На кривых ногах

НА КРИВЫХ НОГАХ - КРИВЫМИ ТРОПАМИ

«Нация, не сознающая своей индивидуальности – еще не нация!» - воскликнул один из героев романа Горького «Жизнь Клима Самгина».

И действительно, погрузившись в книгу, где отражены споры 20 века, видишь, что люд русский ни на йоту не продвинулся в своем самопознании. Интеллигентские разговоры остались теми же, что и сто лет назад.

• «У нас развивается опасная болезнь, которая называется гипертрофией критического отношения к действительности».

• «А критикуют у нас от конфуза перед Европой, от самолюбия и неумения жить по-русски».

• «Сомневаюсь, что нам надо было бежать за Европой…»

• «Окруженная стихией зоологических инстинктов, интеллигенция должна вырабатывать не политические теории, а психическую силу…»

В начале 20 века российский люд мучительно пытался разглядеть свой лик в мутной воде невнятной социальной жизни, понимая, что именно эта повседневная невнятность и муть рождают унылый поток фраз, расшибающихся о неумолимую, бесчеловечную действительность.

Отсюда, от этой невнятицы и проистекает русское интеллигентское отчаяние, переходящее в неизбывную трагедию, ощущаемую всеми, как Рок, висящий над русской душой, подобно дамоклову мечу.

«Почему итальянец, немец, француз не мучаются проблемой самоидентичности? Почему они определенны, а мы нет?» - вопрошает израненная русская душа. А дальше следуют другие вопросы – «кто в этом виноват?» и «что делать?», на которые ответов тоже  никто не дает, а потому, со времен Герцена, и они виснут в русской духоте.

А у Европы, действительно, нет никаких проблем с самоидентичностью. Она не задается вопросами – «почему синее – синее, а не белое», «почему горькое – не сладкое», «почему доброе – не злое». А русские - задаются.

«У Гризингера, - говорит один из героев романа Горького, - описана душевная болезнь, кажется Grubelsucht – бесплодное мудрствование. Это когда человека мучают вопросы: почему синее – не красное, а тяжелое – не легко. И прочее в том же духе.  Так вот, мне кажется, что у нас тысячи грамотных и неграмотных людей заражены этой болезнью».

Век прошел с той поры, а воз и ныне там. После 70 лет коммунистической ясности, снова навалились проблемы безысходности царских времен.  А при коммунистах, действительно, была ясность и интеллигенция больше волновалась вопросами науки и развития, чем, «как выжить в агрессивной болотной среде рядом с малярийными комарами и пиявками».

А это потому, что ЖИЗНЬ ТОГДА РЕГУЛИРОВАЛ ЗАКОН. На Западе жизнь тоже регулирует ЗАКОН. Закон вообще создается для того, чтобы незаметно регулировать отношения между людьми, а также между людьми и государством. Если же ЗАКОНА НЕТ, то начинаются кривотолки о законе. Начинаются крики в ток-шоу. Начинаются неразрешимые общественные противоречия и личные проблемы.

И приходится констатировать, что там, где Закон работает – там жизнь становится незаметной и люди живут на легком дыхании, не заморачиваясь вопросами политики и закона.

Там, где ЗАКОН НЕ РАБОТАЕТ, возникает масса противоречий, которые вторгаются в жизнь, словно дикие звери и рвут общество на части. Закона, который должен регулировать жизнь общества – нет. И потому живет оно тяжело, болезненно живет, с одышкой… Пытаясь саморегулироваться собственными силами.

Почему у каждой западной нации есть определенное лицо? Почему у советского человека было лицо? Потому, что был закон, а человек существовал в его рамках, чувствуя себя защищенным.

Почему у нынешних граждан нет лица?  Потому, что нет настоящего закона, а есть лишь его имитация.

Закон – это рамки, форма и определенность. Но, если рамки постоянно двигаются, если их конфигурация ежедневно меняется – то определенность отсутствует, а человек занят исключительно приспособлением к этим сумасшедшим рамкам. Он живет, словно между чавкающими челюстями Сциллы и Харибды. Но это – не жизнь. Это - выживание.

У Запада была долгая история борьбы за утверждение ЗАКОНА КАК ОСНОВНОГО УСТОЯ ОБЩЕСТВА. Закона, который должен быть поставлен НАД обществом, НАД королями, и НАД олигархами. Над всеми.

И именно РАВЕНСТВО ВСЕХ ГРАЖДЕН ПЕРЕД ЗАКОНОМ делает их лица определенными. Потому что каждый из граждан подчиняется только закону, а не самодурствующему частному лицу, которое на Западе не может менять закон так, как ему заблагорассудится.

Если бы на Западе каждый пуп земли издавал свои законы или искажал их сфабрикованными поправками до неузнаваемости, то лица западных граждан мгновенно сделались бы похожими на скорбные российские лики.

Именно такие лица имеет наша интеллигенция, давно усвоившая, что угнаться за законотворческим психозом российской Думы, заселенной физкультурниками,  ей не удастся никогда.

