Часть 2 Между небом и землёй Глава 11

Глава 11

Послышался треск рвущейся ткани.
- А-ааака са-та-на! – Ругательство похожее на начало японской азбуки хирагана прокричали сзади. - Меня кто-то за ногу тяпнул!
Велигор проплыл назад, освещая слабым светом трясущего ногой наёмника. Из-за гранитной глыбы рядом с ним едва заметно мелькнуло что-то, напоминающее скелет.
- Достань факел, - сказали пострадавшему парню. Он был самым молодым в группе, его имя начиналось на «ок», незапоминающееся какое-то. Этот ОКей полез за факелом, но до того, как его загородил, другой наёмник с дубинкой наперевес, я успел заметить огромную, рваную рану на ноге.
 «Мясо! Мясо! Мясо! Так о чём это я? Не отвлекаться!» - Мясо, то есть кожа и мышца вырваны, прямо с большой частью штанины. Как он только мог ещё стоять и копаться в котомке, сброшенной с плеча? Хотя крови, почти не было. Я вспомнил собственные моментально закрывающиеся, бескровные раны в тумане Ляда. Мне тоже не было больно, тогда я думал, что уже умер.
Факел вспыхнул.
- Тут глодыш! Забился в трещину, гадёныш! Размозжить ему башку?
- Оказий, берегись! Сзади!
Дубина, та, что была уже приготовлена, опустилась раньше, чем Оказий обернулся. На нас полетели раздавленные ею мозги.
- Да их тут во сколько! – Оказий как ни в чем не бывало, повернул факел на вытянутой руке, демонстрируя нам оскалившиеся челюсти с остатками того, что когда-то было человеческими лицами.
Я бы принял их за бесов, такие же уродливые головы, морды, пожалуй, ещё омерзительней, то, что выползало  из темноты было полным отстоем. Двуногие, двурукие, пятипалые без сомнения люди, но их внутренности, кожа, мышцы и прочее были жестоко съедены. Они чьи-то обглодыши! А то, что осталось от страшного пиршества - регенерировало, отрастая свисающими кусками плоти, прикрывающей белеющие кости и теперь несвежие жертвы сами искали пропитание. Движения как на ходулях, из-за отсутствия большинства мышц, у некоторых челюсти висели на одном сухожилии. Не понятно, как они держались на ногах, и в чём зиждилось их существование. Никакой логики.
«Хоть бы Есения была подальше от этих недоумриков!» - Я взмолился про себя и сморщился от омерзения, а они подпрыгивали в предвкушении еды, которой им просто не переварить и клацали зубами в нетерпении. Один выполз на локтях, у него не было пальцев и нижней половины туловища, а вырванный позвоночник вихлял из стороны в сторону, на отвисших связках. Другой глодыш помог мне избавиться от чувства голода окончательно, когда откусил кусок собственной плоти и стал жевать его, закатив единственный оставшийся целым глаз, а потом проглотил и повернулся, ведя ноздрями в сторону выплывающего ему навстречу духа. Это было последнее, что он сделал. Три дубинки и два меча поднимались и опускались, наёмники приступили к делу с диким наслаждением. Сначала один, потом второй, третий – пять проводников парили, над кипящей заварушкой с костями. Высвободив ярость войнов, сдерживаемую до сей поры чужой волей, проводники безмолвно взирали, как крошатся головы неусопших. Утратив остатки интеллекта, глодыши выбирались из трещин в стене, ползли на свет как мотыльки,  и только обезглавленные их тела застывали навечно.
Пять духов, с Велигором шесть, один  остался в теле могучего Зантима, и выбираться не собирался, так как уже сам захлёбывался жаждой убийства. Он сжал кинжал, в глазах отразилась испуганная жертва, читалось твёрдое решение: «Чтобы отрезать ей голову, мне хватит личного опыта».
Сирин чуть слышно ахнула, изумление и страх слабой женщины перед перекошенным злостью мужским лицом. Привыкшая повелевать, она на миг растерялась, внутренне приходя в ужас, с осознанием того, что ни один из нас не подчинился её приказу, но только выше вскинула голову и, поймав взгляд своего убийцы, надменно свела брови. Глодыши застыли, преклонив колени перед ней, и обездвиженными жертвами падали с проломленными черепами на чёрный, стеклянный песок. А Зантим, перебрасывая клинок из руки в руку, подходил всё ближе к гордой, безоружной женщине.
