Тоннель в никуда

13 мая.

Кладбище.

12 часов пополуночи.

По аллее идет сгорбленная фигура небольшого роста в черном плаще. Она идет прямо, затем сворачивает направо, иногда останавливаясь и читая надписи на могильных плитах, но, очевидно так и не найдя нужного памятника, следует дальше.

Через пару десятков футов фигура снова сбавляет темп шага, и останавливается около каменного кельтского креста.

Человек стоит напротив памятника и вглядывается в надпись – так и есть, это именно он. Человек снимает капюшон с головы, и луна освящает его длинные белые прямые волосы. Парень свободной рукой осенил себя крестным знамением, в левой руке у него была лопата. Он снял плащ, положил его на скамеечку около могилы, и стал копать. Для раскапывания понадобилось около получаса.

Через 30 минут лопата ударилась о крышку гроба. Парень выбросил инструмент на поверхность, а потом выкарабкался сам, взял лом и вернулся обратно.

Он вскрыл гроб, и увидел там только скелет, обтянутый кое-где мышечными тканями, похожими с виду на вяленое мясо, и волосы. На голове девушки был надет белый венок из искусственных цветов, якобы усыпанных снегом, девушка была в остатках белого подвенечного платья. Парень несколько минут просто смотрел на свою возлюбленную, сказать ему было нечего. Он погладил ее по голове, провел рукой по мертвым волосам и сказал:

- Прости, Эльза. Я был слишком малодушен, потому столь поздно к тебе пришел.

Он бережно приподнял ее на руках, вытащив из гроба, и положил на поверхность.

Когда он выкарабкался сам, отряхнулся от остатков кладбищенской земли, тело аккуратно завернул в большой моток ткани, чтобы не повредить. Затем он взял Эльзу на руки, и понес по кладбищу, проверяя каждый свой шаг, чтобы ненароком не оступиться.

Он проделал тот же самый путь, только на этот раз к выходу. Сторожа, как обычно, не было, поэтому юноша беспрепятственно прошел к стоянке, держа на руках то, что три года тому назад было его невестой, и клялось любить его в богатстве и бедности….

Он бережно уложил тело на заднее сидение автомобиля, слегка согнув ноги скелета в коленях, затем сел за руль, прикрыл дверь и включил зажигание.

Он развернулся и выехал с пустой стоянки…. На трассе почти не было машин, но юноша все равно ехал медленно, дабы не причинить увечий своей невесте. Через 20 минут он благополучно припарковал авто возле своего загородного двухэтажного особняка и вышел из машины. Потом вытащил тело и понес его в дом. Он заблаговременно оставил дверь приоткрытой перед тем, как ехать на кладбище, потому что знал, что руки его точно будут заняты другой ношей.

Он отнес тело в оранжерею, попав туда через кухонную дверь. Это была орхидейная оранжерея, Эльза больше всего на свете любила именно это цветы.

После того, как молодой человек освободил тело от мотка ткани, которое было в него завернуто, он усадил свою мертвую невесту на скамеечку, хотя это было очень сложно.

Ему пришлось нитями кое-где перевязать тело и привязать к скамейке. Потом юноша взял стоявший у стены дробовик, осмотрел его еще раз. Ничего не говоря больше, он встал посреди оранжереи с белыми орхидеями и приставил дуло дробовика под подбородок… Через пару секунд раздался жуткий пронзительный выстрел, даже зазвенели стекла оранжереи, а белые цветы окрасились кроваво-красными пятнами.

Тело парня упало замертво, узнать теперь его можно было разве что по кольцам на руках, большую часть головы разнесло по всей оранжерее.

На скамейке около тела девушки лежала записка, написанная сбивчивым мелким почерком «Я не хотел этого делать, они мне приказали…».

Утром полицейские обнаружили тело молодого юноши с обезображенным от выстрела в упор лицом, тело девушки в белом платье, сидевшей на скамейке напротив, в руках которой была зажата та самая записка.

ЗЗа 48 часов до трагедии
- Вы не видели Блейка? – Спросила молодая светловолосая женщина в зеленом костюме.

- Понятия не имею, куда он запропастился, кажется, его не было дома с самого утра, - пожал плечами почтальон, - а может и с вечера.

- Очень странно, ни у кого из друзей его тоже нет, - сказала женщина сама себе, - и телефон не отвечает.

Не решившись позвонить или постучать снова, она отошла от двери и направилась в сторону ожидавшей ее машины.

Блейка окружали незнакомые обрывочные голоса и какие-то странные звуки, в огромной комнате непонятной формы был выложен пол на манер шахматной доски – черно-белый, а все стены были сделаны из вертикальных зеркальных граней.

При каждом движении он видел только несколько своих отражений, так что оставалось лишь лежать, но расцветка пола делала и это действие невозможным, вызывая в нем практически непреодолимую тошноту.

