Монологи о рыбалке. В устье Бунгарапа

     В середине августа Коля, работавший на «Белазе», наконец-то решился на операцию. Постепенно прогрессирующая контрактура Дюпюитрена согнула пятый палец правой кисти к ладони так, что нормально крутить баранку он уже не мог. Согнутый палец постоянно упирался в рулевое колесо, мешал работать, а разогнуть его было просто невозможно из-за появившегося плотного тяжа на ладони. Надо было этот тяж иссекать. Несколько лет назад я уже оперировал его по этому поводу, да видно неудачно. Правда, четвертый палец, положение которого мы и исправляли, разгибался практически свободно и почти полностью, но пятый подкачал.
    Я предлагал ему полечиться уже давно - кому приятно видеть брак в своей работе, даже грозился не пропустить во время профосмотра, который ежегодно проходят водители автобазы, но его и это не пугало. А тут вдруг сам заявился, да еще попросил сделать операцию поскорее.
    - Заколебал меня этот палец… Рыбалка скоро, а он мешает сети ставить. Цепляется, зараза, путает все…
    Вот оказывается в чем дело! Работа – это … так себе, … постоит, а вот рыбалка!..  Ей мешать ничего не должно. С середины сентября Коля планировал пойти в отпуск, рассчитывая к этому времени полностью поправиться и порыбачить в свое удовольствие. Для чего же еще нужен отпуск настоящему мужику, как не для рыбалки?!
    Операция прошла достаточно успешно, активно поправляющийся пациент уже через три дня стал по вечерам бегать домой – благо жил недалеко от больницы, но исправно появлялся к обходу и перевязкам. Я смотрел на это сквозь пальцы, главное, что с раной все было в порядке.

    Мы же решали совсем не простую задачу. Конец августа - время лихорадочных сборов на утиную охоту, которая вот-вот должна открыться в Кузбассе. К счастью в этот раз в Новосибирской области, куда мы непременно ездили на открытие все последние годы, его задержали на целую неделю. Туда-то мы поедем обязательно, а отвести душу захотелось уже сейчас. Задача же состояла в принятии решения - куда ехать и на чем?
    Местные водоемы - лужи, как пренебрежительно мы их называли, нас не прельщали, утки здесь было мало, а охотников много. В заказник на Томь, где мы однажды охотились, ехать не хотелось, все же опасались - раз на раз не приходиться, вдруг попадемся. Искать же другие водоемы, просто не было времени.
    После недолгих переговоров решили присоединиться к компании, которую организовал наш общий знакомый - Дима. Дима, имеющий небольшой собственный бизнес, периодически ездил с нами на Чаны и Томь, славился своим искусством готовить борщ и рассольник, но в последние годы все больше рыбачил как сосед по берегу. В поселке, где он жил, Диман подобрал заводных парней из числа преимущественно предпринимателей и бизнесменов, которые укомплектовались по полной программе в такую же компанию, как и у нас. Правда, намного круче. Моторы на их лодках были импортными - не сравнить с нашим «Ветерком», палатки шикарными – Санычевской «зеленой подруге» было до них далеко. С транспортом они проблем не знали, а уж с заправкой горючим и подавно – половина из них занималась бензиновым бизнесом. Они ездили везде, где хотели, ходили в горы, охотились, рыбачили, даже поговаривали, что собрались откупить какие-то угодья по берегу Томи и создать там частную охотничью и рыболовную базу. Вот с ними-то  он и планировал попасть на открытие в устье Бунгарапа, где никто из нас никогда не был. На Бунгарапе выше по течению мы охотились на рябчика, раза два - три ловили хариуса, которого, чуть подсолив, сразу съедали – до чего же вкусен, и даже пытались изловить бобра, который там изредка попадался, а вот в устье не были.
    По словам Димы, который слышал об этом от кого-то из своих,  охота там должна быть знатная, ну а нам, собственно, и выбирать было не из чего. Да и всегда интересно посмотреть новые места, пообщаться с новыми людьми. Большинству из нашей компании все равно было куда ехать - лишь бы ехать, да лишь бы вместе. А Димкиных друзей мы в основном уже знали, бывало, встречались и на Чанах, и на Томи, и на Беловском море.
    Теперь оставалось решить совсем пустячный вопрос - на чем ехать? Сначала планировали поехать вместе с ребятами на их шестьдесят шестом «Газоне», но те в последний момент переиграли и решили ехать на своих «Уазиках» и «Газелях», правда, места там для всех нас уже не хватало.
    Попытки выпросить на разрезе вахтовку оказались безуспешными. Жекин «Зилок», на котором мы не раз отправлялись на Лачиновскую курью, где ловили крупного леща, был сломан. А поездка на своих «Жигулях» ни у кого особого энтузиазма не вызывало. Дорога туда со слов Димана была не очень хорошей, а уж если пройдет дождь, то выбраться будет весьма проблематично.

     Мне это было знакомо. Как-то раз в конце апреля мы с Саней Винтом отправились на рыбалку в компании на шестьдесят шестом «Газоне» одного нашего общего знакомого, тоже заядлого охотника и рыбака, в устье Убика - небольшой речки, как и Бунгарап впадающего в Томь с разницей в несколько десятков километров выше по течению.
    Поехали в солнце, тепло, весну. Листья на деревьях уже стали распускаться, пробуждалась живность …
    Помню, после въезда в тайгу на остановке возле небольшого весело  журчащего родничка, где мы присели перекусить, в десятке метров от накрытого на пеньке импровизированного стола через дорогу спокойно, не обращая на нас абсолютно никакого внимания, перешел лось и спустился в соседний лог. Рогов на его вытянутой горбоносой голове не было, а шерсть по бокам свисала неровными клочьями – лось линял, и был он весь какой-то неухоженный, совсем не похожий на тех длинноногих красавцев, что мы иногда видели осенью. Но достоинства  у него и сейчас было, хоть отбавляй.
    А рябчики? Что делали рябчики! Они свистели, надрывались, сходили с ума из-за любви, разбуженной весной.
    Уже на берегу Томи, когда «Газон» был надежно спрятан под раскидистые деревья, чтобы его было невозможно заметить с воды, я увидел висящий на стенке салона манок на рябчика и шутки ради, выйдя из машины и встав рядом под небольшую густую осинку, пару раз свистнул. Что тут началось! Откликнулись, по крайней мере, четыре штуки. И это мне, которому никогда не удавалось перещеголять таких ассов искусства приманивания рябчиков, как, например, Водяной. После третьего посвиста я услышал хлопанье крыльев и расфуфыренный краснобровый самец тяжело плюхнулся на ветку буквально в двух метрах над моей головой. Он, казалось, не видел и не боялся никого и ничего.  Я замер. Рябчик, распустив хвост, забегал по ветке, озираясь по сторонам и стараясь понять, где же та самочка, которая так нежно позвала его. Перья на шее крылатого Дон Жуана топорщились, и было это до того уморительно, что я вскоре не выдержал, засмеялся.  Обиженный, обманутый в своих лучших ожиданиях, рябчик улетел.
    Возвращались же мы третьего мая в грязь, снег и настоящую зиму. В ночь на первое мая выпал такой мощный снег, что не смог растаять даже за двое следующих суток. Зеленые листья спрятались под снежными шапками. Дорогу, которая и без того была проходимой только для «шестьдесят шестого» или разве что для трактора, развезло, и она стала по настоящему непроходимой даже для такой мощной техники - тайга есть тайга. Петляющая по склонам широких логов дорога зачастую представляла собой только две узеньких полоски скользкой размытой глины, разделенных промоиной глубиной до полуметра, по дну которой с ревом несся поток грязно-желтой, холодной воды. Даже не верилось, что когда мы ехали на берег, ничего подобного не было. На наших глазах, когда приходилось останавливаться, чтобы решить, как лучше проехать, куски дороги, подмытые стремительным потоком, с шумом отваливались и тут же уносились вниз на дно лога. А уж там текла настоящая  широкая речка. В одном месте в колею пришлось побросать все ветки, пеньки и даже небольшие деревья, найденные в округе, чтобы проскочить совсем размытую дорогу. Если бы не лебедка, которой мы раза четыре вытаскивали сами себя, думаю, пришлось бы ждать лета, чтобы выехать. Благо черемша (мы звали ее колбой на местный манер) уже появилась, и смерть от голода нам не грозила. Как сейчас вижу, как в десятисантиметровом слое снега, периодически грея мерзнущие ладони подмышками, отыскивали и срезали охотничьими ножами уже большие и сочные стебли этого дикого, но ужасно вкусного лука на полянах, которые отлично знал Серега, хозяин «Газона». Было весело и ничуть не холодно.

