Судьбы людские или нити из прошлого

   Судьбы людские, или Нити из прошлого
                Таврида
 С конца XV века приморские горные части Крыма вошли в состав Османской империи. Остальной территорией владело Крымское ханство-вассал Османской империи. Крымские татары постоянно занимались набегами, основной целью которых был захват рабов и перепродажа их на турецких рынках. Для противодействия этому в 1554 году была основана Запорожская Сечь. Русско-турецкая война 1768-1774 годов положила конец османскому господству над Крымом и по Кючук-Кайнарджийскому мирному договору османы отказались от своих притязаний на полуостров. И Крым был присоединен к Российской Империи. В июне 1783 г, в Карасубазаре, на вершине горы Ак-Кая, князь Г. Потемкин принял присягу на верность России, крымской знати и представителей всех слоев крымского населения. Крымское ханство перестало существовать. Было организовано земское правительство Крыма, в которое вошли князь Ширинский Мехметша, Гаджи-Кызы-Ага, Кадиаскер Mуеледин Эфенди. А 14 июня следующего года в Карасубазаре прошло первое заседание Таврического областного правления. Указом Екатерины II от 2 февраля 1784 года была учреждена Таврическая область в составе Крымского полуострова и Тамани под управлением назначенного президентом военной коллегии Г. Потемкина. В Указе было сказано: «полуостров Крым с землею, лежащей между Перекопа и границ Екатеринославского наместничества, учреждая областью, под именем Таврической, покуда умножение населения и разных нужных заведений подадут удобность устроить ее губернию, препоручаем оную в управление нашему генералу, Екатеринославскому и Таврическому генерал-губернатору князю Потемкину, которого подвигом и самое наше и всех сих землях предположение исполнено, предоставляя ему разделить ту область на уезды, назначить города, приуготовить к открытию в течение нынешнего года, и о всех подробностях, к тому относящихся, донести нам и Сенату нашему». 22 февраля 1784 года Указом Екатерины II высшему сословию Крыма были предоставлены все права и льготы российского дворянства. Русскими и татарскими чиновниками по приказу Г. А. Потемкина были составлены списки 334 новых крымских дворян, сохранивших за собой земельную собственность.
 И перед правительством встала задача освоения новых земель. В 1778 году А. Суворов по указанию князя Г. Потемкина, в то время занимавшего пост наместника (генерал-губернатора) Новороссийской, Азовской, Астраханской и Саратовской губерний, содействовал переходу в российское подданство и переселению христианского населения Крыма (армян, греков, волохов, грузин) на новые земли побережья Азовского моря и устья Дона (проект был изначально предложен Екатерине II в марте 1778 года генерал-фельдмаршалом графом П. Румянцевым). С одной стороны, это было вызвано необходимостью ускоренного заселения плодородных земель Северного Причерноморья, в первую земель ликвидированной Запорожской Сечи, опустевших в связи с уходом части запорожских казаков за Дунай и выселением остальных на Кубань. С другой стороны, вывод из Крыма армян и греков имел целью экономическое ослабление Крымского ханства и усиление его зависимости от России.
Действия А. Суворова вызвали ярость Шахин-Гирея и местной татарской знати, поскольку с уходом экономически активной части населения, казна лишилась значительных источников доходов. В качестве компенсации «за утрату подданных» хану, его братьям, беям и мурзам из русской казны было выплачено 100 тыс. рублей. По инициативе князя Г. Потемкина началось переселение на Южный берег Крыма так называемых «архипелажских греков». Из них был сформирован Балаклавский батальон, что довольно быстро стабилизировало обстановку. Эти православные жители островов Эгейского моря, неизменно поддерживавшие Россию в ее борьбе против турецкого владычества, отличались необыкновенной неустрашимостью и стойкостью против численно превосходящего врага. В благодарность за верную службу российской короне Екатерина II щедро одарила их землями на Южном побережье, предоставила всевозможные льготы, так как была убеждена, что только они смогут охранять берега Крыма в условиях гористой местности, переполненной враждебно настроенными мусульманами. «Архипелажцы» держали охрану Южного берега от Балаклавы до Феодосии. 3 января 1787 г. из Петербурга выехал в дальний путь поезд императрицы Екатерины II. В окружении блестящей свиты и иностранных посланников императрица отправилась в необычное по тем временам путешествие: предстояло преодолеть несколько тысяч верст, чтобы доехать до южных краев государства, лично осмотреть недавно присоединенные к России земли, и затем возвратиться в столицу. Были очень важные политические мотивы, ради которых Екатерина Великая, забыв о трудностях и опасностях дальнего пути, о пошатнувшемся уже здоровье, предприняла, путешествие. Предстояло продемонстрировать знатным иностранным гостям и присоединившемуся затем в Херсоне к царскому поезду австрийскому императору Иосифу II – колеблющемуся союзнику в борьбе против Турции – возросшее могущество России. Турция не желала мириться с утратой безраздельного господства на Черном море и усиленно готовилась к новой войне. Русское правительство решило срочно продвинуть ближе к турецким границам две армии. И эту самую главную цель своего путешествия Екатерина объясняла в секретном Рескрипте Октября 1786 г. «Предпринимаемое нами путешествие доставляет случай весьма благовидный к сокрытию до времени прямых причин движения войск наших». И действительно, под прикрытием пышно обставленной поездки императрицы по стране, бесчисленных встреч и торжеств в ее честь тайно была произведена крупная передислокация войск, подготовившая Россию к последней в XVIII веке войне с Турцией. По указанию светлейшего князя Григория Александровича Потемкина к встрече императрицы в Крыму начали готовиться уже с октября 1786 года. По всему маршруту ее следования – «Перекоп – Бахчисарай – Севастополь – Байдары – Симферополь – Карасубазар – Эски – Крым – Феодосия – Перекоп» благоустраивали дороги, строили дворцы, с Дона ожидали изготовленные там походные войлочные кибитки. 17 мая 1787 года наконец подъехали к Перекопу, и началось путешествие по Крыму, который впоследствии Екатерина Великая назовет драгоценной жемчужиной в короне Российской Империи. Для истории сохранились бесценные свидетельства пребывания Екатерины II в Тавриде – этой грандиозной демонстрации решимости России не допустить возрождения Крымского ханства. Французский посланник граф Сегюр писал тогда: «Мы увидели в гавани в боевом порядке грозный флот, построенный, вооруженный и совершенно снаряженный в два года. Государыню приветствовали залпом из пушек, и грохот их, казалось, возвещал Понту Эвксинскому, что есть у него повелительница, и что не более как через 30 часов корабли Ея могут стать перед Константинополем, а знамена ее армии развеваться на стенах его. Нам казалось непостижимым, каким образом в 2000 верстах от столицы, в недавно приобретенном крае Потемкин нашел возможность построить такой город, создать флот, укрепленную гавань и поселить столько жителей, это был действительно подвиг необыкновенной деятельности».