Он еще раз попробовал подняться на ноги, и после третьей попытки все-таки смог это сделать. Зажмурив глаза, он стал наугад двигаться по комнате, он шел и шел, никуда не глядя, пока наконец не уперся в зеркальную стенку, он открыл глаза и увидел свое отражение, и еще десятки себя...

Он зажмурился снова, и что есть мочи ударил по зеркалу, но оно не разбилось, и даже не дало трещину. Он кое как отошел ко второй грани, и тоже попытался расколотить стекло, но результат вышел несколько иным – грань повернулась вокруг своей оси и отправила его в какое-то жутко пахнущее пылью темное пространство.

— А где Блейк? – донесся до него голос супруги из-за стены, которую он не видел, но кричать он не стал. Тем более был уверен, что она его либо не услышит, либо не станет слушать. Он стал вспоминать, есть ли в доме такое место, где он оказался - чулан или что-то подобное, но ничего и в помине не было. Тогда он просто решил идти прямо, настолько прямо, насколько это вообще возможно в такой кромешной тьме. Но вскоре глаза стали привыкать к отсутствию освещения, и Блейк увидел вдали свет, а потом понял, что и по бокам зажглись свечи, установленные на канделябрах, а сам он стоит на рельсах, и находится вообще в тоннеле. Так как же он мог, в таком случае, услышать голос жены?

Он пошел вдоль тоннеля, кое-где были мелкие лужи. Он шел, иногда наступая на каждую шпалу. Пахло, как в метро, но ведь в метро не могут гореть свечи? Или могут?

Блейк начал беспокоиться на предмет того, не собьет ли его здесь проходящий мимо поезд, но потом отсеял эту мысль, потому что если это не метро, то и поездов здесь нет.

Иногда он слышал, как где-то едет состав, но когда оборачивался, то оказывалось, что на свет не было ни малейшего намека.

Через короткий промежуток времени, по левую руку от себя Блейк увидел слабо освещенный перрон какой-то станции, и стоящего на нем мальчика лет 6-ти.

Он протянул Блейку букет черных роз и сказал:

- Я сделал маме подарок, когда она умерла...

Блейк в ужасе отшатнулся, в мальчике он узнал себя - точная его копия стояла на перроне! Не оглядываясь, он побежал дальше и забежал в тоннель, он бежал, пока силы его не иссякли, и он не шлепнулся на рельсы в полном бессилии.

Когда он немного отдышался, то предпринял почти удачную попытку подняться на ноги, только это вышло не с первого раза. С каждым десятком футов идти было все труднее, будто к ногам привязали гири и он шел в вязкой грязи, в которой раз за разом утопали ноги при каждом шаге.

Вскоре он шел, опираясь о стены, но и это занятие потерпело провал, когда его руки стали вязнуть в стенах, насквозь сделанных из теплой липкой смолы, которая, однако, не оставалась на его руках.

Через время, показавшееся Блейку вечностью, он дошел до следующей станции.

Там он попытался выбраться на платформу. С превеликими усилиями ему удалось это сделать. На станции он увидел каких-то странных существ, напоминающих чертей, одетых в розовые фраки.

- Ну, приветик! – Держа в руке кончик хвоста, и размахивая им же, сказал первый черт. Блейк сглотнул, но ничего не ответил.

- Что, совсем нас не узнаешь? – Спросил второй, лениво вращая в пальцах гигантскую спичку с зеленым наконечником.

- Какие запрещенные вещества ты принимаешь? – Спросил черт в медицинском халате и шапочке, подойдя к Блейку вплотную и пристально «диагностируя» его через стетоскоп.

- Да я собственно ничего….

- Врет! – Не дал ему окончить фразу черт в костюме полицейского. – Заберем мы тебя к себе, и всего делов!

Мурашки пробежали по спине Блейка, и он почувствовал, как вдоль позвоночника течет тонкая струйка пота.

- Не надо меня никуда забирать, я во всем признаюсь… - Промямлил Блейк и умолк.

- Э, так не пойдет, словами тут ничего не исправишь. – С прищуром произнес черт-полицейский и прибавил. – Впрочем, есть один способ… Ты должен вернуть к жизни совою невесту, ее зовут Эльза, а вот на этом клочке бумаги, - он передал Блейку желтый листок, - указано кладбище и точные координаты места захоронения твоей невесты, которая, увы, так и не стала твоей женой. – Черт жеманно скривился и сделал картинно-досадное выражение лица.

Блейк принял адрес с координатами и положил в карман.

После этого он почувствовал резкий удар в затылочную область и тупую пронзительную боль. Затем последовал звездопад перед глазами, и он потерял сознание.

