Колли Дези

На моем курсе в институте иностранных языков училась девушка, которую я отметила на первой же лекции. Стройная, довольно высокая, хотя теперь ее метр семьдесят с хвостиком уже не заслужил бы этого эпитета, но дело было давно, когда деревья были большими, а люди – гораздо меньше. У нее было умное, породистое лицо, светлые глаза и длинные прямые волосы удивительного пепельного оттенка. Не заметить такую в окружении в основном темноволосых и кареглазых студенток было невозможно.

Думаю, ее интерес ко мне возник по схожим причинам, потому что моя стриженая голова цвета меда тоже была единственной. Мы познакомились после лекции, выйдя курить во двор. Я не помню, о чем разговаривали, и чем наполнялось наше приятельство, но никогда не забуду Ольгу, потому что она познакомила меня с любовью всей моей жизни.

В один прекрасный осенний день Ольга пригласила меня в гости. Я с радостью согласилась, после общаги возможность оказаться в нормальном доме, где люди живут, а не просто ночуют, было здорово, и интересно, конечно. Я еще ни у кого здесь дома не была. Алма-Ата была столицей Казахской ССР, но ничего азиатского в ней не было. Ни степей, ни юрт, ни казахов в малахаях. Вполне европейский город, окруженный горами. На трамвае мы приехали к горе, и можно было подняться выше пешком или на фуникулере. Ехать домой на фуникулере!

Но мы подошли к дому пешком. Одноэтажный такой домик, забор, калитка.  И у забора стояла она, моя любовь с первого взгляда. Рыжая колли. Узкая голова, небольшие уши стоят торчком и их согнутые кончики направлены вперед, длинная белоснежная грива на груди почти касается земли. Передние крепкие лапы в белых гольфах. В солнечных лучах рыжим золотом сияет прямая шерсть, от своей длины распадающаяся по хребту на пробор. Я такую собаку видела впервые в жизни, была поражена и очарована.

Она стояла молча, внимательно и оценивающе глядя на меня. Собака смотрит тебе в глаза, и ты волнуешься, потому что очень хочешь, чтобы она нашла тебя достойной своего внимания! Мы вошли в калитку, колли села перед нами, загораживая проход. Не суетясь, не заискивая, не лая и не тычась носом.

- Давайте знакомиться! Это наша Дези. А это моя подруга Елена. Дези, поздоровайся!

Собака протянула мне правую лапу, по-прежнему глядя в лицо. Я присела, чтобы пожать эту лапу, и она мне улыбнулась. Именно так! До этого момента она рта не открывала, а теперь из розовой пасти среди белоснежных зубов показался язык и лизнул мою руку.

- Дези, приятно познакомиться! Ты такая умница! – сказала я.
- И красавица! Знаешь, сколько у нее медалей за экстерьер! За работу тоже есть, колли собаки служебные, но нам уже не так интересно на площадке, дома дел много. Да и красоту нужно подтверждать каждый год, а диплом по защитно-караульной службе действителен всю собачью жизнь. Ну, Дези, веди домой!

Собака повернулась и пошла, оглядываясь, по дорожке к дому, мы за ней.
Так мы и вошли в большое, залитое светом прямоугольное пространство, очень обжитое, с добротной основательной мебелью, явно служившее и столовой, и гостиной, и библиотекой. Все здесь казалось странным, не таким, как тогда было принято. Никаких стенок и тонконогих журнальных столиков. Массивные шкафы со стеклянными дверцами, стулья с высокими спинками, коричневый кожаный диван непривычно стоит перпендикулярно стене почти в середине комнаты, перед ним два кресла. Никаких дверей и перегородок. Окна на фасаде дома были привычные, а на противоположной стене – очень большие, до пола. Теперь я знаю, французские, открываются, как двери.  Перед ними большой круглый стол, перед фасадными – маленький, но тоже круглый. Такие комнаты через много лет я увидела во Франции и Голландии – обеденная зона, гостиная и столик для завтраков. И солнце в комнате весь день – утром солнечный свет к завтраку каждому отдельно, вечером – к обеду, для всех.

