Богословие Кальвина и библейская герменевтика

БОГОСЛОВИЕ КАЛЬВИНА И БИБЛЕЙСКАЯ ГЕРМЕНЕВТИКА
Геру Пракоза (2010)

1.Введение

Имя Кальвина неотделимо от понятия протестантизма. Слово «протестант» как таковое может иметь негативный звук для современных ушей, но его первоначальное использование было фактически положительным. Оно никогда не зависело от противников (1), потому что речь шла прежде всего о протесте в смысле торжественного заявления. На самом деле это было заявление о реакции против исключительно иерархического понимания Церкви (2).
Я хотел бы представить здесь свое размышление о богословской и библейской герменевтике, и для этого я должен прежде всего пояснить, кто такой Кальвин. Далее я скажу о его понимании Священного Писания и дам представление о его подходе к нему. Кроме того, я постараюсь отметить важность этого подхода и сделать по нему критические замечания. Наконец, как вывод, я бы продемонстрировал важность его вклада в теологию, и особенно в  герменевтику.

2. Становление Жана Кальвина

Жан Кальвин родился 10 июля 1509 года в Нойоне, на северо-востоке Франции. Вместе с тремя его братьями и двумя сестрами, он вырос в буржуазной семье. Его отец Жерар Ковен был епархиальным адвокатом, и неудивительно, что он прочил сыну духовную карьеру (3). С этим Кальвин был отправлен на изучение богословия в Париж в 1523 году (4). С 14 лет он первоначально посещал Коллеж де ла Марке, а затем Коллеж Монтэгю. И там и там он получил хорошее образование, много узнал об отцах Церкви, гуманистах и Мартине Лютере. Около 1528-1529 гг. Кальвин получил степень магистра искусств, которая завершила его философские занятия. С этого момента он отошел от богословия и решил изучать право (5) - сначала гражданское в Орлеане, затем римское в Бурже. Со смертью отца он оставил юридическую карьеру. Кальвин вернулся в Париж и, не оставив изучение права,  посвятил себя литературоведению, гуманизму и искусству (6). Первой его работой был комментарий к De Clementia Сенеки (1532) (7). Этой работой, похоже, Кальвин ответил на вызов, стимулируемый изданием трудов Сенеки Эразмом. Кальвин сказал, что он пытался найти в Сенеке все, что Эразм не заметил (8). Он решил поработать над Сенекой, считая, что между христианством и стоицизмом есть некоторое сходство, особенно в утверждении существования сверхъестественного провидения (9). Однако это не означает, что Кальвин был слепым поклонником стоицизма. Фактически, он сильно критиковал стоиков и философов в целом, за их неспособность прийти к достоверным выводам и за безразличие к нуждам людей (10).
Между 1533-1534 годами Кальвин испытал внезапное обращение( Subita conversio) (11). Оно означало не просто частный и внутренний религиозный опыт, но радикальную внещнюю преданность (12). Он порвал с Римской Церковью, а также с гуманизмом. На самом деле его понимание гуманизма изменилось. Он пришел к выводу, что гуманизм в основном опирается на величие человека и, таким образом, игнорирует тот факт, что человек был испорчен и отчужден от Бога (13). Кальвин все еще восхищался философией и гуманизмом, но он больше не считал их самоцелью. Скорее он верил теперь в зависимость человека от Бога и его подчинение указам предопределения.
Покинув Францию в 1535 году, Кальвин отправился в Базель, где он основательно занялся богословием и заставил себя освоить эту «новую» науку. В то же время он также был занят написанием и публикацией своей книги "Наставление в христианской вере" (1536) (14), а также начал комментировать Библию и Отцов Церкви и оценивать различные фигуры Реформы.  После короткого визита в Италию и снова во Францию Кальвин затем отправился в Женеву в 1536 году. Там он начал свою карьеру реформатора, и вскоре после этого он был назначен проповедником и учителем  Писания. Помимо его пастырской службы в Страсбурге (1538-1541) (15), Женева в итоге стала его домом на всю оставшуюся жизнь до 1564 года.

