Золотой олень Глава 2

                Глава 2. НЕЗАУРЯДНЫЙ КВАРТИРАНТ

 

- Ну, вот и пришли, – проворчал рыжий, от­крывая дверь первого же подъезда. Как оказалось, супермаркет, находящийся практически во дворе их домов, - это и есть главная достопримеча­тельность и кормушка местных бродяг. Сооружение, ко­нечно, было не из новых по­строек, одним словом, кирпичный красный мавзолей периода образо­вания «Битлз», когда окно, прорубленное в Европу Петром, было наглухо задраено металличе­скими ставнями комму­нистической морали. Рыжий пропустил вперед собак, за­тем прошел сам, при­держи­вая дверь, кивнул головой Петру - этот знак означал: следуй за нами. Квартира оказа­лась на первом этаже, входная дверь сразу же вы­давала своего владельца: утеп­литель был весь грязный и ободранный когтями со­бак, из-под висящих лоскутов  тор­чал подожженный чер­ный ватин. Пройдя ­внутрь, Петр  подумал:   

- Это логово, ко­нечно, не царская опочивальня, но для пер­во­начального знакомства с Питером, вполне достойная конура.

За свою жизнь ему дове­лось повидать и побывать в более худших заведениях, а чему-то удив­ляться давно уже ра­зучился. Жизнь ло­мала через колено, от княжеской жизни до трущоб, от апарта­ментов до тюремных нар и об­ратно.

- Что же, достойные палаты, главное - не дует и от­дельные шконки, - произнес он, как бы заранее благодаря за гостепри­имство хозяина двушки. Но тот насупившись, только угрюмо кивал.

-Да, налаживание дипломатических отношений - это когда устрицы на завтрак в Париже, а понос в России... Виски на ужин в Москве, а понос во Франции - выдал диагноз экскурсант и продолжил музейный осмотр. Из мебе­лишки в зале стоял шифоньер,  еще совкового производ­ства, шкафчик под по­суду на ско­шенных круглых ножках.   Посредине комнаты, как центр вселенной, выделялся круглый стол, на­крытый белой кружевной скатертью. Вокруг него стояли   деревянные  черные  стулья, в коли­честве четырех штук. В центре стола, как волчок рулетки, свер­кала хрустальная ваза с выцвет­шими пластмассо­выми ро­зами, в углу на тумбочке расположился не­большой телевизор, накрытый цветастым платком. К противоположной стене был приткнут потрепанный диван-кро­вать с проваленными пружинами.  Словно дале­кое детство холодком пробежалось по спине Петра. Вспом­нился детский дом, там также было уютно по-домашнему, благодаря заботли­вым воспитательницам, которых уже давно нет на этой грешной земле.

- Ностальгия, это воспоминания о несбывшихся мечтах - выдохнул Князь и даже пе­рекре­стился. Он шагнул в соседнюю комнату, где его взору предстала более трога­тельная картина: сразу же в глаза броси­лись войлочные цветные коврики, ви­сев­шие над двумя панцирными кроватями, там тоже стоял в углу старый ши­фоньер, еще ручной работы какого-то местного красноде­ревщика. На полу были тканые по­ловики, а в зале посередине валялся истер­тый временем и зашмыган­ный ногами ковер, и рису­нок на нем больше походил на какие-то выцветшие разводы, пе­ремешанные с масляни­стыми пятнами, залив­шими восточный орнамент.

-Да... - как бы скорбя, произнес Князь и добавил:

- Вос­ток мо­жет и тонкое дело, но их подвальные травяные блохи, что засе­лили этот шерстяной рассад­ник, ничуть не тоньше наших и жалят также.

Над окнами висели деревянные круг­лые карнизы со шторами, напоминающими большие заса­ленные полотенца для выти­рания рук. Домашний интерьер, словно выныр­нул из семиде­сятых, это больше походило на театральную атрибутику, как будто жизнь ра­зыгрывала за­ново сцену все­общего равенства. В обстановке квартиры все же прослеживалась женская рука, и Петр задал на­водящий вопрос:

- А ты один живешь?