Но меня занимала невиданная колли. Дези прошла в открытое французское окно, а я за ней. Мы оказались на небольшой террасе. За нами вышла Ольга и предложила покурить, здесь, мол, можно. Мы сели, Дези легла рядом. Я не смогла удержаться и прикоснулась к рыжей спине.

- Можешь погладить, только не по ушам.  Их форма и положение определяют породность.
- Какая густая и длинная шерсть!
- О, и очень непростая! Смотри, вот внизу подшерсток, у колли это настоящий пух, потом шерсть, потом ость, гораздо длиннее, и еще самый длинный покровный слой, у других пород такого нет, он и делает тело колли словно отлитым из металла. Никаких завитков, кудрей или прядей. А грива такая, что волк не мог прокусить, пока они еще были в Шотландии.
- Как же ухаживать за такой шубой? А ей не жарко? А линька? – забросала я Ольгу вопросами.
- Расчесывать, как можно чаще. Не мыть, никогда, только лапы и живот от грязи. Тогда и линька будет правильной, раз в год. Еще мы протираем ее шубу по шерсти и против шерсти льняной салфеткой, смоченной специальным лосьоном. Мама готовит его из равных частей воды, водки и яблочного уксуса.  И ей в шубе не жарче, чем нам с тобой, она в ней, как в термосе, хранит свою привычную температуру тела.

Дези вдруг поднялась и молча пошла назад в комнату.
- Не удивляйся, она слышит, что моя племянница проснулась. Пойдем, я тебе девочку покажу и с сестрой познакомлю.

Собака встала перед дверцами одного из шкафов, Ольга их распахнула, и я увидела уходящую вниз винтовую железную лестницу с деревянными ступенями. Дези уверенно пошла вниз, мы за ней. Я ломала голову, как одноэтажный дом обрел еще один этаж, и спросила об этом.
- Сама увидишь, а пока идем тихонько. На втором этаже у нас спальни.

Нижняя площадка лесенки была чем-то вроде холла, две двери по сторонам и выход на застекленную веранду. Ольга осторожно открыла левую, и я увидела светлую небольшую комнату. На разложенном диване сладко спала девушка, рядом в деревянной кроватке, лежала крошечная девочка, размером с большую куклу, но не в пеленках, а в розовых вязаных ползунках с помочами. Дези бесшумно подошла к ребенку и, просунув узкую голову между деревянными прутьями, положила ее на край постели.
Девочка не спала, она смотрела на нас огромными кукольными глазами, уронив ручку на голову собаки, и молчала. Ольга осторожно взяла ее на руки, кивком головы показав мне, что мы выходим. Дези опять шла впереди, указывая дорогу. Она вышла в холл, помедлила, глядя, как Ольга с ребенком на руках закрывает за нами дверь в спальню, и пошла на веранду.

- Теперь это моя комната. После рождения Сони папа тут все утеплил и переделал. А Елена пусть еще поспит, у нее вечером спектакль. Она флейтистка, играет в оркестре, в русском драматическом театре.

С веранды я видела еще один балкон, ниже по склону, и садик, с цветами и, конечно, яблонями, усыпанными крупными краснобокими яблоками. Алма-Атинский апорт, куда же без него в Отце яблок. Алма по-казахски – яблоко, ата – отец, как я уже знала.

Ольга открыла дверь сбоку, мы вышли в небольшой тамбур и, спустившись еще по нескольким ступеням, оказались на странной кухне. Потолок был ниже, окна меньше, пол каменный. В центре большой стол с каменной же столешницей, с краном и мойкой. Сегодня это не новость, но тогда…  рассмотреть все времени не было, Ольга вышла в открытую дверь в сад, защищенный и от непрошенных взглядов, и от нежданных гостей подстриженной колючей изгородью. Забор, может, и был, но видно его не было. Дези повела нас, опять оглядываясь, к плетеным креслам у маленького столика.

