Мой Киев

(давняя запись, победитель конкурса в одном российском СМИ)

Кто сказал, что Киев – город?
Это ясли. Детский сад, школа. Уютное гнездо.
Сюда рождаются, чтобы получить свою порцию теплой колыбельности – и вырасти. Уехать.
И уезжают. В Москву, Эйлат, Ришон-Ле-Цион, Чикаго, Нью-Йорк, Вену, Париж...
А Киев хранят, как детские фотографии и воспоминания.
Как сны.

Сюда рождаются, чтобы исполнять различные глаголы. Хорошо исполняются такие: гулять, ходить, бродить, пролезать сквозь, шествовать, глазеть.
Гулять хорошо весной, когда особенный запах цветущих лип наполняет нос. После лип включаются акации и лето, когда тоже хорошо гулять.
Пролезать сквозь – это почти везде. Заходишь в любой двор с правой стороны, спускаясь вниз по Чкалова. Идешь какими-то странными лазами сквозь увитые плющом арки. Пролезаешь из одного пустого двора в другой. Возникают неожиданно древние дома. Встречаются загадочные учреждения без табличек, но с воротами и решетками. Затем широкий двор, заросший травой, где немедленно хочется поваляться – и ты внезапно выходишь на улицу Воровского, о которой и думать не гадал.
Глагол «глазеть» исполняют в парках. В парке Шевченко – на мам и пап с колясками, шахматистов и читателей книг-газет. На студентов, пролетающих парк стремительно, как птицы. Они громко галдят и хлопают сумками на лету.
Глагол «проходить» удачно применяется к подземным переходам. Переход на Майдане жаркий и с неприятными запахами. Переход через Крещатик возле ЦУМа иногда наполняется искрометной гитарной музыкой: сидит бородатый парень, подключив к гитаре колонки, и виртуозно исполняет этюды.

Чтобы быть киевлянином, надо прохаживаться по аллеям Мариинского парка вокруг одноименного дворца. По Владимирской горке. Потом спускаться к памятнику Владимиру, чтобы вместе с ним посмотреть: что там делается, на левом берегу.
Чтобы быть киевлянином, надо сидеть на Майдане поздним вечером. Спасаясь от поливальной машины, перебегать с места на место. Глазеть на огни, на прохожих, на катающихся роллеров, на прыгающих по бордюрам велосипедистов.
Надо шествовать по Крещатику, сворачивать направо и подыматься вверх по Прорезной, мимо бронзового Паниковского-Гердта. А на углу Пушкинской заходить в «Венские булочки», откуда соблазнительно пахнет сдобой.
Чтобы быть киевлянином, надо гулять по брусчатке Андреевского спуска. И снова глазеть.

Киев удобен. Он равен тебе. С ребенком он ребенок, со взрослым – взрослый.
В нем не испытываешь комплекса неполноценности, как в иных мегаполисах. Он не давит на тебя, он не держит тебя, он тебя отпускает – езжай. Но скучать по нему начинаешь сразу, как по детству.
Стоит на своих холмах, как естественно выросшее дерево. Природное образование. Обронили когда-то в землю зернышко города. Сами не заметили, что обронили. А город рос, рос...
Но до «большого» города так и не дорос.
Идешь по звенящему проспекту, пробираешься среди ощетинившихся камнем многоэтажек. Сворачиваешь за угол – и оказываешься в урочище, яру, среди прудов. Здесь живет душа Киева, его патриархальная сельская сущность.

Кто этого всего не видит – не торопитесь.
Поживите еще.