    Перебрав все возможные варианты и поняв, что нужного транспорта нам не найти, мы решили попросить Колю поехать на его «Уазике». Это транспорт как раз для плохих дорог и вся компания в нем легко разместиться, а то, что у Коляна еще не были сняты швы, и на оперированной кисти лежал гипс, никого, кроме, наверное, меня, не смущало. Подумаешь, нежности… В крайнем случае Жека рулить сможет, он тоже несколько лет в армии возил начальника части на «Уазе».
    Коля думал недолго, согласился. Только попросил немного подправить гипс - освободить второй палец, чтобы легче было управляться с рулем. Его даже не смутило то, что швы мы сняли в четверг, а ехать надо было на следующий день, в пятницу. Его больше озаботило, что у него как раз в день отъезда кончалась страховка на автомобиль. Нам как всегда «везет»!
    Собрались мы достаточно быстро - надо было к полудню подъехать к дому Димы, где и был назначен сбор обеих компаний. Загрузились, заправились и поехали в банк платить страховку ОСАГО. Вот тут я спохватился, что в спешке забыл взять из гаража водку. Бутылка с собой у меня была, да еще какой! «Мечта рыбака»! Это название такое. С красивой цветной наклейкой, где был изображен рыбак, чем-то напоминающий Костяна, правда, без шляпы с широкими полями, в которой тот так любил ходить. Кто-то из благодарных больных знал о моих пристрастиях. Нет, не к  водке - к рыбалке. Несколько бутылок лежало у меня в гараже для всяких непредвиденных ситуаций, в том числе и для рыбалки. А тут в спешке я про них и не вспомнил. Хорошо, что деньги были с собой. Узнав у ребят, что норма на сегодняшнюю рыбалку три штуки, я подался в соседний магазин, где обычно затариваются перед рыбалкой Костя с Ромашкой. Коля тоже попросил прихватить и на его долю бутылочку.
    Девчата - продавцы, увидев меня в камуфляже, ничуть не удивились, а когда я попросил водки, улыбаясь и не спрашивая, подали три бутылки. Вот это сервис! Откуда знают?
    - А Костя с Ромкой тоже по три взяли, - ответили они на мой немой вопрос и рассмеялись.
    Когда я рассказал об этом в машине, рассмеялись уже все ребята - мы становимся известными.
    К дому Димы, как не старались, подъехали с небольшим опозданием, минут на десять - пятнадцать. Во дворе стоял «Уазик» - бобик с мощным прицепом, на котором был установлен не менее мощный катер. «Крым», - прочитали мы на его борту, когда вывалились из салона, чтобы поздороваться и размяться. Раньше такой техники видеть никому из нас не приходилось. На катере был установлен стационарный мотор, да и в нем могли разместиться сразу человек шесть - такой он был вместительный.
    Хозяином катера оказался невысокий крепкий парень.
    - Миша, - представился он, пожав по очереди протянутые руки. Рукопожатие у него было крепким, и впечатление он оставлял приятное.
    Остальных троих парней, копошащихся во дворе рядом с кучей наваленных вещей, где были видны и ружья, и палатки с рюкзаками, и котелки, мы знали. Правда, Диман, когда мы перездоровались и переобнимались, заявил, что здесь далеко не все, но сейчас должны подъехать остальные, так что мы можем пока отдохнуть, посидеть в саду.
    Сад у него был замечательный. Фруктовые деревья посажены чуть ли не по струночке, земля выстлана настоящим ковром - так аккуратно и ровно была пострижена трава, тропинки отсыпаны. Ни одной сгнившей или обломанной ветки не валялось на земле. И почти на каждом дереве висели дозревающие фрукты. Больше всего оказалось груш, хоть и не очень крупных, но на удивление ароматных и сладких. За домом рядом с выложенной из красивого красного кирпича русской печкой, где был предусмотрен и мангал, кустились помидоры, усыпанные созревающими плодами.
    Дима, показав свои владения, стал угощать дарами природы, и угощал от души. Я положил с десяток груш в карман – пригодятся, дорога дальняя, а закусывать колбасой и помидорами уже надоело.
    Не хотелось портить такую красоту, и мы расположились возле ворот на улице, рядом с дорогой. Достали свой заветный ящик, походные стулья и начали отдыхать. Тут, кстати, и груши пригодились, не удалось им прокатиться.
    Отдых наш несколько затянулся. Сначала ждали… Потом знакомились те, кто не знал друг друга... Потом, естественно, за знакомство... Потом, когда собрались, по мнению Димы, все и всех оказалось семнадцать человек – в таких больших, даже огромных компаниях мне еще ни рыбачить, ни охотиться не приходилось - стали решать вопрос об обеспечении нашего предприятия бензином.
   Оказывается, надо было от метеостанции – конечного пункта наземного этапа пути на берегу Томи – плыть вверх по течению до устья Бунгарапа еще что-то около двенадцати километров, а это требовало горючего. Сколько ест лодочный мотор, мы знали. Но Миша, проводник нашей уже буйной компании, убедил всех, что запас карман не тянет, да и расход топлива против течения многократно возрастает - как будто мы не собирались возвращаться обратно. Словом, после недолгих разговоров скинулись по сотне на бензин, и Миша уехал на своем «Уазике» с неимоверным количеством пустых канистр куда-то в ему одному ведомое место, где бензин ему обещали по льготной цене, всего-то по десятке за литр. Бензиновые короли катать чужих за свой счет явно не собирались.
    Вскоре наша автомобильная кавалькада растянулась чуть ли не на полкилометра. Здесь было несколько «Уазиков», «Нива» и даже чей-то маленький юркий «Лумзик». Процессия периодически останавливалась: то около магазина в поселке – кому-то очень захотелось хорошего холодного пива и его взяли целый ящик, то среди чистого поля – кому-то надо было срочно избавиться от излишков этого пива в организме, то  вдруг Димке захотелось пересесть из одной машины в другую – чтобы новые друзья не обиделись, потом обратно – чтобы не обиделись прежние друзья…
    Часа через полтора полевую дорогу сменила таежная. Ехать хоть и приходилось с осторожностью, на первой или в лучшем случае на второй скорости, чтобы не провалиться в глубоченную колею или не зацепиться за стволы берез, между которыми и петлял наш торный путь, но дышать стало легче – исчезла так надоевшая всем в поле пыль.
     Дорога постепенно опускалась, каждый следующий лог становился положе и положе. Вскоре показались несколько одноэтажных деревянных домиков, прятавшихся за кустами, путь к которым преграждал самодельный шлагбаум, изготовленный из длинной оструганной жердины. Миша вышел из машины и направился куда-то вглубь огороженной территории. Вслед за ним потянулось еще несколько человек. Мы же оставались в своей «санитарке» - не местные мы.
    Наконец-то шлагбаум открыли и мимо домиков машины выехали прямо на берег Томи.

    «Метеостанция» представляла собой довольно жалкое зрелище. Несколько деревянных одноэтажных летних домиков в беспорядке были разбросаны по поляне на высоком обрывистом берегу. В домиках, похоже, никого не было. Высокая не примятая трава подбиралась к самым дверям. Ближе других к воде одиноко стоял довольно добротный теплый дом, в котором, безусловно, жили. Рядом с домом была сложена высокая поленница. Несколько не  расколотых огромных березовых чурбаков валялись тут же. В одном из них даже торчал заклиненный колун. Из печной трубы, возвышающейся над крышей, несмотря на довольно теплый день, вился дымок. С другой стороны дома на вбитом в землю колу был укреплен алюминиевый умывальник, под которым была небольшая высыхающая лужица – кто-то недавно умывался.
    На самом берегу стоял длинный, сколоченный из оструганных досок, стол, за которым могли разместиться сразу человек десять – двенадцать. Лавки у стола были врыты в землю – хозяин позаботился и об этом. Здесь же рядом было небольшое кострище, похоже, приготовленную еду с костра сразу подавали на стол.
Чуть в стороне по берегу, прячась в высокой траве, стоял небольшой металлический памятник, похожий на те, что ставят погибшим автомобилистам у дорог. С чуть пожелтевшей фотографии, укрепленной на памятнике, в сторону реки смотрел молодой мужчина с ружьем в руках и кучей прикрепленных к поясу то ли уток, то ли рябчиков.
    Но интереснее всего была сваренная из металлических труб вышка метров в восемь, на которой весело трепыхался лоскут материи – не то флаг, не то вымпел - бело-сине-зеленое полотнище с восходящим солнцем и буквами «Ноев ковчег». Вот оно -  последнее пристанище «… и чистых, и нечистых…». Хозяева станции оказались людьми с юмором.
    А вот какой-то метереологической аппаратуры в привычных по фильмам будочках с зарешеченными окошками на высоких ножках и приставными лесенками не было. Может где-то недалеко, на другой поляне? А может быть и исчезло все это научное оборудование, а громкое название «метеостанция» - осталось.
    Берег был действительно крутой – высота метров около десяти, а в самом низу у воды песчано-галечная коса. Весной в разлив наверняка вода поднимается к самому краю, чуть не к домикам. Вправо уходила небольшая протока, берега которой густо заросли подлеском. Прямо был один из рукавов Томи шириной метров семдесят. Наш берег мелкий, с травой и тиной, дальний, похоже, глубокий. Во всяком случае, моторные лодки, шмыгавшие по реке, проходили мимо станции именно там. Дальше, слева по берегу, где Томь делала крутой изгиб, возвышалась целая роща высоченных тополей – по ним легко будет ориентироваться в темноте.
    Вниз по склону к  косе вела тропинка, заканчивающаяся возле старого баркаса, наполовину вытащенного из воды и дюралевой лодки без мотора и весел. Под самым же берегом в земле были вырезаны ступеньки, но и те были наполовину разрушены. Похоже, в дождь кто-то здорово прокатился на пятой точке к самой воде.
Где-то с середины высоты берега бил довольно мощный ключ. Родниковая вода стекала, образовав приличную промоину, как раз параллельно тропинке и внизу растекалась, образуя мелкие грязные лужи, возле которых все было истоптано.
«Как же мы будем спускать Мишкин катер, - подумал я, – берег то какой крутой?». Но это оказалось на удивление легко.

    Машины выстроили на берегу в ряд и только наш «Уазик», для которого там не хватило места, встал возле стола, рядом с кострищем. Рюкзаки, мешки, столы, ружья, наш знаменитый, уже немного полегчавший ящик с припасами быстро вытащили и как муравьи потянулись на берег, понесли вещи, где все и складировали в одну большую кучу. На склоне сразу образовались две цепочки - в одной люди с баулами спешили вниз, в другой не торопясь, с трудом карабкались наверх.
    Боря, Саня и Мишка занялись лодками. Боря быстренько накачал свой новенький «Фрегат», погрузил часть вещей, взял одного напарника и на веслах вышел по тине  к краю чистой воды, поджидая остальных.
    Мы, человек восемь, подхватили отвязанный и спущенный на землю «Крым», подтащили его к краю обрывистого берега, а затем только тормозили, чтобы он не развил слишком большую скорость при спуске. Я даже не ожидал, что будет так легко. «Крым» вещами загрузили прилично, еще четыре человека запрыгнули в него, и Миша тоже стал выгребать к основному руслу.
    Третью же лодку с разрешения сторожа позаимствовали с берега. Саня только навесил привезенный с собой мотор, залил бензин, и, взяв пару человек и еще часть вещей, отправился вслед за остальными.

    Наша компания в полном составе, Диман и еще один из парней остались на берегу ждать. Мы не стали подниматься наверх, сидели на склоне возле кучи вещей и лениво переговаривались. Голод постепенно давал себя знать, и мы решили немного закусить, правильно решив, что на месте мы будем часа через два-три. Пока доберутся – пусть час, разгрузятся – еще полчаса, ну и назад столько же. Да еще с нами целый час вверх по течению. И это в лучшем случае.
    Не успели съесть по куску сала, которое я захватил из дома в закатанной банке и выслушать похвалу Димана, которому сало очень понравилось, как мимо нас прошел небольшой табунок уток и с шумом сел где-то неподалеку в протоке за кустами. Жека, не успев еще прожевать, сразу схватился за ружье (и когда только успел его расчехлить?), сунул в карман горсть патронов, и, не слушая наших доводов о том, что здесь заказник и охота откроется только завтра, устремился в заросли. Сначала мы отчетливо слышали как он продирается через кусты, а затем все стихло – наверное, начал скрадывать. Мы тоже замолчали. Только надоедливый звон комаров, которые в безветрии под берегом стали досаждать нам, да наше дыхание отчетливо слышались в тишине.
    Гром выстрелов раздался сразу за шумом крыльев взлетающей стаи, потом мы услышали радостный Женькин крик, больше похожий на победный вопль дикаря – не иначе как попал.
     Сразу загомонили все, стараясь докричаться до охотника. Попасть-то он попал, да только утка оказалась по другую сторону протоки, и Жеке ничего не оставалось, как перейти ее вброд. Перешел, и гордый, подняв добычу над головой, вернулся на стоянку.
     Добычей оказался вполне приличный крякаш, которого по очереди все подержали в руках, покрякали, расправляя крылья, изображая его полет, как будто малые дети, впервые взявшие в руки подбитую утку.
     С берега на шум выстрела никто не показался и мы, ободренные этим, решили выпить за первую добычу, закусывая опять таки салом, о котором все забыли, охваченные охотничьим азартом. Так и дождались лодочников.