 Судак
 Местечко Судак издавна славилось своим мягким климатом и морским побережьем. С западной стороны горы Крепостной ограничивалось развалинами стариной генуэзской крепости. И с востока – мысом Меганом. Население Судака в 1804 году составляло тридцать человек и это подстегнуло власти к действию. Еще в 1783 году императрица Екатерина II своим манифестом пригласила в Россию иностранцев. По её замыслу они должны заселить земли вплоть до просторов Урала и Дуная. В надежде получить свой пай земли и начать новую жизнь люди хлынули в Россию. В первой волне переселенцев были те, кто – не в ладах с законом и преследовался на родине. И тогда правительство внесло поправку: принимать только тех, кто имеет навыки в виноградарстве, садоводстве и животноводстве. Генерал-губернатор Таврической области Г. Потемкин, которому принадлежало около 13 тысяч десятин земли, в том числе и земли в судакской долине, приглашает переселенцев из Германии для того, чтобы они разводили виноградники, сады, строили дома, развивали экономику района. Так как сам бывал в Германии и знает, образованные европейцы лучше справятся с этим дай им в собственность землю, которой им так не хватало на родине. Виноградари из земли Баден-Вюртенберга и основали в 1804-1805 годы на западной окраине Судака, вблизи развалин генуэзской крепости, немецкую колонию. Российское правительство предоставило переселенцам существенные льготы и привилегии: гражданские свободы, свободу вероисповедания, освобождение от рекрутской повинности и от уплаты налогов в течение 10 лет. В Судаке началось строительство школы виноделия, жилых и служебных помещений. Смотрителем училища был назначен Петер Паллас, Под усадьбу училища он выбрал участок земли размером в 30 десятин в восточной части Судакской долины, у подножия горы Ай-Георгий. Урочище называлось Гекчиталь, позже – Ачиклар. Второй участок, в 30 десятин, был выбран в Козской долине. Кроме того, училищу были отданы «казенные, запущенные виноградные и фруктовые сады» в Судакской, Козской, Отузской, Воронской долинах, а также две десятины сада Тюремникова. В том же году в училище рабочими были назначены 20 рекрутов, которые должны были отбывать свой срок службы, 25 лет. В августе прибыли в Судак 10 подростков 15-16 лет из военно-сиротских домов. Им выдавался солдатский паек и платили 80 рублей жалованье. Срок учебы был равен 25 годам. По мере получения достаточных знаний и навыков во всех приемах виноделия и виноградарства воспитанников переводили в подмастерья, а потом в мастера. Петер Симон Паллас – первый смотритель училища, немец по национальности, ученый естествоиспытатель и путешественник – был широко известен в ученом мире и состоял на русской службе. Он был членом многих европейских академий наук. В 1793 году предпринял за свой счёт путешествие для изучения климата юга России и Крыма. Весь путь его сопровождал Гейслер, его любимый художник из Лейпцига. Вернувшись в 1794-м в Санкт-Петербург, он представил Екатерине II «Краткое физическое и топографическое описание Таврической области», и попросил разрешения поселиться в Крыму, желая завершить свои научные труды. Императрица пожаловала ему две деревни с участками земли в Айтодорской и Судакской долинах, дом в Симферополе и 10 тысяч рублей на устройство в Крыму училищ садоводства и виноделия, сохранив за ним академическое жалование. Преподавали в училище приглашенные из-за границы специалисты. Из Франции были вызваны два винодела и купор. Посадочный материал поступал с Кавказа, из Кизляра, Астрахани, а также из Испании, Франции, с островов Эгейского моря, берегов Рейна. В 1805 году закончилось строительство трех каменных корпусов – помещений для смотрителя, виноградарей и служителя. В 1808 году достроен погреб. И Судак становится по замыслу первого Крымского винодела учебным центром России. В то же время в Судаке обосновался князь Лев Голицын. Голицын был представителем одного из древнейших дворянских родов России. Не случайно однажды на вопрос Николая II, ощущает ли он себя свободным человеком, Голицын ответил: – «О да, государь. Возможно, потому, что триста лет назад не мои, а ваши предки приняли русскую корону!» Зная непростой характер Голицына, и помня о том, что его род куда древнее романовского, царь простил своему подданному эту дерзость. Голицын был женат на дочери керченского градоначальника князя Захария Херхулидзе. Князь владел имением Парадиз (Новый Свет) и оставил его в наследство своим детям. Половина имения отошла дочери – Надежде Захаровне, а вторая её брату – Николаю Захаровичу. Этот уголок крымской земли так очаровал Голицына, что он выкупил у Николая Херхулидзе принадлежавшую ему часть. Лев Сергеевич постоянно расширял свое Новосветское имение за счет приобретения у соседних землевладельцев новых участков. Князь превратил имение в опытно-промышленное винодельческое хозяйство с питомниками, заводом по производству вин, винными подвалами, окультурил, благоустроил окрестности Судака. С 1882 года Лев Сергеевич начал опыты по изготовлению игристых вин. Десять лет труда ушло на то чтобы определить наилучшие сорта винограда, а также процентное соотношение, в каком они должны входить в состав игристого вина. В результате Л. Голицын выпустил шампанское под марками «Новый Свет», «Парадиз», «Коронационное». В 1889 году было выпущено 60 тысяч бутылок. А в 1890 году Голицинское шампанское получило Гран-при в Париже на международной выставке.
 В поисках лучшей доли
 Недавние в Крыму обосновались при императоре Николае Александровиче II. Харлампий Недавний, или как его в родной Анновке, что под Елисаветградом, односельчане называли Харлаша, в 1910 году подался со своей женой Анной в Крым. Уж дюже его звал к себе свояк Ефим. Оставаться в родном селе не было никакого резона. Земельный пай, доставшийся его родителю в результате Столыпинской реформы, оказался у пана Калачевского. Надо было платить долги, а денег не было. Пришлось отдать землю в погашение долга, а оставаться без земли-кормилицы значит батрачить на местных панов. Звали его к себе на работу односельчане, живущие в Кривом Роге и в Петрове, одни – на завод, другие – на шахту. Но Харлампий, взяв беременную Анну, отправился с ней в Крым, к Ефиму, который жил в Феодосии. Первое время жил у него, работал в порту грузчиком. Работа и повседневная суета были не по душе сельчанину, тянуло к земле, к крестьянскому труду и он, по совету Ефима, поселился в деревеньке под названием Отузы, что вблизи Феодосии.
 – Поезжай, Харлаша, – напутствовал его Ефим, – там тоже есть земляки, из нашей Анновки, думаю, не оставят в беде, помогут.
 Родился первенец Володя. Здесь, когда Харлампий познакомился с деревней и её жителями, большую часть Отуз заселяли крымские татары, меньшую – русские, немцы – колонисты и украинцы. Некоторые из них оказались его земляками, так же, как и он, покинувшие родные места в поисках лучшей доли. С помощью бывших односельчан и соседей Емельян построил небольшой домик. Казалось, жизнь налаживается, родился второй сын – Вася. Только стали обживаться, как началась война. Харлампия в 1914 году призвали на фронт. Пока он воевал на полях Галиции, его Аннушка, на крохотное пособие, получаемое на сыновей – Володю и Васю, сумела купить телку. Так что к следующему году у неё уже была корова. Писал Харлампий своей дорогой Анне Терентьевне, что они взяли Львов, Галич, Равву-Русскую и что австро-венгры отступают. Действительно, бывая в Феодосии и в других городах, отузцы привозили газеты, из которых узнавали о событиях на фронтах. Победы первого года войны вызвали ликование у населения. Захват Галиции воспринимался не как оккупация, а как возвращение отторгнутой части исторической Руси. А в ноябре 1914 года турецкий флот под командованием германского адмирала обстрелял Севастополь, Феодосию и другие причерноморские города, и Россия объявила Турции войну. Открылся новый Кавказский фронт.
Война затягивалась, принося беды и тяготы народу. Письма от мужа, с фронта, приходили редко и Анна Терентьевна уже потеряла надежду увидеть его живым. Начался 1916 год. Страну сотрясали волнения, в народе говорили плохое о царице и Гришки Распутине. В деревнях и селах стали появляться инвалиды войны и искалеченные люди. Жизнь дорожала, росли цены, повысились налоги. И вот к неожиданной радости вернулся Харлампий, живой и без ранений. В семье подрастали дети, Аннушка не только сумела в отсутствие мужа сохранить хозяйство, но и обзавестись коровой. И Харлампий на полученное при демобилизации жалованье и собранные женой деньги купил у цыган замызганного жеребенка. С хозяйской любовью он выводил его, и из стригунка вырос красавец-жеребец. Знал, в хозяйстве без лошади не обойтись. Война не лучшим образом отразилась на людях. Помещики и кулаки сдавали землю в аренду по завышенной цене. Приток населения на сезонные работы в Крым сократился. Мужчин брали в армию и отправляли на фронт. Их стали замещать женщины и подростки. Даже дед Гончарук и Сергей Возный, ежегодно приходившие к ним из-под Елизаветграда на заработки, в Отузы и останавливающиеся на жильё во дворе у Анны Терентьевны, не смогли прибыть. Дед Гончарук писал: «Уважаемая Анна Терентьевна, в этот сезон я не смог к вам добраться в Отузы. Сергея Возного забрали на войну, а я без него не решился двигаться, силы уже не те». В записке дед просил Анну Терентьевну принять односельчанина Макара Безика, как своего, за него он ручается как за себя. А также передавал многочисленные приветы от земляков.