3. Учение Кальвина о Священном Писании

Согласно Кальвину, Священное Писание само по себе является Словом Божьим (16). В Писании Бог истинно и живо описан нам в Его делах. Оно говорит нам о Боге как Создателе вселенной, и показывает, что мы можем и должны знать о Нем (17). Однако Кальвин напомнил нам, что мы не должны ограничивать себя рассмотрением Библии, как мы делали бы это с любой другой книгой (18). Мы не должны рассматривать ее как человеческое сочинение, содержащее мертвую букву (19). Согласно Кальвину, то, что мы имеем в Священном Писании, является, по сути, тайной Божией (20). Таким образом, мы должны иметь веру (Мтф.13.11) (21). Единственная истинная вера - это то, что Дух Божий запечатлевает в наших сердцах (22). В силу действия Святого Духа, мы можем найти живое слово Бога в мертвой букве (23). Именно Святой Дух работает внутри нас, чтобы мы могли обнаружить и принять это слово, исходящее от Бога (24) . В то же время этот Святой Дух делает Писание действенным для нас как Слово Божье. Действительно, только те, кто внутренне научен Святым Духом и освящен Его силой, могут вполне постичь, что Священное Писание пришло «из самого ума Божьего". Кальвин говорит: "Свидетельство Святого Духа лучше всякого рассудочного доказательства. Ведь хотя Бог достаточно свидетельствует о Себе самом своим Словом, всё же это Слово не обретёт полноты веры в людских сердцах, если не запечатлится внутренним свидетельством Духа. Поэтому необходимо, чтобы сам Дух, вещающий устами пророков, вошёл в наши сердца и вдохнул в них убеждённость в том, что пророки верно передали заповеданное им свыше" (25). Для Кальвина Священное Писание имеет власть от Святого Духа. Здесь есть необходимая и неразрывная связь между Писанием и Святым Духом. В Писании нет ничего не исходящего от Духа (26). Соответственно Библия была санкционирована самим Богом, а не Церковью. Кальвин утверждал, что Римская Церковь испортила Евангелие (Радостную весть) относительно Откровения Бога в Иисусе Христе. На самом деле, Священное Писание было и остается Словом Бога; оно превосходит слово человеческое, как оно установлено в папстве (27). Чтобы сделать авторитет Писания зависящим от папского, нужно было сделать его зависимым от человеческих решений.
Тот факт, что власть Писания исходит от Бога, также означает, что оно имеет собственную аутентификацию. Неправильно подвергать Священное Писание доказательству и рассуждениям. Писание реально и активно доказывает себя; оно получает полный авторитет среди верующих только тогда, когда люди считают его пришедшим с небес и слушают как живое Слово Божие (29). Поскольку оно было вдохновлено (30) Святым Дух, мы можем сказать, что настоящий Автор Библии - это Сам Бог. Человеческие авторы писали Библию под полным руководством Святого Духа (Мтф.27.9). Действительно, Святой Дух вдохновил авторов книг Библии, и Он также вдохновляет нас на чтение их сочинений, так что мы можем иметь осязаемое доказательство идентичности этого вдохновения.
Вдохновение Святым Духом авторов различных книг Библии означает, что все ее содержание является Божественным. Вдохновение Святого Духа распространяется на все содержание Библии. Все ее книги, таким образом, находятся на одном уровне. Действительно, Кальвин не разрешал никому проводить различия между различными книгами Библии (32). Тем не менее, если все книги одинаково вдохновлены, обязательно ли из этого следует, что в Ветхом Завете есть такая же ценность, как и в Новом? По-видимому, Кальвин пришел к выводу, что воля Бога неизменна; поэтому Бог не мог ничего сказать в Ветхом Завете, чего Он не сказал в Новом (33). Поэтому обе части Библии, Ветхий Завет и Новый, должны  с равным правом считаться Словом Божьим. Обе они имеют одну и ту же функцию. Они позволяют нам узнать, Кто есть истинный Бог. Писание становится проводником и учителем, чтобы найти знание о Боге. Через него Он Сам предоставляет полезную помощь и наставление о том, как мы должны жить в этом мире. Только Писание может спасти нас от впадения в заблуждение и забывчивость. Если использовать другую метафору, Библия подобна очкам (34). Мы подобны старому или больному человеку со слабым зрением. То, что мы имеем в нашем сознании, - это лишь путаное знание Бога. Безусловная важность Писания в том, что оно позволяет нам лучше видеть признаки Бога во Вселенной. "Сияние славы Божия лика для нас подобно необъяснимому лабиринту, и мы можем достичь центра, славы Бога, только следуя нити Слова. Таким образом, Священное Писание помогает нам стремиться к чистому созерцанию Бога" (35).
Это также означает, что Писание верно направляет нас к истинному пониманию отношений между Богом и нами, Творцом и тварью. Кальвин не сомневался, что каждый человек рождается с естественным знанием Бога. Благодаря этим врожденным знаниям люди могут понять проявление Бога как Создателя Вселенной. На самом деле Бог постоянно проявляет Себя в Своем творении. Но из-за падения человека люди не знают и не могут знать Бога в Его внешних делах. Поскольку человеческие существа впали в грех, знание Бога как Творца должно быть соединено со знанием Его как Искупителя. Писание, безусловно, дает способ понять эти два аспекта (36). Оба Завета позволяют нам извлечь множество свидетельств о Боге как о нашем Отце и нашем Спасителе в Иисусе Христе (37).

