Золотой запас. Роман

Глава 1.

          - Виктор Иванович, из приюта «Родник» звонят, просят соединить.
          - Скажи – совещание. - Хозяин кабинета вынырнул из виртуального мира новомодной игрушки отвлекшись от монитора, установленного на рабочий стол личного ноутбука. - Опять что-нибудь просить будут, пусть письмо направляют. - Проводил взглядом скрывшуюся за дверью слегка располневшую, но не утратившую былой привлекательности секретаршу. Поставив игрушку на паузу, предался было романтическим грезам, но появившаяся в проеме размалеванная голова Зины прервала ход приятных мыслей.
          - Вить, говорят - отец при смерти. – Секретарша замерла в ожидании дальнейших распоряжений.

          Виктор Иванович потянулся за трубкой (странно, сожаление не коснулось сердца седеющего сына, скорее он почувствовал облегчение возможного избавления от одной из забот).

          - Сомский у телефона.
          - Здравствуйте, Виктор Иванович, вынуждена Вам сообщить, что Ваш отец в крайне тяжелом состоянии, очень хочет вас видеть, … – начал трескучий явно старушечий голос. 
  - Он уже давно в таком состоянии.
  - Врач сказал: день, от силы два протянет. - Нисколько не смутившись прервавшей его репликой, продолжил голос. - Иван Аронович периодически приходит в сознание. Находясь в предсмертном состоянии, он не желает покидать суетный мир, не попрощавшись с Вами. Зовет Вас, желая проститься. Памятуя о сыновнем долге, Вы должны…
  - Хорошо, сегодня выезжаю. – Виктор Иванович нажал «отбой», прервав трескучий монолог, положил трубку.

    Откинувшись на спинку уютного кресла, он предался размышлениям о предстоящих расходах. Необходимость куда-то ехать, что-то делать в связи с отправкой родителя в последний путь не рассматривалась. Опустив взгляд с потолка на ожидающую распоряжений секретаршу, встал, подошел к двери.

  - Виктор Иванович, сегодня поедете? – опять перешла на официальный тон Зина.
  - Да, Зинаида, оформи командировку, - рукой увлек ее в кабинет, другой привычно захлопнул дверь и повернул замок, - видишь, как мне тяжело...

    Через час с командировочным удостоверением в город Еренск для передачи передового опыта, внедрения новых нормативных актов и снижения аварийности на производстве безутешный сын направился домой на служебной «Камри». Отпустив водителя домой, ждать дальнейших распоряжений, взлетел на скоростном лифте на предпоследний этаж элитной 20-ти этажной «свечки».

          Дома с трудом вместившаяся в кресло Наталья Викторовна – супруга, номинально директор, по факту хозяйка двух салонов элитной одежды, как обычно зависала в бесконечном сериале с неотрывной телефонной трубкой у уха. Видимо, транслировала события многосерийной мыльной оперы в онлайн режиме с экрана огромной плазмы установленной, напротив. На секундочку, оторвавшись от репортажа, томно промурлыкала:

  - Котик, ты что, сегодня так рано?
  - Отец помирает, просили приехать.
  - Ах… Бедолага, сколько ж ему уж мучиться-то. – Вздохнув для порядка, махнула рукой в сторону столовой со словами. -  Елизавета пирожки с печенкой приготовила, как ты любишь. Иди, еще горячие. - Продолжила репортаж

    На кухне, наполненной ароматом свежей выпечки, Виктор Иванович, восполняя потраченные во благо общества калории стряпней домработницы, предался размышлениям, разместившись за столом с горкой пирожков, любовно прикрытых салфеткой. Ехать не хотелось. Используя «отмазку» для жены, да и на работе, можно было с недельку славно оттянуться. Виктор Иванович рассматривал вариант вояжа с Вероникой, пылкой любовницей на его содержании. С ней он познакомился на конкурсе красоты, и, как почетный член жюри, дал ей высший бал, обнадеженный похотливой улыбкой конкурсантки.

           Уже обдумывая детали предстоящего пятидневного тура, верстая смету предстоящих расходов, Виктор Иванович хрустнул зубом. Выплюнув на стеклянную крышку стола пережеванную кашицу, разгреб пальцем. Обнаружил крохотный невесть откуда взявшийся в пирожке мутно-прозрачный камешек и осколок зуба. Языком ощупал острую грань надломленного зуба, в сердцах бросил надкусанный пирожок обратно в вазу. Щупая острую грань сколотого зуба мизинцем, с удивлением обнаружил, что утвердился в желании ехать в Еренск к отцу, и немедленно.

           Известил свою вторую половину о сломанном зубе, недобро высказавшись в адрес Елизаветы, о принятом решении выехать в Еренск немедленно, спросил совета. Как и следовало ожидать, супруге не пришлось долго уговаривать мужа, пугая дальней дорогой, ехать с утра. Вспомнив старую народную мудрость, утро вечера мудренее, набрал водителя назначив время выезда.

          Утром получив благословение от второй половины, Виктор Иванович на час раньше, чем обычно - в 7-30, уселся на заднее сиденье служебной «Камри», поджидавшей у подъезда. В 15-40 он был в кабинете грузного заведующего пансионатом, с которым оговорил предстоящие расходы по отправке еще живого папаши в последний путь. Значительно снизил, к своему удовольствию, первоначальную стоимость услуги. Скрепили договор подобающим случаю коньяком, выбранным Сергеем Николаевичем из ряда разнокалиберных бутылок, заполнявших две полки огромного бара, вделанного в стенку кабинета, отремонтированного в стиле «ампир». Заведующий, изначально предложивший в двое завышенную цену погребения, удовлетворенный снижением цены всего на 14,6% от заявленной, сам провел его в палату к умирающему родителю. Шел немного впереди, ледоколом прокладывая себе путь меж снующих по коридору престарелых постояльцев. Публика, преимущественно женского пола в серых халатах, освобождала дорогу спотыкаясь о края протертого до дыр, местами залатанного линолеума. По дороге поведал, что исключительно благодаря его усилиям, квалифицированному уходу, Иван Аронович прожил пять лет после постигшего его несчастья. Сердечный приступ случился с ним вскоре после последнего визита Виктора Ивановича, заметив походу, что после такого приступа не живут и более полугода.

        У кровати узкой одноместной палаты с облупившейся кое-где краской стен, сунув нос с очками в истрепанную книгу, что-то бубнила старуха, с обозначившимися лопатками и позвоночником под обвисшим халатом на сгорбленном над книгой костлявом теле.

        – А-а, явился, он только и живет тем, чтоб тебя увидеть. - Знакомый скрип по телефонному разговору наполнил палату. – Сыночек! Почитай уж шастой год не появлялся, вона садись, в сознании ишо. - Старуха, закрыв книгу, неожиданно шустро поднялась, уступая ему место, передвинула стул ближе к изголовью умирающего, и со словами – «Деточки… Господи! И откуда такие берутся», - вышла из палаты, вслед за заведующим, на ходу заправляя под косынку вылезшую седую прядь волос.

        Оставшись один, сын замер у одра умирающего родителя.

        В черепе, обтянутом желтой с землистыми пятнами кожей с трудом узнавались знакомые черты. Восковые веки дернулись, и в Виктора Ивановича впились на удивление ясные глаза с магической силой питона.

  - Приехал, - прошипел голос, словно через сухую трубу водостока. - Вижу плохо…, скажи что-нибудь.
  - Здравствуй, папа.
  - Па-па, – глаза умирающего прикрылись, словно эти слова ему дались с огромным трудом, - па-па, ну да бог с тобой.
            - Пап, я поговорил с заведующим…
  - Не тарахти... Дом продал?
  - Нет, – Виктор Иванович, продавший дом по настоянию супруги более двух лет назад, отвел взгляд в сторону, - ты ж не велел.
  - Чую - врешь. Ну и дурак, коли так.
  - Пап…
  - Не тарахти, слушай, - вздохнул со свистяще булькающим звуком, продолжил, – рельс в сарае, на котором ты мои капсюли шлепал да гвозди правил, на месте?
  - Да… - честно соврал Виктор Иванович, чувствуя шевеление волос на голове.
  - Оголовок я засверлил, там один брюлик почти на пять карат, 31 – более двух карат, все чистой воды, не считая мелочи. Больше 3 карат не брал, чтоб не засветиться. Залил воском и заварил.

    В краткий миг перед глазами ошарашенного наследника вспыхнули лучики рассыпающихся алмазов, высвечивающие томных длинноногих кокеток, позирующих в самых аппетитных позах под бугрящимися ветром парусами. Он даже ощутил вкус морских брызг, и солнце, много солнца. Виктор Иванович прищурился, ослепленный его лучами. Тяжелое сипение, не похожее на скрип мачты, дыхания отца вывело его из эйфории владения внезапно обретенным богатством.

  - Так, что ж ты не сказал?
  - Сначала нельзя было, а потом…, потом…, - Иван Аронович прервался, собираясь с силами. - Кому? Ты родовую фамилию поменял. Цилмасов, наш род, выходит, на мне пресекся, - восковые веки устало прикрылись, Иван Аронович продолжил. – Мать угробил…, чураешься…, даже из тюрьмы меня не встретил, сюда, вот третий раз приехал, за 7 лет.
  - Пап…
  - Не тарахти. – со свистом вздохнув, опять вперив буравчики глаз в лицо сына, продолжил, - Лом золотой, цепи… все переплавил, все ручки со львами в доме - из золота.

    Виктор вспомнил неудобные массивные ручки-кноб с частью слезшей фальшивой позолотой, обнажившей серую дюраль дешевки. Мать не раз просила отца поменять этот анахронизм на более удобные, неизменно получая отказ, а как Ивана Ароновича посадили, влупив 15 лет, только плакала да моталась к нему каждый месяц. Дом совсем забросила, ничего не меняла.

