Путь Аграфены 10

Глава 10. ШКИПЕР

Только не проси у меня мой корабль,
мою мантию, мой меч Каледвулх,
и мое копье Хронгомиант,
и мой щит Ванебгуртихир,
и мой кинжал Карнвеннан,
и мою жену Гвенхвивар.
Клянусь небом, все остальное я тебе дам.
«Килхух и Олвен, или Турх Труит»
 
Сани скользили сами. Без впряженных лошадей, волов или мулов. Рассекали полозьями неожиданный снег по прямой просеке, плавно, без какого-либо участия пассажирки, входили в редкие повороты, ровно, без рывков, преодолевали препятствия - овражки и павшие деревья.
И хоть в санях было тепло и не тесно, Га все равно чувствовала себя неуютно. Девочка выросла в городке, где жили обычные люди: мужчины и женщины, отцы и матери, труженики, лодыри – разные люди, но все они были далеки от магии и колдовства. Каждый из горожан знал наверняка: чтобы телега двинулась с места, в нее нужно было впрячь лошадь. Или другое тягловое животное. Или навалиться всей семьей. Или пустить под откос.
На окраине городка жила Ведьма – вот и все виданное горожанами чародейство. Травы, лекарство, шлепок по новорожденному – чтобы раздался его первый крик, тихий шепот над занемогшим человеком или хворым скотом. Разве это чудеса?
В городке никогда не знали саней, что сами прокладывают путь. Это одновременно и восхищало, и удивляло, и пугало. Га беспокойно ерзала на вроде бы удобной скамье, все никак не могла занять нужное положение.
И сани как будто почувствовали тревогу девочки. Дорога пошла под уклон, и теперь все сошлось: пологая горка и весело скользящие салазки. Девочка успокоилась и наконец смогла откинуться на высокую спинку, обитую мягким теплым мехом.
По обочине просеки росли сосны. Могучие вековые гиганты – вершины крон не разглядеть в подоблачных высотах. Такие не встретишь на опушке. Га поняла, что сани занесли ее в глухую чащу.
Городок обрамлял лиственный лес. Дровосеки вырубали стареющие деревья, заготавливая материал для строительства домов, для создания мебели, для сборки речных рыболовных суденышек, для прочих плотницких и столярных работ. Городок был небольшой, строили редко, к мебели относились бережно, рыбаки смолили и шкурили свои лодки каждый год. Древесины тратили не много. Проходило два десятка лет, и вновь на опушке было, что рубить, из чего строить.
Бор начинался в нескольких днях пути от опушки. Сюда забредали только следопыты-охотники в поисках диковиной дичи. Опасно было здесь, недобрые сюрпризы готовила человеку лесная чаща.
Знающие люди рассказывали, что в сосновом подлеске видели, как растет златорунный борамец, слышали его тихое блеяние. Удивительное слияние мира растений и мира животных – о пяти корнях, о двух рогах, любимое лакомство волков-оборотней.
Растут в чаще и смертельно опасные альруны-мандрагоры, белые и черные. Белые корни как редкую игрушку приносили охотники своим детям. Белый корень – вылитый мужчина с воздетыми к небу руками-стеблями. Он не опасен, вырывай смело. А вот черные женские корни не трогай ни в коем случае! Даже близко не подходи: листья манят ароматом, пьянят, дурманят – всего несколько мгновений, и ты падаешь замертво в желтую отмершую хвою. А зажмешь нос прищепкой, подберешься к черной мандрагоре, рванешь за волосы-листья, и тут же дикий вопль отнимет разум, наполнит сердце ужасом. Чем уши не затыкай – все равно не поможет.
Так могут кричать еще только баньши, но в лесу их не встретишь. Далекое эхо скорбных воплей слышали каменотесы в горах. Га помнила: одним вечером такой каменотес зашел в гости к ее отцу на мех-другой молодого вина. Горный рабочий рассказывал, что видел серди валунов и морен светловолосую женщину в белом плаще – башьши. Только девочка так и не поняла тогда из сбивчивого рассказа вечернего гостя, были ли это белые косы девушки или седые власы древней старухи. Стало от рассказа так страшно, что Га (тогда еще Гарафена) горько заплакала, и отец попросил девочку отправиться на кухню, к маме.
И в горах, и в лесу особо нужно было опасаться змей: как маленьких, цветных, ядовитых, так и огромных, умных и коварных. Ядовитые змейки могли подкрасться незаметно, убить одним укусом, а змеи больших размеров, наги и ламии, сами подманивали людей мелодичным посвистом, и больше никто не видел бедолаг – пропадали без вести в подземных царствах, в горных дворцах, в миражах раскаленных склонов, в темной глуши неведомых чащ.
А еще рассказывал один из охотников, что видел ночью в лесу, как на полянке, залитой лунным светом, весело пляшет агатовый заяц. И так, говорил охотник, потянуло на поляну – бросить все и пуститься в пляс, - что не было никаких сил противиться этому желанию. Хорошо, что следопыты не ходят в лес поодиночке. Спасли товарищи, а то плясал бы охотник безумные танцы вместе с лунным зайцем на самой Луне.
Так что много было в лесной глуши странного, жуткого, враждебного случайному человеку. Вспоминала девочка Га эти полувероятные истории и ежилась в своих санях-самокатах. А сани неслись по узкой просеке неведомо куда, и морозный ветер красил щеки, рвал волосы темными локонами из-под мехового капюшона. Скорость была такой, что Га пришлось-таки вспомнить совет, выгравированный на спинке саней. Девочка закрыла глазки.
Но вот голубой снег заскрипел под полозьями – сани замедляли резвый бег. Очевидно, эта часть путешествия подходила к концу. Га открыла глаза. В морозно-снежной дымке впереди серебрилась какая-то непреодолимая преграда. Сани остановились. Девочка выбралась на дорогу, размяла затекшие ножки, потянулась и запрокинула голову, чтобы разобраться, что же прервало столь быстрое и долгое скольжение.
Просеку перегородили ворота. Высокие сосны по обочинам служили опорными столбами для правой и левой створки ворот. Эти-то створки и отливали серебром так, что слепили глаза. Ворота были тяжелыми, будто действительно вылиты из серебра. А может, и вылиты – кто ж знает? Га решила пока не удивляться. Что еще ждет ее в пути? Нужно приберечь удивления на потом.
Огромный стальной замок был навешен на массивную задвижку, которая надежно перегораживала еле заметную щель между створками. Не пройдешь. Можно, наверное, сойти с дороги и пробраться сквозь кустарник, меж соснами, но что-то подсказывало девочке, что делать этого не стоит.
Высоко-высоко, на высоте верхней площадки городской сигнальной башни, на створках пылали огненные буквы – одна строчка слева, другая справа:

Прикоснись – и ты войдешь.
О чем мечтаешь, то найдешь.

- Как все просто, - пожала плечиками Га. – Попробуем.
И девочка направилась к воротам. Как только она сделала первый шаг, сани за ее спиной вновь пришли в движение. Лихо заложив вираж, скрылись за снежной завесой. Когда белые брызги опали, саней на полянке перед воротами уже не было – умчались вверх по пологому склону назад к хозяйке, к Ведьме. Почему-то стало грустно – Га уже успела «сдружиться» с санями.
Поляна, ворота, снег, лесная чаща. Сани уехали. Другого пути не было – оставалось только последовать совету, пылающему на створках. Га решительно зашагала к воротам.
Оказалось, что расстояние обманчиво. Идти пришлось долго. Поляна словно вытянулась, превратившись в поле. Пока Га преодолевала путь до серебряных створ по глубокому снегу, утреннее солнце успело перекочевать в зенит, отчего сияние серебра стало нестерпимым. Га прикрыла глаза рукой. Но вот цель достигнута. Га протянула руку, коснулась, как велела надпись, даже просунула в щель пальчики. Ничего. Ворота холодно и нерушимо возвышались перед девочкой. Может, нужно коснуться не створок, а замка?
Задвижка с кольцами под дужку замка смыкала створки ворот на такой высоте, что взрослый человек мог бы достать легко – стоило лишь протянуть руку. Для семилетней девочки такая задача казалась невыполнимой.
Га задумалась, но всего на мгновенье. И вот уже девочка сгребает снег, утаптывает получившийся сугроб, и вновь накидывает снежную шапку на утоптанную площадку. Опора, хоть и медленно, но растет. Через некоторое время Га прекратила работу. Ведьма подарила Га меховую накидку с капюшоном, теплую обувь, но забыла вручить варежки. Пальцы замерзли, их пришлось долго отогревать дыханием. Га немного отступила назад, чтобы глянуть на творение рук своих со стороны. Снежный холм возвышался над головой. Должно получиться.
Га взобралась на сугроб, попрыгала, снова трамбуя площадку для опоры - не поскользнуться бы. Вытянула ручку, встала на цыпочки. Не хватило совсем чуть-чуть – нужно собрать всего несколько охапок снега. Га снова прыгнула. Кончики пальцев коснулись холодной стали. Замок щелкнул, откидывая дужку. Створки ворот запели, поворачиваясь на столбах-соснах. Ворота открывались – к счастью, вовнутрь. Га протиснулась в образовавшуюся щель.
За воротами сияло лето – во всем великолепии. Пронзенный солнечными лучами густой воздух обволакивал йодистым ароматом водорослей, рыбы, морской свежести. Перед девочкой шумел припортовый базар. Сотни людей суетились у прилавков. Грузчики, продавцы, покупатели – все были заняты делом. Море щедро делилось своими дарами: зеленые, синие, бурые растения из соленых глубин, рыба множества пород, моллюски различных размеров, загадочные чудища со щупальцами и клешнями – все это сгружали с кораблей, вываливали в телеги, везли на склады, на прилавки, либо торговали прямо так, с телег.
Га обернулась. Никаких ворот за спиной больше не было. Она стояла посредине прямой широкой улицы, наверное, главной в этом городе. Один конец улицы устремлялся вверх по склону и превращался в линию, зажатую с обеих сторон двух и трех этажными домами. Другой конец улицы упирался в пристань. Справа и слева раскинулся пестрый базар. Девочку не особо удивило и вовсе не испугало отсутствие ворот. Зачем возвращаться назад, если открыто столько путей вперед?