Обстановка в Крыму в 1917-18 годах ухудшалась. Главной силой на полуострове был Черноморский флот, только в Севастополе и в крепости было около 40 тысяч моряков. На многих кораблях из-за разложения дисциплины сложились отношения, мало отличающиеся от преступных. Несмотря на то, что власть принадлежала большевикам, Центральная рада заявляла о своих притязаниях на флот и поощряла его украинизацию. Мусисполком крымскотатарского Курултая, не доверяя ни одной стороне, вступал во временные союзы с Центральной радой против большевиков. На этом фоне активизировались анархисты, отряды которых представляли опасность для дела революции. Жизнь в Крыму пришла в полный упадок, казна была пуста. Рабочим, морякам, служащим нечем было платить зарплату. Большевистские ревкомы наложили контрибуцию. Помимо этого большевистское правительство спустило в Крым высокую разнарядку по вывозу продовольствия в Центральную Россию. С февраля по апрель было отгружено 3,5 млн пудов хлеба. Так писал в своей телеграмме от 28 февраля 1918 года комиссар по продовольствию Симферопольского военно-революционного комитета в адрес Московского городского продовольственного комитета: «Таврида кормит 21 голодающую губернию, десять железных дорог, Москву, Петроград, Финляндию, целый ряд фабрично-заводских районов, население своих городов».
 В это смутное время Харлампий со своей Аннушкой задумались об учебе старшего сына. Сам окончивший два класса земской школы Харлампий Емельянович понимал – образование необходимо. Это и хорошая специальность, работа и высокая оплата труда. Всегда в чистеньком и люди на тебя как на уважаемого человека смотрят. На семейном совете было решено отправить Володю в Феодосию, к дяде Панфилу. Старший сын должен поступить в реальное училище. Панфил доводился Анне Терентьевне двоюродным братом и в молодости ушел на заработки в Крым. И с тех пор обосновался в Феодосии. Вначале мыкался по разным работам, пока его не приметил купец Живощеков. Ему понравился трудолюбивый и честный парень и он сделал его своим помощником. Со временем Панфил женился, выстроил домик, обзавелся своей мастерской, в которой делал телеги, брички, колесные пары. Вот к нему и отправили шестилетнего Владимира. Жизнь не баловала маленького Володю, да и время было тяжелое. Спал он в боковой, узкой, затемненной комнатке на топчане, сделанном Панфилом. Питался вместе с хозяевами за общим столом и членами его семьи. У хозяев было четверо сыновей и младшая дочь Даша. Учился Владимир в школе водников, как её называли горожане. После школы помогал по дому тете Насте – жене Панфила. Домашние задания делал вечерами при свете керосиновой лампы. Здание их школы старое и требовало ремонта, не хватало топлива, учебников, писали порой на обратной стороне старых документов. Панфил раздобыл ему старый судовой журнал, в котором еще остались чистые страницы. 1921 год выдался голодный. Но они голода не испытывали, Панфил за работу с заказчиков брал деньгами и продуктами питания, да Харлампий передавал сыну, что мог.
 Зебольды были швабами, выходцами из земли Баден-Вюртенберг, местечка Лаутенбах. В Россию прибыли в 1804 году, в Крым, по приглашению правительства Александра I. Переселенцам отвели землю в Судаке, где они образовали немецкую колонию. Это было живописное местечко, на котором красовались остатки старинной генуэзской крепости. Деловые немцы занялись обустройством жилья, построили лютеранскую кирху, работали на виноградниках и занимались виноделием. Кристина Гросс вышла замуж за Якоба Зебольда. Отец Леонард Зебольд относился к третьему поколению переселенцев. Кристина и Якоб имели семерых детей. Взрослое население трудилось на виноградниках местных помещиков и владельцев, кто-то рыбачил или охотился. Некоторые работали у князя Льва Голицина на его заводах и имении Новый Свет. Советская власть не сразу установилась в Крыму. В 1919 году Крым был провозглашен Советской Республикой под руководством Дмитрия Ульянова, брата В И Ленина. Летом этого же года оккупирован войсками Деникина, затем армией Врангеля. Оккупантов активно поддерживали английские и французские интервенты.
Лишь осенью 1920 года Красная Армия освободила Крым. В Судаке, как и на всем полуострове, начались чистки. В январе за одну ночь у горы Алчак было расстреляно три тысячи мирных жителей. Большинство составляли дворяне, в их числе была семья графа Капниста. Местные татары спрятали маленькую дочь Капниста, потом помогли бежать ей за границу. Жилось тяжело, многие голодали, питались мелкой рыбешкой хамсой, которую местные рыбаки ловили в море. Её сушили, толкли из нее муку и пекли лепешки. В то голодное время она спасла многих от голода.
Мирная жизнь в Судаке налаживалась. Был создан виноградарский совхоз «Судак», восстановлены и расширены виноградники, сады и табачные плантации. А в 1924 году организован первый Дом отдыха. В Судак, к морю, на отдых потянулись отдыхающие из Центральной России. Якоб Леонгардович Зебольд со своей супругой Кристиной Иоганновной, как и многие жители немецкой колонии, принимали их на отдых. Сдавали свободные места своего домика. И уже сложился круг людей, приезжавших к ним ежегодно на курортный сезон. Сыновья Эрнст и Вильгельм работали в колхозе рыбаками, в свободное время охотились. Старшая дочь Клара вышла замуж за Павла Николаевича Ромашова. Он был офицером и, боясь расправы со стороны властей, уехал в глушь Казахстана, на железнодорожную станцию Арысь, где до этого проходил службу при государе императоре. Увез с собой и жену. В памяти еще жив был красный террор 1920-1921 годов, устроенный в Крыму большевиками. Когда десятками тысяч офицеров, дворян, интеллигентов, чиновников и прочих «эксплуататоров», не сумевших покинуть родину, безжалостно кололи штыками, резали, расстреливали. Офицеров при погонах вешали на фонарных столбах, чиновников и гражданских – в нижнем белье. Дочь Розалия вышла замуж за рабочего паренька из Москвы. Николай Максимов работал грузчиком на парфюмерной фабрике и дважды приезжал в Судак, на отдых. Так они и познакомились, Розе понравился москвич и они поженились. И Якоб с Кристиной довольны были выбором дочери. Другая дочь Ирма вышла замуж за своего, местного парня, Фридриха Гюнтера, работавшего на табачной плантации. В семье еще оставались младшая дочь Фрида и малолетний Яков.
 Жизнь в советский период
 С постепенным укреплением советской власти Крым превращается в государственную здравницу. На полуострове открываются санатории и лечебницы для простых тружеников, рабочих, крестьян и интеллигенции. В Ливадийском дворце, который ранее был царской резиденцией, открылся санаторий для крестьян, Массандровский дворец был превращен в санаторий для больных туберкулезом. Перемены коснулись и Судака. Проводится коллективизация, образуются десятка два колхозов, машинно-тракторные станции. Возрождается виноделие, в том числе новосветское шампанское. В 1923 году Судак становится районом центром, с 1929 г. приобретает статус поселка городского типа, а в 1933 г. здесь выпускается районная газета. В Ай-Савской долине налаживается возделывание эфирномасличных культур, пущен завод для их переработки. В 1924 году открывается первый Дом отдыха. Владимир Недавний в 1928 году заканчивает в Феодосии школу водников и возвращается к родителям в Отузы. Работает на виноградных плантациях совхоза. Здесь он знакомится со своими сверстниками. Не отрываясь от основной работы, учится на курсах бухгалтеров. Вспоминает годы, прожитые в Феодосии, дом дядьки Панфила, как ходил в школу мимо особняка Савы Коссича, дачи Иосифа Стамболи, любовался галереей Ивана Айвазовского и другими достопримечательностями города, в котором прошла его юность. Вскоре он перебирается в Судак и устраивается счетоводом в Дом туриста. Свободное время проводит в кругу отдыхающих, заводит знакомства. По просьбе руководства Дома туриста в качестве экскурсовода сопровождает группы отдыхающих по историческим местам. Навещает родителей и помогает младшему брату Василию. В 1936 произошла трагедия, Анна Терентьевна готовила во дворе, на печке завтрак. На ней вспыхнул халат, и на ее крик о помощи сбежались соседи, повалили Аннушку и сбили пламя. Промучившись несколько дней от ожогов, в больнице она умерла. Хоронил свою Анну Терентьевну Харлампий Емельянович с сыновьями в цветущем июне. На похоронах были родственники, друзья и односельчане.