  - Папочка, так ты …
  - Не тарахти…, па-по-чка… Хоть похорони по-человечески, - повторил, прикрыв глаза, словно наслаждаясь, - па-по-чка, - продолжил, - рядом с Лизой похорони. – Неожиданно твердо добавил. - Рядом с моей Елизаветой похорони! –Видимо, исчерпав силы, с трудом выдавил из себя булькающий кашель. Вспыхнув глазами продолжил. - Самое главное…, в коло… - Иван Аронович глубоко вздохнул, и, булькая, попытался выдавить из себя, - в коло…, под кры…, тру…, там…, все там, в тру…пшш…, - зашипел, выпуская последний воздух с кровяной пеной из себя.
  - Папа, где!? – В неистовстве схватив за иссохшие плечи, тряхнул. - Папочка, что? Ну где...!? Скажи…!
  - Преставился. - Скрипучий голос вывел безутешного сына из скорбного транса. Вынырнувшая из-за спины наследника старуха сухой рукой провела по лицу Иван Ароновича, прикрыв веками прожигающие душу непутевого наследника остекленевшие глаза покойника. Крестясь проскрипела. – Господи, упокой его душу грешную.

    Добавив к оговоренной сумме заведующему 150 рублей на венок, Виктор Иванович вышел из заведения. Выбрал безлюдное место за углом обшарпанного со слезшей местами штукатуркой главного корпуса пансионата. Уединившись под сенью разлапистой березы на щербатой асфальтовой дорожке, набрал по мобильному супругу. На его счастье телефон не был занят.

  - Иван Аронович помер.
  - Ох! Бедненький, ты хоть успел проститься с ним?
  - Успел. Сколько дома наличности?
  - Штук двадцать в баксах и тысяч сто рублями.
  - Срочно иди в банк и сними два «лимона» со счета, лучше три.
            - У меня столько нет.
  - А куда они делись? Собственно, не важно, займи у своего отца.
  - Котик, а ты знаешь, сколько сейчас времени?!
  - Да. Банк работает до шести, у тебя почти час.
  - К чему такая спешка?
  - Приеду - все объясню.
             - Виктор…
             - Все. Больше говорить не могу...

    Отключив телефон, наследник направился к машине. Растолкал дремавшего водителя, приказал гнать домой, в силу изменившихся обстоятельств.

Глава 2.

         По стране во всю грохотала перестройка, ломая привычные устои граждан. Приватизация открывала неограниченные возможности для людей ухватистых, к коим причислял себя директор Горторга и полновластный хозяин Горторговской базы, Иван Аронович Цилмасов, дожидающийся перемен для реализации далеко идущих планов и дождался следователей.

        Все начиналось с обычных посиделок в сауне оздоровительного комплекса, выстроенного Иваном Ароновичем на территории, прихватизированной вместе со всем еще не разворованным содержимым базы Горторга. В пятницу, как обычно, там собрались обсудить дела текущие, отдохнуть от трудов праведных сливки общества города Эменска, в том числе, хозяин базы Иван Аронович.

        Инцидент произошел из-за сущей безделицы. В город почти до центра, клином врезалась сосновая роща, излюбленное место отдыха жителей города. По чьей-то оплошности роще был придан статус заповедника, и даже сломанная ветка грозила виновному серьезными последствиями. За сим хозяйством надзирал нелюдимый, безбашенный лесник Егорыч, по слухам друг «Самого» из конторы.

         По первой решили договориться, снарядив из мэрии солидного начальника одного из многочисленных отделов. Радушно встреченный Егорычем парламентер был препровожден вникшим в суть вопроса хозяином из заимки таким увесистым пинком, что пролетел все семь ступеней крылечной лестницы дома лесничего до дорожки, не коснувшись ее. Приземлившись на расстоянии не менее метра от крыльца, собрал разлетевшиеся дензнаки еще не потерявшей своего величия страны. Потирая ушибленное место ладонями, кряхтя и охая, посетитель удалился, неестественно прихрамывая на обе ноги. В последствии, облеченный властью, незадачливый проситель не высиживал на совещаниях и десяти минут. Брал слово, говорил всегда стоя или удалялся, ссылаясь на чрезмерную загруженность работой. Совещания в собственном кабинете проводил, как правило, расхаживая походкой старого морского волка, широко расставляя ноги, не более пяти минут, всегда по существу. Что, безусловно, положительно отразилось на работе всего возглавляемого им отдела.
 
        Выждав некоторое время, направили к Егорычу на разборку местных, спортивного телосложения авторитетов. Упакованные в кожу атлеты, обещали за соразмерную плату объяснить лесничему по понятиям суть притязаний «хороших» людей или «успокоить» его до сговорчивости. Что-то на стрелке пошло не так, и к девяти часам вечера по Эменску в направлении ГУВД прострекотал Егоровский мотороллер, с трудом вместивший в свой кузов трех тщательно упакованных оппонентов. Доставив подкрашенный синяками груз до ГУВД, Егорыч вызвал начальника. В его присутствии написал такую сопроводительную бумагу, что в последствии стоило больших трудов «замять» дело. Возбудившуюся неслыханной наглостью, алчущую возмездия братву успокоил приехавший на разбор старый сиделец. После стрелки местная братва всем на удивление стала уважительно относиться к лесничему. Начали помогать ему в охране и содержании лесного массива, да так рьяно что местные острословы за глаза называли происшедшую с персонажами метаморфозу – «Тимур и его команда».

        Попробовали пробить Егорыча с другой стороны, навести справки о личности несговорчивого лесничего. Сделали запрос в соответствующие органы и получили ответ - оставить Егорыча в покое из настолько высокой инстанции, что охота наводить справки, напрочь отпала.

        Все течет, все меняется. Высокий покровитель отошел в мир иной. Буря перемен, разразившаяся над страной, меняя ценности, людей, захватила Эменск, и с год назад Егорыча нашли на окраине города с проломленной головой. Орудие преступления, завернутый в газету «Аргументы и факты» кусок 32 арматуры, валялось рядом. Как водится, в таких случаях, поставили на уши не то что город, всю область, но никого не нашли. Егорыча отправили на лечение в столицу, но, не смотря на все старания лучших специалистов госпиталя, вправить мозги дюжему лесничему не удалось.

        Потеряв своего защитника, роща стала лакомым кусочком приватизируемой родины. Клин, врезающийся в город с большим гаком, тут же отмежевали, соблюдая необходимые формальности. Передали в муниципалитет, и, практически, сразу нашлись хозяева, готовые приватизировать и обустроить никчемный кусок рощи «во благо» жителей города. Инвестором выступило вновь созданное предприятие, открытое на «Пупкина» и «Попкина» с долевым участием 50/50. Мало кто знал, что за спинами вышеозначенных товарищей стояли директор Горторга Эменска Иван Аронович и прокурор оного города Иван Саидович. Предприятие сулило нешуточными барышами новым хозяевам забытого богом куска земли с вековыми соснами, верно мешающими своими вечно падающими иголками да шишками нормальной жизни горожан.

        Уединившись от общества для обсуждения деталей совместного предприятия в бильярдной, партнеры спокойно обсуждали предполагаемые инвестиции в проект, которые по умолчанию возлагались на Ивана Ароновича. На бильярдном столе разложили только что полученный, размежеванный план застройки, где на самом пике клина, любовно прижавшись друг к другу соседствовали по гектару с лишком участки компаньонов под личные коттеджи.

        Вдруг, к общему удивлению, на утвержденном синими печатями плане друзья обнаружили на границе своих участков округлую выпуклость, вдавленную в участок Ивана Саидовича. Ущемленный компаньон поднял вопрошающий прокурорский взгляд на оппонента. Иван Аронович вспомнил что, когда они делили лакомую макушку клина, Саидович своей рукой провел биссектрису из угла клина, линию разграничения их участков, и выпуклость ни что иное, как след его собственного пальца, прижимавшего линейку. Прокурор с профессиональной щепетильностью заметил, что попавший под карандаш палец – недоразумение, а на бильярдном столе лежит документ. Иван Аронович пожимая плечами, осматривая разбитый на пронумерованные участки общий план застройки, на котором их участки не занимали и пяти процентов всей площади. Дело бы кончилось как обычно: по 50 грамм коньяка довоенной выдержки на брудершафт, но, видимо, ранее было выпито слишком много. Может выдержка выпитого пойла не соответствовала моменту и решение данного вопроса перешло в иную плоскость.

        Иван Саидович, представив себя в собственном кабинете, потребовал ответа, присовокупив к вопросу пару непечатных выражений с интонацией, оскорбившей старого друга. Иван Аронович смятенно рассматривающий план, более думая о несуразности межи и бестолковости исполнителей, ответил в стиле вопроса, используя нецензурную лексику. Саидовича понесло. Он напомнил, что Ивану Ароновичу без роду и племени, приехавшему по распределению технологом на химзавод, неслыханно повезло познакомиться с ним, с Иваном Саидовичем. Который тогда в составе следственной группы проводил следственные действия на заводе по поводу выброса хлора, отравившее насмерть трех человек, отправившее на больничную койку пол смены рабочих цеха. Саидович отметил, что только благодаря его связям, Иван Аронович был переведен в горком комсомола. Затем в горком партии, и исключительно благодаря ему, был направлен в Горторг. Не «сел», покровительствуемый им, как все его предшественники, а сколотил огромное состояние. В противном случае, не факт, что холмик со скромным крестом, означенным его фамилией, не пополнил бы ряды холмиков в алее химзавода, на городском кладбище. Иван Аронович не согласился, в свою очередь, мотивируя первородностью всех совместных проектов. Заложивших фундамент, основу их финансового благополучия, и, как следствие, карьерного роста Ивана Саидовича. Неуместно вспомнил заштопанные штаны оппонента при первой встрече.

