Толчок

«За деньги все делается куда менее душевно, чем за идею»

Со мной в одном классе учился парень, звали его Серега. Он был из хорошей семьи, тихий, спокойный, нормально учился, занимался боксом. Как-то в коридоре он нечаянно столкнулся с Ромчиком из параллельного класса - сильным, высоким пацаном, постоянно одетым в черные джинсы и кожаную куртку, будто вросшим в них. В школе его знали как главаря одной из местных банд - никто с ним не связывался…
Банда Ромчика занималась школьным рэкетом: отбирала у малолеток деньги, которые им давали родители для покупок в столовой. Била банда Ромчика и старшеклассников. Сначала придирались по какому-нибудь поводу или вообще без повода, затем назначали встречу, чтобы выяснить отношения, а там присуждали долг и ставили «на счетчик», то есть требовали проценты за несвоевременную уплату – совсем как в банке. На встрече обычно присутствовали азербайджанцы, прикрывавшие Ромчика, и если жертва не отдавала деньги, то ее избивали до полусмерти...
- Куда прешь, козел?! – грубо спросил Ромчик.
- Сам козел! – беззлобно ответил Серега.
- Что ты сказал, чмо? - рыкнул Ромчик. - Проблем хочешь, урод? Да ты знаешь, кто за меня идет? Чтоб завтра штуку принес. Ясно?
Штуку, то есть тысячу рублей, школьнику взять неоткуда, кроме как из кошелька родителей. Себе – понятно, а отдавать… Серега, уверенный, что тренировочные спарринги на ринге он проводит не зря, со всего маху, без предупреждения направил кулак Ромчику в солнечное сплетение. Ромчик молча согнулся пополам, хватая ртом воздух. После того как его голова зависла удобно и близко, Серега со знанием дела ударил в нее. Ромчик встал на колени и пополз по полу. На этом все могло и закончиться...
После последнего урока Ромчик уже поджидал Серегу у выхода из школы, но не один, а со всей своей бандой. Серега вышел на крыльцо, в свете фонарей заметил неприятеля и понял, что ждут именно его и не для дружеских объятий. Он вернулся в школу, присел на лавочку, стоявшую вдоль коридора напротив раздевалки и задумался, глядя на пустеющие вешалки, потом резко встал и пошел к служебному выходу, выводившему на хозяйственный двор, откинул мощный засов, вышел...
- Вали его! – крикнул кто-то.
Серега не успел встать в защитную стойку, как пропустил несколько крепких ударов. Он сумел удержаться на ногах, но почувствовал: из носа потекло, а тут и Ромчик подоспел. Угрожающе блеснул кастет. Железо разорвало губы, сломало несколько зубов, рот заполнился кровью.
- Это тебе, козел, чтобы не выпендривался, - объяснил Ромчик. - Слушай внимательно. Теперь ты должен мне не одну штуку, а шестнадцать. Через неделю не отдашь, калекой сделаю! И не вздумай идти в милицию – убьем…
Бандиты Ромчика удалились сгустками мрака. Серега подождал, пока они не скроются из вида, и утерся зеркальной крошкой чистого северного снега, сразу потемневшего от крови. Он наклонился и сцедил изо рта кровь, сохранив под языком кусочки зубов, затем сплюнул их на ладонь и долго рассматривал. Выбросил без сожаления, приложил снег к носу и, периодически сплевывая кровяную слюну, пошел домой.
Зимой на Севере день краток, как добрые мысли в течение суток. Холод и темнота, отсутствие развлечений и теплые обжитые квартиры, словно нутро пылесоса, живо всасывали людей в свои пропыленные коробки. Компактные микрорайоны, наполненные кирпичами пятиэтажек с множеством светящихся окон, напоминали зависшие в бескрайнем космосе вселенные. Изредка возникал свет автомобильных фар, рыскающий в ночи, как сумасшедший прожектор. Он выхватывал из тьмы то силуэт прохожего, то тушку собаки, то стены домов, но чаще замерзшие ветки и стволы деревьев и дорожный лед. Откуда-то сверху падали колючки редкого снегопада...
Из узкой щели между косяком и дверью торчал заметный издалека белый клочок тетрадного листа с текстом: «Сергей, ужин на плите. Нас не жди. Придем поздно. Ложись спать».
Замок тихо щелкнул под напором ключа, Серега зашел в квартиру, разделся и бросил испачканные кровью вещи в небольшой бак для белья, стоявший рядом со стиральной машиной, которые вместе с темнеющей желтой эмалью ванной и белой раковиной оставляли в ванной комнате совсем небольшое свободное пространство. Его едва хватало, чтобы развернуться. Речи не могло быть, чтобы в этой ванной комнате наклониться вниз, например, надевая штаны, потому что голова при этом непременно упиралась в дверь.