     Боря не вернулся, справедливо решив, что два катера увезут всех. Но все же «Крым», куда уселась наша компания да еще с вещами, оказался здорово перегруженным. Выйдя на середину реки, Миша пытался прибавить скорости, но на течении это оказалось не просто, и катер только чуть добавил. Саня с друзьями довольно быстро оставил нас позади и скрылся за поворотом. Хозяин ворчал, что таким ходом мы будем добираться до места часа два, а то и все три. Нам же торопиться было некуда, и мы с удовольствием любовались крутыми берегами, густо поросшими лесом, шумящими перекатами с быстрым течением, даже брызгами, разлетающимися от нашего катера и в свете солнечных лучей сверкающих маленькими бриллиантами. Глядя на эту красоту, легко было представить и огромного медведя, спускающегося к воде напиться, и седогривого лося с могучими рогами, трубящего на вершине холма, вызывающего на бой трусливых соперников.
    Километра через два идиллию прервал грубый скрежет днища катера о каменистое дно. Миша что-то пытавшийся объяснить Коле, показывая на двигатель, зазевался и, похоже, сошел с фарватера. Резко сбросив скорость, наш капитан, на минуту доверив Николаю штурвал, больше похожий на баранку от «Жигулей», достал из кармана штормовки маленький приборчик с блеснувшим экраном, куда и стал пристально всматриваться.
    - «Навигатор», - заметив наш неподдельный интерес, произнес Миша и замолчал.
    Объяснил, называется. Мы к тому времени ничего подобного не видели и как действует этот «навигатор» понятия не имели. Видя наши недоуменные взгляды, Миша пытался рассказать о приборе и его возможностях, поэтому, наверное, опять прозевал меляк, и днище снова заскрежетало по камням.
    - Все, мужики, кому-то надо сойти. Мы так дно пропорем или винт обломаем. Тогда совсем кранты, не поохотимся, - решительно заявил Миша, направляясь к берегу.
    Мы с пониманием отнеслись к его заботам, и когда подошли, насколько можно было к берегу, Жека, я и Саныч, подтянув сапоги, попрыгали в воду. В последний момент Жека прихватил бутылку водки и буханку хлеба.
    - Черт знает, сколько вас ждать придется, - пробурчал он, обращаясь к остающимся в катере, высоко подняв руки с припасами и осторожно продвигаясь к берегу по скользкому дну.
    Саныч, забросив на плечо свой уже собранный карабин «Сайга» - видимо рассчитывая, что и ему повезет как Жеке на протоке возле станции, рассовывал по карманам патроны. Я же не взял ничего, кроме хорошего настроения. Приключения начались!

    Между краем воды и растущими по начинающемуся косогору деревьями была небольшая песчаная коса метров в пять шириной. Она тянулась и тянулась в обе стороны, теряясь за излучинами реки. Посовещавшись, мы решили идти по песку вслед за уплывшим, ставшим килограммов на двести легче, катером – быстрее встретимся, уж мимо-то нас Миша никак не проплывет.
    Но благим намерениям не суждено было сбыться. За ближайшим поворотом коса кончалась, и вода подступала к самым деревьям. Жека попытался было пройти в болотниках по воде вдоль деревьев, но быстро отказался от этой затеи. Поскользнувшись на илистом дне, он чуть не зачерпнул в сапог и не выпустил бутылку из рук, но удержался. Мы вздохнули с облегчением – скучать на берегу не придется.
    Саныч предложил пройти по косогору между деревьев, и попытался сунуться в бурелом, но прошел метров тридцать и вернулся, чертыхаясь, выплевывая изо рта паутину и вытряхивая из волос мелкие ветки с корой трухлявых деревьев. Даже из ствола своего карабина вытряхнул несколько пожелтевших листьев. Мы с Жекой отказались от этой попытки после первых же десяти метров пути и уже поджидали нашего охотника сидя на понравившейся нам косе.
    Чтобы ожидание не казалось сильно скучным, мы решили немного подкрепиться, но тут же столкнулись с серьезной проблемой - в спешке забыли хоть какую-то посудину, напоминающую стакан, а пить из горлышка не хотелось. Как-то неудобно, да и непривычно. Жека не поленился пройтись вдоль берега в надежде найти какую-нибудь банку, забытую рыбаками - пусть даже из-под червей, но вернулся с пустыми руками. Здесь явно никто не рыбачил.
    Мы же с Санычем в это время набрали дровишек, благо сушняка в лесу было достаточно, да и плавника на берегу тоже хватало. К приходу Жеки костерок весело потрескивал, а мы расположились у огня на больших плоских камнях, рассматривая уже открытого «Хозяина Тайги». Эту водку мы предпочитали всем остальным. Пить было не из чего. Так и поверишь в анекдот, когда охотник вернулся с охоты  с нераспечатанной бутылкой, потому что забыл штопор.
     Вдруг Саныч с остервенением хлопнул себя по лбу, как будто убивая огромного надоевшего комара, и с видом победителя достал из внутреннего кармана камуфляжа зеленый баллончик «Москитола». Почти половину его закрывала мягкая капроновая крышка, реально напоминающая небольшой стакан. Мы радостно засмеялись – голь на выдумки хитра. По первой выпили не чувствуя запаха водки, а ощущая только мерзко пахнущий «клопомор», как окрестил его раздосадованный Саныч. Как не старались промыть нашу «рюмочку», избавиться от неприятного запаха  не смогли. Закусывали белым хлебом, отламывая от буханки большие мягкие куски, а запивали речной водичкой, ни мало не думая ни о дизентерии, ни о ядохимикатах, которых, как известно, в любой речке в Кузбассе хоть отбавляй.
    Прямо напротив нас Томь огибала какой-то большой остров и в устье уходящего рукава расположилась одиноко торчащая из воды скала. Возле нее крутилась резиновая лодка с рыбаками, но что они делали – ставили сети или, наоборот, проверяли, рассмотреть было невозможно. Шум тарахтящего мотора раздался неожиданно. Своих мы еще не ждали и на всякий случай Саныч, зайдя за ближайшие деревья, припрятал в траве свой карабин - мало ли что, сезон – то охотничий еще не открыт, а ружье собрано.
    Мощный катер, даже больше чем Мишкин «Крым», с развевающимся российским флагом на корме проскочил мимо нас вниз по течению, даже не сбавив оборотов. Трое мужиков обряженных в камуфляж, как и мы, посмотрели в нашу сторону, но, наверное, так и не поняли, как попали сюда и что делают здесь, без лодки, вдали от людей и дорог, бродяги в камуфляже, как и они. Пока мы провожали их взглядами, расходящаяся от катера волна достигла берега и мощным броском добралась до нашего костра и сидящего ближе всех к воде Жеки. С криками мы отскочили, а затухающий костер обиженно зашипел. Жека закрутился винтом - пытался рассмотреть намоченные на заднице штаны, а мы с Санычем ногами отгребали ветки и угли подальше от воды, пытаясь сохранить пламя. Нам это удалось. А пропавших за поворотом лодочников помянули «добрыми» словами и тут же рассмеялись – сами виноваты, зачем так близко у воды расположились.
    Когда Женькины штаны просохли, крышка «Москитольного» баллончика вернулась на свое место, поскольку водка была выпита, а свежие анекдоты сменились «бородатыми», появился Миша. Катер, освобожденный от вещей, шел довольно ходко. Вскоре берега стали положе, возле многочисленных проток и ручьев, впадающих в Томь, стали попадаться рыбацкие и охотничьи компании. Среди них были и довольно большие - по четыре – пять разноцветных палаток стояло на берегу. В самом устье Бунгарапа, которое показал капитан, и где нам предстояло встречать утреннюю зарю, тоже стояли охотники. Здесь были Мишкины друзья, и он даже, подойдя ближе к берегу, перебросился с ними парой слов. Но  пришлось плыть еще чуть ли не километр выше, чтобы попасть к своим, с нетерпеньем, как нам казалось, ждущим нас. Как мы ошибались!

    Вынырнув из-за очередного поворота, мы увидели несколько палаток разных фасонов и расцветки, притулившихся возле невысокого берега, густо заросшего кустами и поставленных прямо на широкой каменистой косе. Зеленой палатки, любимицы Саныча, мы как не старались рассмотреть среди них не смогли. Рядом с горевшим костром на высокой палке развевался Российский триколор - Димкино детище. За сдвинутыми в длинный ряд разномастными раскладными столами сидели несколько человек, уже отмечающих благополучный приезд на берег. Коля, Костя  и Рома не отставали от приятелей и активно участвовали в задушевной беседе. Зато половина наших вещей была брошена прямо на косе. Добредя по мелководью до берега, мы, наученные горьким опытом, молча стали перетаскивать вещи подальше от воды. Ромэло с Костяном бросились нам помогать.
     Ужин, который готовил из подстреленной Жекой утки вездесущий Диман, был еще не готов, и мы с Санычем решили поставить палатку. К вечеру, приближение которого уже чувствовалось, по небу потянулись темные набухшие облака и вполне вероятно, что ночью мог пойти дождь.
    Место выбирали долго. Бродили по камням, заходили в кусты, притаптывали густую траву, но все не решались: то жестко, то неровно, то далеко от всех, то комары съедают. Проблукав полчаса с палаткой и кольями в руках мы вернулись к куче сложенных под берегом вещей и решили, не мудрствуя лукаво просто расстелиться здесь, на камнях, а на случай дождя накрыться развернутой палаткой – ставить ее почему-то расхотелось. Лежанка получилась неказистая, с ружьями под головой, но просторная, места должно хватить на всех.
    Успокоенные мы тоже подсели к столу, где уже собрались практически все, а тут как раз и шурпа подоспела. Естественно одной утки на компанию в семнадцать человек было маловато, и варево щедро заправили тушенкой и лапшей. От поставленной возле стола большой кастрюли шел обалденный запах, просто слюнки текли. За столами разместиться все не смогли, и кто-то занял место возле костра на земле, кто-то поставил свои тарелки на канистры с водой, а кто-то расположился у заготовленной кучи хвороста, примостив тарелки между веток.
    Темнело быстро. Дима суетился, пытаясь пристроить зажженный шахтерский фонарь, чтобы осветить по возможности всех, но это у него никак не получалось – компания оказалась слишком большой. Даже двух поллитровок на раз не хватило, но выпили все и активно заработали ложками, предпочитая шурпу и нарезанным помидорам, и салу, и колбасе.
    Постепенно компания разбилась на несколько отдельных групп, разговоры велись самые разные, наливали тоже кто как хотел. Мы с Коляном, управившись со своими тарелками и захотев добавки, не найдя в темноте половника, пристроились к кастрюле, черпая ароматное варево прямо оттуда и даже выловили кусок утиного мяса, который по-братски разделили, громко восхищаясь его вкусом. Уж лучше бы молчали. Нас быстренько отодвинули от заветного места другие жаждущие попробовать утятины. 
    Наконец кружка чая, сигарета и спать…