         Перепалка перешла на личности. Распалившийся Иван Саидович допустил спорное высказывание, касающееся близких родственников Ивана Ароновича, который, перегнувшись через бильярдный стол, поставленным КМС-овским ударом боксера поставил точку в перепалке, отправив друга в нокдаун. Опрокинув столик с выпивкой, ставшей причиной раздора, партнер впечатался в стенку, на счастье обшитую деревом, крепко приложившись головой. Пребывая в сумеречном состоянии, Саидович, выплюнул на руку окровавленный зубной мост с осколками передних зубов. Вращая глазами, несколько раз шлепнул себя по голой ляжке в месте, где в давние времена бывала кобура. Дальнейшее развитие ссоры пресекли прибежавшие на шум элитные собутыльники.

         Далее события развивались стремительно. Утром следующего дня Ивана Ароновича на работе поджидали дюжие молодцы с казенными физиономиями. В присутствии понятых извлекли из потайного сейфа, о котором знал обиженный приятель, несколько тугих пачек банкнот, полкило золотых украшений. В основном, цепи, заколки и кольца, пара мужских и одни женские золотые часы. Все в фабричных упаковках, с ценниками, хранилось там на оперативные нужды. Оформив необходимые документы, двинулись к предусмотрительно окованному наручниками дебоширу домой. Обыск с пристрастием дома Ивана Ароновича обещанных результатов не дал. Кроме небольшой суммы наличности, скромного запаса золотых украшений супруги Елизаветы Федоровны, серебряных столовых приборов и трех картин сомнительной ценности ничего не нашли. Присовокупив к изъятому два массивных подсвечника старой бронзы, удалились, прихватив с собой окованного хозяина. По наущению Ивана Саидовича, неудовлетворенного результатами изъятого, тщательно обыскали дом, дачу, пристройки, квартиру сына, оздоровительный комплекс, уделив особое внимание кабинету. Прошли с миноискателем, простучали каждый сантиметр поверхности, вскрыв спорные места, изрядно попортив стены, полы, а кое-где потолки. Перекопали участки дома и дачи, но более ничего не нашли. Иван Саидович неистовствовал, Проживающий в коттедже-дворце с прислугой, выстроенном и содержащимся на средства, получаемые от компаньона, знал, что изъятое не составляет и сотой части казны приятеля, в которой была и его, пусть небольшая часть.

         Влиятельный сват, пытаясь уладить конфликт, получил от Ивана Саидовича такой ответ, что, используя свои связи, оформил перевод зятя от греха подальше в другую область. Пристроил на вполне приличную должность своего ведомства. Виктор Иванович, ни разу не озаботившийся желанием увидеть отца, перед отъездом взял фамилию жены. Стал Сомским, отрекшись от родовой – Цилмасов. Мать, известившая о том Ивана Ароновича, поведала, что узник сильно огорчился, но возражать не стал.
 
         Более полугода Иван Аронович был под жестким прессингом. Обладая от природы отменным здоровьем, выдержал, ничего не сказал. На суд привезли худого, осунувшегося с трясущимися руками человека, в котором по глазам, пронзительно зыркающим исподлобья по сторонам, угадали хозяина Горторга. Получив 15 лет строгого режима с конфискацией имущества, Иван Аронович отбыл в места не столь отдаленные.

         Добротный дом с мансардой, доставшийся Елизавете Федоровне в наследство от родителей, предусмотрительно оформленный на нее дарственной, остался.


Глава 3.

         Иван Аронович отсидел отмеренный срок от звонка до звонка.

         На зоне, окрещенной в народе славным птичьим именем «Черный лебедь», новоиспеченному сидельцу пришлось не сладко. Если с местными обитателями относительно быстро наладились нормальные отношения, даже авторитет. То с администрацией были бесконечные проблемы, следствие влияния злопамятного друга, не оставлявшего его своим вниманием. Далеко не самым худшим испытанием для узника было шизо - более десяти лет - вплоть до того, как нашли бездыханного Ивана Саидовича на тайной квартире в постели со следами помады на теле и туго затянутыми дамскими колготками на шее. С того времени Елизавете Федоровне, искренне любящей мужа и приезжавшей к нему за тысячу километров ежемесячно, ни разу не отказали в свидании. Впервые, спустя столько лет, они имели возможность прижаться друг к другу. Под конец отмеренного срока Елизавета занемогла, Иван Аронович, прижимая к груди посветлевшую головку обожаемой супруги, велел больше не приезжать, дожидаться дома. Обещал по скорому возвращении отвезти ее к лучшим докторам в лучшую больницу, просил только дождаться его. Но за неделю до освобождения получил известие о ее смерти.

         Пройдя через КПП тюрьмы, никем не встреченный Иван Аронович направился на железнодорожный вокзал. Там, в ожидании поезда, от переполнявших его голову мыслей кровеносный сосуд, наполненный гонимой сильным сердцем кровью не выдержал, лопнул. Вдохнувший вольного воздуха освободившийся узник был найден на лавочке, сраженный инсультом. Парализованного пациента со справкой об освобождении разместили в надежде на скорую его смерть в коридоре поселковой обшарпанной больницы. Сделали для порядка официальный запрос по месту жительства.

         Виктор Иванович, не ответивший ни на одно письмо отца, был пристыженный отошедшим от дел, но не потерявшим влияния тестем. Организовал доставку отца в городскую больницу Эменска, куда по наущению супруги и ее отца более двух лет назад был переведен начальником надзорного органа, сменив в кресле заботливого родственника.

        Главврач городской больницы после проведенного тщательного обследования, перелистывая листы пухлой папки больничного дела, задерживаясь на рентгеновских снимках, результатах томографии, кардиограммах, вывел неутешительный диагноз – полный паралич с малой надеждой на восстановление речи, тем более движения. Подсказал Еренский пансионат для дальнейшего содержания.

         Сопровождаемый главврачом Виктор Иванович проследовал в палату своего родителя. В просторной светлой палате, соответствующей статусу пациента, опутанный проводами, подключенными к стойке с разнообразными мигающими приборами, под капельницей лежал Иван Аронович. Впервые с момента возбуждения следствия, сын увидел своего отца, с трудом признав его в иссохшем обездвиженном теле. Сопровождаемый неотрывным пронзительным взглядом живых глаз, Виктор Иванович подошел к изголовью отца. Буря эмоций, бушевавшая во взгляде, не находя выхода, пустила скупую мужскую слезу родителя. Повинуясь сыновнему порыву, Виктор Иванович достал платок и аккуратно промокнул отеческую слезу. Постоял некоторое время, снедаемый пронзительным взглядом и удалился, не в силах выдерживать красноречивый, бессловесный укор.
 
         Исполняя сыновний долг, Виктор Иванович, лично выехал в Еренск для оформления родителя. Сие заведение, расположенное за городом в живописном месте в изгибе речки Уклюйки с добротным одноэтажным главным корпусом в виде буквы «П» на 120 койко-мест с прочими хозяйственными постройками, ровными асфальтированными дорожками меж разросшихся берез и сосен. В недавнем прошлом это был противотуберкулезный диспансер, приватизированный по случаю расторопной заведующей Горздравотдела. В кабинете заведующего пансионата «Родник», сына вышеуказанной дамы, бойкого малого с бегающими глазками, представившегося Сергеем Николаевичем, визитеру был представлен прейскурант дополнительных услуг. Виктор Иванович заметил, что в совокупности с первоначально означенной стоимостью размещения пациента это втрое превышает сумму месячного содержания, и ощутимо урезает семейный бюджет. Заботливому сыну, возмущенному несоразмерным увеличением стоимости содержания своего отца был предложен другой прейскурант с разбивкой на категории. Выбрав далеко не самый дорогой, он тем самым снизил стоимость содержания вдвое от озвученной жуликоватым заведующим. Подписавшему договор Виктору Ивановичу было предложено скрепить договор водкой «Столичной», из старых запасов, извлеченной из серого сейфа.

         Окончив все формальности, заботливый сын перед отъездом зашел в палату проститься с отцом. Ивана Ароновича разместили на койке у рукомойника в четырехместной, не так давно отремонтированной палате, со специфичным неприятным запахом. Обитатели палаты преклонного возраста с интересом рассматривали солидного гостя, сидя на своих койках. Один тщедушный старик даже встал, подойдя шаркающей походкой, представился Львом Михайловичем, протянув сухую горячую руку. Немного постояв у кровати под испепеляющим взглядом отца, Виктор Иванович отбыл из пансионата, снедаемый противоречивыми чувствами.
 
    По прошествии двух лет произошло громкое ЧП в далеком городе, где пожар уничтожил подобное заведение с его постояльцами. Волна репрессий, обычное следствие подобных происшествий прокатилась по стране, зацепив пансионат «Родник». Позвонил заведующий пансионатом Сергей Николаевич, напомнив о тяжелом бремени содержания отца, взятом на себя достойным уважения сыном, пожаловался на проблемы со смежниками его ведомства. Попросил Виктора Ивановича урегулировать вопрос со своими коллегами другой области. Обещая в благодарность изменить и улучшить условия содержания родителя.

    Извещенная о предложении, Наталья Викторовна, воодушевившись снятием дополнительного финансового бремени с их семейного бюджета, тут же собрала мужа в дорогу. Наказала звонить в случае несговорчивости его коллег для подключения своего папочки.

         В Еренске все сложилось, как нельзя лучше. Радушно встреченный коллегами Виктор Иванович сначала в ресторане, затем в сауне выяснил общность интересов и финансовые выгоды тесного взаимодействия ведомств, двух областей. В течение трехдневного кутежа, решил свой вопрос, заручившись поддержкой в ответ на собственные обещания содействия. Довольный собою Виктор Иванович перед отъездом заглянул в пансионат к заведующему.