- А Соню не нужно переодеть, или там перепеленать? – спросила я.
- Нет, не нужно. Мы ее сейчас помоем и разденем.

Держа младенца под животик на одной руке, под пристальным наблюдением Дези, которая только что носом не помогала, Ольга стянула с девочки ползунки, оставив ее в кофточке, включила воду в садовой колонке и бесстрашно подставила ее попку под струю воды! Я ожидала криков или плача, но все было по-прежнему тихо. Соню помыли, следившая за процессом Дези заодно попила, с кресла взяли большое полотенце и девочку вытерли насухо.

- Возьми, пожалуйста, одеяло, и постели его вот здесь, на солнышке, - попросила Ольга, - мы ее положим на животик, а потом, когда она устанет, Дези ее перевернет.

Мы сели в кресла, закурили, наблюдая за Соней, крутившей головой, лежа на лоскутном толстом одеяле попкой кверху. Дези лежала рядом на траве в позе сфинкса. Мне было даже неловко от того, что я любовалась не столько образцовым младенцем в светлых кудрях, сколько царственной собакой.

- Что ты имела в виду, когда говорила, что Дези перевернет Соню, если та устанет?
- Именно это и имела в виду. Дези и перевернет ее, когда нужно будет, и не даст ей сползти с одеяла, и одеяло перетащит, когда солнце передвинется и здесь будет тень.

Колли вдруг встала и направилась к изгороди. Тихо, но угрожающе рыча, она шла вдоль кустов.
- Дези, свои, свои! – послышалось из-за кустов.
- Здравствуйте, Тамара Ивановна! – сказала Ольга.
- Здравствуй, Олечка, – произнесла невидимая соседка, - а Леночка спит?
- Да, у Елены сегодня работа.
- И хорошо. А я за молоком ходила. Вам не нужно?
- Нет, спасибо! Сейчас мама придет, она должна купить.

Дези уже опять лежала рядом с одеялом. Соня, положив голову на бок, рассматривала свою руку.
- Вот, смотри! – тихо сказала Ольга.

Соне надоела ее рука, она кряхтела, словно стараясь подняться. Дези осторожно ступила на одеяло, подсунула голову под детский животик, уверенно перевернула ее на спину, и вновь заняла свое место на траве. Соня теперь смотрела на облака и пыталась до них дотянуться рукой.

- Дети не плачут, собаки не лают… Как вы это делаете?
- С собаками проще, полгода ты ежесекундно воспитываешь щенка, а потом всю жизнь наслаждаешься его обществом. С детьми, конечно, сложнее, но модель та же. Только времени требуется больше.
- А вот ты ей сказала – поздоровайся, было сложно научить?
- Элементарно, Ватсон! Собаке все равно, какие слова ты произносишь в виде команды. Она просто запоминает их. Все говорят – дай лапу. А папа говорил – поздоровайся и брал ее за лапу. Колли достаточно двух-трех повторений, они запрограммированы общаться с человеком, стремятся его понять и хотят быть нужными.
- Значит, я тоже колли.
- Ты – да! Пошли накрывать на стол, обедать пора.
- А Соня?
- С ней будет Дези. И она умеет лаять. Если что-то будет за пределами ее возможностей, она подаст голос. А просто брехать – не царское это дело! Дези, на хозяйстве!

Мне не хотелось уходить, я бы так и смотрела на спокойно лежавшую изысканной статуэткой колли. Да, вид царский, или королевский, в общем, благородный. Дези казалась совершенно спокойной, но чуткие уши были очень подвижны, реагируя на каждый шорох. Дези не отдыхала, она работала!