4. Приближение к пониманию Библии

Конечно, Слово Божье, которое дано нам, не является само по себе неясным. Тем не менее оно может быть неясным для нас, так что мы с трудом постигаем его смысл. Кальвин понял, что нам нужна еще одна помощь, чтобы лучше понять Священное Писание. Именно поэтому он стал писать комментарий к Библии. Он пишет: Хотя Священное Писание содержит совершенное учение, к которому нельзя добавить ничего...   но человек, у которого мало практики, имеет веские основания для некоторых указаний и руководства... Я могу по крайней мере пообещать, что это может быть ключом к открытию пути для всех детей Божьих, чтобы иметь хорошее и правильное понимание Священного Писания. Таким образом, если отныне наш Господь дает мне средства и возможности написать некоторые комментарии, я буду использовать их с максимально возможной краткостью, потому что не будет необходимости для длинных отступлений после того, как, здесь я подробно рассмотрел почти все статьи, относящиеся к христианству" (38).
Кальвин утверждал, что каждый христианин имеет право толковать Библию для себя. Это Врожденное знание Бога. Нет оснований говорить, что только некоторые христиане Имеют право толковать Библию. Действительно, Кальвин решительно выступал против веры в то, что толкование Библии может осуществляться лишь определенным служением в Церкви. Он даже настаивал на том, что каждый христианин должен быть готов принять различные толкования Библии. Он сказал: «Каждый может использовать свои собственные толкования при условии, что никто не попытается заставить всех остальных подчиняться своим правилам" (39). Однако как люди мы должны признать, что мы очень ограничены. Наше понимание Писания поэтому никогда не будет полным. Кальвин утверждал, что мы никогда не сможем полностью понять Слово Божье, как оно раскрыто в Библии. Следовательно, мы не можем утверждать, что наша интерпретация является наиболее адекватной. Сам комментарий Кальвина должен рассматриваться только как один из многих других.
Основной методологический принцип, которого Кальвин придерживался в своей библейской интерпретации, таков, что все должно рассматриваться в Боге, а не в Церкви. Мы должны понимать Слово Божье, как оно есть в Библии, возводя его до уровня конечной Истины, исходящей от Бога. Мы не должны позволять себе руководствоваться своими предрассудками. Мы должны позволить нашему уму формировать знания в соответствии с конечной Истиной Божией. Для Кальвина этот способ познания - не что иное, как акт обращения к истине Бога как источнику и основанию (analogia fidei). На самом деле это идентично послушанию веры (obedientia fidei).
Кальвин настаивал на том, чтобы найти «подлинный смысл» Писаний (40).  Он утверждал, что сущностью высказывания является его простой смысл, который, следовательно, предпочтительнее аллегорического. Он презирал аллегорический метод как искушающий христиан переделывать Библию в религиозную книгу по своему вкусу. Аллегоризация - это спекуляция, а также недопонимание; это зло, которого ученый должен непременно избегать (41). Для Кальвина простое, естественное понимание отрывка - единственный способ, который оправдывает намерение Автора (42).
В своей библейской герменевтике Кальвин напрямую подходил к тексту, толковал его в лингвистических и исторических параметрах его контекста и прилагал к нуждам своего времени (43). По сути его подход был вдохновлен самими апостолами и евангелистами. На самом деле он был обеспокоен тем, как после смерти и воскресения Христа послания и евангелисты связали Ветхий Завет с их собственной историей. В этом вопросе Кальвин показал, как новозаветные тексты применяли ветхозаветные пророчества в своей ситуации (44). Он понял, что это не может быть естественной работой человеческого разума, который не всегда проницателен. Соединение прошлого с контекстом настоящего - это реальная проблема. Кальвин отмечал, что послания и даже Сам Христос могут цитировать тексты не дословно (45).