Очнулся он в своей гостиной с жуткой мигренью. Он потихоньку присел на диване и попытался сфокусировать зрение, которое упорно не хотело фокусироваться и оставалось размытым, чтобы не видеть весь окружающий мир. Потихоньку реальное видение вещей восстановилось. Блейк поднялся и пошел к холодильнику. На кухне был жуткий бардак – много чашек, пустые бутылки из-под спиртного и минеральной воды, шприцы и вата валялись просто на стойке около шкафчиков и плиты… Он открыл холодильник, достал бутылку минеральной воды, и откупорил ее дрожащими руками.

Он сделал несколько глотков, а потом посмотрел на сосуд с водой против света из окна. От досады и обиды на весь окружающий мир стало мерзко и противно на душе. Он размахнулся и со всей силы бросил бутылку на пол, она разлетелась на десятки кусочков.

Внезапно зазвонил телефон.

От неожиданности Блейк подскочил на месте, но все же взял трубку, лежавшую на диванчике у окна:

- Да, я слушаю.

- Блейк, это отец. Я понимаю, что возможно тебя отвлекаю от чего-то важного, но ты ведь сам пообещал приехать вчера, и так и не явился, а у сестры был день рождения, я не думал, что ты пропустишь это событие, она обиделась. Ты мог хотя бы позвонить или как-то еще известить о том, что не приедешь…

Блейку надоело слушать эти бесконечные тирады, и он повесил трубку. Ощущение пустоты внутри его искалеченной души росло с каждой минутой. Почему отец не спросил о причине того, почему Блейк не приехал на день рождения сестры? Почему не спросил, как у него дела? Почему не удостоверился, слушает Блейк его вообще или нет, и все ли у него в порядке? Почему Блейк должен всем помогать, и вообще что-то должен? А ему кто поможет?

Телефон снова завел свою извечную трель, и Блейк не выдержал и выбросил телефон в мусорное ведро.

Потом он пошел в ванную комнату. Он был одет только в рваные светло-синие джинсы и белую футболку, поверх которой болталась красная кофта.

Он открыл кран и стал набирать в ванну воды. После полез туда прямо в одежде. Около ванны на столике лежали бритвенные наборы. Он сидел и бездумно смотрел куда-то в пространство…

Потом он закатал рукава, и обнажил посиневшие от постоянных инъекций запястья, после чего стал сползать по ванной вниз, и в конце концов полностью погрузился в воду, находясь под водой до тех пор, пока не понял что задыхается.

Он снова сел в ванной, потом покосился на лежавшие рядом лезвия… Он взял одно, и провел тонкую линию вдоль правого запястья. По линии разреза прошла красивая красная линия. Блейк смотрел на нее и улыбался, потом он поднес руку к лицу и слизал эту линию, после ее исчезновения медленно стала появляться другая… Это было завораживающее и красивое зрелище, но Блейк помнил, что ему предстоит сделать сегодня ночью, поэтому он спокойно выкарабкался из ванны, достал аптечку и плотно перемотал порезанную руку.

ССпустя 48 часов.
Бледная худая женщина сидела на диване в гостиной Блейка, молодой офицер присел напротив, а его коллеги дюйм за другим осматривали место преступления.

- Знали ли вы, мисс Шепард, что ваш муж принимал наркотические вещества?

- Мы 5 лет в разводе, господин комиссар… - Сказала женщина, стирая платком слезы с лица, которые периодически лились из ее голубых глаз. – Но он лечился от зависимости, и все думали, что он завязал с наркотиками.

- Судя по тому, что мы обнаружили и показаниям соседей, последних два года Ваш муж постоянно употреблял наркотики, и попыток лечения от зависимости не было.

- Да мы толком не общались, просто я иногда к нему приходила… Точнее мы не общались все пять лет… Три дня назад Блейк мне позвонил сам и сказал, что ему нужна помощь, что ему не к кому обратиться…

- И Вы пришли на третьи сутки? – Сухо спросил полицейский.

- Я не придала значения его словам. – Пожала плечами миссис Шепард.

- Бывали ли ранее у Вашего мужа суицидальные попытки?

- При мне такого не происходило… Да, он часто об этом говорил, но ему никто не верил, мы все думали, что он говорит это просто для привлечения внимания…

В помещение вошел полицейский и подошел к комиссару:

- Господин комиссар, личность… Трупа, найденного рядом с самоубийцей установлена… Скажите, - обратился он к жене Блейка, - знаете ли Вы, кто такая Эльза Мориани?

Женщина отрицательно замотала головой и сказала:

- Я точно знаю, что после нашего развода он вообще не заводил новых знакомств, вел достаточно замкнутый образ жизни, деньги получал от гонораров за свои произведения, поэтому даже из дому не выходил…

- Вы уверены? – Спросил комиссар то ли у женщины, то ли у своего коллеги.

