Фантазии Костика

           Как много интересного в мире! Костик Луговской, ученик средней школы № 25 был очень любознательным мальчиком. Намного раньше, чем положено по школьной программе он стал интересоваться устройством окружающего мира и самостоятельно познавать его. И когда пришла пора идти в первый класс, то, проверив его уровень знаний и развития (а проверяла большая и солидная комиссия, в которой были представлены и учителя, и детские психологи, и врачи, и представители РОНО – районного отдела народного образования и даже омбудсмен – важный чиновник, защищающий права детей), Костика сразу перевели в более старший класс. А ему всё интересно, его многое удивляет в школьных предметах: ботаника с немыслимым разнообразием растений,  биология со всем этим удивительным многообразием животного мира: земного, воздушного, водного, или, более правильно – подводного. Все эти странные животные: хамелеоны, живущие на Мадагаскаре, вараны острова Комодо, похожие на драконов, жительница Австралии и Океании – ехидна, маленький, но отважный индийский и мадагаскарский зверёк мангуст, выходящий победителем в схватке с ядовитыми змеями, укус которых смертелен… Он ещё до школы часами рассматривал изображения этих животных, читал информацию о них и представлял встречи с ними, не задумываясь о том, что такая встреча может быть опасна: дикие животные всё ж...от них всего можно ожидать.
А история Древнего мира! Строительство пирамид в Египте – как только сумели древние египтяне построить такие грандиозные сооружения пять или десять тысяч лет назад, когда не было ни электричества, ни машин и механизмов вроде тракторов, грузовиков и подъёмных кранов… «Нет, это разве возможно? – думал Костик, глядя на цветную иллюстрацию в учебнике, на которой было изображено, как весёлые и радостные египтяне вручную тянут верёвками тяжёлый каменный блок, чтобы установить его в тело строящейся пирамиды. Из всех средств механизации – катки из…чего – неизвестно, по которым катят эти многотонные блоки. И ведь построили же! Как-то даже не верится... А может это построили другие люди…не люди? Во всяком случае, другие разумные существа, у которых были и технические возможности, и технологии, и подготовленные специалисты, чтобы построить…                А вот легенды и мифы Древней Греции увлекли его своей красотой и чувственностью, он с удовольствием читал про приключения беззаветно преданных друзьям  бесхитростных героев и роковых красавиц, из-за которых происходили войны и рушились города и царства,  атлантов и любвеобильных богов, борьбу и интриги, понимая в душе, что это красивые сказочки, но как это интересно и завлекательно!
Но особенно удивляла его наука география. Какая всё же удивительная наша Земля! Моря и океаны, континенты и острова, горы и равнины, озёра и реки, леса и пустыни… Всё как-будто максимально приземлённо, низменно, но как всё это красиво! Дома, на стене в его комнате висела большая фотография Земли – вид из космоса: голубая планета на фоне безграничной темноты Космоса... Завораживающий вид. Он мог часами его рассматривать и ему это не надоедало. В общем, Костику нравились учебные предметы с каким-то реальным, объёмным, если можно так сказать, содержанием, а предметы  абстрактные, «сухие» вроде математики и химии, содержание которых невозможно увидеть или представить образно и предметно, его не трогали. Абстракция не будила фантазию, не трогала душу. И ещё до школы он понял, что ему интересно и чем будет заниматься в жизни. Костика очень удивили и заинтересовали названия географических объектов. Он даже выписал некоторые из них, наиболее необычные для уха, иногда совсем странные, в общем, удивившие его, в отдельную тетрадку, давая им небольшие комментарии, и часто заглядывал туда, стараясь определить тайну их названия, или даже дать своё, фантазийное толкование названия. Например, такие, как:
- Моря: Море Альборан. Альборан – напоминает что-то астрономическое: кажется, есть такое созвездие или звезда Альдеборан (или Альдебаран, но это не важно, главное – созвучно и очень похоже); Ваттовое море (какое-то электрическое название, может там очень часто происходят грозы, носятся над поверхностью моря шаровые молнии, светящиеся электрические разряды, и это стало причиной или основанием для такого названия? А может, в этом море много электрических скатов? Да, наверное, они там кишмя кишат и бьют электрическими разрядами всех, кого ни попадя, кто приблизится на недопустимое расстояние: рыб и морских животных, и даже моряков, кто к ним неосторожно прикоснётся); море Космонавтов (есть там хоть один космонавт? Хотя, может быть, там приземлялись космонавты после полётов? Странно, никогда не слышал об этом – обычно они приземляются где-то в Казахстане, между Джезказганом и Карагандой); море Минданао (Минданао, миндаль – какой-то тропический фрукт неведомый?); море Флорес – кажется, это женское имя в испаноязычных странах. Несомненно – донна Флорес была чей-то прекрасной дамой, дамой мечты, и первооткрыватель дал название морю в честь своей дамы. Романтично очень. Интересно, оценила ли это прекрасная Флорес?  И даже море какого-то Хальмахера. (Кто такой был этот Хальмахер? Пират, грубиян, наверное, уж больно фамилия подходящая, какая-то злая и ругательная, особенно последний слог). Андаманское море – название так себе, вполне себе нейтральное, но два года назад семья Луговских отдыхала на острове Пхукет, находящемся в этом самом море и поэтому с ним связаны очень хорошие и приятные воспоминания…
- Горы: Джомолунгма, Канченджанга, Мачапучаре, Лхоцзе, Чо-Ойю.  К гималайским названиям надо приплюсовать Килиманджаро, самую высокую гору в Африке и Аконкагуа – самую высокую гору в Андах, это в Южной Америке. Полный восторг: ну и названия!!!  Слов не хватает, чтобы выразить свои эмоции. Надо когда-нибудь побывать в Непале, чтобы хоть издали полюбоваться на них, сфотографироваться на их фоне! Забраться на какую-нибудь вершину, наверно, не реально.                - Реки:
Дарлинг (кажется, дорогая – по-английски. Надо же, как надо относиться к реке, чтобы так её назвать! Чем же она так дорога автору названия?). Евфрат, Хуанхэ и Янцзы, Нил, Миссисипи, Амазонка, Брахмапутра, Инд и Ганг – очень необычные и таинственные названия. Красивые названия имеют наши реки: Волга, Дон, Урал, Енисей, Лена. А вот наша российская Ворона – ничего необычного и таинственного: просто излюбленное место жизни ворон?
- Озёра: Маракайбо, Титикака, Атабаска, Тонлесап – очень, очень необычно и красиво!  Как и горы. Тоже хочется там побывать и сфотографироваться. Только представить: я стою на берегу Титикаки или Атабаски!  Но наш Байкал не хуже, самое большое по объёму воды озеро. Пресной воды.  А пресная вода нужна всем. Байкал – большой бокал с чистой водой.
- Пустыни: Сахара (напоминает сахар), Гоби, Калахари, Чиуауа («А я думал, что так называется порода маленьких собачек, дорогих собачек. Может, они там живут, или оттуда родом?» – рассуждал Костик), Такла-Макан, Атакама, Мохаве, Каракумы.
- Острова: Канарские, Сандвичевы, Маршалловы, Командорские.
Почему- то именно на названиях островов буйная фантазия Костика заработала в полную силу и стала выдавать целые рассказы, которые могли объяснить появление таких необычных названий. Эти рассказы были очень далеки от исторической правды, и скорее их можно было назвать притчей, фантазией на заданную тему.  Самый первый объект – Канарские острова, оказался прост. Костик предположил, что первые европейцы, приплывшие на эти острова и высадившиеся на них, увидели много поющих канареек и так появилось это название. Впрочем, эта история оказалась близкой к истине: Костик потом узнал, что это название так и появилось. Это его немного расстроило, но и мобилизовало: он сделал вывод, что самые простые объяснения лежат на поверхности и надо выдумывать что более необычное. И вот по другим названиям неуёмная фантазия Костика оказалась изощрённее жизни: он сочинял такие истории, которых в жизни явно не было. Рассказы о необычном появлении названий островов. 