    До чего приятно сняв сапоги вытянуть ноги, потянуться до хруста в костях после такого долгого и утомительного дня. Пусть на жестком, бугристом ложе, под зуд комаров, но зато на свежем воздухе, глядя на поблескивающие среди туч звезды, среди друзей в ожидании завтрашнего охотничьего утра.
    Несмотря на усталость не спалось. В голову лезли события сегодняшнего дня, думалось о завтрашнем. Места нам незнакомые, утки нигде не видели, как пройти к Бунгарапу по земле не знаем, во сколько вставать не договорились…  Словом, мыслей в голове было хоть отбавляй, а сон не шел. Справа уже посапывал Саныч, укрывшийся с головой, слева раздавался легкий храп Коли, от костра доносились громкие голоса продолжавших вечерять Кости, Ромки и еще нескольких парней. Наверное, мы пошли спать самыми первыми.
    Все же я уснул, но сон был тяжелым, прерывистым, все боялся проспать утреннюю зарю. К утру по закону подлости пошел мелкий нудный дождь и тут каждый начал тянуть палатку на себя. Хорошо, что я спал в середине, тоже как Саныч накинув край на голову, и мне дождь особо не досаждал. Но постоянные толчки, рывки, сопровождавшиеся невнятным бормотанием, окончательно прогнали остатки сна, и я просто лежал, снова рассуждая, что же делать утром. С забрезжившим рассветом открыл глаза и Саныч. Когда дело касалось охоты, он просыпался одним из первых, непонятно куда девая свою многолетнюю привычку спать до обеда на рыбалке. Мы стали держать совет, стараясь не разбудить остальных, но оказалось, что не спят почти все, кроме Костяна и Ромэлы, которые, как сказал сонным голосом Жека, только – только улеглись.
    Я привел свои доводы в пользу продолжения сна – дождь, незнакомые места, отсутствие утки. Жека заявил, что он вообще уже поохотился и вставать не собирается, Костя с Ромкой спали и разбудить их, похоже, не удастся – они предпочли активный отдых на природе у стола. Коля не охотник, повернулся на другой бок и, послав все и всех подальше, вместе с «прекрасной» погодой, нарочно захрапел. Саныч, видя такой расклад, решил примкнуть к остальным и поглубже натянул на себя край палатки, но тут же заверещал – скопившаяся в углублении между складками дождевая вода нашла себе дорожку и потекла прямехонько ему на лицо, вот и умываться не надо. После этого какой сон!
     Поднялись мы, когда совсем рассвело. По небу плыли низкие, но не тяжелые облака, над водой местами  стелился реденький туман, тянул ветерок, но надоевший дождь, слава богу, прекратился. Над противоположным берегом угадывалось восходящее солнце. День все же должен быть хорошим.

    Из всей компании, как выяснилось, на зорьку сходил один Миша. Он здешние места знал, но, несмотря на это, пришел без добычи – утка с его слов не летала. Да и, правда - выстрелов мы не слышали.
    Несколько человек, в том числе и Диман, все же потихоньку собирались. Он натянул на себя какой-то непромокаемый плащ желто-зеленого цвета и щеголял  в нем по берегу, бряцая своей новенькой пятизарядкой и хвастаясь только что подстреленной чайкой. Двое парней, накачав резиновую лодку, пошли не по берегу, а прямо через кусты, где мы  с Санычем хотели поставить палатку. Наверное, так они планировали выйти как раз к Бунгарапу, а может быть, еще какие-то озера здесь были, и они о них знали. Компания человек в пять подалась просто по берегу выше по течению, они не собирались стоять в кустах - налетит, так налетит.
     Постепенно все, кроме наших, Мишки, который все же уплыл на лодке, да еще двоих плохо держащихся на ногах парней разбрелись. Вскоре раздалось несколько выстрелов, но потом все стихло.
     День налаживался. Облака отступили, спрятались за далекими холмами, ветерок стих, а солнце, наоборот, набирало силу. Мокрые камни высохли, пахло травой и чистой водой.
 

    После завтрака с горячим чаем и хлебом с вареньем жизнь совсем наладилась. Вернувшийся Миша привез целый садок вполне приличных окуней, которых тут же решили пустить на уху, а мы с Жекой загорелись рыбалкой – не удалось поохотиться, так хоть спиннинги побросаем. Миша, оказывается, зашел в Бунгарап и там спиннинговал, потихоньку сплавляясь к Томи и, как оказалось, неплохо. Вскоре подтянулась и основная масса ушедших.
    У Женьки спиннинг был давно. Он периодически брал его на Томь во время наших поездок и от случая к случаю ловил щурят и окуней. Я же приобрел спиннинг недавно, и желание отличиться у меня было большим. Приготовив все причиндалы, я стал собирать заветную снасть, усевшись в стороне от всех на поваленной дерево, неизвестно как оказавшееся у лагеря. Ребята проявили неподдельный интерес и собрались кружком вокруг меня. Кроме Сани, моториста третьей лодки, никто из них, похоже, спиннингом не рыбачил. Женькин спиннинг был собран, он нашел его среди вещей, так и лежащих кучей возле места нашего ночлега. Подмокшие рюкзаки, одеяла и палатку растянули на высохших камнях и вместе с Саней отправились на его катере в устье Бунгарапа, откуда вернулся Миша. Ромка, прихватив удочку и коробку с мелкими блеснами, в последний момент прыгнул в лодку и отправился с нами. Он решил порыбачить на подергушку.
    Заплыв чуть ли не на километр в устье мы встретили там парней, охотников из нашей компании, которые уходили утром через кусты. Они действительно вышли к реке и неплохо по здешним меркам поохотились, три или четыре утки лежали  у них в лодке. Они «загорали» на берегу надеясь, что кто-то приплывет и увезет их в лагерь, и не ошиблись. Грести против течения по Томи удовольствие весьма сомнительное, а снова продираться через кусты никакого желания не было. Саня пообещал помочь им, но после рыбалки, так что парни остались на берегу, а мы, приготовив снасти, стали потихоньку сплавляться.
     Я расположился на носу, Жека на корме, Саня в середине лодки, Ромашка где-то рядом с Жекой. Махать удилищами на небольшой, пусть и устойчивой лодке, занятие не из приятных, хотя обловить мы могли всю ширину реки, которая здесь была не больше шестидесяти – семидесяти метров. Постоянно приходилось смотреть, как бы кого не зацепить или не попасться самому. Поэтому после первого же сплава мы вернулись и высадились на песок. Здесь в отличие от Томи берег был песчаным. 
Пройдясь вверх – вниз по берегу и покидав блесны и твистеры, мы убедились в бесперспективности ловли с берега и, оставив на песке Романа, снова пустились сплавляться. Первым небольшого окуня вытащил Саня. Он ловил на небольшую желтую блесну, а вместо лески на катушке у него была прочная черная нить. У меня же зеленая леска толщиной 0,25. В «Диалогах о рыбалке», до которых я большой любитель, постоянно уверяли, что чем тоньше снасть, тем больше шансов поклевки. Я подобрал блесенку похожую на ту, что пользовался Саня и вскоре тоже праздновал удачу. Окунишка с пол-ладони прочно сидел, зацепившись губами сразу за все крючки тройника. Как он клюнул я и не заметил. А вот второго, уже с ладонь, почувствовал сразу. Сопротивление проводке вдруг резко возросло, и я резко махнул концом спиннинга. Потом, не теряя темпа, стал подтягивать добычу и отчетливо видел ее, подводя к лодке. Казалось, что окунь просто бежит за вращающимся лепестком блесны.
    В ближайшие полчаса Саня вытащил еще трех окуней, Жека пару, да и Роман одного на свою подергушку. После чего мы попросили Саню высадить нас на противоположном берегу, куда перебрался и Роман, а сам он повез истомившихся ждущих его охотников в лагерь.
    В новом месте удача повернулась лицом к Жеке – он вытащил двух небольших щурят, ну а мне досталась еще пара окуней. Ромка, которому надоело безрезультатно трясти своей длинной палкой, растянулся на песочке и  в блаженстве закрыл глаза. Мне, после того, как я оборвал сорокарублевую блесну, такая рыбалка тоже разонравилась, и я пристроился рядом с Романом. Жека бродил по берегу в надежде на поклевку, но минут через пятнадцать я тоже увидел его лежащим на песке. Дорыбачились…

     В лагерь мы вернулись посрамленными. Миша один поймал раза в три больше, чем мы вчетвером. Правда, он ловил утром, а утром клев, как известно, лучше. Ну да всем ведь это не объяснишь.
    В лагере особо делать было нечего. Пообедали приготовленной ухой и стали думать - что же делать дальше? Остаться и сходить на вечернюю зорьку или все же не расчехлять ружья, а просто отдохнуть? Вечерком еще порыбачить, когда клев должен быть лучше? А вдруг опять дождь? Провести еще одну ночь в сырости не хотелось. А если поставить палатку? Но если будет дождь, значит, охоты и рыбалки не будет. Зачем тогда оставаться, ставить палатку, просто чтобы сидеть в ней? В палатке мы шестеро если и разместимся, то с трудом, повернуться будет негде, какой же это отдых. Не лучше ли отдохнуть на берегу метеостанции? Там и домиков много не случай дождя, да и машина под боком. Там проще всего спрятаться, да и развернуться будет где, не то, что в палатке. Что касается рыбалки, то можно же сплавиться по Томи да и покидать спиннинг. Удовольствие получим, и ночь в тепле и сухости проведем.
    Особо за это ратовал я. В прошлом году один из моих друзей, тот самый, кто пытался пристрастить меня к зимней рыбалке, сплавлялся вместе с сыном от Новокузнецка до Салтымаково на простых резиновых лодках, и отзывы  у него были самые восторженные. Отдохнули, нарыбачились, места красивые посмотрели.
Словом я уговорил всех наших. Парни же, у кого палатки стояли, решили остаться. Будет дождь – спрячутся, палаток у них хоть отбавляй, на всех хватит. Будет погода – может быть и постреляют, если повезет.
    У нас было всего две резиновых лодки: моя «Уфимка», которую я как раз давал своему товарищу для сплава, и Ромкин «Нырок». Вшестером плыть тяжело, а с вещами просто нереально. Упросили Мишу на катере увезти назад все вещи, с ними отправить Костяна  и Саныча. А остальные четверо - на резинках, по двое на лодку, замечательно.
    Часам к четырем упаковались, загрузили катер, попрощались с остающимися ребятами и потихоньку отчалили. Мы с Жекой на «Уфимке», Роман с Колей на «Нырке». Все, кроме Женьки надели спасательные жилеты. Прихватили с собой только канистру с питьевой водой, да мой напарник прихватил свой спиннинг. Когда я спохватился,  «Крым» с вещами даже не был виден из-за поворота. Вот растяпа! Пропала рыбалка! Жека, правда, успокоил меня – будем грести и блеснить по очереди. Меня это вполне устроило.

