Экзамен. Девятый рассказ о Гусаре

    Наступил апрель. Погодка баловала теплом, на дрессировочной площадке просохли лужи. Приближался день, на который были назначены испытания собак по Общему курсу дрессировки. Все собаководы нашей группы пребывали в волнении и сомнениях, справится ли питомец с экзаменом. Ёжик назначил нам  дополнительные занятия вечером по средам, но мы с Гусаром приходили на площадку и в другие дни. После института я со всех ног мчалась домой, чтобы дотемна успеть погонять по снарядам моего ученика. Как то, приближаясь к площадке, я услышала доносящиеся оттуда истошные вопли и собачий лай. Я поспешила вперёд, вдруг кому-то требуется помощь. Открывшаяся картина повергла меня в изумление. На двухметровом глухом барьере сидела верхом кандидат технических наук Людмила Сергеевна, а вокруг  с лаем бегала её эрделька Рада. На шее у хозяйки гигантским кулоном висел батон  колбасы, второй она держала в руке и манила им к себе собаку.

- Рада, барьер! – кричала Людмила Сергеевна, свесившись с забора, - ко мне, Рада!

   Перед аппетитным колбасным запахом устоять было невозможно. Рада подпрыгивала, стремясь достать лакомство, хозяйка подхватывала её и, взгромоздив на вершину барьера, скармливала кусок колбасы, а потом сбрасывала с противоположной стороны. Методика дала потрясающий эффект. В дальнейшем, Рада преодолевала глухой забор таким образом – вскарабкавшись на верхушку, она сидела на заборе, раскачиваясь взад-вперёд, секунд пять (столько требовалось для съедания куска колбаски), а потом спрыгивала вниз.

   Иногда мы встречались с Инной Юрьевной, хозяйкой Рекса, двухлетнего метиса овчарки и сеттера и отрабатывали  комплекс: «Сидеть», «Лежать», «Стоять», «Ко мне», «Место» на расстоянии. Рекс на занятиях часто срывался за воробьями или вороной, но рядом с послушным Гусаром вёл себя хорошо. Я рада была помочь Инне Юрьевне. Собаку  она заводить не собиралась, Рекс достался ей при покупке дачи, как приложение, прежним хозяевам он стал не нужен. Красивый и ласковый пёс быстро завоевал любовь  новой хозяйки. Он её обожал, слушался  беспрекословно, вот только иногда просыпался в нём инстинкт охотника и побуждал удрать с урока. На одном из групповых занятий мы отрабатывали у собак выдержку при подъёме на учебную лестницу. Взобравшись наверх, собака должна была находиться на верхней площадке и без команды не спускаться. А хозяева провоцировали своих питомцев – ходили и бегали вокруг лестницы, делали вид, что уходят. Рекс, завидев, что Инна Юрьевна удаляется, с отчаянным лаем спрыгнул вниз с трёхметровой  высоты, хромая, догнал её, обхватил передними лапами и замер, поскуливая, словно молил: «Не бросай меня!». Мы все тогда испугались за него, но обошлось без перелома, хотя ушиб был сильный. Две недели ушло на лечение, а потом Рекс снова появился на площадке. Падение и ушиб были забыты, взбираться на лестницу он не отказывался и выдержку, в конце концов, освоил.

   В группе Ёжика самым бестолковым был самый молодой собаковод, двенадцатилетний Лёнечка с доберманом Графом. Если инструктор давал ему команду «Направо» или «Налево», мальчик почти всегда выполнял  её наоборот. Забывал давать собаке лакомство за правильно исполненное приказание, а если бросал палочку, чтобы Граф её принёс, палка непременно попадала в Ёжика, или падала на голову кому-то из дрессировщиков. Лёня постоянно путал жесты, например,  голосовую команду  «Лежать» сопровождал жестом «Сидеть». Пёс не понимал, что от него требуется и отказывался выполнять команду, а когда юный дрессировщик пытался применить силу, рычал, порой и за руку прихватывал.

   Лёня не выговаривал букву «Р», и  подзывая своего добермана, кричал: «Ггаф, Ггаф!».

- Ну что ты разгавкался, зачем дразнишь собак? – как-то накинулся на него Бычок, занимавшийся в это время со своей группой.
- Я не гавкаю, я свою собаку зову, - обиделся Лёня.

   С сильным псом мальчишка совсем не справлялся. Граф не желал ходить с ним рядом, рвался в стороны, и Лёне приходилось  держать  поводок двумя руками, откидываться назад и сильно упираться пятками в землю, чтобы не упустить собаку. Частенько можно было видеть, как из построенной в шеренгу группы, словно скаковой жеребец из стартового бокса, выскакивал Граф, а за ним, раскинув ноги,  летел на поводке подобный воздушному змею Лёнечка. В конце концов, Ёжику удалось убедить отца мальчика самому дрессировать собаку. Дела пошли на лад. Лёня на площадке не появлялся, но по-прежнему  звучало «Ггаф, Ггаф!» - у папы была та - же проблема с «Р», как и у сына.