Кушать не хотелось. Серега умылся, в аптечке нашел пузырек с йодом, смазал им раны на лице, кое-где приложил вату, закрепил ее лейкопластырем и лег в постель. Сон не приходил, прогоняемый болью. Сложно сказать, сколько времени прошло до того момента, когда входная дверь коридоре заскрипела, послышались шаги и приглушенные разговоры родителей.
Серега выглянул из своей комнаты и спросил:
- Мама, у тебя нет ничего против боли?
Мама, увидев коричневое от йода, убеленное лейкопластырем лицо сына, разом протрезвела и беспокойно спросила:
- Сереженька, что с тобой?
- Кто тебя так разукрасил? – удивленно спросил папа.
Серега рассказал родителям и про стычку в школе, и про драку на улице, и про то, как его поставили «на счетчик».
- Я этого так просто не оставлю. Завтра же пойду к директору, - сказала мама. – А Сергея надо в другую школу перевести.
- Нет, другая школа не пойдет, - отмахнулся отец. – Сейчас февраль. До конца учебного года осталось несколько месяцев. Надо доучиться, а там посмотрим.
- Да что тут смотреть?! – возмутилась мама. – Смотри, как избили. Надо немедленно переводить его в другую школу.
- Давай будем разумными, - призвал к рассудку отец. - Во-первых, другая школа далеко. Во-вторых, я считаю, нельзя бояться этих мерзавцев. Милиции у нас мало? Достаточно. Пусть и займутся этим делом. Сейчас и напишем заявление…
- Заявление писать не буду, - отказался Серега. - В школе идти к ментам и доносить считается последним делом. Меня же презирать будут. Кличку дадут, что вовек не отмоешься. Кроме того, они убить грозили, если кому скажу…
- Вот падлы! - возмутился отец. – Отморозки! Кучей на одного. Ладно, давай лечись, вместе помозгуем потом, что и как…
Несколько дней Серега лежал в постели, мать взяла больничный и ухаживала за ним, а по вечерам, когда приходил отец, он с сыном закрывался в комнате, и они, двое мужчин, искали способ, как решить проблему с Ромчиком. План возник, словно яркая вспышка молнии над сгибаемой ветром неприветливой тайгой, а еще точнее – как нежданный радостный шелковый шарф северного сияния морозной ночью...
День, когда Серега выздоровел, наступил быстро. Молодость широко открыта животворным сокам небес. Он пошел в школу, имея в душе твердое указание отца не отзываться на провокации, не обращать внимания на насмешки, не связываться с бандитами Ромчика, притвориться сломленным и готовым отдать требуемые деньги с любыми процентами, но постараться как можно быстрее выяснить всю информацию о Ромчике: где живет, когда приходит домой...
На того, кто ищет, знания падают, как спелые яблоки на барана, бодающего яблоню. И как-то темной, не отпускающей от постели ночью, Серега проснулся, словно по сигналу тревоги, одновременно с отцом, причем без всякого напоминания будильника, стрелки которого под мерное и тихое постукивание механизма показывали полпервого.
- Проснулся? – услышал Серега вопрос отца, стоявшего рядом с его кроватью.
- Да, - ответил Серега и, откинув одеяло, вскочил с постели.
- Не передумал? – спросил отец.
- Нет, - ответил Серега.
- Может, ты и прав. Пожалуй, это единственный вариант, - согласился отец. – Тогда быстрее одевайся и тихо. Мать думает, что меня на работу вызвали.
Мужчины оделись во все старое. Отец взял с собой дубинку, изготовленную по собственным представлениям о средневековой анестезии, когда при отсутствии соответствующих лекарств хирургического пациента попросту оглушали деревянным молотком. Отец и Серега вышли за дверь, аккуратно прикрыли ее, отец завел машину, стоявшую в ряду других, и они устремились к дому Ромчика, который по всем расчетам должен был в эту ночь явиться домой примерно в начале второго.
Они ехали, перебрасываясь на ходу короткими фразами.
- Ты свой сотовый не забыл? – спросил отец.
- Нет. В кармане, - ответил Серега и достал сверкающий светящимися кнопками и дисплеем небольшой телефончик.
- Сергей, давай я все сделаю, а ты постоишь, посмотришь, - попросил отец.