    Денек разгулялся. Солнце светило во всю, ветра практически не было, на небе ни облачка. Красота! Махать веслами не приходилось, течение само потихонечку несло нас к дому. Миша заверил, что через пару часов мы будем на месте. Плыть двенадцать километров, скорость реки шесть - так подсказывал его «Навигатор». Задачка очень простая, и мы решили просто отдохнуть на воде. Сблизились, продели одно весло в проушины обеих лодок и потихоньку двигались. Надо было просто чуть – чуть подгребать, чтобы не занесло на перекат или на берег. Жека сразу, как вышли на середину реки, стал блеснить, но как-то безрезультатно. Покидал немного и я с тем же успехом. Пытался просто отпускать блесну метров на сорок – пятьдесят, потом подтягивать. Все равно  пусто. Может просто рано для рыбалки?
    Мои упражнения с распусканием лески не прошли бесследно. При очередной попытке блесна намертво зацепилась за камень на дне или за корягу и леска только жалобно тренькнула, когда я попытался вытащить блесну, попросив ребят подплыть к месту зацепа. Не удачно! Другие Женькины блесны остались в рюкзаке. Прощай, рыбалка…
    - Чтобы вы без меня делали,- ворчливо и в то же время радостно произнес Роман, доставая из кармана коробку с блеснами.
    Как плавал со своей подергушкой на Бунгарап, так и оставил блесны в кармане. Ай да Рома! Правда, блесны у него были сплошь окуневые, «морковки» да «жуки», но на безрыбье, как говорят, и рак рыба. Вдруг повезет.
Пробовали бросать и «морковку» и «жука» все по очереди, но безрезультатно. Чтобы не оторвать еще и Ромкину блесну рыбалку решили на время прекратить, а полюбоваться природой.
    Берега были очень красивы. Если на моторке мы видели их издалека - все же шли посередине, то сейчас шли рядом с одним из них, не спеша, можно было хорошо все рассмотреть. А смотреть было на что.
    Практически нетронутая тайга подступала к самой воде. Умытые ночным дождем пихты и ели манили яркой зеленью, солнце играло на их кронах, но под ними у корней солнечного света практически не было – так тесно они стояли. Ягоды рябины еще не созрели, но крупные грозди уже просматривались оранжево-красными пятнами сквозь дрожащую листву. Березки и осины, которых здесь попадалось не много, еще и не думали желтеть, хотя был конец августа. Периодически попадались журчащие ручейки, впадающие в Томь. Рядом с некоторыми из них можно было рассмотреть что-то похожее на тропинки. Нам верилось, что это звериные тропы, и именно здесь лоси ходят на водопой.
    На воде тоже было посмотреть на что. Сплавлялись не мы одни. Нас догоняли и обгоняли лодки, катера и катамараны. По одному, по двое, даже втроем на одной из лодок плыли туристы и рыбаки, охотники и просто отдыхающие. Те подрабатывали себе веслами, куда – то торопились. Мы же просто лежали, любовались красотами и если и шевелили веслами, то крайне неохотно. Только один сплавщик на небольшой резиновой лодке впереди нас тоже никуда не спешил и плыл, еле двигая веслами. По левому берегу сначала попадались стоянки охотников и рыбаков, но постепенно они остались позади, а берега становились все круче и круче. Наконец солнце спряталось за один из холмов и сразу стало темнее и прохладнее. Вот оно – Берендеево царство! Берега были густо покрыты папоротником и мхом, от которых тянуло сыростью и прелью. Пихтовые лапы огромных деревьев спустившихся со склонов к берегу местами нависали над самой водой и иногда мы проплывали прямо под ними как под пологом по темной поверхности, похожей на черное зеркало. Удивительно, но даже в этой темной воде дно было видно отчетливо. Можно было рассмотреть и бурые камни на дне, покрытые длинными пушистыми серо-зелеными водорослями и даже стайки рыб, снующих в этом удивительном подводном лесу.

     Часа через два мы все же стали проявлять некоторое беспокойство. По расчетам Миши мы должны уже быть на станции, а он даже не попался нам навстречу. Неужели ждет там? Не должен бы… Может, что-то случилось? А может его «Навигатор» наврал? К тому же стали досаждать комары, но мы быстро от них избавились. Саныч достал «Москитол» - «…потому и не кусают…», как гласит реклама. Кроме того, вслед за потянувшим ветерком по небу побежали легкие облака, а впереди между холмов появились мрачные тяжелые тучи, грозившие дождем. Неужели опять будет? Очень похоже.
    Вскоре послышался стук мотора, и долгожданный «Крым» наконец-то показался из-за поворота. Миша притормозил. Оказывается, на станцию прибыл областной охотинспектор, Мишин товарищ,  и он знакомил наших парней с ним.
    - Так что если пострелять там надумаете, проблем не будет, все оговорено, - радовал нас Михаил.
    Вот это удача! Ай да Миша!
    Еще бы успеть на базу до дождя, которого, похоже, не избежать. Но на просьбы подбросить нас Мишка ответил отказом.
    - Вам плыть осталось два километра, - уверял он нас, мотивируя свой отказ. –  Мне добираться дольше. До дождя запросто успеете.
    И так уверенно он это говорил, что мы и настаивать не стали. Простились и тут уже взялись за весла. Плыли все равно вместе, успеем, всего то два километра… Но тучи набегали стремительно.
     Не успел стихнуть шум лодочного мотора за поворотом, как первые, сначала робкие капли нерешительного дождя застучали по воде, а потом и по нашим спинам, но прятаться было некуда. Мокнуть не хотелось, и я предложил причалить к берегу, выбраться и накрыться лодками, переждать непогоду. Мое предложение энтузиазма не встретило. Сколько придется сидеть? Час? Два? За это время стемнеет, плыть по темноте не очень приятно, можно на мель наскочить или на какую-нибудь подводную скалу. Что тогда делать с порезанной лодкой? Вброд добираться? По берегу ведь не пройти, и мы в этом убедились.
     Решили плыть, не смотря на дождь. Не сахарные, авось не растаем. Сказано – сделано. Под все усиливающимся дождем, капли которого становились все крупнее, мы продолжали мужественно махать веслами.

     Тяжелее всех, конечно, приходилось Жеке. Наши спины были прикрыты непромокаемыми спасательными жилетами, на головах камуфляжные панамы, какая никакая, а защита от нудного дождя, который, похоже, и не собирался прекращаться. Я, чтобы меньше промокнуть, наклонился вперед, сложил на груди руки и прикрыл телом колени. Так дождю доставалась только спина, которой под жилетом дождь был не страшен, да плечи с головой. Ромка тоже пристроился неплохо, широкие поля его знаменитой панамы закрывали даже часть плеч, правда, левая рука без устали двигающая веслом уже вся была мокрой. В нашей лодке пока греб Жека, и мои руки все еще оставались относительно сухими.
     Жеку же не прикрывало ничего. У него не было ни жилета, ни панамы, которую он, добрая душа, незадолго до дождя отдал Коле. Капюшон камуфляжной куртки, который  Женька, спасаясь от капель, натянул на голову, скоро промок, как и спина, и дождевая вода, похоже, добиралась уже до самых заветных Жекиных мест. Он периодически вскрикивал, вертелся, пытался пересесть по-другому, когда очередной холодный ручеек проникал во все еще сухое местечко. Впрочем, сухих мест, вскоре, у него не осталось, если судить по тому, как он безнадежно махнул на все рукой, перестал кряхтеть и, чтобы подбодрить себя и нас заодно, попытался затянуть: «…Врагу не сдается наш гордый «Варяг», пощады никто не желает…».
     Действительно, пощады ждать было не откуда. Все небо за  холмами, среди которых петляла Томь, выше и ниже по течению до самого горизонта было затянуто непроглядной серо-синей пеленой.
    Лес, покрывающий холмы, который был очень красив и так нравился нам при солнечном свете в начале пути, теперь смотрелся совсем по-другому. Он, казалось, нахохлился, сжался и замолчал - не было слышно ни одного птичьего голоса и монотонный шелест дождя, колотящего по нашим спинам, прерывался только более громкими всплесками весел.
    Петь особо не хотелось и мужественные вокальные попытки Жеки вскоре сошли на нет. Хотелось есть. Убежденные горячими доводами Миши, которого мы уже не раз помянули не самыми добрыми словами за уверения в нашем быстром сплаве, мы не захватили в дорогу ни кусочка хлеба, ни чего-либо другого, что можно было бы съесть. А ведь чего только не было на столах!..  Сало с нежно-розовыми мясными прослойками стояло перед глазами… Икра кабачковая, которую так хотелось сейчас намазать на толстый кусок белого хлеба… Можно и варенья, по-моему там было смородиновое, кисленькое… А колбаса, докторская, любимая… Даже наш проверенный, уважаемый, уже запаренный «Доширак», помню, скромненько остался стоять на краю стола. Знать бы тогда…
    - Мужики, давайте Винта съедим, - громко заявил вдруг Роман, кровожадно, как ему казалось, посмотрев на Колю. - Жрать охота.
    - Подавитесь, я костлявый, - буркнул Коля, но затем не выдержал и вслед за нами тоже рассмеялся.
    - Эх…, сейчас бы яблочка куснуть…, - мечтательно продолжил Жека.
- В теплу койку и уснуть…- тут же подхватил не унывающий Роман, хотя продолжение у известной присказки было несколько другим.
    Раздавшийся вслед за этим хохот напоминал раскат грома. Да-а-а - уж…, помечтайте… Только и оставалось посреди широкой реки под непрекращающимся монотонным дождем с порывами ветра, вымокшим практически до нитки, не видящим конца своему путешествию, голодным и холодным мечтать о теплой койке. Будет ли она вообще сегодня? И насколько теплой? Если Костян с Санычем успели перетаскать вещи с берега в машину, еще есть надежда переодеться в сухое. А если не успели?
     Коля как будто подслушал мои мысли.
    - Ключи-то от «Уазика» у меня, - задумчиво произнес он, пряча загипсованную руку под полу куртки. - Куда вещи-то мужики прятать будут?
     В спешке он действительно забыл отдать ключи уплывающим  с вещами на катере Косте и Санычу, а те и не подумали спросить, так торопились. Перспективы вырисовывались не очень радостные.
     - Круто заколдовано, - подводя итог сказанному, заявил Ромка. - Без пол литры не обойдешься…
     - Я бы сейчас точно от писярика не отказался, - мрачно протянул Жека.
     - Я бы тоже, - поддержал его и я, но потом, вспомнив что я все таки врач, добавил, - исключительно для здоровья.
     На том и остановились.