5. Значимость и критические комментарии

Кальвин получил репутацию прежде всего как богослов. Тем не менее он также был известен как библейский комментатор, и он сам подчеркнул связь между богословием и библейским комментированием. Оба они неотделимы друг от друга, а также дополняют друг друга. Он понял богословие не просто как «библейское изложение», а как эхо библейского текста (46). С одной стороны, богословие обеспечивает общую структуру, в рамках которой широкая направленность провозглашения Писания может быть понята и принята. С другой стороны, библейские комментарии могут разъяснять детали в текстах Писаний (47).
Согласно Торрэнсу, ключ к богословской и библейской герменевтике Кальвина находится в двух первых главах "Наставления". Название первой главы «Знание Бога и знание самих себя, и как они взаимосвязаны" (49) показывает, что согласно Кальвину глубокая и подлинно христианская мудрость состоит из двух частей: знания Бога и нас самих (49). Здесь подчеркивается абсолютная трансцендентность Бога и Его величие выше любого человеческого понимания. Пред Божьим величием человек не может сделать ничего, кроме как покориться Ему: «Оставьте Богу привилегию познать Себя, ибо только Он Тот, Кто может свидетельствовать о Себе, зная Себя вполне. И мы оставим Ему то, что принадлежит Ему, если мы поймем, что Он возвещает Себя не иначе как через Свое Слово" (51). Название второй главы - «Что значит знать Бога и какую цель имеет это знание" (52). Акцент Кальвина в этой главе заключается в том, что в падшем человечестве никто не может знать и испытать, Кто есть Бог. Наша сущность такова, что Его величие сокрыто и непостижимо для нас, а Его сущность намного выше всех наших чувств. Наш разум не может постигнуть Бога, не воздавая Ему честь. Более того, мы также должны быть убеждены в том, что Он является Источником всей мудрости и света, Он есть праведность, сила, прямота и подлинная истина. Он единственный, Кто поддерживает эту вселенную Своей безграничной силой, регулирует ее Своей мудростью, хранит ее по Своей доброте, управляет человечеством Своей праведностью и судом, спасает его Своей милостью, следит за ним и защищает людей. Только через такие отношения мы можем получить pietas и religio для истинного познания Бога (53).
Торрэнс утверждал, что Кальвин считал знание Бога и знание человека связанными вместе. Без знания самих себя нет знания Бога, но без знания Бога нет ясного знания себя (54). Здесь есть совместное знание ( con-scientia ), которое люди разделяют с Богом. Важность совести для Кальвина в том, что это способ познания Бога, через который Бог может свидетельствовать о Себе, а человек приобретает способность к критическому суждению о себе. Человек может правильно судить о себе только ввиду истины  Бога, ибо только Бог является единственным стандартом в формировании наших суждений и понимания (55).
Торрэнс также рассматривал богословскую и библейскую герменевтику Кальвина как основанную на принципе объективности (56). Тем не менее, мы должны понимать значение термина "объективность". Конечно, его можно  понимать просто как нечто противоположное субъективности. «Объективность» в этом смысле относится к чему-то, что не зависит от индивидуальной точки зрения. Торрэнс не рассматривает "объективность» в этом смысле, потому что сам Кальвин поддерживал практику личного толкования и даже признал возможность различий в интерпретации. Соответственно, термин «объективность» должен относиться к чему-то другому. Для Торрэнса он связан здесь с "объектом" как предметом богословской и библейской интерпретации, то есть с самим Словом Божьим.