- Вот с животинами и проживаем вместе в этой конуре, бук­вально полгода назад это была уютная и сверкающая чисто­той квартира. Как мама умерла, так все и пошло кувырком. Просыпаюсь с одной надеждой, а засыпаю с новой - от­ветил Сергей с болью в голосе, и лицо его посерело.

- А твои живы? - пере­спросил он залетного пассажира.

- Хо­телось бы знать, да я никогда их не видел. Моими ро­дите­лями были воспитатели дет­ского дома. Меня на­шли на пороге этого учреж­дения завернутым в красную жен­скую куртку, в кармане кото­рой лежали деньги - три тысячи рублей - по тем време­нам это был серьезный капитал. Еще за­писка, в которой говорилось, что я потомок княже­ского рода и зовут меня Петр Шуйский, по отцу Александрович. Там еще при­писка была, чтобы меня окрестили под этим именем. Туда же был вложен золотой крестик и родословный лист со всеми регалиями, гербами и краткой историей дворянской фамилии. Писать всегда интереснее, чем жить, а читать - тем более...Так что я тебе ни­чего не соврал, играл открытыми картами,  правда всё это или нет, я не стал вы­яснять, но об этом, если захочешь, по­говорим позже, -  про­изнес гость, проходя за собаками в кухню.

- Опаньки! - вос­клик­нул он, увидев два холодильника. -  Да Вы, сударь, олигарх - не иначе? Если два моро­зильника, это может означать только одно: у Вас есть что туда класть?

- Один из них сло­ман и служит шкафом под посуду, - пробормотал недовольный осмотром мест­ных дос­то­примеча­тельностей коллекционер холодильников.

- Да, ничто так не вдохновляет на творчество, как всеми любимые предметы - пустой кошелёк и пустой холодильник. Смысл жизни не в успехе и богатстве, а в самом смысле. Друг мой, да это опреде­ленно роскошь:  держать под шкаф продуктовый сейф.  Не проще ли сдать его на металло­лом, по любому раскладу этот вариант более жизнера­достный. А под шкаф на любой по­мойке можно справить приличную ме­бель, - как бы приободряя рыжего, промолвил Петр.

- Слушай, от­куда ты такой взялся? У тебя мозги правильно заточены, а я даже и не подумал об этом, стоит он тут и стоит, да еще и за­нимает пространство. Бывало, подыхал с бодуна, а тут под носом фактиче­ски живые деньги пропадают, - радостно вос­кликнул, широко от­крыв за­блестевшие от по­данной идеи глаза, владелец  собачьей гостиницы.

- Да... Нам с тобой точно по пути. Какой ветер тебя за­нес в нашу деревню? Но то, что ве­тер дул в правильном направ­лении, это точно, - рассмеявшись с напевом, выразил первый раз за все время толковую мысль Зо­лотой. И первая улыбка осветила его солнечно-рыжее лицо, а под приоткрытыми гу­бами сверкнула фикса из «цыган­ского золота», и стало ясно, почему у него такое погоняло: не только из-за того, что он рыжий, но и за его ослепи­тельный оскал. Еще в кухонном интерьере экскурсанту сразу же попались на глаза  пара перекошенных табуреток вперемежку с двумя пласт­массовыми ящиками из-под пива, служащими подпорками под  "мягкие головы" собу­тыльни­ков. Явно здесь бывали и бойни, так как в единственном навесном шкафчике было выбито стекло. Да и в стене были видны пробоины, дыра зияла и в оконной раме, от внутреннего стекла осталась только третья часть, мелкие осколки валялись, побле­скивая на полу, и никто не соби­рался заметать следы гладиаторских боев.

- Да-а-а-а... - про­тяжно выдохнул Князь и, почесав в затылке, добавил:

- Похоже на то, что именно здесь, а не на Чудском озере проходила граница Ледо­вого побоища и, по-видимому, не один рыцарь Тевтонского ор­дена был сражен наповал рюм­кой русского тайного ору­жия.