     Нет, плыть то мы продолжали. Дождь, очевидно убедившись, что намочить нас сильнее уже просто невозможно постепенно пошел на убыль. Вместо крупных пузырей на воде после дождевых капель оставались только мелкие кружки, а затем и они исчезли. Дождь прекратился… И хотя наши ноги на резиновом днище стояли в плескавшейся в лодках воде (вычерпывать ее было нечем), небо оставалось серым, а до поворота, за которым, как мы считали, должна была показаться заветная станция, было еще очень не близко, настроение заметно повысилось. Я сменил Жеку на веслах, наш катамаран развернулся, и мы с Романом снова принялись за работу. Коля попытался забрать у Ромки весло, погрести, но тот не отдал и продолжал монотонно махать им.
    - Береги  руку,  Коля!  -  шутил  он, очевидно вспомнив «Бриллиантовую руку».
Если первые два часа, пока светило солнышко мы особо и не пытались махать веслами, а только легонько подправляли наше суденышко, чтобы оно не зацепило камни или не врезалось в берег, то сейчас в надвигающихся сумерках уже интенсивно налегали на них, пытаясь ускорить наш ход.
    По сторонам над холмами появились небольшие просветы голубеющего неба и даже с отблесками заходящего солнца. Даже не верилось, что где-то оно светит еще в полную силу. Слева, почти у самых вершин холмов, местами появился то ли белый туман, то ли дым. Мы долго ломали голову - что это? Если туман, то почему так избирательно? Если дым, то откуда он во время дождя и почему сразу в нескольких местах? Ну не туристы же забрались так высоко и сразу в нескольких местах запалили костры! Сошлись все же на мнении, что это пар от подсыхающей земли, хотя я эту точку зрения не разделял.
    С прекращением дождя оживились не только мы. Под берегом слева, метрах в тридцати, на воде спокойно расположились несколько уток, небольших шустрых чирков, не обращающих на нас никакого внимания. Перебирали перья, ныряли, хлопали крыльями, вытягиваясь над водой, словно знали, что наши ружья уплыли вместе с остальными вещами на Мишином катере. Проплывая мимо, мы отчетливо видели каждое их перышко, и добыть беспечных уток не представляло бы никакого труда.  Ромка так прямо извелся весь. Еще бы! Съездили на охоту, называется! Не считать же за добычу утку, подстреленную Жекой еще в самом начале поездки возле метеостанции. Тем более что шурпа, сваренная из нее, разошлась хоть и на ура, но на семнадцать человек. Из-за какого-то кусочка утиного мяса нас с Коляном просто оттеснили от котла!
    Сплавщик, маячивший впереди нас перед самым дождем, куда-то исчез - или приналег на весла и скрылся за поворотом, или выбрался на берег переждать непогоду, а мы, закрываясь от дождя, этого не заметили. Зато откуда-то справа, по-видимому, из какой-то протоки или с берега, появились сразу две лодки, плывущие раздельно, и стали быстро удаляться от нас. Ребята там интенсивно налегали на весла. Мы же продолжали плыть катамараном. Я левой рукой придерживал просунутое в проушины весло, а правой греб, не уступая Роману. Скорость у нашей посудины была, конечно, меньше, но так плыть было веселее, да и как-то даже теплее.
    - Вот  за  этим  поворотом  будет  место,  где  нас  высадили.  Где  мы
костер жгли, - заявил Жека. - А уж оттуда до станции не больше километра.
    - Два с половиной, - с каким-то злорадством заявил я.
    Злосчастный поворот все никак не приближался. А между тем постепенно начинало темнеть. На левом берегу вдалеке появилось пламя костерка, а у правого берега недалеко от нас мы заметили сплавляющуюся моторку с двумя спиннингистами. Рыбаки бойко хлестали удилищами в надежде после дождя, когда клев, как известно, усиливается, зацепить хоть кого-нибудь. Мы шли немного быстрее и вскоре поравнялись с ними.  Блесны у них, как я успел заметить, были белыми, отчетливо сверкали в наступающей темноте, и довольно крупными - не иначе как на тайменя охотятся или щуку хотят взять. Окунь такой блесной точно не соблазниться, а судаку вообще лучше что-нибудь типа поролоновой рыбки подавай.
     - Привет рыбакам, - приветствовал их Роман. - Берет что-нибудь?
     - Да таймешка килограмма на два взяли, и пока все, - довольные ответили рыбаки.
     - Ну и то хорошо, - сказал я. - У нас вообще пусто. - Хотя последний раз спиннинг со злосчастной «морковкой» бросали мы еще до дождя. Ну да об этом говорить не обязательно. - А вы, ребята, случайно водкой не богаты. Согреться нам надо, вымокли все. Мы бы купили. А то нам плыть еще два с половиной километра.
     Что ко мне привязались эти «…два с половиной километра». Мужики на моторке рассмеялись и в один голос заверили, что сами бы не отказались от рюмочки, у них нет не только на продажу, а нет вообще. То ли правда, то ли нет… А жаль…
     За первым костром также на левом берегу вскоре снова показался свет, правда, уже не костра, а в салоне какого-то большого грузовика, похоже «шестьдесят шестого». Двое или трое обитателей пытались развести костер, раздували пламя стоя на четвереньках, склонившись до самой земли и кашляли от дыма – дровишки явно были сырыми. Бензинчика надо плеснуть, деятели… Еще двое - это было заметно в окошко - что-то делали в салоне. Лодок на берегу видно не было. Наверное, просто отдыхают, суббота все-таки, рыбачат на удочки.  Проплывая мимо, Ромка не выдержал и неожиданно даже для нас заорал:
    - Люди! Дайте водки! Замерзаю!
    Снова  смех  в  ответ.  Да-а-а …  Это не настоящие рыбаки. Здесь же на Томи и нас, случалось, выручали, и мы рыбакам не давали пропасть.
    - До метеостанции далеко? - спросил я, надеясь получить хоть что-то от обитателей лагеря.
    - Плыви прямо, не ошибешься, - снова веселые голоса в ответ.
По моим понятиям до  «Ноева ковчега»  было  еще далеко. И хотя Жека считал, что мы прошли мимо нашего вчерашнего костерка, который жгли на берегу, пока ждали Мишу, я думал, что мы еще не доплыли до этого места. Справа ничего похожего на протоку с выступающим камнем пока не было. Сидели мы на берегу долго, и место это я запомнил отчетливо. Да и переката с  быстрым течением, где Мишин катер скрежетал по камням, пока не было. Плыли мы как раз вдоль левого берега, так что пройти мимо этой отмели ну никак не могли. Своими соображениями я поделился с ребятами, и мои доводы энтузиазма им не прибавили.
    Вскоре пришлось все же причаливать к берегу, чтобы сделать вынужденную остановку: что ни говори, а плыли мы уже часа четыре. Чувство голода пытались заглушить водичкой из канистры, которую предусмотрительно захватили с собой, вот и пришло время остановиться. С удовольствием прошлись по земле, размяли скрюченные многочасовым сидением ноги, распрямили захрустевшие спины и снова в путь. А тут и течение быстрое появилось, и протока справа с выступающим посередине камнем и кострище слева, где мы на камушках сидели. Вот отсюда действительно что-то около двух километров или чуть больше. Я опять заявил про «… два с половиной…». Весла, казалось, сами заработали быстрее. Но быстрое течение скоро кончилось, темнота сгустилась…
    - Давайте Винта съедим, - снова неожиданно заорал Роман.
    На протяжении ближайшего получаса это предложение поступало еще раз, наверное, десять, как и ссылки на «… два с половиной километра», которые мы, казалось, уже проплыли, а заветного лагеря все не было.
    Когда берега уже стали различаться с трудом и мы, чтобы ненароком не проскочить мимо станции прижались к левому берегу еще теснее, так, что временами стали задевать веслами дно, впереди послышался хлесткий выстрел, голоса, и на галечной косе, к которой мы вскоре вышли, увидели две резиновые лодки и людей, тоже пытающихся развести костер. Наверное, сплавщики, что опередили нас после дождя, остановились на ночлег.  А мы-то думали, что стрелял Костян, знак нам подавал. Ясно, что водки у них тоже не было, мы спрашивали больше в шутку, а вот до метеостанции оставалось, как нам подсказали, не более полукилометра. Сразу за поворотом, там, где стоят высокие тополя. Один из парней даже пошел по берегу, подсвечивая нам фонарем, чтобы мы в темноте не врезались в берег да лодки не пропороли. Пока тянулась коса, он все шел, светил, да разговаривал с нами. Так, ни о чем, а все равно приятно. Есть же добрые люди. Вскоре мы все же распрощались - идти по берегу из-за подступившей воды больше было нельзя. 
    Минут еще через десять, в свете уже появившейся луны - облака к тому времени благополучно стали исчезать, показались высоченные деревья прямо по курсу и широкий залив слева, за которым угадывался высокий берег. Вроде приехали… Да еще раздавшийся сверху голос Кости, окликавшего нас, убедил, что мы не ошиблись. Я то надеялся увидеть стоящий здесь же «Уазик», однако темнота под берегом была такой плотной, что ничего похожего на машину, как ни старался - не разглядел. Запросто могли проскочить, если бы не луна, тополя, да Костян со своим зычным голосом.
Ромка, воодушевленный криками своего дружка решительно разомкнул наши тесные объятья, выдернул связывающее нас весло из проушины и, оттолкнувшись, быстро устремился вперед. Это предательство после шести с половиной часов совместного пути возмутило Жеку и он, отобрав у меня весла, бросился в погоню за Ромкой. Однако не догнал. Когда мы только подгребали к берегу, Ромка и Колян уже были наверху, и даже их лодки здесь не было. Как они умудрились так быстро забраться на такой крутой и скользкий берег, да еще в густой темноте, для меня осталось загадкой. Дважды я срывался, поскользнувшись, и только лодка, которую мы тащили с Жекой к машинам, не дала мне упасть - я просто цеплялся за нее. Правда досталась пара крепких выражений от напарника, которого я тоже чуть не утянул снова к воде, зато чистым остался, мокрым, но чистым. Саныч, поняв наши проблемы, подсветил сверху фонарем, и мы благополучно добрались до долгожданного «ковчега».
    «Уазик» был открыт, вещей нигде рядом видно не было. После того, как Коля завел двигатель и включил в салоне свет, мы разглядели хаос из сваленных здесь мокрых рюкзаков, спальников, чехлов с ружьями, шуб и прочего. Значит, не успели прибрать до дождя. Жаль…

    Машину открыл Миша, у которого оказалась целая связка автомобильных ключей и один из них к счастью подошел к Колиной. Правда, Мишка попался нам до дождя… Скорее всего наши парни сидели, курили, а тут и дождичек. Представляю, как они под дождем мотались по становившемуся все более скользким крутому берегу вверх - вниз, пока не перетаскали всю кучу. Торопились, вот и свалили все в салон навалом. Одежда на них была лишь немного суше нашей.
    Первым делом надо было провести экстренную профилактику возможных простудных заболеваний, что мы и сделали. Бутылка лекарства нашлась как всегда у запасливого Саныча, ну а все остальное в Ромкином знаменитом ящике. Вернее будет сказать в общаковском.