   Владимир Петрович, определив ненадёжных учеников в группы помощников, не смог избавиться только от Мариванны.  Женщина была его соседкой по дому, собаку приобрела по его рекомендации и, записавшись на занятия, сразу заявила, что будет ходить только в его группу. Её Кармен, восточноевропейская овчарка, была бы настоящей красавицей, если бы не была так сильно раскормлена. Мариванна, дама далеко за сорок, была тоже весьма полна. Владимир Петрович издавал протяжный стон, едва эта парочка утиной походкой приближалась к площадке. В бестолковости Мариванна не уступала  Лёнечке.

   Построив группу в шеренгу, инструктор приказывал.
- Положить собак!

   Все дружно подавали команду «Лежать». Все, кроме Мариванны. Сладко улыбнувшись, она выкрикивала.

-  Кармеша, деточка, Володя сказал, чтобы мы с тобой легли!

   Владимир Петрович призывал в помощники юмор и старался говорить спокойно, но было видно, что ему это даётся с трудом.

- Мария Ивановна, вам ложиться не надо. Лечь должна только собака. Понятно? Командуйте.
- Угу. Кармеша, ложись!
- Не надо произносить кличку собаки, Мария Ивановна. К тому же есть уставная команда «Лежать», надо пользоваться только ею. Понятно?
-Угу.  - Помпончик на шапочке Мариванны утвердительно качнулся вперёд. - Лежать, моя девочка!

   Желваки на щеках инструктора ходили ходуном.

- Мариванна, нет сил!
- Да, Володя, ты прав. Кармеша устала. Идём, солнышко, мамочка тебе водички нальёт и даст покушать.

   Владимир Петрович стойко нёс свой крест, и всё-таки смог к назначенному сроку подготовить Кармешу и её хозяйку для испытаний.

   Вот и настал день, который многое изменил и в жизни Гусара и  моей.  Накануне старший инструктор составлял списки испытуемых и был очень удивлён, когда Ёжик попросил включить Гусара.

- Гусар? Слепой эрдель? Он что, работает?
- Ещё как! Лучший в моей группе. Записывайте, не сомневайтесь.

   Этого разговора я не слышала, о нём мне позже рассказал Ёжик. Было солнечно  и тепло. Участники испытаний в полной боевой готовности построились на площадке, старший инструктор сообщил нам очерёдность выхода на экзамен, ещё раз напомнил, как надо сдавать рапорт судейской коллегии. Судьи не заставили себя ждать. Их было трое. Старший – судья республиканской категории Гальмин. В секции породы «Эрдельтерьер» Московского Клуба Служебного Собаководства он курировал дрессировку. С ним были две женщины – судьи второй категории. Одна овчаристка, другая доберманистка. Мы с Гусаром должны были выходить предпоследними, и чтобы он не волновался, я спустилась к реке. Оттуда площадку не было видно, а звук мегафона, по которому вызывали участников, слышался хорошо. Прошло почти два часа, когда, наконец, наступил наш черёд. Ну, Гусарушка, не подведи!

   Ах, как работал Гусар! Команда «Рядом». Он идёт, прижавшись к моей левой ноге, как привык ходить, потеряв зрение. Все повороты, остановки, изменение темпа сделал чётко. Комплекс на расстоянии  - безукоризненно, не продвинулся ни на шаг. Даже, когда на площадку вдруг выскочила чья-то болонка (кто-то из зрителей упустил), не сошёл с места. Апортировку выполнил прекрасно, разбросанный корм не съел, на выстрел даже ухом не повёл. Остались снаряды, и на первом же срыв. Это был бум. Наверное, я не ровно  посадила Гусара перед заходом, и он сорвался. Вторая попытка была успешной. На барьерах и лестнице ошибок у нас не было. Закончив программу, я подошла к судьям и отрапортовала, что завершила испытания по Общему Курсу Дрессировки. Помощница подала старшему судье наш оценочный лист.

- Поздравляю, у вас первая степень. Отлично собака работала, жаль, что на буме осечка вышла, на полный балл шёл ваш Гусар. Красивый пёс. Выставляли?
- Нет, он не попал на выставку в младшем возрасте, заболел.
- Ну, теперь-то здоров, выставляйте обязательно. Очень хорош. - Судья нагнулся, чтобы погладить Гусара.
- Ох! Что у него с глазами, это бельмо? Он слепой?
- Да, слепой. Но мы его лечим, он уже реагирует на свет.
 - Незрячая собака и так работает! Немыслимо! Это что-то невозможное! - голос Гальмина пресёкся, а из глаз вдруг покатились слёзы. Он сунул помощнице задрожавшей рукой  наш оценочный лист. –  Полный, полный балл поставьте. А эту уникальную барышню, - он повернулся к Владимиру Петровичу, - барышню в Школу инструкторов дрессировщиков, в этом году она открылась при ДОСААФ-е, первый набор. Я сам дам рекомендацию и вы тоже подпишите.

   Через неделю мы с Гусаром  вышли гулять на бульвар, и на шее у моего любимца висела его первая награда – жетон первой степени по ОКД. В группе Ёжика экзамен не сдала только Жуля, она съела разбросанный корм. У Бычка сняли троих участников, у Владимира Петровича сдали все, даже Мариванна с Кармен.

   А Школу Дрессировщиков я закончила на «Отлично» одновременно с институтом. Спустя годы эта профессия мне очень пригодилась, когда не стало СССР и много людей, в том числе и я, остались без работы.