Рыжий слушатель не на шутку забеспокоился:

- Этот проходимец не так и прост, как хочет показаться. Надо с Петровичем перетереть, пусть пробьёт этого гастролёра. Несмотря на  сегодняшний статус, у него оставались ещё связи, пусть и с бывшими федералами, но, как известно, бывших в этой теме не бывает. Неспроста этот княжеский отпрыск здесь объявился. Полицейская чуйка никогда не подводила вожака местной прослойки неандертальцев, ещё во время службы он мог просчитать любого на раз - два - три.

- Он слишком умный, чтобы быть дураком, чересчур уверено врёт, да и во внешности нет ничего, что  заслуживало бы доверие. Чтобы доверять собеседнику, надо прежде схватить его за яйца, - продолжал шифроваться хозяин двухзвёздного хрущёвского отеля. - Ну да ладно, пусть пока.., а там посмотрим... – Золотой, хитро улыбаясь, закрутил в узел свою последнюю извилину и промолвил:

 - Ну, так что, Князь, при­ступим к приготовлению праздничного ужина, по­священ­ного нашему знакомству? – и, протя­нув руку, перебивая мысль гостя, тут же представился:

- Серега.

Со­бесед­ники ударили по рукам.

- Князем будешь, это звучит круче, чем просто Петр.  Здесь Пет­ром никого не удивишь, даже сигареты выпускают с этим име­нем, а вот Князь Петр - звучит.

- Да, я то, что, я только за, тем более, что нимб - не мешает короне - как бы застенчиво произнёс гость и тут же подумал:

- Чтобы сесть на королевский трон - достаточно окружить себя пешками...

- Ну, вот и познакомились, а теперь надо вспрыснуть, чтобы за­крепить дружбу, - сказал новоиспечен­ному другу хозяин и потянулся рукой за холодиль­ник, выни­мая чекушку с ка­ким-то красновато - бурым зельем.  Достал из шкафа-холодильника помутневшие от разных спир­товых жидкостей граненые ста­каны и разлил по­ровну заначку.

- Пей, не бойся, это мой личный боярышник, полезная штука, не трогал, даже когда башка трещала со страш­ного похмелья, видимо, приберегал именно для этого случая.

Затем он открыл дверцу хо­ло­дильника и достал тарелку с крупно порезанными со­леными огурцами, оттуда же выта­щил отло­манный шмат батона и положил на стол. Князь взял свою дозу, и они, чокаясь, почти одновре­менно выдохнули со звуком «ху» воздух и опро­кинули ста­каны. Хрустя огур­цом, рыжеволосый собутыльник, причмокивая, промямлил:

- Ну, вот и ладненько, хорошая штука.

Под ногами тёрлись дворняги, не давая ступить и шагу, попросту выпрашивая подачку со стола, но меню на кухонной поляне было явно не соба­чье. Золотой открыл моро­зилку и вытащил пакет с мяс­ными обрезками, положил на пол и ударом кулака разломал смерзшуюся в однород­ную массу требуху.

- Так, теперь с вами, братцы, надо поделиться, а то все как-то не по совести, сами мы согрелись, а про вас за­были, - буркнул сабаковод, бросая в миски по куску ледяного фарша.

- Куда подева­лись эти два недоделанных полудурка? Лучше бы сам сходил, ничего нельзя до­верить, все надо делать самому. Только он произнес эти слова, как в дверь кто–то заскребся и раздался стук - ус­ловный сигнал.

- Свои!- выдохнул Сергей и пошел к двери. На пороге поя­вился Чудодей, и под светом коридорной лампы он действительно был по­хож на Гудвина, того самого волшебника Изумрудного города, очки были шире лица, а глаза увеличивали огромные линзы.

- Что скажешь, чего так долго? -  рыжий взял долгожданного приятеля за рукав и зата­щил в прихожую, захлопывая за ним дверь.

- Нормально, - буркнул шнырок.

- Четыре кило! Просил пять, как ты и ска­зал, но этот жмот еле расстался и с этими-то деньгами.   

- Молодчик, что могу ска­зать, проходи, - Сергей похвалил гонца, похлопав его по плечу.

- Вот только Лом где-то запропастился, ветром, что ль сдуло?