 А жизнь в немецкой колонии шла своим чередом. Люди зрелого возраста продолжали тайком молиться, власти закрыли кирху, использовав её под склад. Молодежь перенимала пролетарскую культуру, становясь безбожниками. В 1936 г. в Судаке закрыли храм, который не раз посещали члены императорской фамилии. В нем последний раз был император Николай II. Тогда в 1912 г. он приехал в имение князя Л. С. Голицына Новый Свет, посмотреть завод по производству вин, гроты, вырубленные в горе Коба-Кая для хранения шампанского, голубую бухту. Сопровождал царя князь Л. Голицын. Лев Сергеевич обратил внимание государя на ветхость храма, пострадавшего от землетрясения 1869 года и Николай II пожертвовал деньги на его ремонт. Свою лепту в жизнь местечка вносили и отдыхающие. Если раньше на отдых приезжали дворяне, интеллигенты люди образованные, у которых можно было чему-то научиться, то в последние годы в Судак приезжал пролетариат – были люди попроще, другой формации. В колонии были рады наплыву приезжих. Это был дополнительный заработок, которым жили многие местные жители. В 1931 году Зебольдов коснулась беда, они получили письмо от Клары. Дочь писала, что её мужа – Павла Николаевича ночью взяли огэпеушники, и она боится за его судьбу. А в 1936 году Кристина с Якобом отправили меньшую дочь Фриду, в Москву, к старшей дочери Розалии. Роза недавно родила сына, и в семье возникли трудности с уходом за ребенком. Молодые родители вспомнили о сестре жены. Так, несовершеннолетняя Фрида оказалась в Москве. Жили Максимовы в коммунальной квартире, на Калужской заставе. Фрида быстро освоилась в столице, нянчила племянника, а в свободное время гуляла со сверстниками своего двора. В выборе одежды и обуви недостатка не испытывала. Донашивала то, что вышло из моды или уже было не по размеру сестре. Быстро изучила нравы москвичей и даже гордилась что ей девчонке из Крымского захолустья довелось побывать в Москве.
 Репрессии в Судаке, как и по всей стране, приобрели массовый характер после убийства С. Кирова в 1937 году. В том же году был арестован старший сын, Зебольдов Эрнст и осужден тройкой военного трибунала. Средний сын Вилли был взят органами НКВД за два дня до начала войны с Германией. В конце тридцать восьмого года Фрида возвращается в Судак. Здесь на танцплощадке молодую девчонку примечает бухгалтер из Дома туриста. Быстро завязывается знакомство и Владимир узнает – его подруга из немколонии, жила у сестры, в Москве, а теперь вернулась домой. Подруги ей говорят, ухажер хороший, но у него бельмо, в детстве рогаткой глаз подбили. В разговоре Фрида делится со своим кавалером воспоминаниями о жизни в столице, метрополитене, гражданской войне в Испании, о героях Арктики. Владимир замечает, что и в Судаке можно встретить известных людей и знаменитостей. Знакомство перерастает в дружбу и они женятся. Строят свой дом вблизи побережья моря. В строительстве дома молодым помогают родственники и друзья. В декабре 1939 года у них родится сын, которого назовут Валерием, в честь известного летчика Валерия Чкалова. А уже в августе 1941года появилась дочь Елена.
 Война
 Беда нагрянула внезапно, хотя население чувствовало приближение войны. Германские войска обрушили всю мощь на СССР. Немецкие самолеты с румынских аэродромов 22 июня в 3 часа 15 минут подвергли бомбардировке главную базу Черноморского флота Севастополь. Обстреливали и бомбили города и морские порты Причерноморья. Совместно со своими союзниками румынами, немцы наступали на всех направлениях, пытаясь захватить Крым. А в августе началась спешная эвакуация мирного населения в район Северного Кавказа и Казахстана. Переполненные эшелоны под бомбежкой врага уходили вглубь страны. Из-за тесноты и скученности вагоны были забиты людьми. Семьи Зебольдов и Недавних оказались в одном товарном вагоне. Беженцам разрешали брать с собой самое необходимое в пределах шестнадцати кг на человека. В этой давке Кристина Иоганновна, сидевшая в углу вагона взяла, у дочери Фриды малютку, чтобы её в тесноте не задавили. На станции Кизляр Владимиру Недавнему и другим русскоязычным эвакуированным было предложено покинуть эшелон, а состав с крымскими немцами отправился дальше, в казахские степи. Эвакуированных крымчан распределили по населенным пунктам. Владимир Харлампиевич попадает в Черняевский сельсовет, где получает направление на первый Кизлярский кенафный завод. Устраивается на завод и уже в сентябре начинает работать старшим бухгалтером. А 14 февраля 1942 г. его призывают в ряды Красной Армии. 23 февраля 1942 г. – возвратили как непригодного. И вновь Владимир впрягается в работу. Вести с фронтов войны неутешительные. С трудом привыкает к жизни переселенца. Днём – работа, ночами – дежурство и патрулирование завода и заводского поселка от вражеских диверсантов. Жена Фрида заводит знакомство с соседями, и те делятся с ней лишними вещами, помогая им обжиться на новом месте. Старушка соседка Гнесь со своим внуком Макаром помогает им. На заводе работают в основном женщины, инвалиды, старики и молодежь, которую по возрасту еще не берут на фронт. Остальные ушли в плавни, партизанить. Среди людей прошел слух, отсиживаются там, попивают вино и коньяк местного завода и ждут прихода немцев.
Владимира в числе заводчан несколько раз бросают на строительство оборонительных сооружений. Бои ведутся на окраине Кизляра, Эльхотово, Моздока, Ищерской, Малгобека. Немцы глумятся, сбрасывают на населенные пункты пустые бочки с просеченными стенками, которые с диким воем падают, пугая людей, разбрасывают листовки, высмеивающие Сталина и его окружение. А в марте 1943 г. «Новлубтрест» переводит Владимира Недавнего с Кизлярского кенафного завода на Бесланский лубзавод. Владимир с женой и детьми переезжает в Беслан.
 Депортированных крымских немцев разместили в разные регионы страны. Семейство Зебольдов попало в поселок Май-Кудук под Карагандой, дочь Ирма с мужем Фридрихом – в Челябинск, остальных родственников выслали в Павлодар, на Алтай, в Таджикистан, Узбекистан. Первое время связи с родными и близкими не было, так как не знали, кто куда попал. Местное население восприняло высланных немцев враждебно. Неудачи на фронтах войны, большие потери советской армии, победное наступление гитлеровских войск, пропаганда – все это наложило негативное отношение к немцам-переселенцам. В глазах местных жителей они выглядели чуть ли не врагами, от которых только и жди актов диверсий. Были и те, кто сочувствовал и помогал им в устройстве на новом месте. Крымчан размещали в неподготовленные места, бывшие бараки Карлага. Прибывшие не имели теплой одежды, необходимых вещей, нехватка продовольствия, непривычный суровый климат, тяжелый труд, слабое медицинское обслуживание. Все это вызывало болезни и повышенную смертность. При той загруженности, когда в 1941-42 гг. ежемесячно приходили на Восток и за Урал эшелоны с военнопленными германской армии, демонтируемым оборудованием, населением и коллективами целых предприятий, с захваченных врагом территорий. Всех надо было разместить, организовать работу на новом месте, строить новые заводы и фабрики и в то же время обеспечивать фронт оружием, продовольствием и всем необходимым. По рассказам старожилов здесь еще в царское время, в Казахстане, проживало две с половиной тысячи жителей русских, украинцев и немцев-колонистов. Все началось с железной дороги. Города не было, когда начали укладывать рельсы. И в сентябре 1931 г из Петропавловска в Караганду пришел первый поезд. А в 1930 г. в Караганде были заложены четыре угольные шахты. К концу 1941 г. Карлаг располагал обширной территорией и огромной армией заключенных и военнопленных. В октябре 1941 г. сюда был эвакуирован Ворошиловградский завод угольного машиностроения, на базе которого был построен завод горного оборудования. А через месяц завод стал выпускать военную продукцию. Постепенно жизнь переселенцев налаживалась. Крымские немцы работали и обустраивали свой быт. Меньший сын Зебольдов попал на угольную шахту. В первое время работа давалась тяжело, но Яков втянулся и вскоре работал наравне с другими шахтерами. Его родные: мать, отец, невестки и племянники – тоже были пристроены, кто-то работал, кто учился. Зиму сорок первого года перенесли тяжело, было холодно и голодно. В сорок втором уже построили себе саманный домишко с печью, хотя и тесно, но в тепле. Вырастили и заготовили в зиму картофель и овощи.