Я ринулся к ним, одновременно осматривая шею и пальцы наёмника, где-то должно было находиться то, что блокировало её силу. Велигор понял о чём я, пара секунд и Оказий схватил Зантима за плечо, развернул и его ладонь с характерным звуком вошла в живот Зантима.
- Зачем, Велигор? – вопрос не успевал за тренированными рефлексами наёмников, клинок прошил бок Оказия насквозь, а его  рука уже сжимала, извлечённый из желудка оберег. И Зантим упал ниц перед Сирин.
Оказий схватил Сирин за руку и крикнул мне:
- Не отставай!
Уж, бежал, как мог. Ориентируясь по шелесту бегущих ног, в который раз налетел на Сирин, тогда она взяла меня за руку. Я не возражал, зачем мне рисковать и свернуть не туда, потерять их в кромешной тьме.
- Дальше этот путь заказан, - прошептал Велигор губами Оказия. -  Попробуем пробраться напрямую.
Не знаю, каким зрением они обладали, но оба двигались быстро даже в полной темноте. Меня просто потащили за собой, заботливо обходя препятствия на пути. Выставленная в сторону рука нащупала нечто похожее на стол, тогда я предположил, что мы крадёмся через чью-то столовую. Не хотелось знать, кто и кем там обедал, но вонь стояла невыносимая, как если бы рядом поместили городскую свалку.
Потом, ударом по моей руке, Велигор и вовсе запретил шарить руками. Возможно, я рисковал невзначай потревожить кого-то или же то, что находилось вокруг, было просто невыносимым не только обонянию, но и на ощупь.
Наконец, пещеры перестали петлять, и мы опять ускорились, как вдруг проводник замер, оттолкнув нас к стене,  заговорил, протяжно, как песню, выводя слова молитвы. Тихое свечение выступило из темноты, обрисовывая голову высокого мужчины. Похожее на облако, это свечение казалось мутно грязным, как покрытая неровным слоем пыли затухающая, уличная лампа, с пронзённым червоточинами и язвами плафоном, мягким как сдувшийся воздушный шарик. Грешная душа, изгнанная волхвом, покидала тело. Послышался звук, похожий на едва различимый электрический треск и серая голограмма бесформенным пятном отползла в сторону, скрылась в одной из сотен пор оплавленной каменной породы. Велигор поднял выпавший из рук мужчины факел, и пещера озарилась слабым мерцанием тряпичного фитиля.
- Чернокнижник. Прихвати-ка его тело.
Тело, лишенное души, скреблось ногами о стену, дышало громко и хрипло. Как быстро - два десятка слов и душа ушла, а то, что осталось, почему-то продолжало жить, наверное, неспособная перейти в неживое состояние в этом мире, органическая форма становилась, без преувеличения, биороботом с повреждённой системой управления.
Прихватить и тащить на себе непослушную тушу оказалось для меня делом почти невыполнимым. Я же не муравей. Оно больше меня весило! Шагов через сто, я задышал громче бездушной массы пыхтящей у меня на плечах, остановился, скинул ношу, чтобы передохнуть и, развязав ремни, снял с него металлическую обвеску кольчуги.
- Твой знакомый, - поведал Велигор. Я развернул его лицом. Кусок дерьма, который я нёс, оказался повелителем бесов, напавших на нас в Ляде.
- А наколдовать, чтобы он сам шел, никак? – прокряхтел я, укладывая чародея, так, чтобы его рёбра меньше давили на моё плечо.
- Если я в него влезу, Аказий вас прикончит, обоих.
- Ты ведь тоже душа, так?
- Ну да.
- А почему ты выглядишь как человек, а из этого, что-то непонятное вылезло?
- Колдун свою душу сам искалечил. Севрас, тот, что остался без оберега…
- Управляет Зантимом?
- Да, он тоже себя убийством замарал, поэтому и не показывается никому. Конечно, двум душам в обычном теле дольше дня не продержаться, и Севрас скорее всего Зантима уже приговорил.
- Ты хочешь сказать, что одна душа может убить другую?