- Сандвичевы острова.                Дело было так. На этих островах жили довольно дружелюбные аборигены, которые в отличие от обитателей других близлежащих островов, стремившихся съесть чужестранцев, поджарив их на вертеле над костром, как большую сосиску, не убивали и не ели чужестранцев, а, напротив, встречали их гостеприимно, угощали своей едой и напитками. Сближению мореплавателей, приплывших сюда на корабле «Святой апостол» с туземцами, и налаживанию мирного диалога весьма поспособствовал туземец Равикулидамс (странное длинное имя, оказывается, несло конкретную информацию: удачливый охотник за морскими обитателями – аборигены считали, что имя, данное при рождении определяет дальнейшую судьбу человека, даёт ему направление дальнейшей жизни), плававший на корабле уже полгода – его выловили в этих краях шесть месяцев назад, когда он, обессиленный, дрейфовал, погибая от жажды, в открытом море на обломке своей утлой лодчонки, разбитой штормом. «Святой апостол» тоже сильно пострадал от этого шторма и когда нашли подходящую уединённую бухту на необитаемом острове, то стали там на длительный ремонт, занявший почти три месяца. Заодно пополнили припасы. Абориген быстро освоился среди моряков и охотно помогал им ремонтировать корабль, чем вызвал их одобрение. Равикулидамс легко и охотно изучил язык чужестранцев (у него явно был талант к иностранным языкам) и в дальнейших контактах с местными племенами выступил в качестве толмача-переводчика. Моряки, первыми посетившие эти острова были удивлены гостеприимством жителей и подарили им подарки: бусы, спички, металлические ложки, вилки, тарелки и кружки – эта кухонная утварь была у них до того только деревянная, совсем примитивная. Аборигены были настолько растроганы такими подарками, что провели торжественный ритуал: обряд братания с мореплавателями. Этот обряд заключался в следующем. Предварительно на большом плоском и тонком камне, опирающемся по бокам на два-три других камня (находящемся таким образом над разведённым внизу костром) и служившем своеобразной сковородой, из муки, получаемой из зёрен местного растения кукурамека выпекались большие круглые лепёшки диаметром сантиметров сорок, а некоторые доходили размером и до полуметра в диаметре. Эти лепёшки были для местных жителей хлебом. Тонкая лепёшка, которая называлась курамеска, получалась довольно жёсткая и прочная (местное тесто не знало ни разрыхлителей, ни ароматизаторов, придающих современной выпечке пышность и пористость), так что при желании запечённую на камне и дальше высохшую на жарком тропическом солнце лепёшку можно было запустить в воздух, как сейчас спортсмены запускают диск. И действительно, туземцы в праздничные дни устраивали соревнования, какая команда дальше запульнёт этот хлебный диск, причём на другой точке дистанции второй участник должен был поймать этот диск, чтобы он не упал на землю: гигиена, однако… Но кроме этого оригинального соревнования у курамески было ещё одно более торжественное предназначение: изготовление главного съедобного атрибута для проведения обряда братания. Бралась курамеска, на неё укладывались слоями разные местные вкусности: один слой – варёное птичье мяско (местная разновидность кур), слой мяса накрывался курамеской и сверху укладывался следующий слой – различные мелкие морепродукты, вылавливаемые в тёплых мелких заливах, улитки, извлечённые из своих панцирей (а если улитки были молодые, нежные, то их клали прямо в тонких панцирях, которые приятно похрустывали на зубах, как молодые хрящики). И далее по этому принципу укладывались слоями на курамесках: жирные земляные червяки (червяки очищались от земли внутри путём продувания специальной трубочкой из соломки, а потом также промывались через трубочку – если червяка не продуть и не промыть, то потом земля будет неприятно скрежетать на зубах), мясистые и толстые, словно надутые, зелёные гусеницы, пожиравшие листву и наполненные внутри вязкой тёмно-зелёной жидкостью какого-то неописуемого вкуса, служившей этаким своеобразным соусом, пропитывавшим сухое тесто,  сочные и сладкие зелёные насекомые, высасывавшие сок из листьев и похожие на нашу тлю, но размером раз в десять больше, хрустящие кузнечики, личинки, куколки, муравьи и термиты, малюсенькие, только что народившиеся лягушата-корнишоны, мелкие ящерки – хвостатенькие, с чешуйчатой хрустящей кожей… Другая различная живность, в обилии бегающая, прыгающая, плавающая, летающая, ползающая на и копошащаяся в земле этих райских тропических островов и попавшая под руку повару (который у туземцев назывался «Нямунямус») во время приготовления блюда… На курамеску вся эта живность укладывалась живой (мягкая и сочная живность не требовала дополнительной тепловой обработки, как мясо или рыба) – приходилось следить, чтобы она не выпрыгнула и не разбежалась куда глаза глядят. Для этого чрезмерно активную живность нямунямус слегка оглушал и обездвиживал специальным каменным молоточком, привязанным к длинной бамбуковой ручке – молоточек этот назывался клоппендир.  А на всё это, если можно так выразиться, отклоппендированное мясное богатство быстро укладывались сладкие и нежные молодые листья тапиоки, воздушно-тонкие сетчатые ростки зукамаки, придающие остроту и необходимый запах, ещё какие-то побеги и семена неведомых европейцам растений, которые вызывали у человека приятные видения, эйфорию и возбуждение. И так могло повторяться несколько раз (чем торжественнее случай, тем больше слоёв), а сверху всё это окончательно плотно прижималось заключительным диском курамески. Получался этакий огромный толстый (толщиной сантиметров десять-двенадцать, а иногда даже пятнадцать) слоёный пирог с разнообразнейшей и вкуснейшей начинкой, о происхождении которой европейцы не догадывались – к их счастью. Этот торжественный символ братства – круглый слоёный пирог назывался сандвичепотанум, что на языке туземцев означало: «Все съедобные богатства земли, воды и воздуха». Вес такого полуметрового в диаметре сандвичепотанума достигал иногда пяти-десяти, а то и больше килограммов, и чтобы он не развалился на части под собственной тяжестью, его ставили на решётку из связанных тоненьких бамбуковых прутиков, а держать его приходилось двум туземцам. И тут начиналось самое главное. Вокруг большого костра собирались будущие братья (а в данном случае это были аборигены и европейцы, приплывшие сюда на корабле «Святой апостол»), их рассадили по кругу через одного: абориген – европеец – абориген – европеец и так далее. Это сборище братающихся называлось курабелумат, что просто значило: «Большой братский круг». Вначале двое туземцев-носильщиков обходили курабелумат с большим глиняным кувшином (литров на десять-двенадцать) с двумя ручками, который назывался тобиган, в котором была чуча – местный крепкий спиртной напиток и каждый кандидат в братья делал из тобигана большой глоток (или несколько глотков), а следом шли другие носильщики, которые несли сандвичепотанум. Они подходили с пирогом к каждому участнику церемонии и каждый должен был откусить от него как можно больше – чем больше, тем лучше, вгрызаясь вглубь пирога по самые уши. И чем больше пачкалось лицо содержимым пирога, тем больше уважения оно – это лицо – вызывал у окружающих. По мере кусания и уменьшения диаметра пирога, из бамбуковой решёточки, на которой находился сандвичепотанум, вытаскивались крайние бамбуковки, открывая доступ к уменьшающемуся телу пирога, чтобы кусаки (так назывались участники церемонии) не поломали себе зубы о твёрдый бамбук. И так продолжалось по кругу вокруг костра, пока вся чуча не была выпита и весь сандвичепотанум не был полностью съеден новоявленными братьями. Пикантно хрустящий на зубах пирог запивался приятным слабоалкогольным напитком  чучелкой – местной брагой, приготовленной из перебродившего сладкого сока пальмы и других тропических фруктовых растений, и к концу церемонии европейцам, вначале с осторожной брезгливостью вынужденно кусавшим оригинальнейший пирожок, было уже всё равно – чуча делала своё дело, а чучелка завершала… (Кстати, про перебравшего горячительных напитков аборигена говорили: «очумел», или «очумевший», а вот ничего не соображавший, сильно опьяневший человек, еле державшийся на ногах, сильно перебравший чучи и чучелки, назывался у туземцев просто: «чучело»). Этот туземный сандвичепотанум так запомнился мореплавателям, так поразил их, что они решили назвать острова по имени этого местного пирожка, слегка сократив его название – сандвич. Так и появилось это название  – Сандвичевы острова. А что, вкусное, наверное, блюдо, – со свежатинкой. Только есть опасность, что откусишь кусок, а по языку что-нибудь и пробежит или попрыгает…хорошо, если в пищевод…
- Маршалловы острова.
Корабль «Святая Бригитта» под командованием капитана Оллибола подплывал к одному из будущих Маршалловых островов в ясный полдень. Обогнув узкий, далеко выдающийся в море мыс, мореплаватели неожиданно увидели на берегу на небольшом плоском возвышении выстроившихся в ряд аборигенов, стоявших строем  в полном парадном облачении. Строй этот произвёл впечатление. Воины были разукрашены краской и перьями тропических птиц, набедренные повязки сделаны были так, что выглядели, как латы. В руках воинов были длинные копья, а у командира, а правильнее сказать, вождя, стоявшего перед строем вместо копья, в руках была настоящая шпага, а на голове некое подобие морской фуражки. Откуда он взял все эти предметы – неясно. Наверно, где-то здесь потерпел крушение корабль «Парендомон» под командованием капитана Барриота. Уже три года о нём не было никаких известий. Капитан Оллибол смотрел на открывшуюся картину в подзорную трубу и не скрывал своего удивления:
- Аборигены выстроились, как на параде! Они что, ждали нас? А их вождь мне как-будто знаком – он кого-то напоминает…
Но тут вождь неожиданно взмахнул рукой и на солнце сверкнула сталь клинка – удивительно: где он взял его. Донёсся гортанный крик и из-за спин парадного строя выскочили аборигены с луками и начали стрелять по кораблю. Но стрелы не долетали до корабля: далековато было.