 А Владимир Недавний с Фридой и детьми обживались на Бесланском лубзаводе. Рядом расположены два села Старый Батакаюрт и Зильга. Поселок завода небольшой, впереди него расположен город Беслан. За ним возвышается элеватор и корпуса маисового комбината. Здесь в 1932 г. возвели крупнейший в Европе комбинат и с тех пор это единственное в округе значимое предприятие. Владимир работает на лубзаводе, живет с семьей в заводской квартире. Дома старой постройки с пристройками и крылечками. Рядом с ними хозяйские строения: погребки, сарайчики. Вскоре к ним приезжает брат отца, Василий. В 1942 г. его контузило под Севастополем. Вместе с другими ранеными его переправили на подводной лодке в Сухуми, попал в госпиталь. И теперь как непригодного к службе списывают и он прибывает к брату. Устраивается на лубзаводе машинистом локомобиля. А в поселке завода размещают воинскую часть, бойцов временно распределяют по квартирам заводчан. На постой к Недавним ставят двенадцать военнослужащих. В первое время они ночуют у них, спят на полу, а утром отправляются на службу. Как вспоминал то время отец, это были парни семнадцати, восемнадцати лет, потерявшие в войну родителей. Из них формировали автобатальоны, учили на шоферов, и они занимались перегонкой автомашин, получаемых по договорам ленд-лиза. Автомобили узлами и деталями поступали от союзников морем в Иран, там собирались на построенных для этой цели сборочных заводах. Затем перегонялись персидским коридором в СССР. Время в пути занимало около 30 дней, вначале технику перегоняли наемные рабочие из числа местных жителей. И когда контингент водителей сменили на советский, из состава военнослужащих непригодных к службе из-за ранений и контузий, девушек и парней, рвущихся на фронт, дело пошло быстрее. Стали перегонять технику за 15 – 12 дней. Так, в поле между Старым Батакаюртом и Зильгой возник перевалочный пункт, куда пригонялись автомобили. Это были американские студебекеры, виллисы, форды, шевроле. Водители, стоящие на квартире у Недавних, брали с собою их сынишку, чтобы покатать на машине. И Валерка в четыре года знал марки всех военных автомобилей. Ребята кормили его гречкой со своего котелка, а когда он засыпал, отвозили домой и отдавали матери. Иногда его посылали отнести обед брату отца. Лубяной завод был рядом, и Валерка брал котелок с узелком и нес его дяде Васе. Проходя мимо производственного корпуса с работающим декортикатором и трясильными машинами, видел женщин, работающих в облаке пыли, кучи костры, готовых кукол волокна. В цехе стоял шум работающих машин. А в котельной работал локомобиль, огромный её шкив через приводной ремень вращал генератор. Чавкал плунжерный насос, дядя Вася с масленкой в руках, что-то смазывал. Вся эта пыхтящая, громыхающая машина пугала Валерку. Он передавал ему еду, дядька ставил котелок на топку, чтобы борщ согрелся. Брал его за ручонку, водил вокруг локомобиля и объяснял, что и как называется.
 – Что ты Василий, – смеялась тетка кочегар, – племяннику голову своим инжектором забиваешь. Он же маленький, не понимает.
 – Маша, пусть привыкает, – отвечал он ей.
Как потом он узнает от родителей, кочегаром у дяди Васи была семнадцатилетняя девчонка. Отец её погиб под Витебском, в сорок первом, и Маше пришлось работать, чтобы помогать матери и меньшим братьям и сестрам.
 Первое письмо из незнакомого им Челябинска пришло в 1943 г. Писала Ирма, сестра Фриды. Их семью выслали на Урал, работают они с Фридрихом на заводе, где выпускают вооружение. Попали они на него, благодаря тому, что в Судаке Фридрих был парторгом, в колхозе «Рыбаксоюза». Здесь его зовут на русский манер Федей и он сменил имя на Федор. В Челябинске много депортированных немцев с Поволжья и Украины. В сравнении с Крымом здесь холодно и первую зиму они мерзли. Спасибо соседям и товарищам по работе помогли с устройством на новом месте и одеждой. При эвакуации разрешалось брать только крайне необходимые вещи и документы. Сестра сообщала, что их адрес прислала ей Роза. Её муж Николай Михайлович узнал, куда депортировали немцев Судака и разыскал их.
 А в августе 1944 года семья Недавних возвращается в освобожденный Крым. Добирались поездом, несколько дней, с пересадками. За окном вагона – разрушенные и сгоревшие города и деревни. Одни развалины, среди которых высятся печные трубы. Обугленные стволы деревьев напоминают, что здесь когда-то была мирная жизнь. Вдоль насыпи железной дороги валяются исковерканные взрывом вагоны, сгоревшая техника, обломки шпал и изуродованные рельсы. На станциях действуют пункты по оказанию первой медицинской помощи, можно набрать воду и кипяток. Все чаще Валерка со своей сестренкой Леной на стоянках поезда видят перебинтованных солдат, с костылями, а то и вовсе без ног. Инвалиды передвигаются на сбитых из дощечек платформах, на них вместо колес – шарикоподшипники. У многих на полинявших гимнастерках – медали и ордена. А их состав, пропустив воинский эшелон, вновь движется вперед. Вот по косогору движется арба, запряженная коровой, наполненная домашним скарбом и узлами. Сбоку идет женщина со стариком, а рядом с ними плетутся дети. Наконец семья прибывает в Крым. Владимир Недавний устраивается на работу главным бухгалтером в совхоз Коктебель, винкомбината Массандра. Селят их в родной деревеньке Отузы, в татарском доме. Всех крымских татар летом выслали на жительство в республики Средней Азии. При домике – сад с виноградником, колодец. Днем Валерка с соседскими мальчишками ходит в центр села. Здесь работают военнопленные, утром их выводят из лагеря и они колоннами в сопровождении конвоиров идут на работы. Восстанавливают разрушенные дома, мосты, ограды, выкладывают булыжником мостовые, красят, прибивают. Валерка со своими сверстниками поджидают колонну и с приближением ее швыряют в пленных завернутую в листья лопухов пыль. Конвоир, изловчившись, ловит одного из озорников и надирает уши, и грозит остальным. Валерка недоумевает, пленные одеты лучше конвоиров. На наших солдатах – вылинявшие гимнастерки и ноги до колен в обмотках, да и винтовки с четырехгранными штыками. И у него возникает мысль: «Неужели товарищ Сталин, о котором родители говорят в полголоса, чтобы их не слышали соседи, не знает о такой несправедливости?» Он бы приказал одеть наших бойцов в новенькое. Однажды к ним прислали трех пленных немцев, они перекладывали в доме печь. И когда они стали показывать матери на кирпичи, пытаясь жестами ей объяснить, она заговорила с ним и на немецком языке. Пленные оживились и стали о чем-то ее расспрашивать. Через несколько дней отец высказывал матери свое недовольство:
 – «Фрида, – отчитывал он мать, – пойми, в лагере рассказали о тебе. Слух дошел до лагерного начальства, теперь жди неприятностей. Я поговорил с Володей Окороченко, который до войны работал в Доме туриста, теперь он – в местном отделении НКВД, я просил его замять это дело. Он обещал, но не знаю, чем все это обернется. Ты же знаешь, что крымским немцам нельзя возвращаться в Крым. Тебе сделали исключение как моей жене».
 После того случая мать часто вызывали в местное отделение НКВД, мы были свидетелями сор родителей. В мае 1945 г. в Отузах праздновали день Победы. Собрались друзья детства отца, товарищи по работе. Вспоминали пережитое, как партизанили, о погибших, об угнанных в Германию и пропавших без вести родных и близких. А в июле мать родила нам, сестренку, назвали ее Наташей.