         Добавивший солидности, слегка располневший хозяин заведения встретил его у входа помеченного недавно обвалившейся с угла штукатуркой. Проводил в свой кабинет, где они отметили благополучный исход дела извлеченным из вделанного в стену черного сейфа, хорошим армянским коньяком. Сергей Николаевич похвастал отменным содержанием папаши гостя, исключительно благодаря которому у его отца восстанавливается речь, пациент может слегка качать головой и двигать пальцами. Виктор Иванович прервал излияния собеседника, испросив обещанные изменения содержания пациента. Заведующий стрельнув глазами по сторонам, заверил собеседника о безусловном изменении категории важного постояльца на самую высокую. О переводе уже с завтрашнего дня в одноместную ВИП палату с только что оконченным ремонтом. Виктор Иванович, воодушевленный прошедшей встречей с коллегами, вторично прервал излияния заведующего, огласив свои условия. Категория содержания, это хорошо, но за его покровительство и дальнейшие решение некоторых вопросов он, памятуя об отце, пребывающем в пансионате, денег с Сергея Николаевича брать не будет, соответственно с сегодняшнего дня содержание в пансионате его родителя должно быть бесплатным. Припертый аргументами, заведующий пожевал губами, наполняя стаканы. Напомнил о непомерно высокой стоимости содержания неходячих пациентов, тем более, парализованных. Вылив в себя благородное содержимое стакана, Виктор Иванович громко поставил стакан на стол, подведя итог.

         В завершение встречи обнадежил заведующего посильной помощью в благоустройстве заведения, присовокупив к обещанию визитку с грозным наименованием ведомства, облагороженной гербом золотого тиснения. Проследовал для порядка в палату к своему отцу.

    В палате мало что изменилось, лишь неприятный запах, как показалось, усилился. Отец его лежал на койке у окна, сидящие на койках престарелые постояльцы с интересом рассматривали солидного посетителя С койки напротив Ивана Ароновича поднялся знакомый старик и протянул сухую горячую руку, посетовав гостю о долгом его отсутствии. Отец слегка наклонил голову, впившись глазами в сына, пальцы рук, лежащие на укрывающей его простыне, подрагивая, нервно комкали простыню.

         - В-в-вик-тор, при-ш-шел т-таки, – произнес, слегка двигая губами, Иван Аронович.
         - Здравствуй-те, – не нашел, что ответить под пристальным взглядом сын.

    Нависла пауза, заполненная словоохотливым Львом Михайловичем.

  - У соседа деньги кончились, так я на его место Ивана перетащил. Занимаемся мы с ним, я ему массажики делаю, пальчики гнем, шейку мы с ним разрабатываем. Видишь, уже пальчики шевелятся, и голову сам держать может. Трохи заикается, но это от волнения. Он вас давно ждет, хочет поговорить, да я не знал, как с вами связаться…
  - Почему мать не с-сберег, - требовательный голос со знакомыми Виктору Ивановичу нотками прервал монолог соседа.
  - Рак, что я мог, в три месяца сгорела. Я, когда узнал, она уж при смерти была, - пытался оправдаться сын.
  - Т-так, ты и ее заб-бросил. Ч-что, раз в п-полгода навещал? Или ещё реже? – разглядывая краснеющего на глазах сына, добавил. - Ну!? Г-говори, че замолк?
  - Ну, понимаешь, работа, командировки, то-се, не всегда выкроишь время, но я каждый месяц старался, когда получалось, заскочить, да, кстати, звонил почти каждую …
  - Не т-тарахти. Звонил, он звонил, - выдержав паузу, о чем-то раздумывая, продолжил, - из тюрьмы вышел и отсюда в-выйду, дом п-продавать не смей, в-выйду буду там жить. - Вперив пристальный взгляд в сына, спросил требовательно. - Понял? – Продолжил, увидев положительный кивок испрашиваемого. – Т-теперь иди. В-видеть тебя более сегодня не хочу, завтра п-придешь. - Отпустил его, переведя цепкий взгляд на потолок, повелительно добавив. - Иди.

    Виктор Иванович, повинуясь забытым чувствам, вселяемым властным отцом, как в прошлые времена, на цыпочках, молча вышел из палаты, запнувшись о край приподнявшегося, взлохмаченного линолеума на стыке, выхода в коридор.

          Подойдя к служебной Волге с дремавшим водителем, злобно пнул колесо, пребольно ушибив пальцы ноги. Плюхнулся на сиденье рядом с насмерть перепуганным водителем, приказав двигать в гостиницу. По дороге к месту назначения запищала рация. Жена по служебной связи, сетуя на паршивую сотовую связь «Юнисел», интересовалась успехами и причиной задержки, своим голосом выведя Виктора Ивановича из магнетической оторопи свидания с отцом. Отчитавшись, известил ее о выезде домой, воткнул трубку радиостанции в гнездо.

         Поклявшись себе более не встречаться с отцом, перенаправил водителя в Эменск, домой, круто изменив свою судьбу.

Глава 4.

          Устроившись поудобнее на заднем сиденье прохладного салона Виктор Иванович отогнал от себя навязчивый образ умершего родителя, вперившего в него свои остекленевшие глаза.

          Под шелест шин несущейся по дороге домой «Камри» он корил себя последними словами за уступчивость супруге и решение продать отчий дом. Неоднократно пересчитывал количество дверей, припоминая ручки, получалось шесть, по две на каждой плюс две на кладовках итого четырнадцать. Вспомнил, улыбнувшись прозорливости отца, как следователи, проводя бесконечные обыски, шкрябнули для верности несколько ручек с целой позолотой ножом. Обнаружив под позолотой серый дешевый металл, более к ним не возвращались, старательно водя миноискателем по стенам. Прикидывал навскидку стоимость означенного наследства, цифра получалась внушительной, не считая главного бонуса, скрытого в доме, точного места которого он узнать не успел.

          Всю дорогу, собирая ребус из последних слов отца, гвоздем запечатлевшихся в памяти, - «в коло…, под кры…, тру…, в тру… пшш, там…, все там.». ВСЕ ТАМ! Мучимый вопросами что? где? и сколько? он не сомкнул глаз всю дорогу.

          В первом часу ночи на подъезде к городу, водитель резко тормознув вильнул, объезжая припозднившуюся телегу груженую сеном с дремавшим возницей. Оторванный от своих мыслей опасным маневром, Виктор Иванович, попенял водителю на невнимательность, вознице - залившему глаза, прущемуся по среди дороги без габаритов и освещения. Успокоившись, поудобнее устроился на сиденье, указал проехать по улице Кедровой, изнывая желанием скорее увидеть отчий дом, хоть из окна автомобиля, сильно переживая о его сохранности

           Улица Кедровая потеряла свою привлекательность, оказавшись на окраине после застройки клина рощи, упомянутой ранее. Изничтоженные вековые сосны заменили на коттеджи, многоквартирные дома, торговые, торгово-развлекательные центры и прочее. Границы города скруглились дальнейшее развитие пошло в сторону безжалостно пожираемого заповедника. Дальновидные хозяева города сохранили роще статус заповедника номинально, для удобства пользования и вывода по кусочку ее территории.

          Кроме того, соседство с Кедровой железной дороги, по которой пусть значительно реже, но грохотали проходящие составы, доносились приносимые ветром команды диспетчеров и гудки маневрового тепловоза, привлекательности ей не добавляла. Люди состоятельные потихонечку перебрались, в другой район, отстроив себе дома. Освободившееся место заняла разная публика, что, безусловно, отразилось на стоимости недвижимости и содержании инфраструктуры данного района.

          Переваливаясь на ухабах частью полностью слезшего покрытия улицы Кедровой, освещенной лишь редкими фонарями, установленными хозяевами для освещения подъезда к собственному дому, Виктор Иванович жадно впился глазами в отчий дом попросив водителя ехать медленнее. Дом сохранил свои черты на сколько удалось рассмотреть в скрывающей его темноте. Лужа перед домом от прошедшего дождя, ранее уходившая в канализацию, явно была забита. О чем свидетельствовала доска, кинутой в нее для прохода. Поредевший штакетник палисадника перед домом. Покосившиеся, массивные деревянные ворота с врезной калиткой. Стена сарая и гаражные ворота, заросшие бурьяном - все говорило о запущенности. Виктор Иванович, провожая взглядом дом, до боли вывернувший шею, не отводя взгляда от дома, пока темень не поглотила его. Со вздохом облегчения выпрямился, покрутил головой, разгоняя кровь в шее, успокоился мыслью о целостности наследства.

          У дома отпустил водителя на три дня до дальнейших распоряжений с указанием не появляться на работе и в городе. Подобное случалось довольно часто и смутило водителя лишь тем, что данное распоряжение, он получил у подъезда собственного дома начальника.
   
    На кухне за поздним ужином Виктор Иванович рассказал все события всклоченной со сна супруге, окончательно проснувшейся с первых слов о наследстве. Более мужа сведущая в стоимости украшений, она прикинула. На вскидку получилось только алмазов по самым скромным подсчетам с означенным весом и чистотой было многим более, чем на два миллиона в твердой валюте. Это не считая мелочи, золота и главного бонуса, с минуту они смотрели друг на друга, союз был заключен. Наталья Викторовна старательно вписала последние слова усопшего, для верности продиктованные супругом по буквам в принесенную тетрадку.

    Наталья Викторовна Сомская, была единственной дочерью в семье служащих. В расслоившемся обществе, в силу занимаемой должности и влияния ее отца они были сразу причислены к высшей касте. Ее отец познакомился и сошелся с самым богатым человеком Эменска, Иваном Ароновичем Цилмасовым. Дружба крепла, подогреваемая проектами и связями Ивана Ароновича, который, смекнув о перспективности приятеля, предложил упрочить дружбу, породнившись семьями. Сомский согласился, желая пристроить свою ветреную дочь, вошедшую во вкус обладания денег при полном отсутствии контроля вечно занятых родителей.

          Виктора Ивановича отец известил о своем решении, принятом безропотно безвольным сыном, в отличие от разбалованной суженой. Согласия добилась Сомская старшая, статная дама, добавившая с возрастом своей привлекательности, объяснив, уединившись с дочкой в комнате, что брак и любовь - разные вещи. Выйдя за мешковатого, забитого, но при том единственного сына папаши, который деньги лопатой гребет, она может использовать и сына, и деньги по своему усмотрению. Намекнула при том, каким местом она заработала свое место начальника отдела при администрации города, да собственно и место мужу.
 