- Нет, папа, это мое дело. Я вообще не хотел бы, чтобы ты ходил. Но раз мы напарники, так ты посмотри, - ответил Серега.
- Ладно, я подстрахую. Будь спокоен, не нервничай, делай все по плану, - напомнил отец.
- Папа, хватит нотаций, - попросил Серега…
Подъезд, где жил Ромчик, ничем не отличался от других, такой же темный, засиженный котами и пацанами. Серега встал сразу за второй входной дверью около едва теплой батареи. Отец остался в машине, потушил фары и принялся внимательно наблюдать за всеми подходами к подъезду. Ромчик появился внезапно, он вышел из спортивной иномарки, подъехавшей к подъезду. Отец сразу его узнал. Это было несложно, тем более что Ромчик, несмотря на морозы Крайнего Севера, как многие школьники, одевался легко. Его голову вместо обычной в это время года пушистой шапки-ушанки из меха енота хранила от холода кожаная кепка. Из иномарки вышли одетые, под стать Ромчику, его друзья.
- Сергей, возможно сегодня не получится, будь готов спрятаться где-нибудь. Он не один, - тревожно сказал отец, дождавшись ответа по телефону.
- Хорошо, - ответил Серега.
- Не отключайся. Будем держать постоянную связь, - сказал отец. – Я слежу за ними. Пока разговаривают у машины. Если пойдут в подъезд всем гуртом, скажу «отбой». Ты сразу поднимайся по лестнице выше этажа, где живет Ромчик, и делай это тихо. Если Ромчик пойдет в подъезд один, я скажу: «порядок»…
Сердце Сереги крепко и быстро стучало, как перед сдачей серьезного экзамена. До него доносились обрывки пьяного разговора. Дубинка успокаивающе тяжелила ладонь. «Даже если все сразу пойдут, всем надаю, пусть потом разбираются», - раздумывал он, прижимая телефон к уху. Усилившийся к ночи мороз не затянул ожидание.
- Порядок, - прозвучал голос отца.
Серега принял стойку. Заскрипела, открываясь, первая дверь подъезда, громко возник звук шагов, не успела захлопнуться первая дверь, как открылась вторая, и в полутьме подъезда возник Ромчик. Привыкшие глаза Сереги четко различили голову противника, он нанес сильный удар как раз по кожаной кепке. Ромчик не успел ни поблагодарить, ни высказать очередную угрозу, он, как мешок с картошкой, упал на плиточный пол подъезда. Спустя мгновенье в подъезд забежал отец.
- Как? – коротко спросил и, увидев лежащее перед ним тело, все понял. Присел, нащупал горло Ромчика, затем его голову…
- Жив, - коротко сказал, сняв напряжение. – Теперь давай по плану.
Серега достал из кармана заранее приготовленную записку и засунул ее в рот Ромчику. Записка была следующего содержания:
«Привет от конкурирующей группировки! Нам надоело дышать воздухом, который вдыхаешь ты и твои придурки. Это наш город, и все должны платить нам, а не вам. Мы объявляем вам войну. Если через неделю ты не отдашь шестьдесят тысяч, то мы тебя и всех твоих убьем и закопаем».
- Все, пошли, - скомандовал отец, и они вышли из подъезда, сели в машину и поехали домой…
Последующие события развивались быстро. До Сереги доносились только пересказы одноклассников, судя по которым произошло нижеследующее.
По словам Ромчика в подъезде его подкараулило не меньше десятка бандитов из противоборствующей группировки. Он всех уложил, пропустив всего один удар в голову. После этого две банды маленького нефтяного города выясняли отношения на территории заброшенного предприятия. Потасовка получилась такая, что редкий из дерущихся избежал больничной койки, пострадал и Ромчик, потеряв в той схватке половину зубов.
Серега слушал и в душе весело смеялся над своими обидчиками. Ему казалось, что само небо стало гораздо чище, светлее и прозрачнее после того, как он отомстил за себя и за тех ребят, которые были избиты или повесились, избегая «счетчика» и расправы, про которых учителя потом говорили, что они ушли из жизни из-за несчастной любви или переходного подросткового возраста. Учительская ложь во имя личного спокойствия была привычной и не ранила душу. Он тоже не замечал бандитов, пока они не заметили его. Разговоры о побоище на промышленной зоне маленького нефтяного города длились примерно неделю, а потом постепенно прекратились, после того как бандиты стали выходить из больницы. Милиция никогда не вмешивалась в такие дела, ведь в маленьком нефтяном городе почти все друг друга знали, а дети милиционеров тоже иной раз шли по уголовной дорожке.