Ах, вы, паразиты негостеприимные! – обиделся капитан Оллибол, – встречали нас парадом, а за спиной лучников прятали. Ну, я вам покажу… Канониры, носовое орудие к бою!
Когда после выстрела пушки и взрыва снаряда аборигены пустились в бегство, капитан произнёс удовлетворённо, глядя в подзорную трубу:
- Ну, вот, поделом вам, воякам. Будете знать, как задираться… Кого всё же мне их вождь напоминает? Остался в одиночестве и размахивает своей шпажонкой. Ба, да это же вылитый маршал Бордулей! Тот так же потешно размахивает шпагой и любит так же красочно одеваться, как на смотрины. Чтобы лучше всех было.
- Да и остальные стояли в строю, разодетые и напыщенные, как маршалы… – сказал кто-то из команды.
- Вот что, назовём мы эти острова Маршалловы, – сказал капитан Оллибол. Матросы, стоявшие вокруг, весело и одобрительно рассмеялись.
- Командорские острова.
Хотя правильнее было бы назвать их островами Командора. Командор был один, да и остров, на который его высадила взбунтовавшаяся команда тоже был один. Впрочем, всё по порядку. Экспедицию под командованием командора Николаса Фатье провожали с большой помпой: весь город собрался в порту, приветствуя корабли экспедиции (их было два – «Морской добытчик» и «Летучая птичка»), на экспедицию возлагались большие надежды: она, по замыслу организаторов, должна была открыть новые богатые земли в южных морях – гипотетическую страну Цефалию, чьи богатства послужат усилению короны и обогащению дворянства, ну и народа, наверное.  Толпы народа, стоя на берегу, размахивали флагами, лентами на длинных древках, а моряки на палубах, махали руками провожающим и кричали им, что вернутся с добычей. Однако, старый Томас Вервейниус, смотритель Большого маяка, астролог, маг и прорицатель, с грустью смотрел вслед кораблям с высоты маяка: по всем магическим признакам выходило, что этим кораблям не суждено было вернуться в родной порт… Он всю ночь провёл за вычислениями и картами звёздного неба, пытаясь найти благоприятные признаки, но не нашёл – не видел он их вновь входящими в родную гавань…. И сейчас старый ворон Хикмет, живший в башне маяка вместе с Томасом, посмотрел на корабли, выходившие из порта в открытое море, два раза хрипло и печально каркнул (или прохрипел) им вслед…
- Что, Хикмет, тебе тоже не весело?
Хикмет в ответ каркнул ещё два раза и закрыл глаза, словно соглашаясь с хозяином.
Корабли уплыли, держа курс на юг, и вначале ничто не предвещало неприятностей: стояла хорошая солнечная погода и дул устойчивый попутный ветер, корабли быстро приближались к цели своего путешествия. Обогнув Африку, корабли поплыли на восток… Долго-долго они плыли.  Через три месяца после отплытия экспедиция попала в сильнейший шторм, корабли разметало по океану и «Летучая птичка» налетела на рифы, получила большую пробоину и очень быстро затонула. Части команды удалось спастись, выбравшись на рифы – голые безжизненные камни, торчащие над поверхностью воды. Шторм стих только на третьи сутки,  «Морской добытчик» отыскал место крушения «Летучей птички» и поднял уцелевших (их было меньше половины первоначальной команды) на борт. Все припасы затонувшего корабля утонули вместе с ним, и запасы «Морского добытчика», не рассчитанные на увеличенную команду, быстро таяли, а экспедиция всё никак не достигала своей цели: берегов богатой страны Цефалии. Корабль попал в череду штормов, гонявших корабль туда-сюда, и сменявших их недолгих периодов штилей, когда паруса безжизненно свисали и «Морской добытчик» по нескольку дней не мог сдвинуться с места. Штормы гнали корабль в неизведанные дали, куда-то на северо-восток. Припасы таяли, неожиданно люди начали болеть какой-то неизвестной болезнью. Несколько человек умерло. На этом фоне на них неожиданно напали местные пираты, долго преследовавшие их на своих длинных и быстрых лодках… «Морской добытчик» с большим трудом сумел отбиться и унести ноги. Но несколько человек из команды погибли. Опять наступил длительный штиль, а с ним пришёл и голод – припасы окончательно закончились и люди выживали только за счёт вылавливаемой в море рыбы. В команде начался ропот, а потом произошёл бунт, командора Фатье сместили, но не убили, а на первом попавшемся острове, одном из целой гряды островов, высадили на берег. Остров был необитаемым, но здесь из глубины острова, с высокой горы, подпиравшей вдали облака, текли к океану ручьи с пресной водой, щебетали птицы в кронах невысоких деревьев, и команда пополнила запасы воды, а также насобирали каких-то съедобных диких трав, похожих на лук и чеснок – лучшее спасение от цинги, настреляли птиц. Команда «Морского добытчика» понимая, что за бунт на корабле и смещение капитана им грозит суд и смертная казнь, стали заниматься морским разбоем и следы этого корабля затерялись где-то на просторах мирового океана... Но несколько человек от команды вернулись домой на других кораблях. Вернулся чудом сохранившийся Корабельный журнал «Морского добытчика», где были указаны координаты острова, где навсегда остался капитан – командор Николас Фатье. А когда у кого-нибудь из оставшейся команды «Морского добытчика» спрашивали где командор Фатье, они отвечали:
- На Командорских островах…
Так и закрепилось это название.
…Старый Томас Вервейниус оказался прав: ни «Летучая птичка», ни «Морской добытчик» так больше никогда не вошли в свой родной порт.
- Маркизские острова.
С названием этих островов связана своя история с небольшой интригой.
Известный мореплаватель капитан корабля «Честь и Достоинство» маркиз Эдуард Пузатье был очень высокомерен и честолюбив – настолько, что своим высокомерием и презрением к нижестоящим превосходил всех дворян вокруг, хотя и они были гонористыми и смотрели на всех свысока. На всех прочих, кроме маркиза Пузатье. Молва об этом свойстве Пузатье дошла до самого короля, и король не одобрил его поведения. Держался маркиз с подчинёнными очень строго и соблюдал дистанцию огромного размера: ещё бы: он – маркиз древнего рода, а члены команды… ну, кто они? Так, голытьба…рядом с маркизом не то, что не стояли, а находились от него на огромном расстоянии... Ещё, может быть, старший помощник Эжен Дюпадье – но с большой натяжкой – он имел, конечно, дворянское звание, но такого звонкого и древнего титула, как у Пузатье, у него не было. Более того, Пузатье с высокомерием относился и к приближённым короля: всем этим герцогам, графам и баронам – воистину, гордыня его не имела границ. А ведь герцоги, графы и бароны тоже были спесивыми гордецами, но их спесь и высокомерие были не того уровня, что у Пузатье, и это было заметно. Говорили даже, что и мореплавателем-то Пузатье стал, чтобы не быть в их обществе – он считал их недостойными себя… Естественно, что на Эдуарда Пузатье злопамятная знать затаила обиду. Королю донесли об этой непомерной гордыне маркиза Пузатье, и королю это очень не понравилось… Он даже хотел вызвать маркиза к себе на доклад, но ему сообщили, что Пузатье два месяца назад отправился на корабле «Честь и Достоинство» в экспедицию по открытию новых земель и морских путей.
Маркиз Пузатье давно мечтал о том, чтобы его имя было отображено на географических картах и глобусе Земли. И когда в очередном длительном плавании в водах Великого океана он наткнулся в отдалённых районах океана на острова, не отмеченные на карте, то понял, что его час пробил. Обследовав ряд новых островов и определив их координаты, маркиз самолично нанёс на карту новые острова и с удовольствием и гордостью написал их название: «Острова маркиза Пузатье». Не просто острова Пузатье, а именно с указанием своего высокородного дворянского титула. По прибытии на родину он первым делом предоставил информацию об этом важном открытии Национальному Географическому обществу для регистрации названия. В соответствии с существующим порядком новые названия новых географических объектов утверждал лично король, являвшийся патроном Национального Географического общества. Председатель национального Географического общества граф Кронбергиус пошёл во дворец с картами и другими материалами для утверждения названия нового географического открытия.
Когда королю подали на утверждение бумаги о названии нового географического объекта – вновь открытых островов, то ему предлагаемое название сразу не понравилось.
- «Острова маркиза Пузатье»…– как бы вслушиваясь в звучание произнёс он, – острова Пузатье, – нет, это не пойдёт: не по чину честь! Уж слишком спесив и высокомерен этот Пузатье… Даже на приём ко мне, королю, не записывается! Только мне, королю, дозволено быть таким высокомерным, надменным и спесивым! И как может быть иначе, ведь я – король! А он хочет в своём высокомерии даже меня превзойти, меня, короля, переплюнуть… Не получится: я всё равно плюю дальше! Раза в два ему нужно сократить и уменьшить своё высокомерие и свою спесь! Да, именно так: в два раза! И поэтому я повелеваю назвать эти острова в два раза короче: просто…король на секунду задумался…просто… «Маркизовы… или Маркизские острова», – и король довольно рассмеялся, – и название сократили, спесивцу Пузатье нос утёрли, но и против истины и традиции называть новый географический объект именем первооткрывателя, не погрешили: острова открыл действительно маркиз…гордец-маркиз…так что никто не может сказать, что я, король, проявил несправедливость и нарушил право первооткрывателя… Так ведь, Кронбергиус?