На самом деле центральный авторитет Кальвина всегда в Слове Божьем, а не в Церкви. Прочитав его комментарии к Библии, мы увидим, что он был под влиянием многих других мыслителей, таких как Фома Кемпийский, Джон Мейджор и Мартин Лютер. У Кемпийца Кальвин нашел, что нашим знанием Бога мы обязаны Его благодати. Сам Фома подчеркнул, что мы ничего не можем сделать со своей стороны, лишь практиковать  смирение и самоотречение (58). Поскольку Писание - это Слово Божье, мы не можем понять его просто с помощью нашего мирского знания. Мы должны слушать его со смирением. От Мейджора и Лютера Кальвин узнал, что человеку дано средство понять значение Слова Божия. Мейджор считал, что каждый человек имеет своего рода интуицию, посредством которой смысл Слова Божьего может быть понят интуитивно. Бог говорит с нами лично, значит, Он также предоставляет нам соответствующие средства для обработки интуитивного опыта. Точно так же Лютер считал, что Бог общается с нами во всей Своей милости и власти. Только оправдание по благодати призывает человека настолько радикально, что он освобождается от самого себя (60). Слово Божье само по себе могущественно, живо и действенно, и Сам Бог раскрывает его смысл для нас.
Кроме того, на богословие Кальвина и его библейскую герменевтику повлияли гуманисты (61). Например, от Эразма Кальвин узнал, что мы должны быть в состоянии достичь «подлинного смысла» Писаний . Действительно, Эразм придавал особое значение знанию изначального смысла. Он писал: «Любой, кто будет истинным богословом, должен вернуться к источникам... Менее ясные отрывки из Библии следует толковать с помощью тех, которые ясны" (63). Кальвин также узнал от Эразма, что Библия должна пониматься не только в духовном смысле, но в буквальном, историческом и грамматическом. На самом деле Эразм подчеркивал связь между филологией и историческими исследованиями; он ценил взаимосвязи между литературой и социально-историческими структурами человеческой жизни (64). Подобно гуманистам, Кальвин изучал Библию как книгу, написанную людьми. Но если некоторые гуманисты вернулись к классическим авторам ради новой мудрости о человеке, Кальвин вернулся к Библии ради мудрости Божьей (65). Несомненно, гуманистический метод приближения к Библии требовал  изучения времени, места и авторства текстов. Но это не обязательно должно было быть доскональным, чтобы перейти к главному, к тому, что было сказано Самим Богом.
Как реформатор, Кальвин настаивал на том, что Слово Божье санкционировано Святым Духом, а не Римской Церковью. Однако развитие доктрины Кальвина о вдохновении и авторитете Святого Духа могло привести к определенным проблемам. С одной стороны, может сложиться впечатление, что он поддерживал идею спиритуалистов, считавших, что буква Писания в известной мере устарела (66). Это впечатление будет неверным, потому что сам Кальвин выступал против любого отождествления Слова и действия Духа (67). С другой стороны, может возникнуть впечатление, что он подтвердил буквальное вдохновение. Это правда, что Кальвин признал человеческую способность находить Слово Божие в Библии. Он тем не менее сказал, что слово, которое мы имеем в Библии есть зеркало, которое что-то отражает; поэтому оно не передает нам самой вещи (68). Священное Писание как таковое является «инструментом, которым Господь направляет озарение Духа к верующим ", но его не следует отождествлять с Самим Господом (69). Поэтому, согласно Кальвину, Слово и Дух неразрывно связаны вместе в Священном Писании.
Могут быть и другие критические замечания против Кальвина. С одной стороны, его обвиняли в подготовке развития историзма (70) . Это обвинение было основано на том, что он признавал, что авторы писали библейские книги в свое время и для своих ситуаций. С другой стороны, Кальвина могли также обвинять в подготовке почвы для появления библицизма (71). Это было основано на его приглашении вернуться к исходному смыслу текста. Как мы понимаем такую критику? Мы не должны забывать, что эти критические замечания, по-видимому, являются следствием способа, которым Кальвин толковал библейский текст. В его библейских комментариях мы находим, что по мере необходимости он подробно обсуждал географические и исторические обстоятельства. Он даже сделал еще один шаг, соединив их с контекстом, в котором жил он сам. Его усилия были, конечно, не чем иным, как попыткой осуществить своего рода диалектическое движение между прошлым и настоящим. Другими словами, Кальвин пытался понимать Слово Божье, как говорится в тексте, и интерпретировать его значение для текущей ситуации.

