Однажды в Иркутске. Часть вторая

   Начало девяностых, устои советского образа жизни рушились с головокружительной быстротой. Некогда монументальная и прочная как скала конструкция Развитого Социализма осыпаласть как замок из песка. Однако некоторые элементы этого колосса сохраняли удивительную стойкость к коррозии эпохальных перемен. Одной из таких прочных как сталь балок была система распределения молодых специалистов после окончания ВУЗа в места, куда Макар телят не гонял. Волею областного комитета здравоохранения молодой врач, не обременённый родительскими связями, позволяв-шими закрепиться в областном центре, забрасывался в центр районный. Там среди бескрайних сибирских лесов в больничке, укомплектованной двумя – тремя врачами разных профилей да парой фельдшеров, начинающий врач должен был пройти первый этап своего профессионального становления, заплатив заодно долг Родине за бесплатное и в общем бестолковое обучение в институте. Отдавая должное многим талантливым препадам ВУЗа, которых как-нибудь автор также планирует упомянуть в своих  будущих сочинениях, он, тем не менее, настаивает на бестолковости своего высшего образования, почти третья часть которого была посвящена изучению общественных дисциплин. К слову сказать, в те годы будущим врачам преподавался даже предмет, содержанием которого была ненаучная фантастика, хоть он и назывался Научный Коммунизм. И так, на чём мы остановились? Ах да, на профессиональном становле¬нии молодых специалистов, успешно сдавших среди прочего экзамен по Научному Коммунизму. Большинство вчерашних студентов этот этап преодолевали, многие из них впоследствии перебирались в центральные районные больницы, а кому-то даже удавалось вернуться в столицу области. Но повезло не всем. Бывало так, что молодой специалист, лишённый наставнической опеки старших коллег, был вынужден сам принимать ответственные решения. Известен, например, один прикольный случай, ставший христаматийным и припоминаемый некоторыми преподами нашего мединститута как образчик студенческой смекалки. Некий выпускник нашего заведения, заброшенный в Богом забытую деревню, вынужден был лечить повреждение шейного отдела позвоночника. Правомерно ли, нет ли, но парень решил наладить скелетное вытяжение. Непосвящённому в ортопедические знания читателю поясню, что для скелетного вытяжения нужно зацепить кость больного и при помощи груза и системы блоков тянуть её в центробежном направлении. Такое вытяжение препятствует усилию рефлекторно сокращающихся мышц, способному обусловить смещение отломков кости, их неправильному сращению и т.д. Применительно к некоторым переломам шейных позвонков вытяжение предохраняет ствол спинного мозга от возможного и потенциально чрезвычайно опасного сдавления смещёнными позвонками и их отломками. Принцип общий для перелома конечности и шеи. Принцип общий, а способы вытяжения разные. Чтобы вытянуть ногу, кость через всю её толщу с помощью большой дрели  просверливают спицей, к которой затем подвешивается груз. Чтобы вытянуть шею, груз нужно прикрепить к голове. Для этого существуют специальные приспособления, захватывающие кости черепа. Должно быть, парень в тонкости вытяжения за череп посвящён не был. Возможно, ему даже довелось наблюдать со стороны картину скелетного вытяжения за голову, когда с двух сторон головы симметрично торчат металлические штыри, с подвешенным на них грузом… Короче, догадываешься, читатель, как чувак наладил вытяжение за голову? Ну, сообрази! Не можешь? Это потому, что ты не молодой специалист. А молодой специалист сообразил. По аналогии с вытяжением конечности он просверлил голову больного спицей насквозь и подвесил к спице груз! Что было с тем больным, история умалчивает. Умер, наверное, на месте. Вы думаете, что случай этот стал христаматийным в силу своей исключительности? Когда-то я так тоже думал. Позже мне довелось говорить на эту тему с некоторыми врачами, прошедшими суровую школу земской хирургии. Порой эти люди делились интересными впечатлениями. Так в 1994 году, работая врачом туберкулёзной больницы, я сдружился с Дарижабом. Такое вот имя было у этого доктора, потомка Чингис Хана, отпрыска большой бурятской семьи какого-то знатного чабана. Все дети в этой семье носили похожие имена, оканчивающиеся на «жаб». Одного из братьев, помню, звали Дармажаб. Итак, Дарижаб, прозванный врачами нашей маленькой больницы Дирижаблем ( Больные, многие из которых значительную часть жизни провели в тюрьме, ставшей их школой жизни, звали Дарижаба Самолётом, так как слово «Дирижабль» диссонировало с их образовательным уровнем), был в общем и целом добрым и честным малым. Во мне он, кроме того, вызывал глубокое уважение широтой своих профессиональных познаний и умений. Человек, попавший в окружение ну очень узких специалистов,торакальных хирургов, которые только и способны были отрезать доли лёгких, да рёбра удалять, мог похвастаться умением ампутировать конечности, шить кишки и делать много других вещей, составляющих набор навыков то ли общего хирурга, то ли ортопеда-травматолога. Так вот, как-то рассказывая о деревенском этапе своей медицинской карьеры, Дарижаб между прочим поведал, что первые его шесть трепанаций черепа закончились летально. Таким большим кладбищем Автор похвастаться тогда ещё не мог, потому, как не пришлось ему работать в больнице с печным отоплением и гонять случайно забредшего барана по операционной (о чём также рассказывал Дарижаб). Причиной моей профессиональной незрелости стала клиническая ординатура при Научно-исследовательском Институте Хирургии Восточно-Сибирского Филиала Сибирского Отделения Академии Медицинских Наук. Ваш покорный слуга, как и его приятель, и однокурсник Сашка Кононенко, не был распределён в деревню, а был премирован за отличную учёбу ординатурой, а значит оставлен на виду у профессуры, всяких кандидатов – докторов наук и прочих сильных мира медицинского сего. Иными словами жизнь удалась, и попёрло, попёрло!