            Свадьбу отыграли с размахом, в гостях значились заметные персоны. Живую музыку обеспечивали популярные исполнители, приглашенные финансовым спонсором мероприятия Цилмасовым старшим, который в довершение положил на свадебный разнос ключи от трехкомнатной квартиры в новом доме. Подошел с ордером к столу с дарами в обнимку со своей женой Елизаветой Федоровной, робко положившей на разнос, в довесок, ключи от престижной в то время ВАЗ 2109.

            В последствии Наталье Викторовне не пришлось раскаиваться в следовании совету своей матери. Получив управляемого безропотного мужа, какое-то время жила в свое удовольствие до известных событий. Набежавшие над молодым семейством тучи в связи с делом Цилмасова разогнал переводом мужа в другую область ее отец. Находясь в изгнании, оторванная от привычного общества, она крепко задумалась. Теперь ее муж носил ее фамилию, к ней пришло осознание ответственности за честь своей фамилии. Детей из-за грехов молодости она иметь не могла, прошла дополнительно обследование, получив диагноз - только суррогатная мать. Трезво рассудив, что уже имеет ребенка, рожденного не самой, взялась за своего мужа.

          Наталья Викторовна в три года вылепила из податливого материала вполне приличного руководителя. Используя собственные чары, отчасти влияние отца, двинула его по служебной лестнице. К слову сказать, Виктор Иванович, имея от родителя хорошие задатки, быстро вошел во вкус и к концу 13-летней ссылки, поднаторев, скорее сам в силу профессиональных качеств стал заместителем начальника. С этой должности он и был переведен в город Эменск на вакантное место, освобожденное так кстати тестем, в связи с выходом на пенсию.
 
          Посадив мужа на место с отлаженными финансовыми потоками, Наталья Викторовна тут же нашла способ их легализации. Вложила в дело, открыла салон элитной одежды в магазине, купленном по случаю ее родителями. Спустя некоторое время открыла еще один арендовав приличную площадь в новом торгово-развлекательном центре.
 
           Увлекшись бизнесом, она перестала смотреть за собой, располнела и к своему ужасу отметила, что теперь за мимолетные увлечения платить приходится ей. С удивлением обнаружила, что бесконечные шашни мужа, не трогающие ее ранее на фоне собственных похождений, стали ее уязвлять. Наняла администратора, загрузив делами своих магазинов, и кинулась во все тяжкие. Прокутив целое состояние на курортах мира, она зависла в кресле своей квартиры у телевизора, оставив для редких встреч молодого альфонсика на содержании.

          Дела в магазинах, подпитываемых потоками из кабинета мужа, шли хорошо. Пройдя путь от закупки до реализации, сама она до копейки сводила ежемесячные отчеты, изредка заезжая в офис. Большую часть времени проводила с подругами или у телевизора, все более заполняя собою кресло. Еще не зная зачем, наняла частное сыскное агентство для слежки за мужем. Первый отчет, особенно фотографии ее сильно задели, и она на неделю укатила со своим альфонсиком на Бали. Последующие цепляли меньше, а потом и вовсе стали веселить практичную супругу, потихоньку собиравшую досье на мужа-сына.

    Сейчас, складывая шараду из предсмертных слов, Наталья Викторовна нарушила молчание, промолвив задумчиво.

  - Так вот куда любимый свекор денежки припрятал.
  - Ты деньги подготовила?
  - Подготовила, но они пока тебе не потребуются.
  - Почему?
  - Завтра поедешь один, наплетешь им, что из любви к отцу, ну там с его предсмертной волей хочешь восстановить родовое гнездо, ну наплетешь еще что-нибудь. Пройдешь по дому, посмотри все ли цело, и торгуйся, главное торгуйся до копеек, а то смекнут, что что-то не чисто.
  - Я думаю - сразу деньги отдать и все, – уставился на прыснувшую смехом супругу, - а что?
  - Надо штук пятьдесят деревянными на аванс. – Прищурившись пристально посмотрела на мужа, - Ты хоть представление имеешь о сделках с недвижимостью?
  - Ну-у, скажем так. - Виктор Иванович вспомнил подписываемые им договоры с листом согласований и визой юриста. Всей собственной недвижимостью занималась супруга, давая ему подписать листы согласия, договоры, которые он подписывал, следуя указанию ее пальчика, не вдаваясь в содержание документа, – Ну как бы…
  - Ладно, поедем вместе, - Наталья Викторовна одарила мужа материнской улыбкой.

          На следующем листке тетради набросала и затвердила безусловным согласием мужа план дальнейших действий.

Глава 5.

         Наталья Викторовна, оставив свой роскошный «Мерседес» у ворот коттеджа, извлекла из гаража пылящийся «Туарег» мужа с помятым боком. Виктор Иванович, пользуясь услугами водителя или жены, совершенно не умел управлять автомобилем. Подаренный супругой в честь юбилея автомобиль в тот же день «приложил» к дереву, неудачно росшему на повороте к загородному дому. Машину починили, в следующую поездку незадачливый водитель, маневрируя у магазина, налетел задом на ограждение, сильно повредив подвеску. После ремонта, имея несколько положительных опытов эксплуатации своего автомобиля, Виктор Иванович, в очередной раз, загоняя «Туарег» в гараж, забыл зафиксировать створки ворот. Подхваченная ветром массивная воротина ударила в борт и оставила глубокий след по всему правому боку въезжавшего автомобиля. Наталья Викторовна, на тот момент уже посвященная в истинные потребности супружеского автомобиля ремонтировать его не стала. Брошенное, несчастное авто было предано забвению в гараже коттеджа.

         Трезво рассудив, что визит на «топовом» авто затруднит процедуру торга, Сомская, сама уселась за руль помятого Фольксвагена. Таким образом соблюдая условности для минимизации затрат в достижении цели своего визита, супружеская чета к десяти утра подкатила на ободранном «Туареге» к дому на Кедровой.

         При свете дня дом выглядел уныло. Разросшийся бурьян палисадника, сдерживаемый поредевшим облупившимся штакетником, частью скрывал закрытые ставнями окна. В окнах мансарды, нарушая стиль деревянного зодчества, нелепо белели новомодные пластиковые окна, установленные новыми хозяевами. Потемневшие дубовые ворота с врезной дверью, давно некрашеная стена мастерской отца, совмещенная с гаражом, лужа перед воротами радости в общую картину не добавляли.

          Целеустремленная супруга припарковала автомобиль так, что Виктор Иванович, зачарованный видом отчего дома с начинкой, вышел в лужу, забрызгав мутной водой «адидасовские» штаны спортивного костюма. Замер на мгновение толи от оплошности, толи зачарованный знакомыми с детства звуками близлежащей железнодорожной станции.

          Звонок не работал, постучав по воротам приготовленным для такого случая куском кирпича, чета услышала женский голос;

        - Кто там? – Хлопнула дверь, громыхнула цепь. Из-под ворот донесся густой рык, пару раз гавкнувшего, явно для порядка, в оправдание своей принадлежности пса. - Щас иду.

         В приоткрытой двери появилось лицо с волосами, перехваченными платком на украинский манер. Всмотревшись в лица визитеров, хозяйка узнала прежних владельцев дома. Выпростав свое дородное, облаченное в домашний халат тело на улицу, захлопнула дверь перед носом здоровенного пса, с интересом рассматривающего нарушителей своего покоя.

          - Здравствуйте, - сказала Наталья Викторовна, мучительно вспоминая имя хозяйки.
          - Ой, Наталья Викторовна, шо это вы к нам пожаловали? – Хозяйка с интересом разглядывала Виктора Ивановича, виденного ею ранее мельком.
          - А ваш муж дома? – Решив не затягивать решение вопроса, Наталья Викторовна решила сразу перейти к делу. – У нас к вам предложение.
          - Семен-то, да откуда, ишо вчерась вечером укатил с дружками на рыбалку. Ну скажите на милость, какая ноне рыбалка, знамо дело водку жрать поехали. Я, как они умотали, кинулась проверить, как сердце чуяло, точно, трехлитровую банку первача упер, зараза. Как завод прикрыли, так совсем удержу не стало! Дружков алкашей завел, раньше все в дом, а теперь все из дома норовит, ну вернется пакостник, я ужо ему устрою...
          - Татьяна мы к вам вот по какому делу, - прервав излияния, перешла к делу Сомская, припомнив, как казалось имя хозяйки.
          - Тая, меня зовут, – поправила, насторожившись, хозяйка.
          - Извините, Таисия, у Виктора Ивановича умер отец. - Стрельнув взглядом на открывшего было рот мужа, Сомская продолжила, -Умирая, последней волей приказал восстановить, так сказать, родовое гнездо…
          - Ой! Царствие небесное! – Колыхнув грудью, хозяйка богобоязненно перекрестилась. - Да что ж я вас на пороге-то держу, ужо погодьте, я собаку уберу, погодьте.

         Во дворе, перечеркнутом по диагонали толстой проволокой, по которой скользила цепь, ограничивая передвижения запертого в будке пса, на Виктора Ивановича накатились ностальгические воспоминания беззаботного детства. Повинуясь импульсу, он подошел к двери сарая и открыл ее. Перед дверью в гараж у стены четко отпечатался след рельса, о котором говорил отец. Рельса не было.

         - А где рельс?
         - Так это, с утра ишо, восьми не было, старуха какая-то малахольная пристала, говорит, ей кусок рельса позарез нужон. Откуда прознала, бог ее ведает, вцепилась, как пиявка, так и пришлось отдать.