6. Заключение

Кальвин считал, что Священное Писание само по себе является Словом Божьим. Оно Играет роль очков, которые помогают нам ориентироваться и жить в этом мире. Библия помогает нам прийти к познанию Бога как Творца и Искупителя. Согласно Кальвину, обе части Библии, Ветхий и Новый Завет находятся на одном уровне (72). Их авторство и вдохновение - от Святого Духа, следовательно, обе они Божественны. Даже если у них есть некоторые неточности, они не теряют свою святость. Эти неточности вызваны только естественной работой человеческого разума. На самом деле Ветхий и Новый Завет по-прежнему подходят для руководства Церковью. Кальвину следует отдать должное за его попытку освободить богословскую и библейскую герменевтику от любой политико-идеологической «цензуры». Он разрешил толковать Библию всем. Сам Кальвин считал, что центр власти лежит в Слове Божьем, а не в служениях Римской Церкви. В этом вопросе он  утверждал, что все библейские комментарии должны сопровождаться богословием. Фундаментальная цель богословия состоит в том, чтобы обосновывать основные понятия и доктрины, найденные в Библии. Оно позволяет нам также найти направление, в котором мы можем толковать Библию.
Богословская и библейская герменевтика Кальвина развилась под многими влияниями. С одной стороны, на Кальвина повлияли его исследования в области права и гуманизма (73). Мы видели, что гуманисты разработали метод приближения к тексту, возвращаясь к исходному источнику и подлинному чувству. В этом деле они пытались воспринимать буквальный смысл, а не аллегорический. Кажется очевидным, что такой подход к тексту имеет сильные отправные точки. Здесь мы не позволяем себе выйти за рамки того, что сказано в тексте, и при этом можем попытаться достичь намерений его автора. С другой стороны, мы знаем, что Кальвин интересовался тем, как апостолы и евангелисты относились к пророчеству. Они  использовали материалы, найденные в Ветхом Завете, в своих интересах и в соответствии с их культурным контекстом. Мы видим здесь, что такая интерпретация управлялась важнейшим интересом новозаветных авторов. При этом мы можем сказать, что смысл текста определяется читателем, а не автором. Это, однако, зависит от предмета толкования. Разве эти подходы не кажутся противоречащими друг другу? Действительно, первый подход хочет достичь первоначального значения и, таким образом, фокусируется на авторе текста. Другой подход требует корректировки значения текста в соответствии с контекстом и, таким образом, фокусируется на читателе или предмете интерпретации. Тогда как они могут быть согласованы? Несомненно, это сложный процесс. Вернуться к первоначальному значению, как оно предусмотрено автором, в принципе нелегко. Но Кальвин показал, что библейские тексты могут способствовать диалектическому движению в самом акте чтения. Это связано с тем, что текст еще не имеет определенного значения. Читатель текста, по сути, приглашен участвовать в его раскрытии. Сам Кальвин всегда старался учитывать как текст, так и контекст. Поэтому он попытался раскрыть смысл текста в соответствии с контекстом, не упуская при этом из виду требования самого текста (74).
Подход Кальвина, безусловно, приводит нас к некоторым важным последствиям. В первую очередь Библия должна быть принята как часть исторического наследия. В этом отношении мы можем обратиться к ней, применив историко-критический метод. Но Священное Писание должно также восприниматься верой, потому что оно есть Слово Божие как таковое. Здесь мы можем приблизиться к Слову Божьему, пытаясь достичь его подлинного смысла. Суммируя, можно сказать, что Кальвин пригласил нас понять Святую Библию как научно, так и религиозно.
Во-вторых, богословская и библейская герменевтика Кальвина имеет следствием то, что мы должны понимать богословие и Священное Писание в динамике Духа. Нам всегда рекомендуется переосмыслить наше богословие и понимание Писания в  соответствии с контекстом, в котором мы живем. Кальвин показал нам, что Библия никогда не является книгой прошлого, которая ушла от нас и  может быть достигнута только через историю. По сути она остается книгой настоящего,  которая становится все яснее в свете богословских приобретений минувших столетий. Как мы должы охарактеризовать в такой перспективе самого Кальвина?  Профессор Арутюнян сказал: «Кальвин был либеральным в своем стремлении понять библейских писателей исторически. Он был ортодоксальным в своем убеждении, что Библия продиктована Духом. Он был неоортодоксом в принятии Христа, который пришел, чтобы спасти грешников, и это имеет центральное значение для всей Библии" (76).