 Послевоенные мирные годы
 Отец вскоре заболевал, лежал во дворе, на койке, под старой грушей. Валерка и Лена подавали ему еду, воду и костыли. К ним приходили какие-то старушки, с узелками. Они оставляли маме еду, помогали ей. Как потом вспоминали отец с матерью, это были односельчане, знавшие родителей отца. Отец, уже выздоравливая и, с палочкой ходил на работу, однако врачи рекомендовали ему сменить климат, переехать в другое место. И вновь их семья уезжает на Кавказ. В этот раз отец списался с «Новлубтрестом», и ему предложили должность главного бухгалтера Верхне-Акбашкого лубзавода. Так их семья оказалась в Кабарде. Здесь Валерка пошел в школу. В один день к ним явился дед в черной фуфайке, шапке ушанке и в валенках, в которых местные кабардинцы не ходили. Переночевав у них несколько дней, незнакомец исчез. Лишь после Валерка узнает, что это был его дед, отец его папы, отбывавший срок в Коми АССР. Прожили Недавние в Акбаше полтора года и в марте 1948 г. трест переводит отца на Бесланский лубзавод. В Беслане Валерка с сестренкой Леной ходят в Бесланскую школу БМК. Школа двухэтажная, большая, светлая. Проходя заводским поселком в школу мимо землянок и саманных домишек, они переходили подъездные пути БМК, на которых стоял состав. Взбирались на железнодорожные цистерны и слизывали у горловин люков подтеки из патоки. Послевоенные годы выдались тяжелые. В магазинчик завода привозили кукурузный хлеб, ели макуху и то, что выращивалось в огородах. Поэтому многие имели коров, коз, птицу, свиней. В 1949 г. у них появился братик, которого назвали Вовой, как и отца. Мать на полученные на новорожденного байку, сатин, ситец шьет Лене и Наташе платьица, а ему покупают дешевенький костюмчик, учится Валерка уже в четвертом классе. Живут Недавние неплохо, в хозяйстве у них корова с теленком, куры и две свиньи. Отцу купили первый, после войны, костюм, а маме сшили платья из крепдешина. Отец из командировки привез как-то два тома «Война и мир» Льва Толстого. Вбивает в стену иголки из-под трясилки и кладет на них дощечку. Мать её покрывает самодельной кружевной накидкой и получается книжная полка. Сколько Валерка помнит в их квартире, кроме двух солдатских коек, ничего не было. Было лишь овальное зеркало, доставшееся матери в день свадьбы. Как вспоминала мама, это настольное трюмо, в оправе из орехового дерева – подарок князя Льва Сергеевича Голицына маминому дедушке Иоганну Гроссу, который работал у него виноделом. Так как ножка у него отломалась, то зеркало отец повесил на стене. Оно было единственным украшением их жилья, все остальное мать хранила в небольшом сундуке, доставшемся им в 1944 г., после депортации крымских татар. В комнате – тарелка-репродуктор, провели радио в поселок завода в 1947 г. На стене – плакат-портрет И. Сталина с трубкой в зубах, в центре комнаты – стол, за которым семья обедает, дети делают уроки. А по праздникам родители с друзьями и соседями ведут разговоры под осетинскую араку или водку, вино из местного магазина. По воскресеньям в клубе кинопередвижка «крутит» фильмы, и дети занимают места на полу перед экраном. В этот раз опять привезли «Сказание о земле сибирской» и хотя этот фильм привозили дважды, в третий раз на него все равно пойдут. Сашка-киномеханик говорит ленты старые, несколько раз клееные, а новых нет. В 1949 году к ним в Беслан приходят письма из Караганды, от бабушки Кристины и брата мамы, Якова, и от других родственников. Мама хвалится перед соседями своим братом:
 – Мой брат Яша, – показывает она фотографию Якова, – он шахтер и зарабатывает в шахте тысячи. Вот отчего у него всегда карманы пухлые от денег. Вы думаете у нас одни только лауреаты зарабатывают? – указывает она на стол, где у вазы выставлены фотографии её любимых актеров – Людмилы Целиковской и Владимира Дружникова. – Нет, даже высланные немцы, как мой братик-шахтер, зарабатывают не меньше их. Яша пишет за хорошую работу ему дали путевку в санаторий Кисловодска, обещает заехать к нам, в Беслан. Но дядя Яша к ним не заехал, хотя и отдыхал в Кисловодске.
Валерка ходят Леной в Бесланскую школу маисового комбината. Жизнь с каждым годом налаживается. Многие жители лубяного завода делают саманы, строят небольшие дома и перебираются в них из землянок. В 1949 году в клинике города Дзауджикао отцу удаляют испорченный в детстве глаз. Валерка впервые видит как отец на ночь опускает в стакан с водой искусственный глаз, а утром, промыв его водой, вставляет. По дороге в школу он со своими заводскими мальчишками друзьями делится новостями. Из репродукторов ежедневно слышит сводки о боевых действиях в Северной Корее. Там Ким Ир Сен воюет против Ли Сын Мана из Южной Кореи. Южно-корейцам помогают американцы, а наши – войскам Северной Кореи.
 – Вот увидишь, Витек, войска Ким Ир Сена победят южно-корейцев и американцев. Вчера у нас был дядя Коля, он с отцом пили араку. Так дядя Коля говорил отцу, что наши отправили в Северную Корею несколько эскадрилий новейших МиГов, многие летчики воевали с немцами. А среди них Кожедуб и Покрышкин. Вот тогда и посмотрим кто, кого?
 Новое место работы отца
 Отца в 1951 году трест переводит на другой завод, в казачью станицу Галюгаевскую. Переезд занимает целый день, и они с вещами и мебелью на грузовой машине прибывают на новое место жительства, они селятся в поселке лубзавода. Завод находится рядом, об этом свидетельствует дымовая труба локомобильной, возвышающаяся над заводскими строениями. Поселок располагается на пригорке, состоит из десятка домов. В низине – луг, справа начинается лес и мимо протекает Терек. Здесь в равниной части он широк. С другой стороны поселка начинается станица. Хаты в станице саманные и турлучные, крыты камышом. В центре станицы рубленные из дерева или сложенные из кирпича, кровли из дранки, редко из черепицы Когда-то они принадлежали богатым людям, а после революции и гражданской войны отошли под магазины, аптеку, почту. Школа располагается в бывших хатах в разных концах станицы. Валерка ходит в центр, их школа напротив памятника летчику Герою СССР Петру Руденко, Лена – в другую, что на окраине. Валерка быстро сошелся со своими сверстниками из заводского поселка. Недалеко от школы расположено озеро Галюгай. Валерку все удивляет в станице. И речь местных жителей, которые произносят многие слова через букву «а» или «я»: – мяшок, в лясу, чаво, найдеть... И одевают как их соседи-горцы войлочные шляпы и черкески. Хаты в станице – без потолков, состоят из сенцев и горенок. Почти половину горницы занимает русская печь, стол и лавки. В углу висят иконы с рушниками, у входных дверей – лари, редко у кого сундуки. Кровати деревянные, самодельные, а у некоторых жителей кованные железные. Под кроватями хранится зерно пшеницы, ячменя или лесные груши. Под балкой матицей висят вязки чеснока, лука, ягоды калины. Полы глиняные мазаные. Окна маленькие, со ставнями. Во дворе – сарай из плетня. Электричество подведено лишь к сельсовету, школе, почте и к правлению колхоза. В ночное время станица освещается керосиновыми фонарями. Валерка часто ходит на завод за кострой, ею топят печи все работники лубзавода и жители станицы. Костра – это отходы производства, получаемые от переработки стеблей конопли на волокно. Проходя через декортикатор, стебли конопли плющатся, изламываются на мелкие частицы и выпадают в отходы. А длинное и короткое волокно получается в процессе дальнейшей обработки. Сам завод строился в конце второй пятилетки, в 1936 году. И производственный корпус был построен из различных материалов. В качестве энергетического оборудования были локомобили Людиновского завода и маломощный электрогенератор. Валерка бегал к отцу на работу, в бухгалтерию. Там он делал домашние задания, а заодно топил печь, чтобы в бухгалтерии было тепло. Отец со своими работниками составляли отчет. Щелкали косточки счет, переходил из рук в руки единственный на всю бухгалтерию арифмометр «Феликс». Покончив с уроками, Валерка в последний раз протапливает печь и уходит домой. Отец с заместителем отпускали работниц домой, а сами продолжали работать в клубах табачного дыма. Отец возвращался домой в двенадцать часов ночи, когда они все спали. Дни проходили незаметно в трудах. По утрам он помогал отцу почистить в свинарнике, дать сено корове и теленку, принести матери картошки из погреба или нарезать кисет табаку отцу. Сестры чистили картошку, мыли посуду, топили печь. Мать доила корову, готовила еду, стирала. И лишь вечерами семья собиралась вместе. Отец брал гитару или мандолину, мать балалайку. Родители играли и пели, а детвора подпевали. Иногда отец посылал его за вином, оно называлось станичниками чихирем и продавалось в каждом дворе. Мать к этому торжеству жарила пирожки с капустой, готовила вареники или пироги. Здесь в Галюгаевской, в отличие от Беслана, где в основном применялась кукурузная мука, использовали пшеничную. Жилось хоть и тяжело, но с каждым годом лучше. Ежегодно проводилось снижение цен на товары. А в 1953 году Валерка оканчивает шесть классов и впервые в жизни едет в Кисловодск, в пионерлагерь. Отвозит его туда дедушка Харлампий. В пионерлагере он получает письмо от отца, с сообщением, что его назначают бухгалтером на новый канатниковый завод. И что волноваться ему не следует, на новое местожительство он приедет на автомашине, которая в конце срока лагеря заберет детей этого завода.