         Перед глазами наследника возникла сгорбленная спина вероломной старухи с торчащими лопатками. Голова ее медленно повернулась к нему белым пятном, перечеркнутым седой прядью волос… Он к своему ужасу осознал, что совершенно ее не рассмотрел и не помнит лица. Преодолевая оцепенение, с трудом повернувшись на ватных ногах, запинаясь, выговорил, теряя самообладание от нахлынувших чувств:

         - И вы ей отдали? …
         - А шо? – перешла в наступление хозяйка. - За него и пятьсот рублей не выручишь, а мы с ней на тысячу семьсот сторговались.
         - Да, как же? … - Лишенный наследства, не находя ответа в безмятежном лице хозяйки, вперился взглядом в Наталью Викторовну, ища оценки человеческого безрассудства у подошедшей супруги. - Как можно? …
         - А шо? Семка приволок, когда подвал копать собирался. Да как с работы поперли, все хотел на металлолом сдать, да я не позволила, один черт, прожрал бы. А эта старуха, нет, вы представляете, в чем только душа держится, доволокла его до своей машины одна. Я хотела кого из соседей кликнуть в помощь, чтоб помогли на машину погрузить, так она сама конец на багажник положила. Я ей только слегка помогла его на багажник задвинуть. Вона, как тащила, весь двор поцарапала. – Таисия указала на свежую царапину, от ворот тянущуюся мимо них к внешней стене сарая.

         Сомские, следуя указанию хозяйки, проследили путь исчезнувшего сокровища. От собачьей будки у входа с блестевшими в щели любопытными глазами пса до стены сарая. Уперлись взглядом в длинный более двух метров след, оставленный долго лежавшим предметом на бетонной отмостке сарая.

         - Какой рельс? … – Бледный наследник непонимающе смотрел на след у стены сарая. Наталья Викторовна, опасаясь за рассудок супруга, подвинулась ближе. – Какой рельс?
         - Как, какой? Я ж говорю, Семка приволок, ишо неделю опосля спиной маялся…
         - Такой длинный?
         - Ну да, вона след остался, почитай два с половиной метра был...

         Саенко Тая, родилась в небольшом хуторе богом забытой глубинки необъятной страны в многодетной семье шестым ребенком. С детства познала нелегкий колхозный труд и цену хлеба. В школу из-за удаленности от хутора ее определили в девять лет. По окончании восьмилетней школы, до которой приходилось топать более четырех километров по проселочной дороге в соседний поселок, родители отвезли ее в областной центр. Отец, оформил ее в училище на швею-мотористку, полагая, что с такой профессией дочь непременно будет работать на фабрике в большом городе. Согласная мать, про себя думала, что, имея от природы ядреные формы, дочь, прекрасно устроится в городе, избавившись от нелегкой хуторской жизни.

         На самом деле, недостатка в ухажерах у фигуристой, пышущей здоровьем Таи не было, но, памятуя о строгом наказе матери, она отгоняла, не особенно церемонясь, их от себя, как мух.

         На втором году обучения она познакомилась с парнем. Появившийся под новый год в их общежитии с гитарой в «дембельской» форме, расшитой галунами, украшенной аксельбантом и кучей красивых значков. Семен, так звали демобилизовавшегося повесу, захвативший собою внимание всех девчонок. Дембель сразу положил глаз на Таю и, толи из гордости быть избранною, толи - просто пришло время …, Тая уступила. К весне она поведала своему жениху о своей беременности и желании упрочить отношения. Жених повел себя странно, не ответив ничего вразумительного, стал реже появляться у нее, потом и вовсе пропал на неделю. Вечером проходя мимо парка, Тая, услышав знакомый голос, поющий под аккомпанемент гитары. Пошла на звук, найдя своего ухажера в летней беседке с двумя знакомыми подружками из их общежития, одна из которых нагло положила свою голову на плечо тенора, приобняв его рукою. Зимняя шапка спасла Семена от серьезных травм, он отделался надрезанным гитарной струной ухом и выбитым зубом. Подружки разлетелись, сопровождаемые тумаками, получив хороший урок. Впредь желающих слушать серенады Таиного избранника не стало. Побитого суженого она привела к себе в комнату, умыла, объяснила принципы морали. Через некоторое время по достижении совершеннолетия Таи они скромно расписались в местном Загсе.

         Получив диплом, Тая по распределению перебралась в Эменск, прихватив с собою дочь и мужа. На фабрике быстро выхлопотала для своего семейства комнату, а затем приватизировала и всю двухкомнатную квартиру малосемейки. Выросшую дочь устроила на обучение в столичный ВУЗ, где та, имея хорошие задатки от мамы, быстро устроилась. Обзаведясь много старше себя мужем, с деньгами и жильем. Захлестнутая суетой столичной жизни, она изредка навещала своих родителей, никогда долго не задерживаясь.

         Пристроив дочь, Тая решила пожить для себя и начала откладывать деньги. Разок съездила с мужем на море, разок в санаторий. Нестабильность сбережений, может ностальгические воспоминания детства побудили ее к приобретению частного дома, коим стал запущенный дом на Кедровой.

         - Какие два метра? Он же… - Виктор Иванович, развел руки, демонстрируя маленькую длину рельса, указал на след в мастерской у двери в гараж. - … тут стоял.
         - А-а этот огрызок? Дак его Семка на якорь с собой на рыбалку взял. Говорил дырки в ем удобные резинку цеплять, шоб, значит, судака смыкать, – смекнув что-то Таисия спросила, – а шо это вы так о нем интересуетесь?
         - Виктор Иванович немного не в себе, - вмешалась Наталья Викторовна, - вы понимаете - смерть любимого родителя, он, так сказать, от смертного одра. Хлопоты … сами понимаете.
         - Понимаю, – подтвердила хозяйка, подозрительно окинув взглядом пару.
         - Может, в дом пройдем, - чтоб отвлечь мужа и разрядить обстановку, предложила Сомская, – обсудим наш вопрос.
         - Мы, как взяли дом, так сразу евроремонт затеяли. Окна пластиковые вставили, - рассказывала Таисия, провожая гостей в дом, - старые двери все поменяли, наверху уж часть гипсокартоном обшили и ламинат поклали…
         - А старые куда дели? – Перебил Виктор Иванович.
         - На дрова Семка разобрал, на кой ляд они нужны, никто брать не захотел. Ручки посымал, думали, чего у металлистов выручить, дык даже тысячи не дали…

         Наследник впал в прострацию, ощущая себя героем романа Стивенсона на краю опустошенной ямы острова сокровищ. Будто издалека доносился треп болтливой хозяйки. Виктор Иванович ощутил непреодолимое желание придушить ее, и только неожиданно острый позыв в низу живота от нестерпимого желания писать отвлекло его от скорой расправы.

          - В туалет можно? – Спросил глухо.
          - В доме не работает, там, в огороде на задах, да вы, небось, помните, где и был, – отвлекшись от монолога, Таисия махнула рукой и вновь завладела вниманием Натальи Викторовны.

          Закрыв за собой калитку в огород, Виктор Иванович сразу повернул к колодцу у дома. Старый сруб выполнял более декоративные функции, сохранился. Приоткрыв крышку, он заглянул внутрь, далеко внизу на свинцово-темном зеркале воды отразился светлый квадрат с его силуэтом.

          Удовлетворённый направился к летнему сортиру, проходя мимо дровяного сарая, заглянув в него, среди других дров рассмотрел буковые обломки дверей дома. Подойдя к нужнику, замер. Дверь сортира украшала массивная, потерявшая позолоту, потемневшая ручка-кноб со львом, прикрученная взамен деревянной новыми хозяевами.

          Ручка была только с внешней стороны, воровато оглянувшись Виктор Иванович вывернул ее с предательским треском выдираемых с мясом шурупов, и юркнул в нужник прикрыв за собой дверь.

          Спортивная куртка сразу обвисла под тяжестью сокровища. Переложенная в карман штанов, затянутых на опустившейся под брюшком до бедер талии шнурком, выперла предательским бугром на ляжке. Не найдя другого способа, воришка вытащил шнурок из пояса штанов, обвязал талию, оставив длинный конец, к которому привязал ручку и сунул ее в штаны. Ручка неприятно холодила низ живота, смирившись с некоторым неудобством, Сомский направился в дом. По дороге познакомился с другим неудобством, несмотря на то, что он придерживал сокровище, сунув руку в карман, оно стукало и царапало интимное место.

           В его отсутствие Наталья Викторовна все вызнала и уговорила хозяйку. Таисия, войдя в их положение, уступила, пообещав прицениться для дальнейших переговоров и определения стоимости дома, в который, с ее слов, они с мужем вложили немыслимое количество средств.

          Отказавшись от чая и горькой, для скрепления договоренности Сомские направились на выход, провожаемые подозрительным взглядом терпящего временное затворничество пса.

          На выходе хозяйка, видимо предчувствуя хорошую сделку, тараторила без умолку, нахваливая произведенные улучшения дома, не позволяя с собой расстаться. Наталья Викторовна внимательно слушала, иногда вставляя слово. Наследник, страдая от неудобной ноши, терпеливо ждал окончания диалога, рассматривая ранее оставленную вниманием царапину от волочимого рельса, частью скрытую лужей до дороги, спросил.

           - А на чем старуха приезжала?
           - Так, на шастерке, - быстро переключившись, Таисия, пересказав встречу со старухой. Даже описала ее. Собственно, не добавив новых сведений к ее облику, кроме ситцевого платья в синий горошек да желтого цвета ВАЗовской шестерки.

           Распрощавшись, Виктор Иванович, игнорируя желание супруги отогнать машину на сухое место, форсировал лужу. Забравшись в машину, прикрыл дверь, с облегчением широко расставил ноги.

           Отъехав от дома, супруга глянув на мученическое лицо мужа, участливо спросила о причине. Наследник, боязливо оглянувшись на исчезающий дом, извлек из штанов к изумлению супруги, теплую ручку-кноб со львом.

Глава 6.

         Купленным по дороге напильником, потерли край ручки обнажив благородное содержимое в подтверждение слов усопшего, прикинули.

         Цилмасовские сокровища существовали.

         Но.

         Рельс с алмазами уехал до воскресного вечера с рыбаками, предположительно на излучину реки рядом с Филькиным озером.

         Золотые ручки с полтора года-как ушли приемщику металла по имени Роман проживающему близ вокзала.

         Главный бонус если в колодце пока не тронут.