- Нет, что Вы, Ваше Величество, никто не может и подумать, что Вы несправедливы… Любой Ваше решение справедливо и воспринимается народом и всеми Вашими подданными, как гранит справедливости, как сияющий луч правды и знания, рассеивающий темноту невежества и незнания, как блестящая истина в последней инстанции!
- Эко загнул, Кронбергиус, – сказал король, которому нравились такие пышные,  сложносочинённые и верноподданнические выражения и фразы в его адрес, – Ну, может быть ты и прав, любезный Кронбергиус, но что тогда остаётся Богу? – заскромничал король. Старый царедворец и опытный интриган, граф Кронбергиус улыбнулся в усы: короли похожи на женщин, тоже любят ушами…
Доподлинно не известно, как именно маркиз Пузатье отреагировал на такое решение короля, какие слова говорил...  Но ясно, что оно так расстроило маркиза Пузатье, что он ушёл с морской службы и стал жить затворником у себя в отдалённом поместье где-то на задворках королевства вдали от этого неблагодарного мира…
Хотя, может и по-другому было в жизни, только кто ж об этом сейчас может сказать сколько-нибудь достоверно?
                ***
Названия некоторых населённых пунктов тоже дали пищу фантазии Костика.
- Амбарчик.
Населённый пункт в Якутии на побережье Восточно-Сибирского моря на границе с Магаданской областью. Место, конечно, нельзя отнести к благословенным… Так и представляется холодный берег Северного ледовитого океана и белые медведи. Как же могло возникнуть поселение людей в таком суровом краю? Фантазия Костика заработала в полную силу. Наверно, дело было так. В пору освоения Сибири и Севера русскими первопроходцами, в пору освоения Северных морей и прокладки морских путей по ним, на берегах Северных морей необходимо было устраивать склады с провиантом и расходными материалами для снабжения кораблей, долгое время плывших по морям – скорости судов в то время были небольшими: парусники не развивали больших скоростей. Да и время навигации было совсем небольшим: от силы два летних месяца, когда море освобождалось ото льда, а затем поверхность воды вновь затягивалась льдом. И вот здесь, в далёком недоступном краю, на берегу укромной бухты, с большого корабля сошли на берег матросы и с большим трудом на возвышении сложили из камня склад. Особую трудность доставило устройство крыши. Если для устройства стен насобирали камней, благо их здесь было в обилии на каменистом берегу, то материала для крыши не было: во всей округе не росло ни одного деревца. На корабле был небольшой запас досок, которые захватили с собой в поход. Из них и соорудили крышу и дверь. Съестные припасы разместили в вырытом в каменистом грунте подвале. Вход в подвал перекрыли крышкой из толстых досок, оббитых для крепости стальной лентой. На крышку положили увесистые валуны, чтобы медведи не смогли добраться до припасов.
- Ну, вот, и готов наш амбар! – с удовлетворением сказал кто-то из матросов.
- Какой же это амбар, – возразил ему другой, – уж больно маленький… Амбарчик какой-то. Вот у нас в деревне амбары так амбары! Десять таких…амбарчиков вместятся! Деревня у нас богатая, амбары огромные…
Так и прикрепилось это название – Амбарчик к этому месту. Со временем вокруг этого склада появилось небольшое поселение и название Амбарчик перешло на него.
- Букачача.
Что-то латиноамериканское, вроде «ча-ча-ча».  Может, это название латиноамериканского танца? Так и кажется, что сейчас на сцену выскочат горячие мачо и экспрессивные черноволосые красавицы в развивающихся юбках и начнут танцевать эту самую букачачу – нечто среднее между самбой, румбой и фокстротом. В общем, «Ча-ча-ча!». Но нет, это не танец, а географическое название, название небольшого города. Но городок этот расположен не в Венесуэле или Колумбии, или Эквадоре, или Аргентине, а совсем на другом конце света. Пожалуй, большинство никогда не догадается, где именно. А вот и в России! В Читинской области. Отыскать на карте Восточной Сибири в Читинской области такое название для Костика было большой неожиданностью. И дало пищу и импульс его фантазии. В самом деле, ну откуда в холодном Сибирском крае могло появиться это горячее название? Может быть, давным-давно в Сибирь отправилась научная экспедиция из какой-нибудь страны Южной Америки изучать Сибирь, новые, неизведанные края. И в результате странствий южноамериканцев по Сибири и родилось это название? На том месте, где экспедиция устроила свою главную стоянку впоследствии возникло поселение, а название осталось прежнее – Букачача, как называлась стоянка научной экспедиции. Мысль о том, с какой стати южноамериканская страна посылает научную экспедицию в Сибирь, в голову Костику не приходила: послала и всё тут – наши экспедиции ведь тоже ездят к ним, на Амазонку, в Перу и Аргентину... Красивая история, просто легенда какая-то. Но эта легенда давала хоть какое-то объяснение экзотическому для русского слуха названию. Костик пытался самостоятельно выяснить происхождение названия. Он спросил у своей учительницы географии, которая имела тоже довольно необычное и нетривиальное имя Фрида Готфридовна (и это при простой хотя и не очень распространённой, но исконно русской фамилии Борщёва!), знает ли она историю происхождения этого названия. Удивлению учительницы не было предела. Вначале она даже решила, что это какой-то розыгрыш, подвох со стороны учеников.
- Как, как называется этот город? – не поверила учительница, – Букакача?
- Нет, Фрида Готфридовна, Букачача!
- Луговской, – сказала строго учительница, – если ты вздумал меня разыгрывать с этой… как её…Кукарачей, я тебя накажу! И не посмотрю на все твои заслуги…
- Не Кукарача, Фрида Готфридовна, а Букачача.
- А, всё равно, если ты соврал…
- Ну, что вы, Фрида Готфридовна, как вы можете так думать…я люблю географию…
- Я знаю, что ты любишь географию, – несколько смягчилась суровая Фрида Готфридовна, – и поэтому мне не хочется так думать, что ты меня обманываешь или провоцируешь…
- Нет, не сомневайтесь, пожалуйста. Я Вам карту покажу… Вот смотрите! Когда Фрида Готфридовна убедилась в существовании такого города, она сильно удивилась. Она даже внимательно изучила выходные данные атласа, где была карта с Букачачей, но атлас был нормальный, издание Федеральной службы геодезии и картографии России (Роскартография). А то, может быть, это какое-нибудь шутливое издание, вроде глобуса Украины – ведь был же такой глобус выпущен в Киеве. Да, раньше Фрида Готфридовна  никогда не слышала такого названия - Букачача.
- Живут же люди…– как-то неопределённо высказалась она, – в таких названиях… Нет, Костик,  я не смогу тебе сказать, откуда взялось такое очень оригинальное название. Во-первых, городок уж очень маленький, скорее всего это не город, а посёлок, а во-вторых, он как-то ничем таким не известен, ни реки там нет, ни аэропорта, ни сколько-нибудь значимого месторождения какого-либо полезного ископаемого – тогда бы я знала…даже… железнодорожная станция, а, есть…но ветка тупиковая…
- А зачем тогда железную дорогу туда протянули? – удивился Костик, но учительница не ответила и на этот его вопрос.
- Фершампенуаз.
Костик нашёл ещё одно неожиданное и непривычное для русского уха название: Фершампенуаз – посёлок в Челябинской области. Явно нерусское, а скорее французское название. Но тут с этим названием оказалось всё намного проще. Порывшись в справочниках и энциклопедиях, он выяснил, что это казаки, участвовавшие в походе против Наполеона и в битве возле французского села Фершампенуаз, где союзные войска одержали славную победу над французами, возвратившись на родину, присвоили это название новому поселению в память о славных днях военной кампании во Франции и победах русского оружия.
- Аскаро-Иосифовка.
На бескрайних просторах России, да и во многих странах ближнего Зарубежья, в тех их них, которые входили когда-то в состав СССР, находится много сёл, посёлков, небольших городов, которые называются предельно просто: Ивановка, Михайловка, Петровка, Сидоровка, Николаевка, Александровка, Борисовка, Марьино,  Это говорит о том, что отцы-основатели этих населённых пунктов не мудрствуя лукаво называли их своими именами. Именем того, кто первым на этом месте строился. А если на новое место приходили одновременно сразу несколько человек, как тогда? Ведь не всегда у них всех были одинаковые имена, или среди них был глава рода, именем которого и называлось поселение, или признанный лидер, если семей (родов) было несколько. Тогда, наверное, совещались, возможно спорили, но по всей видимости всегда приходили к согласию – консенсусу, говоря современным языком. Но люди бывают разные. Бывают очень упрямые и честолюбивые, такими и были Аскар Савельев и Иосиф Мандель, вечные друзья – соперники по жизни. Так получилось, что с раннего детства они дружили и постоянно соперничали. Соперничали во всём, даже в самых простых вещах и мелочах. В детстве это были игрушки: если у одного появлялась какая-либо игрушка, то второй прибегал домой и просил отца сделать ему игрушку лучше, чем у друга.