Забирая у волшебника деньги, рыжий про­изнес великую для своего интеллекта фразу:

- Этот первый вклад послужит нача­лом нашего совместного предприятия.

Петр понял, что это был не про­стой бро­дяга: и в разговоре, и в поведе­нии чуть заметно про­глядывала его заросшая щетиной интел­лигентность, да и мозги еще не совсем рас­плавились от еже­дневных попоек. Му­жик неглу­пый, надо прибирать его к рукам, через него можно много чего провер­нуть, он и сам не до­гадывается о потенциале своих возможностей, да и за полгода не совсем опустился, даже  хата, можно сказать, не в полном опусе.

И тут же вслух произнёс:

- Господа, а где у вас сауна с бассейном, девочками и холодным пивом? Если вы не против, я бы принял душ.  Хочется смыть с себя пыль до­рог и соскоблить старую краску прошлой жизни, ее потрескавшаяся корка сдавливает и стя­гивает моё поэтическое нутро. Люблю побарахтаться в ароматной пене бы­тия и поразмыш­лять о гряду­щем, наблю­дая за тем, как всплывает моя «подводная лодка», подни­мая свой пе­рископ в поисках движущейся цели естественной ориентации. Жаль, что в вашем штате отсутствует персонал противоположного пола и в прейскуранте нет тай­ского массажа, но, думаю, мы в ближайшее время исправим столь значительный пробел нашей фирмы. Настоящий мужчина, это не тот кто ходит в баню с друзьями по мужским дням, а тот, кого тянет туда по женским... Не очень удобно жить без таких, казалось бы, мелочей, как тапочки и махровый халат, но это поправимо. Главное, были бы те, что подавали их и обтирали тебя мягким махровым полотенцем после банных процедур. Что еще остается желать? Лирика, господа, лирика жизни, но я обе­щаю исправить этот недоста­ток, дайте срок.

После столь красноречивого вступления он вошел в «крестильню», где его взору пред­стала сидячая «купель», не более метра в длину, приткнутая вплотную к «му­дрому камню».

- Да, ластами здесь не побарахтаешь. Вот тут-то Вас, сударь, обмоют и пе­реоде­нут, - с улыбкой на лице и мрачноватым юморком проговорил сам себе Петр.

- Какой придурок мог придумать сидячую ванну - шедевр ди­зайнерской мысли, не иначе, только полный из­враще­нец совкового сюрреализма?

- А что, Сергей, до­вольно-таки миленький интерьерчик в этой «исповедальне». Как уда­лось сохра­нить этот «храм души» от греховных оргий?

 Рыжий из кухни тут же выпа­лил ему ответ:

- Да, Князь, это все мама, перед ухо­дом сделала ремонт.

- Ко­роче, все по­нятно - без женской руки и ласки рушатся даже горы. Надо с этим что-то делать, а не то и вправду переоденут,- почесав левой рукой в затылке, обронил фило­софскую мысль заезжий индивид.

- Ты бы лучше похавал чего-нибудь, а потом можно и в отмочку. Вон в моро­зилке пель­мени есть, заваривай.  Голодный, наверное, с дороги-то?

- Да, потрапезничать - это святое дело, сам Господь и тот говорил о хлебе насущном. А ванну приму завтра, что-то мне после боя­рышника не до водных процедур,- вы­ходя из душевой, от­ветил он Сер­гею. Тут снова засту­чали в дверь. Даже собаки соскочили с подстилок, успокоившиеся после кормушки.

- Вот вам и Шура-Лом объявился, не прошло и года, но­вое явление Христа народу, - с этими словами рыжий от­крыл дверь, и в нее ввалился, как снеговик, весь белый от снега оче­ред­ной гонец.

- Там что, метель? - взяв пакет у Лома и вытолкнув его на площадку, задал глупый вопрос хозяин блиндажа и  тут же продолжил воспитательный диалог:

- Отряхнись, придурок, тащите снег, а я потом уби­рай за вами. Чё пропал-то?

- Чё, чё, нет ни хрена у Петроввны, при­шлось к Сиплому че­сать через весь город. У него нормальный продукт, я сказал, что для тебя, он даже подлил побольше.