         Появился претендент на наследство, оценив трудоемкость предстоящей ей работы напильником сошлись во мнении что для нормального человека на это необходимо не менее месяца. Сделав необходимые поправки на ее непредсказуемость решили, что имеют минимум три – четыре дня форы.

         Наталья Викторовна развернула машину и объехав улицу Кедровую упиравшуюся в улицу Привокзальную припарковала приметную царапиной машину на соседней улице. Встала на обочине притерев помятый бок к придорожному кусту чтоб не бросался в глаза. Справившись у прохожих о искомой цели направились к дому приемщика метала пешком. Огромный красного кирпича дом с декоративными башенками на углах был хорошим ориентиром, и они зашли в открытую калитку. Пред ними предстал обширный двор, заваленном металлическим хламом. У кучи железного хлама о чем-то спорили двое перепачканных с ног до головы работника. Один из них, видимо старший что-то втолковывала другому жестикулируя руками. Увидев приличного вида посетителей, направился к ним.

        - Нам бы Романа. – спросила Сомская.
        - Я вас слушаю. – чуть ниже среднего роста, плотный, розовощеки хозяин улыбнулся, сузив раскосые глаза утверждая тем самым свой статус над металлическим хозяйством. 
        - Нам посоветовали к вам обратиться за старинными штучками из металла. - Сомская улыбнувшись в ответ перешла к делу. - Мы строим дом, нам что-нибудь для оформления под старину, ну...
        - Нет проблем, все есть, все найдем. – Жестом и выражением лица Роман дал понять что у него есть именно то в чем нуждаются посетители. Подвел к одной из дверей длинного сарая. - Вы обратились по адресу. Вам просто повезло. Вы не представляете как быстро расходятся предметы старины. Ко мне завтра должен приехать оптовик, после него тут можно сказать ничего не останется. – Взмахом руки хозяин указал на многочисленные экспонаты обширного сарая - Такой спрос, такой спрос я просто не успеваю собирать эти вещи, отдаю вы понимаете ну просто за бесценок.

         На полках и полу стояли всевозможные самовары, подсвечники, на стене в два ряда висело несколько разнокалиберных колоколов. Все было покрыто внушительным слоем пыли, не подразумевавшим частую ротацию экспонатов. Осмотрев коллекцию и не найдя ничего Сомская уточнила.

          - Хотелось бы что-нибудь со львом желательно с позолотой можно ручки на двери, пусть испорченные мы починим.
          - Нет проблем, все есть, все найдем.

          В следующем помещении сарая их встретили отлитые из металла звери и птицы всех мастей. Многочисленные Ленины и Сталины, другие деятели ушедшей эпохи, на полу охраняя свое царство стояло два больших льва в позеленевшей бронзе.

         - Вот. То, что вам нужно. – Роман указал на пару львов. - Последние остались настоящая бронза. Таких вы нигде не найдете. Вам по дешевке отдам, пятьдесят тысяч, - прикинув про себя добавил, - за штуку.
          - Великолепные львы! Но мы к сожалению, уже поставили пару на входе, покрыты под золото. – Говорила Сомская осматривая содержимое заваленных полок, не уделив должного внимания львам. – Вот теперь ищем для интерьера ручки с позолотой, -покосившись на сникшего хозяина добавила, - или другую скульптуру непременно с позолотой.
         - Есть, как раз то что вы ищите. - Роман пододвинул табурет и с трудом удерживая равновесие под тяжестью содержимого снял с верхней полки джутовый мешок. Положив на пол, жестом факира заголил содержимое. - Вот! Это именно то что вам нужно.

          Являясь продуктом новой эпохи Роман поступив по настоянию родителей в ЭИСИ (в простонародье Горхоз). Быстро смекнул что для отметок в зачетной книжке совершенно необязательны знания, а более важны средства, получаемые в ничтожном количестве от родителей, а более от перепродажи всякого барахла сокурсникам. Уже на первом курсе он имел свой ларек в недалеко от дома торгующий всем что можно было продать.

           Как-то отец за ужином сокрушенно поведал о остановке их предприятия из-за воришек, похитивших пятьдесят метров медного кабеля. Назвал цену лома меди и стоимость остановки производства. Роман заинтересовался, один из сокурсников рассказывал про заброшенную воинскую часть близ их деревни. Со слов приятеля кроме всего прочего, они с пацанами вскрыли тяжелую дверь бункера за которой находились шкафы с кабелями подключенные к толстым медным шинам в каналах помещения. На следующий день он уточнил в пункте приемки металла цены на медный лом, выяснил условия оплаты и приемки.

            Сговорившись с приятелем они в две недели орудуя ручным инструментом вырезали всю медную начинку заброшенной подстанции. Ночами таскали на себе куски металла через прорехи колючего ограждения забив выделенный дедом приятеля под склад курятник. И если на первом этапе проблем не возникло, то доставка добытой меди к пункту приемки вышла в копеечку стараниями «бдительных» ГАИшников. Посчитав полученную выручку Роман рассчитался с партнером в трое уменьшив его долю сославшись на радиоактивность и приметность сданной меди. Приятель тем не менее удивленный количеством полученных единовременно денег сразу предложил продолжить предприятие по приватизации металлического имущества заброшенной части. Роман отказался, решив про себя что гораздо безопаснее и выгоднее открыть собственную приемку куда и вложил все свои средства. Первым поставщиком металлолома стал сокурсник.

           Принимая у населения металлолом, он столкнулся с массой полезных порой антикварных вещей, принимаемых им по цене лома.  Уже через год купил себе ветхий домик с большим участком на улице Привокзальной, перевел на домашний адрес приемку, выстроил дом.

          - Что это? – спросила Сомская рассматривая позолоченную голову бюста в натуральную величину с облупленным носом обнажившим серое содержимое, верно ранее украшавшего собою чье-то надгробие старого кладбища.
          - Лермонтов.
          - Так он вроде того, … - Сомская недоверчиво колупнула ногтем белый налет окисла серого метала на обнаженном носу пожилого литератора. - Ему как-бы и тридцати не было, когда он умер.
          - Вы мне не верите? Это его последнее изображение. Точно Лермонтов, и усы копия как в учебнике, - настаивал Роман не представив иллюстрацию из учебника для идентификации, - все как хотели. Даже позолота почти целая, только нос поправите и будет как новый.
          - Ну ему же явно за сорок. – упиралась Сомская, пытаясь припомнить облик убиенного на дуэли литератора, - и потом, усы разве такие были?
          - Господи! Усы! Ну усы можно отрастить, постричь, сбрить в конце концов, - обратился словно ища поддержки к безмолвствующему Виктору Ивановичу жуликоватый хозяин. – Кроме того в то время фотоаппаратов не было, а художники сами знаете не весть чего малюют, ну и приукрашивают естественно, а это его настоящий облик. – Указав пальцем на бюст с твердостью закончил, - и потом вы сами хотели.
         - Нет ну вы понимаете мы хотели… - упиралась Сомская. 
         - Что вы мне голову морочите…, - перебил утомленный несговорчивыми клиентами Роман, - вам собственно, что надо?
          - Берем. – не сдержав данное жене обещание молчать начал теряющий терпение наследник. – Голову берем.
         - Лермонтова. – поправил Роман.
         - Да Лермонтова берем, - подтвердил Сомский, взглядом остановив пытавшуюся возразить жену - и еще нам нужны ручки на двери тринадцать штук со львом. 
        - Этого заберете? – приободрившийся хозяин ткнул пальцем в ближайшего из позеленевших царей зверей. – они парой продаются, но исключительно для вас могу продать одного, тогда немного дороже будет…
        - У нас уже есть львы, - встряла Сомская, - нам бы ручки на двери.
        - Все есть, все найдем, - начал свое металлист, - значит за Лермонтова семнадцать тысяч, - уже требовательно посмотрев на покупательницу.
        - Хорошо, десять, - все существо Сомской противилось попустительству наглого обмана, но под умоляющим взглядом мужа она отсчитала продавцу требуемую сумму, - нам бы еще ручки на двери.

        Положив пересчитанные деньги в сумочку на поясе Роман вытащил из-под полки два мешка. Вытряхнув содержимое в разные кучки, вытащил ящик на треть наполненный разными ручками, ранее прикрытых одним из мешков. Не найдя искомого Виктор Иванович извлек из ящика ручку-кноб для образца, представил хозяину.

         - Вот такие, только вот тут изображение льва..., - заметив сдвинувшиеся в поисках воспоминаний брови Романа, добавил для облегчения процесса, - с позолотой…, тринадцать штук…, нам надо…, по тысяче заберем...
        - Были. Точно были. – Роман извлек мобильный телефон, набрал реализатора - Леха помнишь я тебе ведро ручек давал? - … - Круглые массивные, литые со львом. - … - Ну сплав какой-то серый, ободранные, с позолотой. - … - Да. - … - Ушли? - … - Все? - … - А по чем? - … - Ты же говорил по двести пятьдесят. - … - Ладно потом поговорим. – Выключив телефон прокомментировал, - продали, выбирайте из этих.

          Сунув телефон в карман, хозяин извлек из сумочки небольшой блокнот озабоченно полистал, найдя нужную запись недовольно хмыкнув вернул его на место.

         - Все продали? – не унимался Сомский.
         - Все. Выбирайте другие вон их сколько.
         - А где он у Вас торгует? – спросила Сомская. – Мы проскочим может чего осталось.
         - На «Торгушке», - поняв, что этой паре больше ничего продать не удастся Роман потерял к ним интерес. Находясь на своей волне после разговора с продавцом начал собирать в мешок рассыпанные ручки, добавив на последок. – павильон тридцать первый.

         Тяжелая башка Лжелермонтова скрытая от посторонних джутовым мешком, больно давила на плечо. В просьбе бросить ее под кустом Наталья Викторовна отказала мучимому лжелитератором супругу. Аргументировала затраченными с его подачи средствами и тем что все одно ее опять приволокут Роману у которого могут зародиться подозрения.