- Да ты попроси у него поиграться, а потом отдашь, – отвечал отец.
- Нет, я хочу свою такую иметь! – возражал упрямый сынок. И приходилось родителю делать либо такую же игрушку, как у друга, либо ещё лучше.
Они жили по соседству в одной деревне, называвшейся Егорыловка, стоявшей на берегу реки. Однажды случилось наводнение: где-то в верховьях реки три дня шли проливные дожди и огромная масса воды, скопившаяся в узком русле за короткое время, вдруг с бешеной скоростью устремилась вниз по течению, сметая и смывая всё на своём пути… В результате деревня Егорыловка прекратила своё существование. Савельев и Мандель решили не восстанавливать свои дома здесь (напрасный труд – когда-нибудь новый поток возьмёт и снесёт вновь построенное!), а поискать новое место для жизни. Решили идти на берег сравнительно недалёко расположенного (по сравнению с Сибирью и Дальним Востоком, куда в это время направлялся поток переселенцев из Центральной России)  Чёрного моря: кроме земледелия там можно заняться рыболовством – дополнительный источник пропитания, независимый от урожаев-неурожаев. Собрали они свои немалые семьи – в обеих семьях – так получилось – было по семь детей и поехали со всеми пожитками. Долго ехали на телегах, запряжённых измождёнными клячами, к концу пути полностью выбившимися из сил. Но до берега моря доехали удачно: никого не потеряв в пути – все были живы и здоровы и с интересом выбежали на берег моря. Выбрали местечко, где небольшая речушка, сбегавшая с гор, впадала в море. Строиться решили на высоком и обрывистом берегу реки, рассчитывая, что при любом дожде никакой сель не поднимется так высоко, чтобы смыть дома. К зиме, благо, что она в эти края приходит поздно,  отстроились. Аскар и Иосиф ещё на удивление тёплым ласковым вечером сели за стол под большим деревом и, наблюдая за плывущим на горизонте судёнышком, освещённым лучами заходящего солнца, за стаканом доброго местного вина неспешно завели беседу.
- Ну, как назовём наше село? – спросил Аскар.
- А ты как думаешь? – спросил в ответ Иосиф.
Спорили долго, устали, но никто не хотел уступать… Наконец, хитрый Мандель предложил:
- А давай назовём: «Иосифо-Аскаровка»! Это будет справедливо.  Аскару Савельеву идея понравилась сразу, но вида не показал, привычно отказываясь от компромисса. Потом он с видимой неохотой уступил, но настоял, чтобы имена в названии шли по алфавиту. Да и произносится более гладко «Аскаро-Иосифовка», чем «Иосифо-Аскаровка». Мандель подумал, мысленно произнося «Иосифо-Аскаровка» и «Аскаро-Иосифовка»… подумал-подумал, да и согласился. Впервые.
Так и появилось единственное в своём роде двойное название: Аскаро-Иосифовка. (Есть ещё Ивано-Франковск на Украине, но это – другая история). Сейчас Аскаро-Иосифовка хороший курортный городок. Аккуратный и чистенький. Недавно известный местный скульптор Беньямин Мандель создал скульптурную композицию, основанную на предании об истории происхождения названия, где изобразил основателей Аскара и Иосифа, которые, в антураже простого крестьянского быта девятнадцатого века (наковальня, соха, прялка, телега) сидя за простым деревенским столом, увлечённо о чём-то спорят. Не трудно догадаться – о чём. С одной стороны на постаменте была нанесена надпись:            
                «Аскару и Иосифу, упрямцам и отцам-основателям города
                от благодарных потомков»,
а с другой:
                «Спорщики или  Никто не хотел уступать»
Эта скульптурная композиция стала очень популярной среди жителей города и отдыхающих приезжих. Здесь они любили фотографироваться сидя на скамейке рядом с Аскаром или Иосифом. А для молодожёнов сфотографироваться на фоне Аскара и Иосифа значило, что семья будет крепкой и в ней будет много детей…может быть, и семь. В течение прошедшего времени многочисленные потомки Аскара и Иосифа перемешались, вступая в браки и в этом населённом пункте образовалась характерная популяция жителей, отличавшихся хитрым живым умом, врождённой предприимчивостью, основательностью, стремлением создать большую и крепкую семью.
Процесс обоснования географических названий увлёк Костика Луговского основательно: он стал выдумывать истории постоянно, так, что на другие занятия у него не оставалось времени.  Это повлияло на его успеваемость по другим предметам. Классная руководительница Авдотья Германовна Пуговкина тут же сообщила родителям.  Родителям пришлось принять меры, чтобы выправить создавшееся положение.
                ***
Удивительные (и не только) названия.
Костик составил список географических названий, которые его удивили, насмешили и которым он не смог дать никакого логического объяснения. Город Кишкунфельдхаза в Венгрии, Нидершпрокхёвель и Клоппенбург в Германии, Лымбелькарамо и Парабель в России, Молепололе в Африке. А что за прелесть – названия в островной стране Исландия! Совсем недавно много шума наделало извержение вулкана Эйяфьядлайёкюдль и с какими трудностями столкнулись дикторы телевидения и радио, когда произносили это название! Столицей Исландии является город Рейкьявик, вполне себе произносимое название, но мало кто знает, что Рейкьявик является административным центром региона Хёвудборгарсвайдид. Хорошо, что не наоборот…
А самое длинное труднопроизносимое название в Соединённых Штатах Америки – это название озера Чаргоггагоггманчауггагоггчаубунагунгамаугг – наследство индейской топонимики.
Острова Антиподов в Тихом океане – какие такие антиподы там живут? Вот бы посмотреть. Ещё и остров Пасхи в Тихом океане со знаменитыми истуканами интересовал Костика. Васькин бор – в Свердловской области России. Кто такой этот Васька? Не Вася, не Василий, а именно Васька… Ну не кот же Васька, в самом деле?
Пролив Измены – между Россией и Японией – многозначительное название.
Износки – городок в  Калужской области, неужели там всё так плохо, до такой степени изношено?
                ***
Города-имена.
Города с женскими именами:
Лида, Лариса, Мария, Майя, Майра, Ольга, Яна, Поля, Тамара, Фани. Сюда же можно добавить реку Лена и водопад Виктория.
Города с мужскими именами:
Саид, Юра.
Есть ещё в Египте город Александрия, отнести который ни к женским, ни к мужским названиям он не решился. Звучит Александрия чисто  по-женски, как, например, Мария, или Феодосия. В то же время этот город назван в честь Александра Македонского, а он, Александр, уж точно был мужчиной. Город – гермафродит, какой-то.
Костик пытался выяснить почему женских имён в географических названиях в несколько раз больше, чем мужских, но никто не смог дать ему убедительного ответа. А интересно, почему?
                ***
Неприличные названия.
А некоторые названия Костик посчитал однозначно неприличными. После небольшого раздумья он написал на листке бумаги название: «Чёрный список географических названий» и внёс туда эти неприличные и даже провокационные названия. Судите сами…
Всем известный курорт в Крыму город Саки. Город Биздуни в Албании, гора Бобоиоб в Узбекистане, какое-то довольно подозрительное название на грани фола – Мадавоска в США и попросту неприличное – Манда в Африке. А ведь сколько и в необъятной России имеется неблагозвучных (если не сказать неприличных) названий мелких посёлков и деревень! Стоит только поискать в интернете… Его так и подмывало поднять эту тему на уроке географии, но он не решился: Костик хорошо помнил реакцию Фриды Готфридовны на скромное и безобидное название Букачача…
                ***
Конкурсный рассказ.
Однажды географичка Фрида Готфридовна объявила, что каждый ученик должен написать небольшое сочинение на географическую тему – своеобразный конкурс. Это могло быть описание путешествия, летний отдых как на даче возле города, так и поездка на тёплое море, круиз по морям-океанам, экскурсия хоть куда: хоть в столицу западно-европейского государства, хоть поездка по Золотому Кольцу России, хоть в Кижи… Но можно и полностью выдумать рассказ – настоящее сочинение на вольную тему. Но обязательно – на географическую тему и как можно больше географических названий: городов и сёл, рек и озёр, гор и пустынь – в общем, любых географических названий.
- Дайте волю своей фантазии, ребята! – сказала она.