Ну, это и понятно. РФ - не республика. Республики – это где-то на Западе. Но именно республика ставит закон выше  личности. Поскольку же РФ не республика, постольку закон в России – дело второе. Или даже третье. А первое – это правило, всегда приспособленное к чьим-то важным обстоятельствам.

Вот что пишут М.Хазин и С.Щеглов в работе «Лестница в небо» о республиканском устройстве:

«Граждане в республике подчиняются не сюзерену [королю, феодалу, президенту], а сообществу в целом [то есть, законам]. Поэтому они чувствуют себя более защищенными и более активно ведут свою хозяйственную деятельность. Здесь концентрируется основная экономическая активность».*
______________________
* Если такие «республиканские области» [вольные города, автономии, ТОРы] существуют в рамках монархий, то это приносит монарху приличный ресурс, который он может использовать в борьбе против конкурирующих политических группировок.
_______________________
Главным органом управления в республике является парламент (президент являет собой только исполнительную власть). Все политические битвы происходят исключительно в главном законодательном органе.  Оппозиция тоже сидит в парламенте и имеет право голоса, что мешает сильным группировкам проводить откровенно людоедские законы с помощью единогласного голосования.

«Если хочешь определить тип устройства государства, - пишут Хазин и Щеглов в своей книге, - спроси, где в этом государстве находится оппозиция». То есть, если нормальная, действующая оппозиция сидит не в каталажке, не партизанит в лесу, а заседает в парламенте, то это есть республика.

Каждое западное государство прошло свой кровавый путь от монархии (личного господства), где король стоял над законом, до республики, поставившей закон над монархом. А дальше начинает править уже не личность, а отрегулированная законом, «государственная машина» (Гоббс).*
_________________
* В Англии республиканское правление началось с принятия «Билля о правах» в 1689 году, поставившего ЗАКОН выше короля.
_________________
Разве в ЭТОМ основополагающем вопросе Россия идет за Западом? Нет. Она идет в другую сторону, в своё прошлое – к царскому режиму, к личной власти. Россия идет на своих кривых ногах своими сермяжными кривыми тропами к старым проблемам, которые сотрясали самодержавную царскую Россию столетие назад.

Россия поверхностно имитирует западную цивилизацию, не принимая ее глубинных основ. Этим она кардинально  отличается от Запада.

Не далее, как вчера, по радио в программе «Взлетная полоса» прозвучало показательное и очень характерное именно для России обсуждение нового проекта закона «О подарках» должностным лицам, которые, по новым правилам, не должны превышать трех тысяч рублей.

Сама тема – чудовищна и антизаконна. Впрочем, как и терминология, изобретенная в «подворотнях» власти – вроде «взяткоемкости должности» и «статусной ренты». Такого обсуждения никогда не могло бы возникнуть на Западе или, положим, в Китае.

И что же обсуждалось? А обсуждалось сомнение русского бюрократа насчет нужности закона.

«Да, - говорили «эксперты по подаркам» один за другим, - с одной стороны, закон, вроде бы,  нужный, но, с другой стороны, положа руку на сердце, подарков все же очень хочется…»

С каждым словом сомнение экспертов все более углублялось…

«А, ежели вам, к примеру, альбом с картинками подарят за 10 тыщ? – воскликнул один из экспертов с нездоровым возбуждением в голосе. - Отказать нельзя! Некультурно! И взять нельзя. Это же какая проблема». 

«Или, к примеру, вам писать нечем, - вторит ему другой, брызгая слюной, - а сбоку ручку подсовывают с бриллиантами. А откуда вы знаете, что это бриллианты? Может, это стразы? И берете. Машинально». 

Третий подвывает: «И, вообще, кто определит, является ли лимузин за 9 миллионов сувениром или не является? И разве должностное лицо виновато, что кто-то прибежал и оставил ему, с чистым сердцем, ордер на квартиру в приемной?»

В общем, нищая наша общественность, как я поняла из обсуждения, двумя руками голосует за еще бОльшую «взяткоемкость» должностных лиц и сильно горюет из-за того, что отныне взятки будет давать всё труднее. А, если уж такие разговоры пошли, то это значит, что общественные руки вскоре бессильно разойдутся в стороны, а антикоррупционная инициатива, как всегда, изойдет паром.

Из вышеприведенного обсуждения, ясно видно, что закон в России не значит ничего. В его необходимости запросто можно усомниться, его можно изменить до неузнаваемости,  проковырять в нем дырочку, на него можно плюнуть и вытереть об него ноги.

И этим мы, конечно, сильно отличаемся от Запада, где законы принимаются и обсуждаются очень долго. Годами. У нас же почти все проходит в первом чтении и на ура. Вот и получается, что Запад идет прямой и широкой дорогой, а Россия пробирается за заборами, кривыми ногами и по кривым тропам.

Иллюстрация. Художник Василий Шульженко. Скорая помощь.