 И снова переезд на новое место жительство
 Валерка в пионерлагере познакомился с детьми с этого завода. Когда приехала машина, он вместе с новыми знакомыми поехал домой. Новое место работы отца ему понравилось. Завод располагался на территории хутора Веселого, прошел реконструкцию, были выстроены новый производственный корпус, вспомогательные цеха и объекты. На завод назначают нового главного инженера. Им оказывается Гнесь Макар, Корнеевич с Кизлярского кенафного завода. Тот самый парнишка Макар который в 1941 году со своей бабкой помогли эвакуированной семье из Крыма в обустройстве на новом месте. А в жилом поселке завода строят ещё три двухэтажных дома, с клубом и библиотекой. Их семья поселилась в трехкомнатной квартире в новом двухэтажном доме. Пока еще идут каникулы, дети, вместе с заводскими ребятишками ходят в лес, купаются в Зеленчуке, в ближайших лесополосах, рвут вишню и абрикосы. А к зиме насушили много сухофруктов. Осенью он с сестрами пошел в школу. Школы на хуторе располагались в разных краях и в приспособленных для этого домах. Родители его обзаводятся домашним хозяйством: телкой, свиньей, курами, гусями. В этом же году приезжает к ним из заключения брат отца, дядя Вася. Первое время он живет вместе с ними, работает на заводе и получает двухкомнатную квартиру в двухэтажном жилом доме. Через некоторое время к нему приезжает жена. Жилой поселок в отличие от хуторов освещается электричеством от завода.
После занятий в школе Валерка с дядей Васей готовят дрова на зиму на их семью и дяди. Рубят напиленные чурбаки и укладывают поленья в сарае. Обычно топят печи кострой для поддержания тепла. Зимой дровами, засыпая поверх них уголь, чтобы было тепло до утра. Валерка рад общению с дядькой. Дядя Вася научил его делать разводку зубьев пил и ножовок, затачивать их. Отец научил его переплетать книги, документы. По воскресным дням их семьи собираются вместе. Приходил дядя Вася с тетей Аней, женщины готовят на кухне, накрывают на стол, все садятся. Пьют местный портвейн, сравнивая его с крымским Алиготе, поминают погибших и угнанных в Германию, не вернувшихся с войны. Родители и дядька берут гитары, мандолину и балалайку и семейный оркестр готов. И взрослые, и дети поют. На шум сходятся соседи с баяном, Валерку посылают в магазин за выпивкой и веселье продолжается. В 1954 году Валерка оканчивает местную школу-семилетку и перед родителями возникает вопрос: как быть с сыном? Учиться на стороне – в соседнем селе Ивановке, где есть десятилетка, или в Ставрополе – нужны деньги на съемное жилье и прочие расходы. А в семье помимо него растут трое. И они решают пристроить сына на завод, и Валерку отец с разрешением треста устраивает в механический цех завода учеником токаря. Во-первых помощь семье и на глазах у родителей. На заработанные деньги он покупает велосипед, и в отпуск отправляется на нем в гости к тете, живущей в Кабарде, за 260 км. А в 1956 году они с отцом едут на родину, в Крым. В 1957 году поступает на заочное отделение техникума. Свою получку он отдает родителям и понемногу откладывает на сберкнижку, копит на мотоцикл. Пять лет учебы в техникуме, всевозможные курсы по получению новых профессий делают его разносторонним специалистом. В армию не берут по состоянию здоровья. В 1962 году Валерий получает диплом и увольняется с завода. Переезжает в соседний город Невинномысск и устраивается на котельно-механический завод. Невинка в те годы из старинной казачьей станицы превращается в промышленный город, где строятся ГЭС, химкомбинат, крупнейшие предприятия, учебные заведения. В 1963 г к ним на завод приезжает Таций Петр Иванович за силовыми сборками, которые изготовляются в их цеху. С Тацием он знаком давно. Работали на Зеленчукском канатниковом заводе, в последствии завод переименовали в Ивановский пенькозавод, так как завод перешел на обработку конопли. Петр Иванович работал сменным мастером, а он токарем, слесарем, электриком. Вместе учились заочно в Вышневолоцком текстильном техникуме. Таций после окончания техникума попросил трест направить его на родственный пенькозавод, на руководящую должность. И ему предложили Гаюгаевский пенькозавод, где в то время не было главного инженера. Бывая в гостях на Веселом Петр Иванович частенько уговаривал его перебираться к нему в Галюгаевскую, работать. Вот и сейчас, погрузив в машину силовые сборки, он принялся агитировать его на должность главного механика завода.
 – Пойми, – говорил он, – завод попал в число реконструируемых предприятий министерства. Проектный институт уже разрабатывает проектно-сметную документацию, на заводе ведутся изыскательские работы. Уже начала поступать первая документация. А тут и план надо делать и документацию изучать, заявки составлять для нового завода. А грамотных специалистов на которых можно положится считай нет, а я сам не справлюсь. Так что приезжай, тебя я знаю, вместе учились, будет легче. А со стройкой ты и свет увидишь, так как придется мотаться в командировки в проектный институт, главк, на заводы поставщики оборудования. А главное будешь общаться среди интересных людей. Так что давай приезжай, а с директором я решу.
 Новая жизнь
 Так решилась его судьба. Несмотря на уговоры родителей, Валерка бросает Невинномысск и едет на своем мотоцикле «Ковровце» в Галюгаевскую. Теперь он главный механик пенькозавода. Коллектив его, механического цеха небольшой, двадцать четыре человека. А работы, как говорил Петр Иванович, много. Помимо основной деятельности, поддержания и ремонта действующего на заводе оборудования в его обязанности входило и обслуживание жилого поселка завода в части снабжения электроэнергией и ремонта жилья. После окончания рабочего дня изучал проектную документацею. Составлял заявки на поставки нового технологического оборудования и комплектующих изделий. Определился и генподрядчик, им стало ПМК-100 из соседней Северной Осетии, г Моздок. Там же находилось финансирующие отделение банка. Туда они приехали вместе с директором Каргиновым Андреем Тимофеевичем. Он представил его как главного механика завода, который будет представлять интересы завода и решать технические вопросы реконструкции завода, пока у них отсутствует на заводе должность инженера-строителя. Оказалось, старые сотрудники банка помнили и знали его отца – главного бухгалтера Галюгаевского завода, что в душе радовало его. Вскоре появился в штате завода и инженер по техническому надзору за ходом строительства. Это был мужчина чуть старше его. Работа с поступающей с проектного института документацией сблизила и обогатила каждого. Валерий знакомил его с технологией обработки конопли, что получают из неё, где применяют. Тот в свою очередь вводил его в курс строительства. Приемка выполненных работ, общение со строителями, вопросы финансирования, поездки в проектный институт, главк, переписка с заводами поставщиками оборудования, общение с министерскими работниками, различных государственных инспекций обогатило его, что казалось бы ни одно учебное заведение не дало бы ему этих знаний. А меж тем вводились вновь выстроенные объекты завода, поступало технологическое и энергетическое оборудование. Вскоре руководство Северной Осетии добилось своего, ПМК-100 перестало быть их генподрядчиком и перешло на строительство объектов внутри своей республики. Заводу был определен другой генподрядчик – из станицы Курской, ПМК– 631 Ставропольсельстроя. Это была слабая строительная организация.
