Россыпь родинок в форме созвездия Орион

Вдоль серых доков грузно передвигались почерневшие от старости корабли. Время от времени они издавали протяжный вой, и он смешивался в стылом воздухе со звонкими криками чаек. Джон сидел рядом со мной в ворохе жухлых листьев и смятых тетрадных листков, в лучах солнца, блестевшего в его темной челке, и курил.

— Вот как это случилось, — сказал Джон. — Он вошел, когда она собирала вещи, аккуратно складывала в огромный чемодан джинсы, майки со смешными надписями, книги в мятых обложках – Камю, Кортасар, Акутагава. Она сказала: «Я уезжаю, прости. Моя подруга Мэгги — помнишь ее? — нашла мне работу. Далеко, в созвездии Орион — там я буду пасти овец. Я много думала, Сэм. Я не хочу больше корпоративов, постановлений правительства и пятых поправок. Не хочу есть суши под бормотание Евроньюз — по правде говоря, я терпеть не могу и то, и другое. Я буду пасти овец в созвездии Орион». Он сидел, опустошенный, на кухне и думал о бескрайних просторах, пасущихся стадах, пока не услышал, как за ней закрылась дверь. И вот загадочная штука: когда солнце потухло, он нашел на своем запястье россыпь родинок в форме созвездия Орион.

Чайки сновали над нами, похожие на обрывки облаков. Волны упрямо бились о ржавые борта пароходов, как беспокойные мысли Джона – о твердь мироздания. И не хотелось говорить, как будто слова могли разбить упругий воздух, до краев наполненный будущим.