1 J.H. Leith, Introduction to the Reformed Tradition, 33.
2 Это было сказано, например, в одном из постановлений Тридентского Собора (4 апреля 1546 года): "В вопросах веры и морали никто не должен осмеливаться толковать Писание против разумения (Римской) Церкви, cuius est iudicare de vero sensu et interpe Scripturarum sanctarum (чья задача заключается в том, чтобы определить истинный смысл и толкование Священного Писания). Цит в W. Jeandrond, Theological Hermeneutics, 170. 3 F. Wendel, Calvin, 21.
4 Тем не менее, по словам Макграта, отец отправил Кальвина в Париж, чтобы его сын мог избежать вспышки чумы, поразившей город.  A. McGrath, A Life of John Calvin, 22.
5 Мотивация, которую Кальвин приписывал своему отцу для этой смены предмета и университета,фактически была финансовой: юридическая практика давала большие доходы. A. McGrath, A Life of John Calvin, 32.
6 Термин «гуманизм» относится к изучению поэзии, грамматики, риторики, греческой и латинской классики и т. д. Гуманизм как метод относился к получению и выражению идей, а не к их точному смыслу ( A. McGrath, A Life of John Calvin, 52-54).
7 Согласно Маграту, истоки комментаторской методологии Кальвина лежат в его изучении права. В в комментарии De Clementia , Кальвин устанавливал  смысл фраз или слов, обеспечивая
филологическое объяснение, с последующим обращением к грамматике и риторике для того, чтобы объяснить способ, которым связаны слова. A. McGrath, A Life of John Calvin, 62.
8 F. Wendel, Calvin, 28.
9 Для Кальвина, De Clementia Сенеки  - книга, позволившая ему сказать , что «это также учение нашей религии, что нет власти не от Бога, и что все упорядочено Им (Рим. 13). F. Wendel, Calvin, 29-30.
10 F. Wendel, Calvin, 32.
11 F. Wendel, Calvin, 40.
12 Он описал свое призвание в качестве реформатора, утверждая, что он был «настолько сильно, посвященным в северия папства», что ничто меньшее, чем чудо  Божье, не могло освободить его от этой ситуации. A. McGrath, A Life of John Calvin,
70. 13 F. Wendel, Calvin, 44.
14 Эта книга получила определенные изменения в некоторых изданиях (1536, 1539, 1543-1550, 1559). Последнее издание было разделено на 4 части: (1) о знании Бога Творца, (2) о знании
Бог Искупителя во Христе (3) о пути, на котором благодать Христа должна быть получена, и (4) о внешних средства, с помощью которых Бог приглашает нас в Церковь.
15 Кальвин был выслан в Страсбург, потому что возникло напряжение среди жителей Женевы. Oни
не были готовы принимать церковные таинства, как они были предложены реформатором. Маграт говорит, что Реформация в Женеве, возможно, изменила гражданские и церковные структуры и практику; но она
 не могла изменить человеческую природу. McGrath, A., A Life of John Calvin, 99.
16 Calvin, Institutes of the Christian Religion, 71.
17 Calvin, Institutes of the Christian Religion, 73.
18 Сила Библии ясна из того, что нет человеческих писаний, способных затронуть нас соизмеримо с нею.Здесь Кальвин сравнил Библию с книгами Цицерона, Платона
и Аристотель. Calvin, Institutes of the Christian Religion, 82.
19 Calvin, Commentaries, 82. See also Calvin, Institutes of the Christian Religion, 95.
20 Кальвин сказал: «Если бы Бог пожелал скрыть от своих детей это сокровище понимания, то не удивительно , что множество людей настолько невежественны и глупы. Calvin, Institutes of the Christian Religion, 81.
21 В своем комментарии на Михея 4: 2, Кальвин сказал: «Когда Бог говорит, Он не только намерен привести людей к знанию возвещенных Им истин; Он также требует их повиновения. Мы будем по-настоящему научены Богом только тогда , когда мы будем ходить по путям Его .” Calvin, Commentaries, 80.
22 Calvin, Institutes of the Christian Religion, 81.
23 Calvin, Institutes of the Christian Religion, 95.
24 See T.H.L. Parker, Calvin: An Introduction to His Thought, 25.
25 Calvin, Institutes of the Christian Religion, 79. See also Calvin’s commentary on II Tim. 3: 16-17. Calvin, Commentary, 84-85
26 Другими словами, Дух Святой признается в Своем согласии со Священным Писанием Calvin, Institutes of the Christian Religion, 94.
27 Calvin, Commentaries, 34.
28 T.H.L. Parker, Calvin: An Introduction to His Thought, 23.
29 Calvin, Institutes of the Christian Religion, 74.
30 Кальвин не предлагает объяснение того, каким образом вдохновение действует в происхождении Библии. По Макнилу, «вдохновение» здесь относится не к механической словесной диктовке. Это означает наделение Божественной истинjй, которая входит в сердце авторов Библии. Institutes of the Christian Religion, 71 Тем не менее, по словам Арутюняна, Кальвин действительно утверждал , что