    Давным-давно когда-то Ромка захватил ящик из-под патронов на рыбалку, куда догадался сложить продукты, чтобы не помялись, не побились, да так и оставил его для общего блага. На ящике с трудом, но все же было можно прочитать «Патроны охотничьи. Калибр 16. 500 штук». А что, удобно: ящик вместительный, ручки есть, крышка закрывается на шпингалет, да и ровная она, расставленные рюмки с нее падают только на очень крутых поворотах. Там есть все: сахар и масло, варенье и кофе, хлеб и колбаса, тарелки и ложки, кружки и рюмки, мука и соль, лавровый лист и перец, лапша и гречка, да и много чего еще, даже икра, правда, кабачковая. Из-за этого ящик кажется неподъемным, перенести его  можно только вдвоем.
     Перед каждой рыбалкой запасы в ящике пополняются, а поскольку все они, как правило, полностью не расходуются, то там одномоментно к концу рыбалки может оказаться четыре - пять наполовину опорожненных упаковок вермишели и лапши, несколько полупустых банок разного варенья, соль и в пачках, и в баночках, и в целлофановых пакетах, сахарный песок и рафинад. Словом всего понемногу.
     Раз в год, обычно в осеннюю последнюю рыбалку проводится тотальный шмон и все продукты сортируются, схожие смешиваются, пересыпаются, пустая тара выбрасывается. Ящик несколько легчает, но ненадолго.

    В этот раз достали только хлеб, колбасу и рюмки, потом подумали и поменяли рюмки на кружки. Лечиться надо не писяриками, здесь дозировка должна быть большая, соответствующая вероятным осложнениям. Принятые на каждый шмыгающий нос восемьдесят пять граммов сорокаградусной микстуры быстро согрели изнутри наши озябшие тела и заиндевевшие души. А снаружи все равно было холодно и мокро.
     Теперь необходимо было просушиться, и мы дружно стали решать, как это сделать. Предложения поступали самые разные: натопить «Уазик» и развесить сушиться мокрые вещи; пойти к деду, хозяину станции в дом - у него, похоже, было тепло, во всяком случае, из трубы продолжал виться дымок, который, несмотря на темноту, мы все же разглядели; попроситься в один из пустующих домиков, где самим растопить печь; плюнуть на все, напиться и лечь спать в мокрой одежде - к утру, глядишь, высохнем.
    Первое предложение Коля отмел сразу - его вездеход не «Жигули» и его просто-напросто не натопишь. К тому же печка что-то барахлила - ну везет нам на эти печки. Тут же снова вспомнили поездку на Чаны зимой, когда в двадцати пяти градусный мороз везла нас вахта с неработающей печкой, и мы спасались только водкой и теплыми спальниками.
      Последнее, Ромкино предложение, тоже не приняли из-за того, что водки больше не было. А вот второе или третье решили попытаться воплотить в жизнь, и Жека бодро отправился к сторожу - хозяину станции.
     Вернулись они вдвоем минут через десять. Дед, несмотря на то, что было довольно прохладно, явился в одной рубашке, расстегнутой до пупа. Он был изрядно навеселе, разговорчивый, сочувствовал нам, но особо помочь не мог.
    От Миши мы уже знали, что здесь появился областной охотинспектор, который сейчас уже практически спал в домике с печкой, так что идти туда было не совсем удобно, а остальные домики были летними, и никаких печей там не предусматривалось. Ночевать - пожалуйста, койки, правда, без матрасов, там стояли. Но нам то надо было в первую очередь просушиться.
    Выход и довольно простой нашел Жека. Во время своего похода к хозяину он вспомнил про большую поленницу дров возле дома, где рядом было еще несколько не расколотых чурбаков, масса щепок, коры, которые он и попросил у сторожа, чтобы развести костер. Гениальное всегда просто!
    Еще минут через десять возле машины уже потрескивал огонек, а еще через пять минут, после того, как плеснули бензинчика, появилось настоящее пламя, дающее так нужный нам жар.  Мы столпились возле костра, поворачиваясь, то одним боком, то другим, то присаживались, широко расставляя ноги, спиной к огню. Вскоре от высыхающей одежды повалил пар, стало заметно веселее.
    Да еще дед оказался настоящей копилкой анекдотов, второй Костя, который считался у нас признанным рассказчиком. Своим смехом после каждого услышанного анекдота мы, наверное, разбудили уже задремавшего инспектора, да и парней на галечной косе тоже.
    - Лентяи сидят у костра, греются. Тут же дрова нарубленные лежат.
Костерок постепенно затухает: «Ну что, - спрашивает один другого, - подвинемся к огню ближе или дров подбросим?» - рассказывает свой первый анекдот хозяин «ковчега».
     Общий хохот. Мы предпочитали дрова подбрасывать, хотя и далеко от огня не отходили, а наоборот все норовили поближе, поближе…
     Эстафету перехватывает Костя:
     - Двое мужиков приехали на озеро, рыбачить. Палатку поставили, сети приготовили, лодку накачали… Решили выпить. Раз приняли, другой, третий… Стемнело. Пора и сети ставить…
     Утром просыпаются. Один из палатки выполз, смотрит, а сзади все поле в сетях… Он назад, кореша будит:
    - Слушай, ты где сети ставил?
    - Да где ты греб, там и ставил…
    Хохот снова разорвал темноту ночи.

     Через полчаса все были относительно сухими, и можно было думать о ночлеге. Предстояло решить задачу - как шестерым не хилым мужикам разместиться в «Уазике», салон которого на две трети был завален вещами чуть не под самый потолок? От ночлега в летних домиках все дружно отказались - не хотелось покидать ставшего уже близким вездеход, да и такую чудную компанию, с которой в последние часы перенес и много лишений и много радостей.
     Я предложил открыть стоящий рядом такой же, как наш «Уазик» Миши, салон которого был совершенно пустым, свободного места там было много, трое - четверо разместились бы там запросто. Но против этого категорически воспротивился Колян:
     - Если бы в твою машину без разрешения забрались  спать чужие, как бы ты к этому отнесся? - возбужденно спрашивал он.
     - Смотря какие чужие. Если бы ты, например, слова бы не сказал, - отстаивал свою мысль я. - Мы же ничего там не тронем, переспим не полу, а утром машину закроем. Думаю, что и Мише мы не совсем уж чужие. Твою же машину без разрешения открыли!
     Мнения остальных разделились, но большинством все же решили, что спать всем надо в собственной машине. В тесноте, как говориться, да не в обиде.
     Сказано - сделано. Коля, взяв у меня одно из одеял, которое к счастью осталось сухим, поскольку лежало в брезентовом рюкзаке, подстелил его с одной стороны двигателя, и накрылся своей курточкой. Лежать так было неудобно, выступающий в кабину горбом двигатель никак не давал приспособиться, но Колян, перегнувшись, все же скоро успокоился и даже стал похрапывать.
     Я расположился на единственном сиденье рядом с кабиной. Бросил что-то сухое под голову, натянул свою любимую «Аляску», а накрылся шубой, которая снаружи была сырой, но изнутри лишь слегка влажной, да и то местами - так что спать было можно.
     Остальные ребята, вчетвером, не мудрствуя лукаво, просто улеглись на мягкие вещи разбросанные по салону, даже не посмотрев, сухие они или сырые и тоже пытались уснуть. Мне было крайне неудобно, лежанка узкая, шуба постоянно сползала, снизу поддувало, и здорово. В довершение всего уже под утро сиденье отошло от стенки кабины и упало одним концом, так что я оказался на полу, да еще перебудил всех. Пришлось вставать, ставить сиденье на место, и снова ложиться. Мне даже удалось снова задремать, накрывшись шубой с головой. Я совершенно не слышал, как встали Жека и Коля, а когда окончательно проснулся и выглянул на улицу, у машины уже снова весело потрескивал костер и грелся чайник.
     Погода все еще оставалась хмурой. По небу местами плыли серо-сизые облака, но солнца видно не было. Тянул ветерок, который, как ни странно нас радовал - продует скользкую после дождя дорогу, иначе выбираться отсюда придется с трудом. Да еще наш водитель практически с одной рукой. В суматохе этих двух дней я и забыл о перевязке Николаю, а когда вечером предложил сделать ее, тот категорически отказался. Гипсовая повязка после всех перипетий с поездкой и сплавом стала грязной, какой-то растрепанной и сменить хотя бы бинт на ней не помешало бы. Решили сделать это утром.

     Но утром стало не до этого. После того, как проснулись даже самые стойкие - читай «Саныч» - сбегали к журчащему роднику, умылись ледяной водичкой, отчего почувствовали себя неизмеримо бодрее и стали готовиться к отъезду. Из салона вытащили все вещи, большая часть которых была все же сырой, и разложили их сушиться: часть тряпок развесили на открытых задних дверцах «Уазика», часть бросили на крышу машины, а толстенный Ромкин спальник даже пришлось разместить на вышке, для чего пришлось забираться на перекладину. Флаг с надписью «Ноев ковчег» на ветру весело трепыхался. Здесь на ветру даже такой толстый и сильно намокший (и как Роман спал на нем?) спальник должен был просохнуть. Наскоро изготовленным из веток полыни веником вымели салон и потихоньку стали укладывать сухие вещи: ружья, канистры, паяльную лампу, удочки… Собирая этот немудрящий скарб, я не обнаружил своего спиннинга и рыбацкого стула, подаренного мне на день рождения, которым я очень дорожил. Саныч тоже не досчитался каких-то своих вещей, так что прибытия наших друзей оставшихся на берегу, мы стали ждать с нетерпеньем. Поди, привезут забытые нами вещи. Спиннинг был куплен мною недавно, это была его первая рыбалка, и было бы жалко потерять его.
     Разумно посчитав, что ждать охотников надо не раньше полудня, решили изготовить самый простой завтрак, он же обед. А что самое простое? Правильно – «Доширак»! Только сейчас мы пошли другим путем. Вскипятили полный котелок воды, куда вместе с несколькими упаковками лапши бросили и три банки тушенки, которые обнаружили в нашем продуктовом ящике. Супчик получился отменным: наваристым, вкусным, в меру острым. Завтракать разместились за длинным столом, на одном конце которого продолжали сушиться подмоченные рюкзаки.
     К этому времени ветерок разогнал остававшиеся тучи, и появилось долгожданное солнышко, которое хоть и не грело еще в полную силу, но все же давало какое-то тепло. С ним стало значительно веселее. Да еще Саныч снова раскопал на дне своего заветного рюкзачка еще целую бутылку «Мариинской особой». Ну запасливый же! А ведь вчера вечером, когда лечились от предполагаемой простуды, он уверял, что запасы иссякли. Кстати, лечение явно пошло на пользу - ни один из нас даже не закашлял. Вот и не верь после этого в народную медицину!
     Из домика сторожа, когда мы садились за стол, вышли четверо молодых парней - вряд ли им было хотя бы по двадцать - и, поздоровавшись с нами, направились к берегу. У троих из них были ружья. Что собирался делать четвертый, было непонятно. То, что здесь заказник, их, похоже, совершенно не трогало - ночевали-то вместе с инспектором охотнадзора. Его пока что видно не было.
     Парни направились не к заливу, где Жека позавчера подстрелил единственную нашу добычу, и где утка вполне вероятно ночевала, а вдоль берега в противоположную сторону. Туда тянулись заросли травы, вдоль берега рос ивняк и утка, возможно, была и там. Почему мы сами не отправились утром на охоту, даже не знаю. Наверное, нам, привыкшим к скопищам уток на Кунгуре и Чанах, неинтересно было возиться с ружьями из-за одной - двух уток. Да, такая вот охота в Кузбассе.   
     Минут через десять раздалась пара выстрелов и не этом молодежная охота, похоже, кончилась. Во всяком случае, парни прошли вдоль берега в другую сторону, но оттуда выстрелов уже не последовало. Да и поздновато было искать утку. С появлением солнца по реке забегали лодки, прошел даже один мощный катер, больше напоминающий пароход с развевающимся на трубе флагом и стоящими вдоль борта, глазеющими на нас пассажирами. Какие уж тут утки…