Смешных названий, будораживших фантазию, было много и Костик с удовольствием дал волю своей фантазии. Он сочинил небольшой рассказик, где обыгрывал эти названия, которые в тексте выделил заглавными буквами. Слово, написанное заглавными буквами, означало реальное географическое название на карте. Вот этот рассказик:
«Уральские горы богаты различными полезными ископаемыми. Известный уральский писатель Павел Бажов хорошо описал это в своём произведении «Малахитовая шкатулка». И люди с давних времён добывают эти полезные ископаемые. В промышленных масштабах их добыча была налажена ещё во времена Петра I, когда на Урале купцы братья Демидовы стали строить рудники и металлургические заводы для выплавки металлов из руды. Огромное количество было добыто из недр, но и в наше время добыча продолжается. Гора ДЕНЕЖКИН КАМЕНЬ получила своё название от того, что в ней располагались богатые россыпи золота, а когда-то давно в России были распространены и имели хождение золотые монеты. Вот в то время и назвали гору так: ДЕНЕЖКИН КАМЕНЬ – из горы (камня) добывались чистые денежки! Месторождение это настолько богатое, что и в наше время оттуда берут чистое золото, хотя золотоносные слои породы значительно истощились... И во времена перехода от строительства коммунизма к строительству капитализма, когда ослабла власть и был разгул криминалитета, произошла эта история.  Некий перекупщик, у которого была кличка ЗОЛОТОНОША,  покупал нелегально добытое золото и перевозил его для сбыта на ЧЁРНОМ РЫНКЕ. От этого он имел неплохой БАРЫШ. В тот день он со своим пожилым подельником по кличке АКСАКАЛ осторожно пробирался тропой «контрабандиста»  мимо расположенного неподалёку пункта охраны.
- КРК, – странный звук донёсся сверху и что-то тёплое шмякнулось на голову ЗОЛОТОНОШИ, который инстинктивно схватился за то место, куда что-то упало. Они подняли головы. Это пролетела ВОРОНА.
- Вот чёрт, хорошо, что КОРОВЫ не летают! – сказал ЗОЛОТОНОША, вытирая руку.
- Не ругайся, – засмеялся АКСАКАЛ, – это к деньгам. Примета такая: если птичка наделает кому-нибудь на голову, или одежду, то будут деньги!
- Ну, тогда ладно, – сказал примирительно ЗОЛОТОНОША и сделал шаг.
И тут ЗОЛОТОНОША почувствовал, что наступил на что-то мягкое.
- АЙ, – спросил он с удивлением у АКСАКАЛА, не веря случившемуся, – а это ЧО?
- АГА, ты правильно подумал: это КУЧА, ¬– сказал АКСАКАЛ, получивший эту кличку оттого, что у него было очень морщинистое лицо (он никогда не пользовался никаким кремом типа «Лошадиная сила») и показал на мирно пасущееся стадо КОРОВ невдалеке.
– Слушай, не ругайся, это ещё одна примета денежная, тогда какой КУШ нас ожидает, представляешь?
Неподалёку от стада два крепких БЫКА – БУЯН и БИТЮГ добивались лидерства и благосклонности красавицы по имени КОРОВА. Огромные разгорячённые животные, упёршись крепкими («медными») лбами, кружили по полю, словно танцевали ВАЛЬС, силясь вытолкнуть соперника из круга, вытоптанного их тяжёлыми, молотоподобными копытами. Но это был не ВАЛЬС, это была настоящая ДРАМА.  Даже пастух со своим кнутом ничего не мог сделать и опасливо следил за ними, забравшись на дерево и чувствуя себя в безопасности только там. Его собаки, поджав хвосты, жались к дереву и, задрав головы вверх, только повизгивали, словно говоря пастуху: «Ну, что же ты, забери нас с собой!». Красавица волоокая КОРОВА, скромно потупившись, издали наблюдала, взмахивая пушистыми ресницами, кому достанется ПОБЕДА. Кажется, БИТЮГ постепенно терял силы, и БУЯН его медленно, шаг за шагом, одолевал.
- ЧУР меня! – сказал ЗОЛОТОНОША и они с АКСАКАЛОМ поспешили уйти оттуда.
- Вот чёрт, – сказал ЗОЛОТОНОША, – всё ЛЕНЬ проклятая: вместо того, чтобы пойти напрямки через лес, так нет, попёрлись по тропе, по которой коров гоняют на пастбище, вот и влез в это дерьмо под названием КУЧА.
- Не всё так плохо, ЗОЛОТОНОША, – сказал АКСАКАЛ, нагнувшись и подняв с дороги что-то. Это была ПОДКОВА. – Она принесёт нам удачу!
А удача им бы не помешала. Да, БАРЫШ от каждой такой операции или ходки за золотом был хорош и позволял жить на широкую ногу, но и риск был велик. Риск был не только в том, что можно было невзначай влезть в КУЧУ, нарваться на охрану, или милицейскую облаву на вокзале или на ОМОН в поезде, но также в том, что один криминальный авторитет по кличке БУТОН решил отбить этот бизнес у ЗОЛОТОНОШИ и нанял КИЛЕРА, чтобы устранить его.  Но один человек из окружения авторитета, знавший о замыслах БУТОНА, и с которым ЗОЛОТОНОШУ связывала давняя ДРУЖБА, сообщил ему об этом. КИЛЕР понимал, что после убийства, если оно произойдёт где-нибудь в городе, поднимется ШУМИХА: обязательно нарисуются свидетели или камеры видеонаблюдения – они теперь понатыканы на каждом шагу и решил убить ЗОЛОТОНОШУ в безлюдном месте, чтобы спрятать труп: ни трупа, ни свидетелей, ни тебе камер видеонаблюдения – и всё шито-крыто. КИЛЕР шёл по следам за ЗОЛОТОНОШЕЙ и АКСАКАЛОМ, и тоже увидел бой, где БУЯН оказался сильнее БИТЮГА и выгнал того из круга. Наблюдавший за боем КИЛЕР отвлёкся и ему тоже встретилась КУЧА, в которую он нечаянно и вступил.
- Чёрт побери! – брезгливо закричал он и стал оттирать ботинок травой, забыв про бой быков, но лучше бы он этого не делал! БИТЮГ окончательно сдался и выскочил из круга. БУЯН погнался за ним. И надо же было такому случиться: БИТЮГ бежал, не разбирая дороги прямиком на КИЛЕРА, который был очень занят. Когда КИЛЕР поднял голову и увидел морду несущегося, как паровоз на всех парах, БИТЮГА, с пасти которого клочьями падала пена, то бежать или уворачиваться от него было уже поздно…
…Когда ЗОЛОТОНОША вернулся с Урала, он получил весьма хороший БАРЫШ за золото и решил лечь на ДНО, чтобы БУТОН его не достал. Ему нравился голливудский фильм «Залечь на дно в Брюгге», и он подумывал о том, чтобы съездить туда, во Францию (он думал, что Брюгге находится во Франции, а на самом деле – в Бельгии) на пару недель, а может быть и месяцев. «Буду отдыхать и есть французские булки, как они там называются… РОГАЛИК, или нет, круассан, кажется. Буду пить кофе, есть круассаны с маслом!» – решил он и через два дня улетел в Париж. Заграничный паспорт и шенгенская виза с открытой датой были заготовлены у него давно…».
Фрида Готфридовна, прочитав рассказ, сдержанно похвалила Костика, глядя на него как-то задумчиво…
                ***
          У каждого человека в разговорной речи присутствуют некоторые фразы, слова, которые он непроизвольно употребляет чаще, чем другие, не замечая этого. Может быть, любимые слова и обороты речи. Примеры из древности – фраза римского императора Веспасиана: «Деньги не пахнут», «И ты, Брут?!» – слова Юлия Цезаря произнесённые при покушении на него друзей-соратников, или «Сизифов труд» – несмотря на древность, эти фразы популярны и в наше время. А классический пример из литературы, который все помнят, фраза Шерлока Холмса: «Элементарно, Ватсон!».  У одного известного российского политика любимое словечко: «Однозначно!» – сколько пародистов зарабатывали на хлеб с маслом, пародируя это «Однозначно!». Пример из популярного кинофильм: «Жить хорошо! А хорошо жить – ещё лучше!» – кто только не произносил эту фразу... А фраза из кинофильма, когда герой отвечает на вопрос «Где?» ставшим классическим: «Где-где, в Караганде!». Кто только не употреблял в своей речи эту фразу. Учителя в школе тоже имели свои любимые фразочки и слова. Но школа была передовая, учителя талантливые и любимые фразы у них были почти оригинальные, а некоторые выдуманные ими самими, не заимствованные у классиков.                Учительница математики Софья Карловна Ованесян-Ованишивили считала, что лучше неё никто не знает математики и поэтому частенько осаживала учеников, которые пытались ей доказать что-либо неправильное, фразой «Не умничай – глупо получается!».                Учительница граждановедения Букашкина Агнесса Сергеевна, часто давала характеристики общественным деятелям и другим известным людям и зачастую употребляла фразу по отношению к тем, кого считала высокомерными или недоступными: «К нему (к ней) на козе-хромоножке не подъедешь!».  Надо ли говорить к кому приклеилось прозвище «Коза-хромоножка»…                У молодого учителя информатики Петра Тимофеевича Курочкина (из-за молодости все за глаза называли его Петей или ласково Петрушей), любимой фразой (похожей на лозунг) была: «Кто владеет информацией, тот владеет миром!», а дальше он обычно спрашивал:
- А вы хотите владеть миром, или хотя бы частью его, позволяющей вести достойную жизнь без нужды и бедности? – и сам же отвечал, не дожидаясь ответа школьников, – тогда прилежно и упорно учите информатику – за ней будущее! – Петруша хотя и был молод, но взгляды на жизнь имел весьма прагматические, деловые…
Преподаватель истории Максим Венедиктович Мансуров считал, что человек, не знающий своей истории это настоящий «Иван, не помнящий родства». И как Иван, не помнящий родства плохо кончил, так и любой человек, или государство, не желающие знать своей истории, тоже закончат плохо. Его любимой фразой была: «Дети, не будьте Иванами, не помнящими своего родства!».