Мы прошли через кухню, где я познакомилась с Еленой, уже хлопотавшей у плиты.
- Да, - сказала Ольга, - имя красивое, а главное - редкое! Нужно желание загадать!
И мы с Ольгой поднялись на первый этаж. Оксюморон, однако!
- Какой этаж у вас считается первым? – спросила я.
- Тот, где мы находимся, на уровне дороги, был первым и единственным, когда родители этот дом выбрали. Все остальные папа спланировал, рассчитал и построил сам.  И ты права, получается, что мы спускаемся на третий, и поднимаемся на первый. Но мы так не говорим. Для нас все просто – спуститься в спальню, подняться в гостиную.
- Твой отец архитектор?
- Нет, что ты! Он, скорее, физик.
- А мама?
- А мама, скорее, химик.

Ольга рассмеялась, видя мою полную неспособность разобраться самостоятельно.
- Они оба занимаются какими-то хитрыми космическими штуками в смежно-пограничных областях науки, работают вместе в одном НИИ.
- Секретном?
- Скорее, да.
- О, Боже! Как все у вас…
- Не как у людей?
- Нет, я не об этом, я о том, что…  Ну, да, ты права, все необычно, все как-то исключительно, особенно!
- Просто в их НИИ есть открытые темы исследований, есть и закрытые.  Вот на шарашке, где родители и познакомились, они занимались совершенно секретными разработками.
- Где познакомились?
- Святая ты простота! Неважно где, важно, что ученому работать на шарашке лучше, чем валить лес в тайге.

Я уже не решилась задать еще какой-нибудь глупый вопрос.
Мы, разговаривая, накрыли стол на пятерых, достав посуду из шкафа. Красивые тарелки, ножи, вилки и ложки, бокалы и стаканы, льняные салфетки. Ждут гостей? Вроде нет. Для меня? Вряд ли. Получается, они так делают каждый день. Какое счастье, что вечно недовольная учительница домоводства, путая русские и латышские слова, научила правильно на стол накрывать. Дома мне это почти не пригодилось, мамы не стало, посуда куда-то расползлась, отец жил своей жизнью, а сестру я кормила на кухне.

От размышлений меня отвлек громкий тявк.
- Дези лает! – всполошилась я.
- Не беспокойся, так она зовет посмотреть, - успокоила меня Ольга, -

Мы высунулись в окно и увидели, что Дези стоит рядом с одеялом, а Соня лежит на боку и, упираясь ручками, явно пытается сесть.
- Скоро начнет ползать, и Дези работы прибавится, - сказала Ольга.

На лужайку вышла Елена, взяла дочку на руки, присела с ней возле клумбы, приговаривая что-то.
- Уговаривает пописать, - объяснила Ольга, - сейчас кормить будет.
Все, похоже, прошло как надо, Соню опять сполоснули, как чашку, под колонкой и вытерли висевшим на солнце полотенцем. Елена села в кресло кормить Соню, Дези устроилась рядом контролировать процесс.
- Сейчас Соню уложат спать, придут родители и сядем за стол, - сообщила Ольга.
- А Дези?
- У нее будет свободное время. Понимаешь, собаке, ориентированной на человека, необходимо чувствовать, что она постоянно в поле твоего внимания, что она нужна.  Неправильно просто открыть ей дверь в сад, нужно дать ей команду – гуляй!
- Как в армии команда вольно?
- В общем, да. Все начинается, когда собака еще маленькая. Щенком управлять невозможно, но сопровождать его жизнь комментариями легко. Бежит к тебе – ко мне, хорошо, ко мне. Лег на подстилку – место, хорошо, место. Гавкнул – голос, хорошо, голос. Ничего трудного или магического, только внимание и терпение.
Мы смотрели, как Елена поднялась, осторожно неся заснувшую Соню, и тихо сказала – гуляй, Дези!

Как пружиной подброшенная, Дези помчалась к корзине, стоявшей под кустом, вытащила из нее кожаный домашний шлепанец, судя по размеру мужской, и стала его подбрасывать, кидаться на него и терзать, мотая головой из стороны в сторону, опять подкидывать, и опять набрасываться, довольно рыча. Когда колли прыгала, ее длинная шерсть взлетала, образуя вокруг нее золотое облако. Я не могла глаз оторвать от такой невероятной красоты. Я слышала, как поднялась наверх Елена, как сестры еще раз спускались вниз, но я им не предложила помочь, не смогла. Дези меня заворожила!