     Вскоре подошел и сторож, который сразу же поднял наше настроение, рассказав пару новых анекдотов. Особенно понравился про девушку на крыше. Ему была предложена рюмка, от которой он, естественно, не отказался.  А вот охотинспектор, о котором рассказывал Миша, отказался. Он подошел чуть позже сторожа, выглядел бодро, приветливо поздоровался и даже не поинтересовался нашими документами. Поговорили о погоде, охоте и он, дождавшись своих юных друзей, которые появились без добычи, благополучно уехал.
     Здесь мы поинтересовались у сторожа, кому поставлен памятник на берегу, как случилось, что погиб человек?
     Оказывается в весенний разлив, когда вода действительно поднялась к самому краю берега, один из местных инспекторов, которому не было еще и тридцати, решил искупаться. Естественно был в подпитии. Нырнул, ударился головой о дно, сломал шею и захлебнулся, утонул. Вот такая история. Ну а ребята поставили памятник, мужик был хороший.
     Сторож живет здесь круглый год уже восемь лет. Пять лет назад похоронил жену. Зимой, конечно, скучно – дом заметает снегом до самой крыши, приходится его долго отгребать, протаптывать тропинку к роднику, который не замерзает и в самый лютый мороз. Бывает, волки подходят к самому дому, по утрам все вокруг истоптано волчьими следами. На них он не охотиться. А вот мелкой дичью не брезгует. Ставит петли на зайцев, стреляет рябчиков. Если уж очень станет скучно на лыжах ходит в соседнюю деревню, до которой всего пятнадцать километров. Есть там у него знакомая бабушка…
     Летом весело, приезжают студенты – практиканты, живут в домиках, что-то делают. Аппаратуру привозят с собой. Осенью тоже скучать некогда - от рыбаков да охотников отбою нет, многолюдно… Работы хватает. Осенью, он заготавливает много грибов, сушит ягоды, собирает лекарственные травы. Жалеть он ни о чем не жалеет, такая жизнь его вполне устраивает. А главное что? Главное - жить в согласии с самим собой. Здесь он, конечно, прав.

     За супом последовал чай, потом выкурили по сигаретке, потом делать стало просто нечего. Сложив основную массу подсохших вещей в машину, мы просто сидели, травили анекдоты и ждали наших друзей. Очевидно плохой сон ночью, если это можно назвать сном, сделал нас квелыми и Жека, а за ним и я улеглись на перевернутую еще не спущенную высохшую лодку, накрылись шубой и незаметно задремали на этой мягкой постели.   

     Проснулись от веселого гомона, за которым различили и стук лодочного мотора, спокойный, мощный и ровный. Так мог работать только мотор «Ямаха», у наших отечественных моторов на Саниной лодке и Мишином катере звук намного громче и надсаднее. Значит, первым пришел Борис, «японец» только у него. Ну, он и уходил-то самым первым, вещей берет немного, да одного напарника, а скорость развивает приличную.
    Нехотя мы поднялись и присоединились к ребятам, уже стоящим на берегу - они-то весело и гомонили, приветствовали Борю. Кто сидел с ним в лодке вторым, разобрать с высокого берега было трудно.
    Помогли парням поднять вещи на берег к машинам, компанией унесли все за раз, кроме лодки. Боря присоединился к гудящим Косте и Ромке - у Саныча нашлась еще одна бутылка - и вытаскивать свою лодку из воды он явно не торопился. После очередной рюмки Роману вдруг очень захотелось прокатиться по Томи на «Фрегате» с японским мотором. На Чанах Роман довольно ловко управлялся с отечественным «Ветерком», но тут захотелось экзотики. Как управлять импортной техникой он понятия не имел, но в тот момент, когда вторая бутылка уже заканчивалась, это не имело абсолютно никакого значения.
    Испросив разрешения у хозяина, который даже не поинтересовался, плавал ли Роман с таким мотором, Ромэла довольно бойко скатился с крутого бережка и забрался в лодку. Что говорить, Борькин «Фрегат» был красив, мало что формой, но и цвет у него был какой-то серо-стальной с отливом голубизны, словом, очень приятный. Катер стоял на мели и Ромка, пользуясь веслами, вывел его к краю травы, но на чистое место, где уже было какое - никакое течение не торопился.
Первые его рывки за заводилку нас не смутили, ну дергает и дергает. Когда же он, без каких либо попыток мотора хотя бы чихнуть, проделал это в десятый раз, мы всей компанией уселись на крутом бережку и стали смотреть - что же будет дальше. Боря пытался направить Романа на путь истинный:
    - Рома, ты рукоятку на красный треугольник поставь, там риска такая
есть. А потом дергай. Хотя нет… Тебе же надо заднюю скорость включить. Только ты из травы выйди, а то на винт намотаешь.
    - А как заднюю включить, - кричал без тени смущения с воды Роман,
направляя веслами лодку на чистую воду.
     Боря что-то пытался объяснить, но в это время лодка вышла из травы и подхваченная течением  пошла по Томи. Рома же бросил весла, совершенно не обращая внимания, что его уже уносит от нас, и снова уселся у мотора, что-то рассматривал на рукоятке, наверное, искал ту самую риску, о которой говорил Борис. Потом с упорством достойным другого применения снова стал дергать за рукоятку. Лодку между тем потихоньку относило все дальше и дальше, а мотор ну никак не хотел заводиться. Рома, мы это различали уже с трудом, снова что-то крутил на рукоятке, потом снова дергал. Боря, утроив усилия, опять стал давать ему советы:
    - Ты на нейтраль поставь, на скорости он не заведется, - орал уже в
голос он.
     Мы покатывались от хохота. Это надо было видеть. Разделенные, по меньшей мере, уже тремястами метрами водной глади да высоким берегом в десяток метров учитель с учеником осваивали азы управления. Кричать приходилось все громче и громче. Привлеченный этими криками из дома снова появился сторож и присоединился к нам.
     Наконец мотор сдался - чихнул и заработал. Роман сразу же въехавший в траву, перехватил рукоятку и потихоньку выбрался на чистую воду. Здесь уж он отвел душу. Мотор дико взревел, не уступая нашим отечественным по громкости, и лодка, задрав нос так, что мы даже испугались - не перевернулся бы - взбрыкнула и понеслась по воде. Сделав большой круг, Роман сбросил скорость, и гордый подошел к берегу. Ему было достаточно, он справился…

     Мотор, а затем и лодку торжественно подняли наверх и стали демонтировать.
     В это время из-за поворота послышался знакомый стук стационарного мотора Мишиного катера, а затем и Саниной лодки. Вскоре показались и они, идущие друг за другом. Лодки были загружены вещами намного выше бортов, которые только что не черпали воду. К берегу подходили осторожно, охотники, выпрыгнув, как только стала позволять глубина, уже на руках подтянули моторки и стали перетаскивать вещи.
     Берег уже немного просох, и всей компанией мы довольно быстро справились с этим делом. У нас с Санычем был особый интерес - мы искали забытые пожитки. Нашли.
     Я немного опасался, как пойдет вверх тяжелый Мишин катер. Одно дело спустить его вниз, когда он, чуть поддерживаемый, практически сам катится по крутому склону, и совсем другое тянуть его вверх - ведь у него даже мотор, который сам по себе весил, наверное, центнер,  нельзя было снять, тот закреплен специальными тягами, да тросиками, идущим к рулю. Однако не понадобилось усилий даже половины компании. Семь человек - четверо сзади у мотора и трое впереди - на одном дыхании вытащили его наверх и сразу забросили в приготовленный прицеп. Здесь уже Миша еще полчаса ходил и крепил его разными веревками, подкладывал и расклинивал дощечками, чтобы не потерять по дороге.
     Приезд друзей внес некоторое оживление в затянувшееся ожидание. К столу подсел Дима, Николай, Олег и кто-то еще. Естественно пристроились они не с пустыми руками. Веселье продолжилось.
     Спрашивать об охоте мы и не спрашивали. Парни тоже весь вечер просидели в палатках, а утром сразу стали собираться домой. Сырость вокруг даже не вызвала ни у кого мысли пойти на утреннюю зорьку.

     Перед самым отъездом решили сфотографироваться на память. Выбор места много времени не занял, все были единодушны – только рядом с вышкой, на которой в лучах уже жаркого солнца весело продолжал развиваться вымпел «Ноев ковчег». Но тут сразу возникло несколько вопросов, для решения которых потребовалось и время и смекалка. Прежде всего – такая большая компания в кадр просто не входила. Пытались выстроиться в два ряда, все равно было плохо, кадр получался мелкий, на фотографиях лица можно будет разобрать с трудом. Делали кадр покрупнее – не входил флаг на верхушке вышки, а его присутствие было непременным условием. Делали кадр вертикальным – некрасиво: между флагом и нашими головами оставалось много пустого места.
     Выход нашел Жека. С трудом, но все же забрался на перекладину возвышающуюся над нашими головами, где в свое время сушился Ромкин спальник, встал, выпрямился, и пустого места между нашими лицами и флагом не осталось. Да еще руку вытянул, как Ленин с броневика на Финляндском вокзале в Питере. Смех, улыбки, все это отразилось на фотографии. 
     Все хорошее когда-то кончается. Вскоре, попрощавшись со сторожем и оставив ему все более-менее приличные съестные припасы, мы отправились домой.
     Дорогу продуло, и Коля ловко управлялся с баранкой одной рукой, только изредка помогая на поворотах освобожденными от гипса двумя пальцами. Наша колонна постепенно таяла. Сначала куда-то свернул «Лумзик», потом «Нива», а потом и мы, посигналив на прощанье, пошли по проселку, не заезжая к Диме.

     Так закончилась наша самая необычная охота и рыбалка за всю историю существования нашей рыбацкой компании. Но все равно было здорово, интересно, весело, и никто из нас не пожалел о потраченном времени.