Были свои любимые фразы и у преподавателя предмета «Основы безопасности жизнедеятельности», сокращённо – ОБЖ. Но сначала нужно рассказать о преподавателе. Это был бывший военный – не так давно ушедший в отставку подполковник Савелий Лукич Пимпольянов. Он отслужил двадцать лет в войсках радиационной, химической и биологической защиты и естественно, что на «гражданке» стал преподавать ОБЖ, ведь целью всех защит – радиационной, химической и биологической является безопасность военнослужащих.  На гражданской службе Пимпольянов специальность сохранил: безопасность есть безопасность везде – хоть в армии, хоть на «гражданке». Но подполковник запаса Пимпольянов в методы гражданского преподавания в школе привнёс суровые элементы военной службы, очень оживлявшие процесс обучения, удивлявшие и иногда даже вгонявшие в ступор изнеженных школьников, да и некоторых особо впечатлительных преподавателей тоже. Например, он очень любил демонстрировать ученикам приёмы одевания противогаза и добивался чтобы все учащиеся без исключения их освоили и выполняли норматив: пять секунд. Все ученики в классе по команде «Газы!» были обязаны натянуть противогаз за эти секунды. Упражнения выполнялись небольшими группами по пять человек. Зачёт упражнения группы – по времени последнего.  И поблажки никому не было: даже если один ученик не укладывался в норматив, то вся группа снова и снова выполняла упражнение, пока самый последний не вписывался в норматив. А если, бывало, какая-нибудь утончённая натура по какой-либо причине (зачастую выдуманной) начинала отлынивать от этой не самой приятной процедуры, то Савелий Лукич говорил (а всех учеников – и мальчиков, и девочек он называл «боец»):
- А что, боец Иванов(а) (Петров(а), Сидоров(а), когда реальные боевые отравляющие вещества вдруг неожиданно, как всегда бывает, посыпятся или польются вам на голову, вы тоже будете так манкировать и говорить, что я больная, отстаньте от меня?  Думаете, вам пойдут навстречу?
- Кто пойдёт навстречу? – не понимал сачок.
- Враг! – отвечал серьёзно подполковник, – думаете, именно на вас ОВ не посыпятся? Отвечайте, боец, когда вас спрашивают!
- ОВ? Нет, не думаю… – мямлил провинившийся.
- То-то и оно! – сурово говорил подполковник, – видно, что совсем не думаете – это уж точно.
Однажды Пимпольянов устроил для класса забег в противогазах и плащах химзащиты по пересечённой местности. Кроме этого, на боку у каждого была закреплена сумка с книгами, имитировавшими полезный груз, который каждый боец имеет с собой в боевой обстановке – без этого не выжить. Имитацией пересечённой местности служила небольшая берёзовая рощица, располагавшаяся за школьным футбольным полем, роль боевых отравляющих веществ выполнял густой белый дым, валивший из нескольких костров, разведённых по маршруту, в которые кинули какие-то мокрые тряпки и бумагу... Это надо было видеть… Кто-то из приглашённых друзей Пимпольянова  снимал это мероприятие на видео и потом этот фильм преподаватель показывал в качестве учебного пособия и указывал на ошибки учащихся: у некоторых сполз противогаз (считай – боец уже не жилец!), у кого-то плохо закреплённая сумка билась о коленки (Этот боец далеко не убежит – его не то что враг, черепаха догонит!), а кто-то расстегнул плащ (Жарко ему стало – он думает, что на пляже находится. А на самом деле этот боец уже на кладбище!). После забега у некоторых кружилась голова, они теряли ориентацию, а одного учащегося даже вырвало.
- Вот видите, что бывает, когда неправильно одет противогаз, расстёгнут плащ, сумка съехала набок! – с торжеством говорил подполковник. – Если так, считай, боец, что ты уже труп…
А самая любимая фраза Савелия Лукича Пимпольянова была: «Это приказ. Выполнять!». Эта фраза очень понравилась учащимся и в разговоре между собой они любили щегольнуть, применяя её к месту и не к месту и делая зверское лицо:
- Васька, пошли сегодня в кино? Отказ не принимается: это приказ!
Или:
- Петя, дай списать домашку… Это приказ! Выполнять! А ну, выполнять, кому говорю! Не дашь – считай, боец, что ты уже труп!
Даже девушкам эта оригинальная в стенах школы фраза нравилась, и они также, наряду с парнями, частенько её употребляли в шутку:
- Боец Варя Кукольникова, стереть с доски, это приказ! А ну, выполнять!
Или:
- Светка, жадина, дай помаду…тебе говорю, это приказ: выполнять! А если не выполнишь, считай, боец, ты уже труп!
Была любимая фраза и у учительницы географии Фриды Готфридовны Борщёвой. Странно, ведь география это не математика, химия, или физика, где приходится натужно соображать, чтобы понять суть, нет, в географии большей частью нужно просто запоминать, но почему-то многим эта наука не давалась. Скорее всего – от лени. Некоторые в тестах на элементарные вопросы давали такие изумительные ответы, что можно только было диву даваться. К примеру, столицей Австралии объявлялась Вена. Впрочем, перепутать Австрию с Австралией весьма просто из-за схожести названий и близости произношения, хорошо ещё, что эти страны находятся далеко друг от друга – в разных концах света. А представьте себе, какая была путаница, если б они находились рядом и имели общую границу. Похожая путаница была со Словенией и Словакией – трудно было их не перепутать, хорошо, что хоть столицы у них кардинально разнятся в написании и произношении: Любляна и Братислава. Костик в шутку переиначил названия столиц: «Люба Ляна и Братик Слава». На вопрос что такое Гольфстрим, один умник-фантазёр ответил, что это название стадиона для игры в гольф. Столицу Камбоджи ученик, не отличавшийся прилежанием, Петя Аболиускаускас, переименовал в «Пень-Пнём» вместо правильного: Пном-Пень.                - Эх, ты, Петька, сам ты…пень пнём! – заржал хулиганистый Вовик Углов, и весь класс засмеялся. Петя покраснел, но потом и сам рассмеялся.
Но самый смешной случай был другой. Фрида Готфридовна попросила  перечислить моря, в названии которых присутствует цвет:
- Все вы знаете Чёрное море, многие отдыхали там с родителями. А какие ещё  «цветные» так сказать моря вы знаете?
- Белое!
- Правильно, Белое море. Оно находится на севере нашей страны, относится к бассейну Северного Ледовитого океана. Но, думаю, никто из вас там не купался.
- Красное море, я там отдыхал, в Шарм-эль-Шейхе! – гордо сказал Вася Слонов, по прозвищу Слон.
- Правильно, Вася. А ещё?
- Жёлтое море, это где-то в Китае, – сказал  Миша Кузовлёв по прозвищу Кузовок.
- Правильно, Жёлтое море, – согласилась географичка, – но не в Китае, а правильнее сказать Жёлтое море омывает берега Китая.
Фрида Готфридовна уже собиралась закрыть эту тему цветных морей, посчитав её исчерпанной, но не тут-то было. Вдруг неожиданно подал голос Стас Фиолетов, единственный второгодник в их классе.
- А Фиолетовое море забыли?
Класс дружно рассмеялся.
- Ну, ты, Фиолет, даёшь! – раздались голоса. Фрида Готфридовна язвительно спросила:
- И где же ты видел такое море, Станислав? На какой карте? К бассейну какого океана оно относится? Тихого, Индийского или Атлантического?
- Ну, там, где-то на юге, в районе экватора. Там, на глобусе некоторые места закрашены фиолетовой краской, значит море Фиолетовое, – сделал вывод Стас.
- Ну, положим, тёмно-синей краской закрашиваются на карте самые глубокие места…тёмно-синей, почти фиолетовой,– задумчиво произнесла учительница, – тогда следуя твоей логике Чёрное море должно быть закрашено в чёрный цвет, Белое в белый, а Жёлтое в жёлтый?
Фиолет задумался натужно. Было почти видно, как со скрипом проворачиваются у него в голове шестерёнки, рождая мысли. Но мысли, видимо, так и не родились – Фиолет пробурчал сквозь зубы что-то вроде «Да мне всё это фиолетово: моря ваши вместе с географией вашей».
