Мечта

– Это моя крыша. Так что…уходи!
– А чего ж не сказала «убирайся», как собиралась?
   Соскребая самые последние остатки самообладания, Каренина крепко сжала кулаки. Черт побери, она первая это место выбрала! Уже несколько месяцев оно является ее личным раем, где никакой демон – и прежде всего тот, что живет внутри – ее не беспокоит, и тут вдруг…этот. Этот!
– Ты кто вообще такой?
– Твоя сбывшаяся мечта.
  Каренина фыркнула.
– Увы и ах, – но нет.
– Ну конечно, куда мне до Льва Толстого! И я даже не Есенин…
 Он даже услышал металлический свист летящего ножа – ее взгляда – летящего прямо в  него…
– Уйдешь ты или нет?! – она и сама не ожидала, что голос прозвучит так высоко-истерично.
– Нет, – он спокойно улыбнулся и сел в старое кресло, стоящее рядом с краем крыши. Далеко на востоке поднималось солнце, и там – далеко – уже было светло и тепло. А здесь темнота еще обнимала своими холодными клочковатыми руками и студила такой спасительно-горячий кофе; проскальзывала под надежные объятья шерстяного одеяла.
– Хорошо. Тогда уйду я. – Саша развернулась, слишком резко схватила чашку, тут же расплескала половину кофе, остатки резко вбросила в себя. Подхватила концы одеяла и гордо и независимо метнулась к кованой решетчатой двери, ведущей из рая вниз. И из-за внезапно закружившейся головы почти упала, споткнувшись о маленькую ступеньку, но он спас её, крепко подхватив за талию.
– Спасибо, – бросила Каренина, выворачиваясь из рук. Дышать стало тяжелее.
– Все для тебя. – он улыбнулся. Она – усмехнулась, ядовито и  зло. И стала аккуратно и медленно спускаться по железным ступеням, отчаянно стремясь в свою крепость.
    Каренина захлопнула дверь и взглянула на себя в зеркало. Что-то было не так. Что-то изменилось. Кончики пальцев покалывало, рубин в перстне периодически вспыхивал красными сполохами. Дышать стало труднее, как будто в горло засунули вату.
– А я за тобой уже несколько месяцев наблюдаю… – в зеркале отражалось два человека.
 Она даже не успела уловить тот момент, когда он появился за ее правым плечом, и чуть улыбаясь, почти ласково, внимательно рассматривал ее отражение.
– Уйди-и! – ощерясь, как волчица, завопила Каренина. – Сейчас же!
    Александра резко повернулась, вскидывая руку с перстнем в его сторону, но заклятие вырваться не успело – он перехватил ее и, едва касаясь губами, поцеловал запястье.
– Ты…ты…! Да пусти меня! – ошеломленная и испуганная, Саша вырвала руку  и толкнула его в грудь. Она была почти уверена, что плохо ей стало из-за него. – Кто ты вообще… – и тут она увидела это и замерла, – такой?.. – и последнее слово на выдохе, так тихо, что и сама едва услышала. – Ради всего св…уйди! Ты же видишь, мне плохо!
Ей казалось, что Белая Пентаграмма, висящая у него на груди, – пятиконечная звезда, заключенная в круг, – прожигает ее насквозь, плавит разум и разрывает грудь на две части. Сердце колотилось в горле. Белая Пентаграмма – основной защитный знак. Она является щитом, который отражает злые чары и магию, обращая их к источнику. При помощи пентаграммы можно отвести нечистые силы на свое место и закрыть их в ловушке. Пентаграмма позволяет овладеть сверхъестественными силами и контролировать их...
– Тебе не стоит меня бояться… – ласково, обволакивая голосом, произнес он.
 Она уже почти теряла сознание.
– Я тебя не боюсь! – прошипела Каренина, глядя на него зло и мутно. – Не получится меня поймать. Прикрыла глаза, напряглась. Выпрямилась. Глаза полыхнули зелено-красным. Слабость отступила.
В его глазах изменилось. Но он не подал виду, что удивлен, да и испуган тоже. В какой-то степени…Но он не ошибся. Хотелось верить, что не ошибся.
Каренина продвинулась по узкому пространству прихожей ближе к дверям гостиной, не поворачиваясь спиной к тому, кто ее испугал.
– Как тебя зовут?
– Сколько агрессии… – посмотрев на обитые металлом носки остроносых ботинок, пробормотал он. Потом поднял голову, чуть склонил ее и, поймав ее темно-карий омутовый взгляд. – Константин Львов, моя милая Александрин…
– Как ты меня назвал?..
– Разве тебе не нравится? – приподнятая бровь и шаг, приблизивший его к ней.
– Да ты издеваешься! – она нервно хохотнула, передернув плечами. Больше она Львова не боялась; действие Пенгаграммы не чувствовала. Но зато кожей ощущала странное тепло, исходящее от Константина, которое явно утверждало, что он принадлежит белой магии. Даже внешний вид говорил об этом: белые прямые волосы почти сверкали, а такие голубые глаза обычно избито типизируют как «ангельские».