- Конечно, это даже необходимо, когда вживляешь новую суть.
- Почему ваши божки это допустили?
- Люди, Михаил - бессмертные, сильные и неуязвимые, но не всемогущие. И жили раньше среди обычных людей, до того как разошлась грань. И так же грешили.
- Эй, вы чистенькие, хватит время терять! – напомнила Сирин и уже для меня добавила: Кстати о жертвах: посмотрим, где ты к обеду будешь за столом или на столе. – Она облизнулась и изобразила, как вытирает уголки рта, откушав моего жирного мясца. Вот умела девушка по-скотски себя вести как никто другой.
- Зачем Такрину спасать такую бестию? – позвал я Велигора дружить против Сирин.
- А зачем ему спасать твою деревенщину, не думал? – ответила мне стервозина. - Любит он таких как она, да я - талантливых. Думаешь, что покровительствует, а он на службу вербует.
- Девочка ему просто нравилась, - возразил Велигор.
- И поэтому, он так настойчиво просил познакомить её с этим рохлей! – Я почувствовал отголосок прошедшего приступа обиды.
- Она сама его выбрала, но любая другая на её роль не подошла бы. Необычно, что она может понимать твой язык?
- Я просто не поверил... - Велигор приготовил аргументы, но я продолжил, - Она меня ещё больше удивила, когда на немецком говорить начала, как на родном. Все понять не мог, как это возможно.
- Её исключительность проявилась ещё в детстве. - Велигор решил передать мне воспоминания о маленькой Есении, - Однажды в Храм Грехов пришла девочка, так мы называем Храм Лады, потому, что там остаётся всё, что связано с телесной жизнью людей: место, где они каются, где их судят и где записываются грехи.
- То, что я представлял, как библиотеку на самом деле архив?
- Да, ни сказок, ни стихов, ни далёких от реальности фантазий там нет — молитвы, летописи, свидетельства. Дар привёл её в книгохранилище, куда дети обычно вообще не заходят. Она спросила у хранителя: «Что заполняет множество полок?» И он рассказал ей про книги. Девочка взяла одну из них, открыла и стала водить пальцем по строчкам, перелистывала страницы, словно читала. Хранитель, проходя мимо, вновь обратил на неё внимание и в шутку спросил, интересная ли история ей попалась.
Девочка, увлечённая буквами на страницах, нехотя оторвала от них взор и пересказала хранителю, о чём говорилось в книге, которую держала в руках. Тогда хранитель, забрав книгу, отругал её за обман, потому, что та была на забытом людьми языке, он сам не мог её прочитать. Девочка заплакала и убежала.
- Хранитель так и не понял, что Есения не обманывала?
- Конечно. Девочка-обманщица не произвела на него никакого впечатления – другое дело Алконост. Сестра Сирин знала наверняка, что ребёнок говорил правду. – Я вспомнил птичьи черты, мешавшие внешности старшей сестры Сирин до некрасивости: искривлённый нос, тонкая линия рта, огромные, карие с рыжинкой, раскосые глаза, очерченные светлыми и невероятно густыми ресницами-перьями. Они обе были на том сумасшедшем балу у Фреи, но, как и я не танцевали, внимали наставлениям бессмертных изолированные одной из илюзий. Сёстры были похожи, но оставались разными. Алконост уважали, красота Сирин заколдовывала. Не только я, каждый бессмертный ловил её взгляд, стоило ей одарить кого-то вниманием, когда нежные блики невидимого светила облачного рая ласкали безупречные черты, создавая ореол вокруг неё, и слова о её красоте рождались сами. Не отрезвляло даже то, что при ярком свете я рассмотрел новые детали её внешности. Её брови над синими, как море, глазами были совсем уж необычными: удивительного вида перья не просто украшали её причёску, они образовывали её, так же как изогнутые дуги бровей. Ещё до того, как я успел налюбоваться её красотой, она успела испортить впечатление, назвав меня Болваном.