- Ну, что, кто-нибудь ещё имеет мнение насчёт цветного моря, не забыли мы какое-нибудь?
И тут подняла руку Цапля – Кларисса Цапельникова. Она создала  школьную рок-группу «Цапля» и собиралась стать в будущем рок-певицей:
- Я знаю ещё одно море.
- Какое? – живо откликнулась удивлённая географичка.
- Оранжевое!
Все засмеялись, но нисколько не смутившаяся Цапля пропела:
                «Оранжевое небо, оранжевое море,
                Оранжевая зелень, оранжевый верблюд,
                Оранжевые мамы оранжевым ребятам
                Оранжевые песни оранжево поют!»
Фрида Готфридовна посмотрела на Цаплю сочувственно.
- Кларисса, я понимаю, ты пошутила.  Но надо быть серьёзней: мы в классе, а не на сцене.
В подобных случаях Фрида Готфридовна говорила с некоторой шутливой торжественностью, делая ударение на незнакомом  слове «бельмеса»:
- Ну, ты, милейший (или милейшая), ни бельмеса не знаешь! Ни бельмеса!
И это её знаменитое «Ни бельмеса не знаешь!» знала вся школа. Но никто не знал, что такое это самое «бельмеса» (или «бельмес»), и однажды кто-то спросил у преподавателя, что это такое, она в ответ пожала плечами:
- Сами соображайте. Но, похоже, вы не только ни бельмеса не знаете, но и ни бельмеса не соображаете!
Вот так! Однако, невысокого мнения о мыслительных способностях своих учеников была учитель географии Борщёва. Фрида Готфридовна.
                ***
Поездка в Испанию.
Мама Костика Ариадна Антоновна Луговская была известным литературоведом, доктором филологических наук, профессором и преподавала в университете на кафедре испанистики и специализировалась по испанской литературе. Можно сказать, что в их доме был культ испанской литературы (в частности) и Испании вообще.  Ариадна Антоновна давно мечтала побывать в Испании, но не просто посетить столицу, а побывать именно в тех местах, где происходило действие знаменитых литературных произведений, где жили известный донжуан Дон Жуан, шустрый и юркий стилист (говоря современным языком) Фигаро, Каменный гость и рыцарь печального образа Дон Кихот Ламанчский. Папа Костика Эрик Абрамович Луговской был бизнесмен, работавший в сфере внедрения венчурных технологий и добился больших успехов в робототехнике, внедряя роботов там, где невозможно выжить человеку и где требовалось заменить человека роботом. Он работал с Министерством чрезвычайных ситуаций, Министерством обороны, Морским ведомством, геологами и шахтёрами, Агентством космических исследований – создавал роботы для работы в сложных условиях: на войне, в условиях природных и техногенных катастроф, под землёй и под водой,  в открытом космосе и на Луне.
И вот летом дружная семья с воодушевлением загрузилась на корабль. Теплоход «Капитан Острогов» вечером вышел из Новороссийска и через трое суток они приплыли в порт Кадис на юге Испании, там взяли напрокат новенький автомобиль «ВМW» и путешествие по Испании началось! По довольно пустынному автобану за два часа доехали до Севильи. Трасса петляла между холмами, на вершинах которых стояли ветряки с вращающимися лопастями.
- Что это? – удивилась Ариадна Антоновна, – неужели мельницы Дон Кихота? Откуда они здесь? Мы ведь ещё не доехали до Ла Манчи.
- Что, ты, дорогая, – сказал Эрик Абрамович, – это современные ветряки, они электроэнергию вырабатывают. В Европе много таких энергетических установок – возобновляемый источник энергии. У них нет ни нефти, ни газа, поэтому везде ветряки строят. А голландцы за неимением лишней территории – у них земли мало – строят ветряки прямо в море!
- Не может быть! – не поверила Ариадна Антоновна. – Как же они на воде держатся? Плавают, что ли? Поплавки…
- Нет, не плавают, они стоят на фундаментах, а на поверхности мачта и сам ветряк, – объяснил Эрик Абрамович. Но было видно, что Ариадна Антоновна не поверила: как можно построить фундамент под водой?
- А если шторм, снесёт ведь! – подал голос Костик и подлил масла в тлеющий костёр неверия.
- Не снесёт, – ответил отец, но прозвучало это как-то неубедительно.
Знаменитая Севилья расположена на берегу знаменитой реки с непривычным названием Гвадалквивир. Это название ласкало слух и создавали настроение сказки. «Пожалуй, надо внести это название в список рек с чудными названиями» – подумал Костик.
- Гвадалквивир, Гвадалквивир! – на разный манер и с разными интонациями дурашливо повторял он, и это надоело маме.
- Всё, Костик, перестань дурачиться со своим Гвадалквивиром, ¬– наконец сказала она, – а то я тебя отшлёпаю!
- Ой, испугала! – сделал он такой шкодно-испуганный вид, что родители рассмеялись.
Два дня они пробыли в Севилье и побывали в тех местах, где жили Дон Жуан, донна Анна; где совершал свои фортели знаменитый цирюльник Фигаро, где находился дворец знаменитого вельможи графа Альмавивы. Низкие средневековые домики, тесные дворики, заполненные любопытными и жизнерадостными туристами…
В Севилье они также посетили и им очень понравился грандиозный архитектурный комплекс площади Испании…
Потом поехали в провинцию Ла-Манча, находившуюся по соседству с Андалузией, родину знаменитого рыцаря Печального Образа Дон Кихота. Местечко Консуэгра, где дожили до нашего времени несколько ветряных мельницы XVI века, с которыми сражался бесстрашный рыцарь, приняв их за великанов, похитивших Дульсинею. Но на пути в Ла-Манчу им встретился небольшой городок, название которого сразу напомнило Костику его учительницу географии. Костик даже сразу не поверил, что правильно прочёл название.
- Мама, а как называется этот город, – спросил Костик, с удивлением глядя на большой щит, на котором было написано: «BELMEZ».
- А что, ты сам не прочитаешь?
- Да я прочитал, но не поверил…Белмез, или Белмес?
- Нет, Костик, по-испански это произносится мягко: Бельмес – после буквы «л» по-русски будет мягкий знак – в испанском языке отдельного знака, указывающего на мягкое произношение нет. Вот так: Бельмес, – сказала мама, смешно вытягивая губы для достижения правильного произношения и приоткрыв рот, чтобы было видно положение языка, что весьма важно для правильного произношения, – Бельмес, Бельмес. Повтори, пожалуйста
- Ура! Бельмес, Бельмес, Бельмес – закричал Костик и засмеялся, глядя на маму, как показалось, корчившую ему смешную рожицу, – нашёл, я теперь знаю…Фрида Готфридовна…
- Тише, Костик, – строго сказала Ариадна Антоновна, – будь воспитанным мальчиком… Расскажешь своей Фриде Готфридовне про поездку в Испанию. Ей, наверно, будет интересно послушать твой рассказ.
- Ещё как будет интересно! – подтвердил Костик мамино предположение.
По настоянию Костика в городке Бельмес они провели почти половину дня, бродя по улочкам.
- Ну, что ты здесь нашёл? – удивлялся Эрик Абрамович настойчивости сына. – Что здесь интересного? Обычный испанский провинциальный городок, смотреть здесь нечего: обычная сонная провинциальная жизнь: жара, сиеста почти весь день. Давайте перекусим в кафе и поедем дальше… – он показал на вывеску кафе на центральной площади городка.
- Давайте, – наконец согласился Костик, которому тоже сильно захотелось есть. Поели стандартной испанской еды: заказали хамон, гаспачо – холодный томатный суп и на горячее паэлью – от неё всё горело во рту, но не от температуры блюда  – так немилосердно оно было наперчено…
Основательно подкрепившись, поехали далее. Далее была Ла-Манча с её современными ветряками, вырабатывающими электроэнергию, повсеместно расположенными на холмах и бережно сохраняемой старинной мельницей ХV века, с которой по преданию сражался знаменитый рыцарь, спасая свою даму сердца Дульсинею. Здесь стоял памятник Дон Кихоту и его верному оруженосцу Санчо Пансе.
Вечером поселились в очередной чистенькой гостинице в большом двухкомнатном номере, рассчитанном на большую семью. Измученные испанской жарой, после ужина отдыхали в прохладе кондиционированного номера. Уставший Костик незаметно заснул. Во сне он видел какие-то сумбурные отрывки – впечатления от поездки. Во сне же, впервые за всю поездку по Испании Костику вдруг захотелось домой, в школу, на урок географии: вот тогда бы он нашёл что сказать Фриде Готфридовне в ответ на её любимую фразу «Ни бельмеса не знаете!»… Уж он бы сказал, что знает про Бельмес всё: собственными глазами видел…
Но завтра опять будет долгий день, полный новых впечатлений – завтра их ждал Мадрид, столица Испании…