На заводе пробурили две артезианские скважины и установили погружные насосы. И он задался целью провести воду на территорию жилого поселка завода, что не входило в планы реконструкции. Директор его идею поддержал, а жильцы дружно откликнулись и стали копать траншеи под водопровод. Силами рабочих механического цеха трубопровод был проложен. У домов были установлены водопроводные колонки, а кое-кто провел воду в дома. На границе заводского поселка и станицы установили колонки для её жителей.
В свободное от работы время ходил в клуб станицы. Там и познакомился со своей будущей женой. Свадьбу играли в родительском доме, затем у родителей невесты и в заключение у себя на заводе, в станице. И хотя у них была трехкомнатная неплохая квартира, они с женой принимают решение: строить свой дом. На изготовление самана к ним пришли многие заводчане. Стены дома он выложил сам, помогали друзья, соседи. Выкопали подвал, над ним выложил небольшой домик, в котором была летняя кухня и мастерская (о ней он мечтал давно), с верстаком, с тисами и прочим инструментом. Вскоре родился сын, частенько собирались по вечерам друзья, соседи, сослуживцы, пили чихирь, смотрели транслируемые из Пятигорска и Грозного телепередачи. Жилось нелегко, изматывающая работа, командировки и постоянная нехватка денег. Таций, его друг, с которым вместе работали и учились, не выдерживает нагрузки и уезжает в село Карагач. Там колхоз построил свой пенькозавод и пригласил его работать как специалиста и даже строит ему дом. И Валерия Каргинов назначает главным инженером. Вслед за Тацием переводится на один из краснодарских заводов и их директор.
Работа полностью захватывает его. С новым молодым директором он находит общий язык. Он не специалист и ему приходится вводить шефа в курс дела. Знакомить со строящимися объектами, с персоналом подрядчика, с технической документацией. Для него, сельскохозяйственного работника, первичная обработка лубяных культур – дело новое. Направляемые трестом на завод специалисты из учебных заведений долго не задерживаются. Отработав свой срок, уезжают на родину, станица хоть и нравится им, но не привлекает. К тому же зарплата ниже, чем на других заводах треста, так как их завод третьей категории. Понимая это, Валерий помогал молодым рабочим поступать на заочное обучение в техникум или институт, продвигал в должности. Так как знал, местные вряд ли бросят родных и близких, чтобы перебраться в город. Директор, с которым он был в дружеских отношениях, делился с ним сокровенным. Он признался ему, что жить в этой дыре ему не нравится, и он хочет перебраться на родину, на один из краснодарских заводов. Поэтому, по секрету сказал, готовит его на свое место. Да он и сам замечал это. Где только мог, шеф представлял его как второго человека. Говорил, что благодаря его стараниям, ведется строительство завода и он стоит у его истоков. Хорошо разбирается в документация, сам готовит сметно-финансовые расчеты. И с юмором говорил: его больше знают в проектном институте и в министерстве, нежели нас, часто меняющихся директоров завода. Я скоро уйду, а он станет вместо меня директором. Действительно вскоре шеф перевелся на другой пенькозавод, и трест назначил его исполняющим обязанности директора завода. На завод стал часто приезжать второй секретарь райкома КПСС. Осмотрев ход строительства, принятые в эксплуатацию объекты, побывав в цехах завода и переговорив с ним, секретарь уезжал.
 – Григорьевна, – как-то ради любопытства поинтересовался он у секретаря партийной организации завода, – что это к нам Антонов зачастил?
За время работы он хорошо изучил эту женщину, работавшую у него сменным мастером. И всегда наедине называл ее коротко, по отчеству.
– А ты, Владимирович, не догадываешься? – усмехнулась она. – Приезжал, смотрел как у нас, на заводе идут дела. Говорил со мною, все о тебе расспрашивал. Понимаешь трест назначил тебя исполняющим обязанности директора, так как ты не коммунист. Не знаю, какие планы у него в отношении тебя? То ли тебя оставят в этой должности, то ли другого назначат. Ну я и описала тебя: трудяга, специалист грамотный, у людей пользуется доверим, коллектив его любит, а главное всю стройку на своих плечах тянет. Я бы хотела его директором сделать.
А он мне:
 – Вы его в партию принимайте, а мы в райкоме не против его назначения директором. Займитесь этим делом, Евдокия Григорьевна.
– Так, я понял, мне надо писать заявление в члены КПСС.
– Пиши заявление в кандидаты КПСС, а мы на ближайшем партийном собрании рассмотрим его и примем тебя.
 Посоветовавшись с женой, Валерий написал заявление. Вскоре его приняли в партию, и он в 30 лет стал самым молодым среди директоров треста. Понимал, быть им – это постоянно общаться с разными людьми, простыми работягами, ответственными работниками министерства. А для этого нужно повышать кругозор, знания, чтобы не быть белой вороной. Поэтому попросил начальника отдела кадров треста, при возможности направить его на курсы по повышению квалификации. Да и сам продолжал заочно учиться в университете. Вел строительство своего дома. Поддерживал связи с сестрами и братишкой. Бывая в командировках заглядывал на хутор, к родителям. От них узнавал о родственниках, разбросанных по всей стране. Отец с матерью, выйдя на пенсию, регулярно навещали родню.
 Времена изменчивы
 С развитием отраслей химической промышленности Валерий заметил и упадок в министерстве легкой промышленности. Это отразилось на их главке «Росглавльнопеньковолокно», который испытывал недостаток в сырье. Колхозы и совхозы сокращали посевные площади под лубяные культуры, особенно на юге страны. И главк в целях сохранения отрасли по первичной обработке конопли вынужден был перебрасывать сырье конопли с заводов, имеющих большие остатки, на заводы, где его не было. Так и их завод стал работать на конопле с краснодарских заводов, а затем перешел на лен из Центральной России. Это был конец первичной обработке конопли и их заводу, в которое государство вбухало приличные деньги. Ему было больно видеть разруху своего детища. Жена уговаривала его переехать в Ставрополь, где у нее были родственники. Ему, привыкшему к сельской жизни, не хотелось покидать станицу, тем более, был выстроен собственный дом, подросли и учились сыновья, Но дело шло к закрытию завода, и он перешел на работу в колхоз. Жена настойчиво тянула к переезду. И он в 1977 году продает дом, переезжает в Ставрополь и устраивается на кожевенный завод, начальником ремонтно-механического цеха, а жена Люба – в транспортное управление. Первое время живут у сестры жены. Затем покупают полдома, ходят со свояком – страстным грибником – в лес за грибами, в выходные дни ездят на Веселый навещают родителей или в станицу Новотроицкую к родственникам жены. Через некоторое время Валерий переходит на работу на завод автоприцепов.
Из общения с родителями узнает многое о немцах, родне матери. Многие из них приезжают на хутор к отцу, матери в гости. Он не упускает возможности встретиться и познакомиться с родней поближе. Мать с отцом совершают поездки в Крым, Челябинск, Душанбе, Караганду, Москву, Курск в гости, к родственникам. В результате близкого знакомства у него возникает идея и он составляет родословную. Сыновья подрастают, приобретают профессии. К тому времени они получают квартиру в многоэтажке. В отпуск выезжают с женой к родственникам в Крым или в Москву. Приобретают первые компьютеры. Обзаводятся дачными участками. Старший сын женится.
Валерий начинает строить дом на даче. Появляются внуки. Спокойная и безмятежная эпоха в стране заканчивается. Один за другим уходят из жизни кремлевские старцы, и наступает смутное время. Большинство родственников матери с распадом Союза уезжает в Германию. Со многими из них он поддерживает электронную связь.
Февраль, 2018 год