Наедине с Такрином я признался, что не променял бы Есению даже на такую как Сирин. В этом я был и сейчас абсолютно уверен. От таких дамочек нужно держаться подальше, хотя бы потому, что порой мне хотелось её убить. Например, тогда, когда она похвалялась, что была источником моего наваждения, а я из-за этого «подарочка» был готов напасть на Есению во сне и бежал от стыда и собственных мыслей. Сука она – эта Сирин. Стоило ей открыть рот, и во мне Навь замолкала от негодования, вызванного её словечками. Мои кулаки сжались, но к счастью воспоминания переключились на продолжение беседы с Такрином: «А эта красивая сволочь – роза или василёк?» - Спросил я тогда, ужасно злой. Такрин засмеялся моим мыслям и честно ответил: «Розовый сад…»
- Сестричке до всех праведных есть дело. Такой уж её создали, — похвасталась Сирин. Её голос вернул меня в реальность.
- Видимо она людей маньяками не делает.
- Ой, исполнил бы всё как надо и не мотался по Нави, а лепил бы её зверёнышу игрушки.
- А ты конечно в игрушки не доиграла? – Удар оказался ниже пояса. Велигор вступился за вредину:
- Из-за Сирин мы и узнали про Есению. Алконост хотела, чтобы её уникальная находка служила ей, а Сирин не позволила сестре забрать девочку.
- Плохо он мою сестрёнку знает, - последовал театральный вздох.
Кажется, мой выпад разочаровал благородного Велигора. После своей отповеди он замолчал, лишь удаляющийся свет и едва уловимый шорох шагов подсказали, что привал окончен, они продолжили путь без меня.
С тушей Черномора на плечах, которая в тот момент тихо посапывала, как я понял, спала, я шел всё медленнее.
- Бросай, – разрешил волхв и стал ждать, пока я аккуратно устраивал мирно спящего чародея у стены. – Это временно…то, что он такой спокойный, - пообещал Велигор. -  Звериная природа возьмёт верх. Если душа не вернётся, оно само приспособиться – захочет «кушать». - Он приоткрыл мне будущее того, что мирно посапывало у моих ног.
- Я думал, он тебе нужен. Ну, этот, - я кивнул в его сторону, - что на тебе, ранен.
- Раны здесь не имеют последствий.
- Мы... что… просто его спрятали?
- Хочешь убить?
- Нет, - проверил влияние темноты, - убивать не хочу.
- Что ж, надеюсь, сможешь, когда придёт время.
- А смотри-ка, он ничего, справился! – поддержала меня Сирин. Те вояки без проводников искромсают друг друга на ремешки, а твой словно не чувствует Тьму.
За то время что я брёл один, они ко мне потеплели, но добрая Сирин мне нравилась не больше, чем злючка.
- Слушай, Красотка, а ты зачем сюда вернулась? Местечко я бы сказал не очень на малую Родину похоже?
- К другу, - пропела фигова выпендрёжница.
- У тебя есть друг? – Вот удивила.
- Хочешь познакомлю?
- Страшно и представить, кто с тобой дружит…
Факел затрещал и потух сбитый мощным дыханием. Я не мог видеть, но почему-то был уверен, что Сирин улыбается. Она улыбалась не мне. Невидимая сила пронеслась мимо, вихрем отбросив нас от девушки. Я услышал хруст костей Аказия. Меня подняли на ноги и припёрли к стене невероятно сильной, словно железной лапой.
- Фу-у-у! Нельзя! – крикнула Сирин. – Волк скажи своим, эти останутся жить!
- Пошшше-муу? – пронеслось над самым ухом страшным шепотом, обладатель звериной челюсти приблизился к девушке, теперь голос послышался рядом с ней, - Хощщессс ншшше-рроу сссай?
Голос Сирин превратился в шипение десятка змей, я понимал, что от её доводов, произносимых на языке Нави, зависят наши жизни и стоял не шевелясь. Послышался рык и шорох. Мне почудилось, что безжалостный волк терзает Сирин, пока я не идентифицировал другой звук. Это был шелест поцелуев, по-звериному страстных, но взаимных, что доказал стон удовольствия из уст Сирин, когда её губы получили передышку. Вожак отдал команду стае:
- Шшшау!
Давление железных тисков мгновенно исчезло. Я непроизвольно ухнул, так как еле устоял на своих двоих. Больше ни звука. Волкодлаки ушли бесшумно, уводя с собой Сирин.
Такрин оказался прав, Сирин почувствовала себя обязанной нам и помогла преодолеть самый опасный участок, патрулируемый волкодлаками.