- Я уверена, господин комиссар.

- Я позвонил его родителям, точнее отцу, - прибавил полицейский, - он сказал, что не знает ни одного человека с таким именем как Эльза Мориани, и подтверждает слова мадам - потерпевший действительно вел замкнутый образ жизни, последних пять лет особенно.

- Хорошо, на этом закончим. - Сказал комиссар, поднимаясь с кресла. – Мне самому нужно осмотреть дом и все прилегающие к нему территории.

Комиссар стал бродить по дому. Гостиная была завалена старыми книгами и журналами, все комнаты кроме одной явно не были жилыми, одна комната, это спальня потерпевшего, тоже выглядела так, будто человек здесь появляется нечасто, хотя постель была разбросана по всей комнате. На полу валялись фотокарточки, многие из которых были разорваны в клочья, и что примечательно, разорванными были его собственные фотокарточки.

В рабочем кабинете было довольно чисто, только на столе был завал оставшихся рукописей и рисунки, довольно странного содержания. Например, на одном была изображена оторванная от тела рука, лежащая на проезжей части какого-то шоссе. Второй рисунок представлял собой автопортрет самого Блейка, который смотрит на себя в зеркало…

В куче бумаг комиссар нашел много неоконченных рассказов, которые, как ему показалось, представляют мало интереса для следствия, что взять с наркомана?

Следователь уже хотел уходить, как вдруг увидел лист бумаги, лежавший под столом. Он поднял его и стал читать, присев на краешек письменного стола. Содержание письма шокировало следователя.

«Пишу письмо… Странно, кому же я его пишу? Как дневники пишут все писатели, просто в тайной надежде, что кто-то рано или поздно их прочитает? Хотя, кому какое дело… Собственно, это сможет прочесть только какой-нибудь скучный следователь или коп, в случае исключительно моей кончины, так как попросту в этот дом больше никто не вхож, кроме гувернантки, но в мои записи она нос не сует. Итак, к чему же я это пишу? Ах да, господин комиссар, не ломайте голову, не ищите никого, кто мог быть повинен в моей смерти (не косвенно, а прямо), потому что единственным прямым виновником своей смерти являюсь именно я, никто иной. Трудные жизненные обстоятельства и постоянная борьба за выживание, а потом и за место под Солнцем, сделали меня и крепче и уязвимее одновременно. Я стал менее восприимчив к окружающим, но потерял душевное здоровье. Сначала я не имел ничего, и это было чудовищно. Но знаете, что происходит с человеком, который получил все то, чего он хотел? Это еще более чудовищно, чем не иметь того, о чем мечтаешь. Потому что за неимением чего-то заветного, есть цель это получить, а значит и то, ради чего мы живем. Я жил ради писательской славы и признания, ради денег. Это было моими жизненными приоритетами. И я получил то, чего хотел, получил сполна, но дальше что? В первой части моего земного существования я хотел лишить себя жизни потому, что не достиг того, чего хотел. А во второй - я желал собственной гибели из-за того, что получил то, чего хотел, и даже больше – теперь цель в моей жизни утрачена, а новую я найти не могу – это тупик! Вот что самое страшное в жизни – успех. Ты достигаешь самой вершины своего существования и единственный путь, по которому можно двигаться – это только вниз, наверх уже просто некуда. А вот что действительно страшно – наверх подняться очень тяжело и долго, а для того, чтобы спуститься вниз, нужно в десятки раз меньше усилий и времени. Вот она – ирония успеха. Чем выше взлетаешь, тем больнее падать? Нет, больно, это когда ты хочешь взлететь, а тебе кто-то обрезает крылья. Не больно, это когда ты взлетел на вершину горы, посмотрел на все, что происходит там внизу, и оборвал все связи с тем миром, что там внизу…. Если только ты не скатишься обратно, а я кажется смог… Не туда, обратно, а еще ниже… Я скатился на самое дно, откуда возврат только на ту сторону бытия. Нет, господин комиссар, умирать совсем не больно, жить – вот что по-настоящему больно. Никогда не хотел быть здесь, с самого своего рождения, с малых лет хотел, чтобы кто-то меня отсюда забрал в мир иной… Что ж, этот кто-то явно не слышит моих просьб и молитв. Я оставил после себя значительное наследие, чтобы хоть как-то оправдать свое существование, дело остается за малым. В оранжерее Вы найдете мое тело со снесенной дробовиком головой и тело еще одного человека. Не ищите следов, господин комиссар, я был Там, По Ту Сторону Бытия, и мне сказали, что я должен сделать для того, чтобы спастись. Никогда, никогда не поднимайтесь на самую вершину, господин комиссар… Хотя, скорее всего, Вам, как и большинству живущих на Земле, это не грозит, вы все слишком малодушны».