Девочка никогда раньше не видела моря, лишь слышала о нем – поэты слагали саги, песни, сказки, родители пели и рассказывали о морях детям перед сном. В городке не было торговцев и базаров. Каждый сам ловил себе рыбу, собирал фрукты с деревьев, пек хлеб. Друг с другом делились: земледельцы и виноградари – урожаем, охотники – дичью, дровосеки – древесиной, каменотесы – камнем. Горожане несли ткачам вино и сыры за ткань, несли мясо и хлеб кузнецам – за косы, топоры и пилы. Не было денег, а значит, не было менял, ростовщиков, займов и долгов.
Все это было здесь, в оживленном морском порту. У пристани огромные корабли покачивали мачтами в такт движению морских волн. Корабли привозили в порт товары из неведомых земель, рыбацкий улов и даже пиратскую добычу. Девочка пока не имела представления обо всем этом – ей предстояло еще многому научиться, многое узнать.
Над акваторией бухты возвышались башни. Их было несколько, и Га подумала в тот день, зачем городу так много сигнальных башен. Только вовсе эти башни были не сигнальные. Стены их смотрели на бухту глазами амбразур со зрачками стволов тяжелых береговых орудий. Башни были нужны для того, чтобы оберегать порт от нашествия неприятеля.
Амбразуры, закрытые деревянными щитами, были и в бортах пришвартованных кораблей – в один, два и даже три ряда. Га читала названия кораблей – слова странные, непонятные, незнакомые - и неожиданно обнаружила судно, на борту которого красовались большие буквы: «Морская ведьма». Теперь девочка не могла уже оторвать глаз от этого корабля.
Он был небольшим – всего по четыре деревянных щита в ряд на каждом борту. Паруса на двух его мачтах были собраны. На палубе суетились матросы. Вернее, «суетились» - неправильное слово. Каждый матрос был занят своим делом: одни – драили палубу, другие – таскали и крепили грузы, третьи – возились с такелажем, четвертые – со швартовыми концами. Корабль готовился отправиться в плавание.
На берегу, у трапа, стоял человек, которого Га немедленно и уверенно пожаловала в капитаны. Шкипер был облачен в просторный плащ, сшитый из грубой парусины. Плащ, пропитанный морской солью, был темен от влаги, весь в белых разводах. Капитан не потрудился зашнуровать края парусины, поэтому длинные, доходящие до колен полы плескались на ветру.
Ветер также трепал выцветшую седую бороду, пожелтевшую местами от табака. Этой светлой бородой, как рамкой, было очерчено лицо, почти черное от загара. Под мышкой капитана, на тонком ремне, был закреплен кинжал в кожаных ножнах. Обмотка рукояти была истрепана и засалена – ножом часто пользовались. На поясе висела короткая абордажная сабля. Шкипер молча наблюдал за работой матросов. Приказы были не нужны – неумех и лодырей среди матросов не было.
Девочка решительно направилась к пристани. Сотня шагов – и вот она уже глядит снизу вверх на человека, будто бы вытесанного из эбонитова камня. Капитан сперва даже не заметил девочку. Он посмотрел по сторонам, стараясь понять, кто это требует от него тоненьким голоском:
- Возьмите меня на борт! Я должна отправиться в плаванье на «Морской ведьме»!


Рецензии