Дух «продиктовал» слова Бога. Цит: Calvin, Commentaries, 32.
31 F. Wendel, Calvin, 157.
32 F. Wendel, Calvin, 158.
33 Кальвин прокомментировал Рим. 15: 4: «Если Дух Христа во всем и везде, как и в вас,не может быть никаких сомнений в том, что при апостолах и теперь Он раздавал Свое учение в назидание так же, как Он делал это прежде через пророков. F. Wendel, Calvin, 159.
34 Calvin, Institutes of the Christian Religion, 70.
35 Calvin, Institutes of the Christian Religion, 73.
36 Calvin, Institutes of the Christian Religion, 70.
37 Кальвин утверждал, что Иисус Христос , по сути, находится в центре всей Библии. Это утверждение , казалось бы, противоречит тому, что он говорит о равноценности между Ветхим и Новым Заветами. Здесь Кальвин настаивает, что он хотел бы подчеркнуть, как много из Ветхого Завета вошло в Новый, но он сделал это, прилагая все усилия, чтобы найти в одном то же, что и в другом - цель всей Библии, а именно Иисуса Христа.  F. Wendel, Calvin, 155.
38 Calvin, Institutes of the Christian Religion, 6-7
39 Cited in W. Jeanrond, Theological Hermeneutics, 34.
40 Calvin, Commentaries, 28.
41 Calvin, Commentaries, 28.
 42 Когда Кальвин протестовал против аллегоризации, он протестовал не против духовного смысла в отрывке, но против внесения в него того, чего там нет, ибо Слово Божие несомненно духовно.Calvin, Commentaries, 28. 43 A. McGrath, A Life of John Calvin, 59.
44 Основное убеждение Кальвина в том, что авторы Нового Завета применяли Ветхий к ситуации в ранней Церкви. В свою очередь, он применил Библию в целом к ситуации в Церкви в свое время. Calvin, Commentaries, 28.
45 Кальвин обвинил Петра в изменении смысла слов Исайи (1 Петра 3:. 14), и  Павла в изменении псалма 68: 19 (Еф. 4: 8). Сам Иисус не цитировал Исаию точно, но применял слова пророка к Своим целям. (Мф 15: 7).  Calvin, Commentaries, 30-31.
46 A. McGrath, A Life of John Calvin, 146.
47 A. McGrath, A Life of John Calvin, 146-147.
48 Sм T. Torrance, The Hermeneutics of John Calvin, 162.
49 Calvin, Institutes of the Christian Religion, 74.
50 Calvin, Institutes of the Christian Religion, 35.
51 F. Wendel, Calvin, 152.
52 Calvin, Institutes of the Christian Religion, 39.
53 Благочестие есть союз почтения и любви к Богу. Для религии это единство веры и искреннего страха Божия; этот страх объемлет благоговение воли и приносит достойное поклонение. Calvin, Institutes of the Christian Religion, 39 and 43.
54 T. Torrance, The Hermeneutics of John Calvin, 162.
55 T. Torrance, The Hermeneutics of John Calvin, 64.
56 T. Torrance, The Hermeneutics of John Calvin, 64.
57 T. Torrance, The Hermeneutics of John Calvin, 71.
58 T. Torrance, The Hermeneutics of John Calvin, 76-77.
59 T. Torrance, The Hermeneutics of John Calvin, 156-158.
60 T. Torrance, The Hermeneutics of John Calvin, 86-87.
61 Можно допустить, что это различие между Кальвином до и после обращения. Мы не должны забывать тем не менее, что обращение Кальвина произошло несколько позже, когда ему было 24 года. В эту пору его мышление уже приобрело определенный характер. Согласно Венделю, Кальвин всегда оставался более-менее гуманистом, каким он был к 1532 г.  F. Wendel, Calvin, 32-33.
62 Calvin, Commentaries, 28.
63 T. Torrance, The Hermeneutics of John Calvin, 132.
64 T. Torrance, The Hermeneutics of John Calvin, 132.
65 Calvin, Commentaries, 31.
66 Для спиритуалиста, как он заявляет с едким сарказмом, "в последнее время встали некоторые головокружительные люди, которые ... презирают всякое чтение и смеются над простотой тех, кто ... все еще следует за мертвой и убивающей буквой“. Calvin, Institutes of the Christian Religion, 93.
67 Wendel, F., Calvin, 157.
68 Wendel, F., Calvin, 160.
69 Calvin, Institutes of the Christian Religion, Vol. I, 95.
70 Calvin, Commentaries, 29.
71 W. Jeanrond, Theological Hermeneutics, 34.
72 Это еще одно различие между Кальвином и Лютером. Для Лютера Ветхий и Новый Завет не находятся на одном уровне, и Ветхий Завет может быть понят только в христологическом толковании. T. Torrance, The Hermeneutics of John Calvin, 157.
73 Это другое различие между Кальвином и Лютером. Конечно, Лютер был менее сторонником гуманизма, чем Кальвин.  T. Torrance, The Hermeneutics of John Calvin, 157.
74 Можно сказать, что Кальвин подготовил все дальнейшее развитие герменевтики, теории эстетического эффекта и даже литературной критики.  См. W. Jeanrond, Theological Hermeneutics, 98-99.
75 See footnote 30.
76 Calvin, Commentaries, 35

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn