротко кивнул. Пришло на ум: «Вот ты какой - Великий Мерлин!». Потому что он единственный не выглядел враждебным, я смог вспомнить только Мерлина и Хоттабыча, но для последнего, пожалуй было пафоса многовато. Другие и вовсе не удостоили меня вниманием, упорно останавливали взоры на Такрине. Их лишенные эмоций лица и высокие фигуры по красоте напоминали изваяния, украшавшие храм Лады.
Я почувствовал себя на киносеансе в «Ай-Макс-Три-Дэ», где сказка оживала перед глазами, но оставалась лишь проекцией на широком экране. Нереальность происходящего сдавила сознание. Старик и вовсе был почти неразличим на светлом фоне, как мираж, он сливался с окружающей нас материей-химерой. Я был уверен, проведи по нему рукой и я поймал бы воздух, а его изображение, голубым лучом прожектора, переместилось бы мне на ладонь.
Послышались слова приветствия на непонятном для меня языке, однако ответа не последовало. Я не удивился, тому, что их не понимаю — не впервой.
Такрин остановился и, развернувшись, бросил напряженный взгляд поверх меня. Тогда я тоже посмотрел назад. Даль безграничных лугов, их зелень уходила, изогнувшись ввысь, и растворялась в густых облаках. И не было солнца на небе, как не было и горизонта, только гигантское вогнутое пространство в искаженной цветовой гамме.
В голове вдруг зашумело, и тогда я услышал приказ Такрина,
- Найдите Карачуна! Хранителя ко мне! Живо! - велел он. Двое переростков растворились в ярком свете и проявились вновь, но за несколько мгновений их отсутствия, они изменились полностью. По тому, как бугрились их мышцы под вполне осязаемой одеждой, я уверенно мог сказать, что они не менее материальные, чем я. Однако скорость перемещения осталась сверхчеловеческой. Едва ли за это время я успел моргнуть дважды, как они «вернулись» уже втроём, прихватив с собой мужика в платье, с куском мяса у рта. Такрин шагнул навстречу, те двое тут же отошли на шаг и застыли по стойке смирно.
А тот мужчина, как я увидел, был стопроцентным человеком, по крайней мере, уж раболепством нашему виду не уступал точно: ещё пару секунд он продолжал жевать, когда до него дошло, что он находиться не за столом, а по бокам у него - не сотрапезники. Он обмер, затем громко сглотнул, выронил куриную ногу и сделал первый поклон. Если бы не его «глубокое» уважение господам, я бы не сразу узнал в согнувшемся пополам, исполняющем наклоны вверх - вниз любителе тренировать мышцы спины, услужливого «подателя флаконов», точнее служку в длинной рясе и очках. Перед дамочкой в перьях он бил поклоны, не выпрямляясь, а вот на площади в Марьинке раздувался от собственной значимости, как только «выпал» из лап стрихша.
- Когда ты поменял сторону?! – Такрин впервые проявил гнев, но поразило меня не это, а то как он спрашивал. Голос гневный, но сказано без единой эмоции на лице. - Почему ты меня предал? Отвечай! – Он шагнул к очкарику и тот упал на колени,
- Великий Род, вы… вы…слушай! Не… губи… невиновного, - взмолился Хранитель и я услышал слёзное, несвязное бормотание - просил он, целуя ноги Такрину.
- Невиновного? Колдун использовал Слёзы Переродившейся. Как он их получил, если не из твоих рук?
- Один глоток был похищен, тот первый, который госпожа Сирин велела передать кандидату.
«Кандидату? Это мне что ли?» - Значит не пил Такрин зелье, он без посторонней помощи нам портал сюда организовал и присматривался, видимо не определившись, что с нами делать.
В мои мысли ворвался оглушающий голос Такрина:
- Не ври мне! - Сияющая рука поднялась, и тело мужчины, резко поднятое с колен, подобно тряпичной кукле, сначала распрямилось, потом изогнулось, будто взятое за грудки. - С тех пор я сам присматривал за ним, - негодовал Такрин, оставаясь с каменным лицом. - Флакон был при мне до самого моего возвращения, и я вернул его тебе, хитрец!
- То, что вы вернули, не обладает силой первоисточника, - бедняга перебирал руками, хватаясь за расшитый золотом  ворот, чтобы расслабить узел, образованный у самого горла под невидимым кулаком и прохрипел: – Это во-да из Х-х-холодного Ручь...я.
«Где-то я это уже слышал? Ах да, смертельный ручей, где закалили мой красногорский нож».
- Не может быть?! - Наконец-то Такрин посмотрел на меня. Выражение его лица не порадовало: удивление с примесью сожаления свело брови. Я стоял и думал, с чего это я позабытый в последнее время и чудом не выпивший отраву, стал опять удостоен высочайшего внимания. Немного помедлив, он обратился к кому-то, - Где Карачун?
- Укрылся в пещерах.