- Ладно, за­валивай, Дед Мороз, - меняя гнев на милость, улыбаясь, поблески­вая фиксой, буркнул рыжий вожак местной стаи гончих. Длин­ный и правда был похож на ржавый ломик, пальто точно с чужого плеча, висело на нем мешком, как на вешалке. Когда гонец снял с себя верхнюю одежду, то все стало еще наглядней: его фигура напоминала типичный улич­ный фонарь с загнутой вперед  длинной шеей  Но неон в его плафоне явно куда-то улету­чился, видок его был поистерт и поистрепан, словно все дворовые коты пометили на эту мест­ную достопримечательность, да и кобели не раз задирали заднюю лапу.   Князь прошел на кухню и ото­ропел: стол был накрыт довольно-таки прилич­ными закусками: порезан­ный, чуть заветренный сер­велат сверху был присыпан ломтями сала, квашеная капуста с маслом и луком, корейская морковь, ассорти из свежих овощей и фруктов круп­ными кус­ками были выложены в общую металлическую миску.

- Да, у нас тут пир намеча­ется под та­кой-то закусон... Если хочешь завтрак в постель - притворись больным. Это пока я рассматривал дос­топримечательно­сти омывальни, ты успел сварганить этот натюрморт? Просто шедевр, дос­тойный кисти итальянских живописцев  эпохи Возрож­дения. У тебя что -  скатерть самобранка?

- Не только скатерть само­бранка, еще и шапка-неви­димка, ковер-самолет и много чего еще. Вот только па­лочки-выручалочки нет, но, ду­маю, мы устраним этот пробел с твоей по­мощью, - засмеялся в от­вет на вопросы Князя рыжий.

- Ну, так что, хорош базарить, пора от­ку­шать дары Господа нашего, пославшего  их с чужеземцем, - перекрестив­шись, словно молитву, прочел Золо­той, доставая из пакета полуторалитровую бутыль из-под «Пепси», почти до гор­лышка наполненную  прозрачной, как божья слеза,  жидкостью. Он открыл пласт­массовый флакон и разлил это пойло в два стакана, примерно грамм по сто.

- Это вам, гонцы, за ваши быстрые ноги.

Стало по­нятно, что он решил проверить качество сы­рья на своих соплемен­никах.

- Мы с Князем уже по чуть-чуть треснули святой воды из моей заначки, теперь ваш черед, - глядя сквозь бутылку на просвет, закрывая пробку, поведал Сер­гей.

- Так, стоп, господа!- перебил его Пётр.

- Я эту гадость пить не стану, вы уж не обессудьте, просто моё нутро не выдержит такого ацетона. Сергей, дай мне штуку, я дойду до супермаркета, пока еще нет десяти, возьму пузырь вискаря и пару ли­монов. А деньги - это не главное, завтра их будет в десять раз больше, я вам это обещаю.

- Да ты чё, на тонну можно кани­стру чисто­гана взять, а не этот крашеный самогон, -  за­гавкали хором два гончих пса.

Князь им в ответ рыкнул приказным тоном:

- Так, или вы будете де­лать то, что я говорю, или сегодня бухаем эту дрянь  и завтра разбега­емся. Но хочу предупре­дить, что на этом ваша райская жизнь и закон­чится. Будете продолжать побираться мелочиш­кой, кланяясь каждому встречному. Если остаемся вместе, то завтра же будете со мной пить виски, не думая о том, чем на утро опохмелиться. Деньги - это магнит: как притяги­ваются, так и отталки­ваются. А мудрость глупцов - в их молчании...

- Цыц, не­доноски, вам слово никто не давал, ваш номер зашкали­вает за ты­сячу, и прежде чем вякнуть, попробуйте сначала пошевелить своей единственной вы­прямившейся изви­линой, - как по-живому, отрезал рыжий верховод.

- На, держи фан­тик и дуй, пока не закрыли бо­жье хранилище,- он протянул тысячу Петру и добавил:

- Сигарет купи мне,  что по­легче, а этим дебилам без разницы, чем травиться.