Вдруг она метнулась к корзине, бросила в нее тапок, и понеслась к дому. Бегущая колли - это сгусток энергии и силы, но в этом движении нет угрозы, чистый восторг и радость бытия! Вот уже меховая комета пролетела через гостиную и села перед калиткой.
- Ольга, едут! Можно нести! – крикнула Елена.

С супницей в руках поднялась Ольга и объяснила мне, что Дези слышит папину машину.
- Отличает среди других? – спросила я.
- Конечно, и издалека. Собаки слышат столько всего и вдали, и под землей, что мы по сравнению с ними просто глухие. Смотри! Хозяина встречает. Сегодня у них библиотечный день, поэтому родители возвращаются вместе. А обычно папа приезжает позже.
- А почему хозяина, а не хозяйку?
- Мы для нее – стая, и папу она выбрала вожаком. Так для нее логично и комфортно. Она всех слушается именно потому, что у нее есть вожак, хозяин. Ее мироустройство в незыблемой гармонии.

Я смотрела на сидевшую Дези. Она не лаяла, не прыгала и не бегала. Никакой суеты, но весь ее облик выражал колоссальное напряжение. Она ждала.

К воротам подъехала машина, открылась калитка и вошла невысокая, стройная шатенка в полотняных брюках и светлой блузке. Мне она показалась девушкой. Она погладила Дези и обернулась к высокому светловолосому молодому мужчине с авоськами в руках. Колли встала и пошла у его ноги к дому.
- Здравствуй, девочка! Вижу, все в порядке, ты молодец! Держи! – сказал он собаке и протянул ей авоську с хлебом.

Дези взяла в зубы ручку авоськи с двумя батонами, ее глаза, и даже ее шерсть сияли от восторга, и они втроем вошли в дом. Пока нас знакомили, я увидела, что родители Ольги и Елены совсем не молоды, напротив, они много старше моего отца, к примеру. Но они были стройными, энергичными, очень спокойными и уверенными.  И выглядели так молодо! Ольга была похожа на отца, а Елена на мать. Но все вместе они не были похожи ни на кого.

- Руки мыть и к столу! – скомандовала Елена.

Мы ели овощной суп, рыбные котлеты с каким-то соусом, салат и сыр. Именно в таком порядке. Сыр не закуска, а десерт. О, боги! Ума хватило вопросов не задавать.
Дези тоже покормили, и теперь она лежала у входа, не сводя глаз с главы семьи.

После еды мы с девушками убрали со стола, Елена пошла кормить Соню, а Ольга предложила проводить меня, заодно погулять собаку.
- Погулять? Она же весь день на воздухе!
- А побегать, да и делишки свои сделать! Она, конечно, писает у забора, территорию метит, но все остальное – только вне дома. Колли достаточно большие собаки, поэтому они дом считают своей конурой. Это мелкие породы считают домом свою лежанку, а все остальной – уже территория игр. Так что вечером мы ходим на прогулку.

Я попрощалась с семьей – улыбающаяся Соня уже была на руках у бабушки, Елена в строгом черном платье собиралась ехать в театр на папиной машине, папа включил новости по телевизору, который тоже обнаружился за дверцами очередного якобы шкафа, Дези обошла всех, убедилась, что все в порядке, и ждала на дорожке, меня пригласили еще заходить, и Ольга открыла калитку.

- Гуляй, Дези!

Пока мы выходили и запирали за собой, Дези уже мчалась издалека нам навстречу, вытянувшись струной, в облаке взметавшейся при каждом скачке шубы, с улыбкой до ушей, вся воплощение радости бытия!

Какой был прекрасный день, какие удивительные люди, какой чудесный семейный дом!
Какая необыкновенная собака!

Через десять лет у меня появится своя такая, вернее, свой такой, даже лучше, но тогда мне казалось, что лучше не бывает!