- Не убивать пока не признается, кому служит. Он в мои деревни сумороки напустил. Они без клейма, но привязанные к сознанию. Выяснить кем они подчинены не возможно. Всё готово?
- Сёстры прибудут с минуты на минуту. Им уже сообщили.
«Ха! Дамы, оказываются, везде опаздывают!» - успел я позлорадствовать, когда Такрин приказал:
- Уведите его, - и те двое крепышей, поволокли причитающего служку внутрь замка. Хранитель покидал нас очень шумно, я сходу не определил, что было комичней, его уход или момент, когда служка был доставлен. Его, стенающего и уповающего на справедливость, некоторое время ещё было слышно после того как троица скрылась, но вскоре всё смолкло.
«Бедолага! А ведь как преданно кланялся!»
- Такрин, послушай, - мне казалось, что я сказал это так громко, что было слышно на сотню метров безлюдного города, так как собравшиеся «светлейшие лица» как одно посмотрели на меня, словно на муху в супе. Без интереса, с одним желанием не разочаровывать свой взор моим видом, они морщились и фыркали, уповая на столь фамильярное обращение к их почитаемому «сиятельству». Недовольство и высокомерие меня не останавливало, и я чётко продумал своё предположение: - Флакон могли подменить, когда он лежал в гнезде Игоши.
- Исключено. Я не велел Игоше прикасаться к флакону. Он был послушен.
«Зачем было плеваться в меня?» - Мне стало вдвойне обидней, - «Оплёван по указке друга, значит! Уж не из-за ревности к Есении?» - Такрин едва заметно улыбнулся и отрицательно покачал головой. - «Значит, подслушиваешь?»
«Так, думай потише», - услышал я прямо у себя в голове. Я стряхнул неприятное наваждение, и вернулся к сути проблемы.
- Да, но с тех пор, как мы положили эту «слезу» и забрали назад, мимо прошло больше десятка прихожан, и каждый оставлял угощение в гнезде. Кто-то подменил флакон.
Видимо он согласился с моим предположением, так как глаза его словно оттаяли, от чего лица его приятелей вдруг тоже потеплели.
- Кто на сей раз встретил «гостей»?
- Фрейя.
- Значит опять балы…
Картинка перед глазами преобразилась в новый мираж. Мы не входили во дворец, а сразу оказались внутри необъятного зала, вокруг, куда не глянь, были люди, одетые по моде эпохи позднего ренессанса, стройно вальсирующие под мелодичные ритмы, льющиеся неведомо откуда. Я опешил, оглянулся на тех, кто секунду назад был рядом и не нашел. Когда отчаявшись отыскать Такрина, обошел часть зала, я мог поклясться, что разучил нехитрые движения бесконечного бас-данса.
«Дружище, ты же меня слышишь! Куда ты делся?»
- Ему не до тебя, - долетело до меня из кружащейся толпы. Я не успел заметить, кто говорил,  показалось, что пары закружились быстрее.
«Он что там Карачуна пытает?»
- Такрин! – Мой крик утонул в трепете невидимых струн. Яркие платья всех цветов, камзолы, панталоны, туфли кавалеров закружились пёстрой каруселью. Танцующее, цветастое торнадо слилось единым потоком, оставляя не больше трёх шагов вокруг меня. Я остановился:
- Такрин, помоги, мне нужно её найти…
Вихрь выбросил навстречу мне одну из кружащихся пар,
- Зачем? – услышал я. - Ты не хотел на ней жениться, - дама на миг повернула голову, окатила меня вопросом, как холодной водой и, не прерывая танца, позволила кавалеру увести её прочь.
- Я не знал её тогда! - перекричать усилившуюся музыку было невозможно, но я всё-таки попытался докричаться до того, кто спросил.
- С тех пор она не стала старше, опытнее и выше ростом. Что же изменилось? – Вопрошал черноволосый юноша и когда его движения замедлились, я увидел, как он подмигивает своей партнёрше, как будто и не спрашивал у меня ничего.
- Я изменился, вернее моё отношение к ней.
- И ты вдруг поверил, что она твоя единственная? – Юноша не глянул в мою сторону, произнеся слова, он продемонстрировал поклон партнёрше, и ритм танца поглотил и эту пару.
- Да, - крикнул я ему вслед. Сумасшедшим калейдоскопом, сменяя друг друга, танцоры останавливали на мне свои взоры, только чтобы задать новый вопрос и, не дожидаясь ответа, мчались вглубь огромной воронки, где находился кто-то правивший этим балом, заставивший меня признаваться самому себе в том, что я люблю мою Сенечку, люблю давным-давно, с той секунды как она бросилась меня спасать от гнева разъярённого стрихша, а может быть ещё раньше…
- Кто она для тебя? – вымолвили женским голосом.
- Та, за которой я бы отправился на край света.
- А придётся идти дальше… - на секунду взгляд поймал приблизившегося ко мне мужчину, затем вихрь танца закружил его уже в другой части зала.
- Прошу, подскажи куда идти, - попросил я.