Дальний Свет. Дом на Окраине

Они припарковались возле бревенчатого одноэтажного домика на окраине города. К нему вела узкая, засыпанная снегом, асфальтированная дорожка. Вокруг дом обнесен был серым покосившимся забором.
- Вы живете одна?
- Да, мне хватило денег заплатить за него.
- Не боитесь?
- Нет, здесь итак ничего не происходит, а я люблю быть одна – Валентин закрыл машину и, войдя за ней следом во двор, поднялся на крыльцо. На веранде стоял небольшой столик с табуреткой, а в замерзшем саду лавочка, да старый мангал – прошу вас, входите – она открыла дверь и впустила его на порог. В доме было сыро и прохладно. Ремонт оказался неплохим с икеевской мебелью, но ободранными в некоторых местах обоями. Анита подошла к отрывному календарю и сорвала с него тридцатое число – ну вот, новый год уже завтра.
- Как завтра? Не может этого быть. Я выехал из дома двадцать пятого, а у вас уже новый год – усмехнулся он.
- Но это так. Я никогда ничего не путаю – сказала она, нахмурив брови.
- Ты меня разыгрываешь?
- Нет, прости – она прошла в кухню, а он взглянул на календарь в своем мобильнике. На нем высветилось тридцать первое декабря – но как такое возможно! Что это за место и, что здесь вообще происходит?
- Мне еще показалось странным, что ты ищешь Жанну в самый канун нового года. Тебе повезло, что хоть я ничего не праздную.
- Но я должен быть дома с Лизой, а я даже не могу ей дозвониться. У меня такое чувство, что я ввязался в какую-то авантюру.
- Нет, просто расслабься и все само встанет на свои места.
- Но ты не можешь мне ничего объяснить. Ни про этот странный город в котором ты живешь, ни про тридцать первое число.
- Жизнь странная штука.
- Да, но по мне, так моя самая странная.
- Моя тоже. Присаживайся.
- Я ненадолго. Ты ведь хотела позвонить своей... вашей матери, кажется.
- Да – она подошла к телефону и набрала ее номер – Алло. Привет, это я… нет,… послушай, мне нужно с тобой поговорить… что? нет, это срочно… тебя плохо слышно. Где ты, черт возьми? Алло… - женщина на другом конце провода повесила трубку – она в каком-то клубе отдыхает со своей подругой. Просит меня, перезвонить ей завтра. Похоже, она выпила и вряд ли мне удастся с ней сейчас поговорить, даже если я позвоню ей снова.
- И, что мне теперь делать? Ехать обратно. А вдруг ты мне не позвонишь и я так, и уеду с пустыми руками.
- Да куда ты поедешь в такую метель – взглянула она в окно – это, по крайней мере, опасно.
- Тогда придется переночевать в гостинице. Здесь есть какая-нибудь приличная?
- Здесь вообще нет гостиниц. Пойми, сюда никто не ездит, только совсем отчаянные типа меня и тебя.
- Я не отчаянный, я здесь из-за Жанны.
- Ну, хорошо, по любому комнату тебе в столь поздний час никто не снимет.
- Тогда я переночую в машине.
- Ты замерзнешь и к тому же посадишь весь бензин.
- Ну, и пусть. Надеюсь, все это окажется дурным сном, и завтра я проснусь у себя дома.
- Но вы не спите, вы здесь со мной.
- Почему ты снова со мной на вы?
- Простите, ошибкой было называть вас на «ты». Вы все же старше меня.
- Ладно, пустяки… так, что ты предлагаешь? – взглянул он на нее.
- Не знаю. В конце концов, даже, если это дурной сон, в этом не будет ничего такого, если вы останетесь у меня.
- Предлагаете мне переночевать у вас на диване?
- Ну, уж не у меня в спальне…
- Мне будет неловко стеснять вас. Вы ведь любите одиночество.
- Да, люблю, потому что со всеми все равно чувствую себя одинокой... По крайней мере, вы попали в беду и пока еще меня не раздражаете. А завтра посмотрим, что можно будет с вами и со всей этой историей сделать – она поставила чайник и добавила – буду надеяться на вашу порядочность.
- Можете быть спокойны, я успел в свое время порядочно нахулиганиться.
- Я-то смотрю, мужчины типа вас либо не женятся вообще, либо очень поздно – она вернулась в комнату уже без верхней одежды. На ней были джинсовые брюки и свободный махровый свитер. Анита достала из комода бутылку вина и налила себе выпить – хотите?
- Да, можно и выпить в принципе – она протянула ему бокал и, слегка трясущимися руками, налила в него красного вина.
- Это ваш отец? – взял он в руки, стоявшую на видном месте, черно-белую фотографию взрослого мужчины в рамке.
- Да – взяла она ее у него из рук – в день, когда он умер, мне показалось, что вот так все старое и доброе, умирает – Анита тяжело вздохнула – с кем я еще смогу поговорить по душам, как ни с тобой папа…
- Простите, что завел этот разговор, я не хотел.
- Да, нет, что вы. Мне приятно и радостно вспоминать о нем с одной стороны, но ужасно больно с другой. Все равно, что найти на помойке дорогую сердцу игрушку. Понимаешь какого это – пристально посмотрела она на него.
- Понимаю – он поставил фотографию обратно на полку, как вдруг заметил, что она плачет – господи, не надо. Мне итак плохо, а тут еще вы… со своим нытьем. Простите, не стоило этого говорить.
- Не стоило – взглянула она на него исподтишка – ну, ладно. Я пошла, спать, а вы сами тут разбирайтесь – она, пошатываясь, ушла в свою комнату. Валентин немного посидел, молча, после чего подошел к двери ее спальни и осторожно постучал – ну, что вам еще? Хотите, что бы я вас выгнала.
- Нет, простите, но не хотите ли вы поговорить или, ну не знаю, посмотреть какое-нибудь кино, вместе со мной?
- Спасибо, конечно, но я очень устала и не в настроении сегодня – ответила она, раздевшись.
- Ладно, тогда доброй ночи - кинул он, заглянув за дверь.
- Доброй ночи – Анита сидела на кровати, в кружевной сорочке с пятнами от вина на груди. Она достала из ящика с бельем пистолет и положила его себе под подушку, после чего выключила свет и, взяв с полки икону богоматери, укрывшись, легла на кровать, положив ее рядом с собой. Валентин очень удивился поведению молодой незнакомки, однако не стал вмешиваться и вернулся в гостиную, лег на диван и, накрывшись шалью, брошенной на подушки, под голову подложив свой свитер.
 
Огоньки рождественской елки отражались в стеклах старого дома, и вскоре Валентин заснул, вглядываясь в нити белого снега за окном.