– Отнюдь, Александрин. – он улыбнулся. И улыбнулся так, что она улыбнулась в ответ. Ее никто и никогда не называл «Александрин», а так хотелось. Карениной представлялось, что такая вариация межгендерного имени – нежная, необычная и романтичная. Болотов звал «Сашей» или «Карениной», Верный – «Александрой». Конечно, можно было бы попросить, чтобы так звали, но ведь если о желаемом просишь, то желаемое получает какой-то странный привкус пошлости, чем если бы это желаемое получить неожиданным сюрпризом. И вот тут, так сразу, так – даже интимно,  – «Александрин». Константин озвучил этот набор букв именно так, как всегда хотелось Карениной: мягко, нежно, глубоко и красиво.
– Угостишь кофе?
– Ты перепутал адреса. Святоши собираются не здесь.
– А ты не мни себя Дьяволом.
– А я у него на посылках.
– В тебе не столько Тьмы, как ты стараешься представить.
– А не в Тьме дело. – она ядовито, но и болезненно скривилась. – Просто во мне слишком много пустоты. – сказала, и резко прикусила губу. Как будто это могло вернуть обратно неосторожно выброшенные слова.
 «Ах, будь ты проклят!» – отразилось в ее глазах.
 Его глубокий градированный смех неприятно щекотал Александрин уши.
– Допусти в себя свет, – он добродушно улыбнулся, проходя в гостиную. Несколько секунд Каренина просто стояла, пытаясь сообразить, что ей делать. А потом бросилась следом.
  Константин хозяйки прохаживался по периметру комнаты, разглядывая стены и книжные полки. Едко усмехнулся, увидев портреты поэтов Серебряного века.
– Ты сама себе создаешь свой персональный Ад. И все, что вокруг тебя происходит – исключительно твоя заслуга. Ты же знаешь, что слова материализуются, так зачем так упорно ты их держишь в своей жизни? – он кивнул на портрет Есенина, на заднем фоне которого вкосую были написаны любимые Александрой строки из разных стихотворений. – «Кто любил – тот уж любить не сможет. Кто сгорел, того не подожжешь…». – Ах-ха-ха-ха, как драматично!
   У Карениной свело челюсть от злости. Она подскочила к нему, намереваясь расцарапать лицо, забыв о магии. Константин ловко схватил ее за запястья и, закусив нижнюю губу, посмотрел в глаза.
– И перестань одеваться как демоническая шлюха. Это пошло. Ты разве не знаешь, что кроме черного  в мире существуют и другие цвета и оттенки? Ведьмы давно так не одеваются.
– А ты на многих ведьмах побывал, да?! – она почти что плюнула ему в лицо. – Ненавижу тебя!
– Ах, какая буря эмоций! Ты прямо в своей стихии, да! Тебе же это нравится!..
  А это было больно. Потому что Константин оказался прав. Она так долго тлела, что гореть хотелось невероятно. Она отчаянно стремилась к огню, к страсти, как наркоман стремится к новой дозе, но ни за какие деньги не могла получить того, чего так желала. И именно поэтому так долго возвращалась назад к предыдущему. Она давно уже любила не его самого, а свое состояние рядом с ним. Но, не смотря на это внезапно осенившее понимание, она снова тотчас застремилась обратно к прошлому – потому что с ним было привычнее, она знала, чего от него ожидать,  она знала, что…Эту мысль Каренина не успела завершить – она вдруг почувствовала, как одно из запястий перестало сжимать в тисках, но вместо этого поняла, что теперь рука Львова сжимает ее щеку, приближая ее лицо к своему…
Когда-то давно Каренина прикоснулась к оголенному проводу, и ее ударило током. «Тряхнуло», как говорят в народе. Тогда она поспешно отшатнулась и несколько секунд  стояла, пытаясь сообразить, что произошло и где она находится. То же самое случилось и сейчас, в тот самый момент, когда Львов ее поцеловал. Была молниеносная мгновенная попытка отшатнуться, но Каренина столь же быстро оказалась повержена – Константин только крепче прижал ее к себе, усиливая поцелуй. И в ту секунду, когда он притянул ее к себе обратно, все тот же электрический ток тряхнул ее, распространившись живительным жаром по всему телу.
И вдруг стало холодно. Каренина открыла глаза, чуть не произнеся: «Еще!» и увидела, что Львов стоит  в полуметре от нее, абсолютно спокойный. А вот она задыхалась.
– Ты что сейчас сделал?!
– Поджег запал.
Он пришел не для того, чтобы уничтожить ее. Он пришел для того, чтобы воскресить.
Я покажу тебе космос в одно касание.
Смотри в глаза, детка, узнавай меня.
Все сумасшедшие сны, и, будто наяву,
Здесь ты со мной, а не с ним,
Я тебя украду, чтоб показать...
Космос в одно касание.
 «Не Ваше Дело», «Космос в одно
касание».