         У машины их встретила ватага местных мальчишек, обсуждавших ДТП местного значения. В их отсутствие не к месту припаркованную машину зацепила проезжавшая телега, оставив на заднем бампере глубокую царапину. Возница не заметивший своей оплошности скрылся с места происшествия и только вездесущие мальчишки приметив случившиеся обсуждали ущерб нанесенный многострадальному авто. Желая не привлекать внимания Сомские не стали выяснять у пацанов детали происшествия. Погрузив поклажу, двинулись на рынок «Торгушку» в надежде застать продавца Леху.

          Павильон с ассортиментом запасов Романа был завален всевозможными металлическими изделиями от булавки до огромной задвижки увенчанной круглым колесом-штурвалом на входе в помещение. Тучный продавец, внимательно выслушав, поведал дыхнув свежим перегаром.

         - Дак разве упомнишь каждого, сколько народу за день проходит, а это когда было… - кинув в рот ядро расколотого ореха, пожевал глядя на тысячерублевую купюру в руках посетительницы, добавил. – Нет, не помню. – Вытер губы и не отрывая глаз от купюры закончил. – Больше двух никто не брал, это точно. А вот кто, как выглядел, убей не помню.

         Прикрепив к купюре телефон на случай просветления памяти Сомские удалились.

         По дороге к своему коттеджу Наталья Викторовна справилась у подруги о ее знакомом ювелире, вызнав телефон договорилась о встрече.

Глава 7.

             Припарковав Мерседес на парковке дома у огромной сосны, сохранившейся от старой рощи Сомские подошли к металлическим воротам с кованными элементами под старину сжатым с двух сторон высоким кирпичным забором. Нажав кнопку домофона представились и получив разрешение, подтвержденное щелчком электромагнитного замка калитки, вошли. На веранде дома их встретил пожилой хозяин в старом трико и футболке весь перепачканный алебастром и цементной пылью.

            - Извините за внешний вид, эта стройка никогда не закончится, - говорил представившийся Алексеем Матвеевичем хозяин дома провожая гостей в свой кабинет цокольного этажа. – Осторожнее не испачкайтесь, ну все, все своими руками, - приговаривал хозяин, лавируя меж пачек плитки, деревянными брусками, мешками со строительными смесями и мусором.

              Дом, внешне законченный внутри представлял собою широкое поле деятельности для отделочников всех специальностей в чем безусловно преуспел хозяин, занимавшийся витиеватым фризом в прихожей до прихода гостей.

            - Слушаю вас, - сказал хозяин, разместив гостей за изящным столиком напротив себя в уютной комнате.
            - У нас к вам такое дело, - Сомская извлекла из сумки трофейную ручку-кноб со львом, протянула Алексею Матвеевичу, - вы не могли-бы оценить содержимое?

            Ювелир, взвесив на руке ручку свел брови, внимательно осмотрел задержавшись па заголенном напильником участке.

           В комнату вошла высокая миловидная женщина с разносом, заставленным чашками, чайником и вазочками с вареньем и домашними рогаликами.

            - Это моя супруга Алла, - представил хозяин, - Аллочка посмотри, что скажешь?

           Хозяйка, предложив гостям чай взяла ручку внимательно осмотрев высказала свое предположение.

          - Пятьсот восемьдесят третья, - провела ногтем по серой поверхности добавила, - припой, с цинком.

          Одарив супругу поощрительной улыбкой, ювелир взял у нее ручку. Посмотрел через лупу на место запила и спросив разрешения удалился за дверь, скрытую шторами оставив гостей на попечение второй половины.

          Не так давно чета ювелиров имела свою мастерскую в республиканском центре. Хороший дом с двором затененным разросшимся виноградом. Ухоженный сад, засаженный элитными сортами плодовых деревьев. Их работы экспонировались на выставках, картина с видом гор, выложенная цветным природным камнем занимала достойное место в краеведческом музее. Алла потратила на нее более трех лет и очень гордилась своей работой. Алексей работал с металлами, делал всевозможные украшения, занимался реставрацией. Имея заслуженную репутацию получали заказы на изготовление наградных знаков ограниченных серий и штучных сувениров.
 
          С распадом СССР республика вспыхнула, по улицам древнего города, ведущего свою историю с третьего века до нашей эры загрохотали танки. 

          К ним вооруженные люди пришли рано утром. Забрали Алексея оторвав от обезумевшей от страха жены и дочери, посадили в заполненный кузов тентованного ГАЗ-66. По дороге Алексей осмотрелся в кузове были в основном руководители предприятий города. Привезли в пустующий пионерский лагерь, высадили на спортивной площадке. Предводитель, перепоясанный пулеметными лентами бородатый мужик, в чалме указал на первого попавшегося среди них. С выбранного содрали одежду, привязали за ноги к турнику и стали лупить короткими палками. Несчастный захлебывался в крике, затем стих равномерно покрываясь синюшным оттенком. Главарь подошел, со знанием дела потрогал кожу, коротко приказал продолжить. Спустя время удовлетворенный результатом остановил экзекуцию, сделал надрезы на голенях, чулком снял кожу с несчастного. Повернувшись к оторопевшей от ужаса публике сказал; «Так будет с каждым, кто не будет выполнять наших указаний.» - небрежным жестом отпустил задержанных.

          Алексей по сей день не помнил, как он добрался до дома покрываясь холодным потом от страха. Правдами и неправдами они в течение последующего месяца выехали из республики. Собрав самое необходимое, ювелиры перебрались в Эменск где приобрели участок с недостроенным домом. Вложили в покупку почти все средства, вывезенные с собою. В приобретенном доме в первую очередь наладили мастерскую и комнату для проживания, затем собственными силами завершив наружную отделку дома, приступили к внутренней. Мастерская стала хорошим подспорьем, качество работ и порядочность в делах обеспечили работой как следствие массой полезных знакомств.

          Спокойную беседу за чаем прервал вышедший из мастерской ювелир, поставив ручку на стол вынес окончательный вердикт.

          - Пятьсот восемьдесят третья, ориентировочно 580 до 600 грамм чистого металла, - взяв из рук супруги чашку с чаем отблагодарив улыбкой, добавил, - покрытие неоднородное разной толщины, более точно сказать не могу.
          - Вы возьмете?
          - Такой лом идет по 569 рублей, - обратился хозяин к Сомской поняв с кем необходимо вести переговоры, - учитывая ваши рекомендации, - ювелир задумался, скалькулировав в уме вывел цену, - будет по 608 рублей за грамм.
          - Нас устраивает.
          - К сожалению, мы не обладаем такими средствами, но я могу пристроить вашу ручку.
          - Я бы вас попросила очистить золото и скажем так изменить форму перед реализацией ну скажем в слиток или что-либо другое, за свою работу возьмете при расчете.

          Договорившись о расчете через три дня Сомские удалились. В сумерках, по дороге домой Наталья Викторовна с завистью вспоминала уютное гнездышко ювелиров, искоса поглядывая на клюющего носом, измученного суетным днем супруга.

          Дома наотрез отказавшись от ванной и ужина совершенно обессиленный наследник, упав на диван, не раздеваясь мгновенно уснул.

          Во сне ему приснилась старуха. Уткнувшись в книгу и подняв в верх палец, она декламировала своим трескучим голосом отбивая такт белыми в синий горошек, торчащими как крылья лопатками.

          - Памятуя о сыновнем долге, Вы должны предать бренное тело своего родителя земле, ибо ты как единственное любимое дитя его, обязан сопроводить усопшего единокровного отца своего в последний путь…, - подняв голову над книгой она явила ему свой лик с облупленным сверкающим алмазной россыпью носом над длинными шевелящимися усами. Указала на поднимающуюся крышку гроба, стремительно запрыгнула не него верхом, прижав крышку. Выхватила метлу и оттолкнувшись взвилась ввысь, развернувшись на полной скорости атаковала нерадивого сына. Он едва успел уклониться от обезумевшей старухи. Старуха вилась вокруг него обиженной осой норовя ткнуть растрепанной метлой в лицо. Увидев тщетность попыток заложила крутой вираж и со всего маха засадила колючую метлу в низ живота сопровождая сие действие скрежещущим смехом, перешедшим в лошадиное ржание конской морды в платке. Явственно ощутил как старая ведьма уцепившись рукой за плечо потащила его к свежевырытой могиле. Изловчившись ткнул кулаком в лошадиную морду перечеркнутую седой прядью гривы, открыл глаза.

Глава 8.

        - Ты че орешь? – отшатнулась Наталья Викторовна.
    - М-ммм, - Виктор Иванович спустил ноги с дивана, откинувшись на спинку осмотрел освещенную первыми лучами солнца комнату, не найдя предмета раздражения, остановил взгляд на супруге, - приснится же хрень такая.
    - Что приснилось-то?
    - Да ну, ерунда всякая, - направился в ванную, на ходу добавив, - старуха эта гребанная никак из головы не идет.

    Справляя нужду и принимая ванну, Виктор Иванович обнаружил раздражающие факторы, коими явились покрасневшие царапины и потертости, оставленные частью наследства, хранившегося в антисанитарных условиях. «Пшикнув» на воспаленное место для дезинфекции дезодорантом, он взвизгнул от боли. Схватил полотенце и, гоняя им воздух для облегчения страданий, нечаянно смахнул с полки коробку с туалетными принадлежностями супруги, чем опять вызвал обеспокоенность последней. Успокоив вторую половину через дверь, оделся, проследовал в столовую.

    За ранним завтраком Наталья Викторовна пыталась отговорить мужа одного ехать на розыски Семена, укатившего с ценным рельсом на рыбалку.

    - Где ты там его искать будешь?
    - Навигатор есть, за одно и испытаю, а то как подарили, так и валяется.
    - И он тебе, прям, Семена укажет.
    - Проеду на излучину, объеду вокруг озера, Тайка же сказала: на желтом УАЗике поехали, найду.
    - Ты ж в глаза его не разу не видел. Сегодня к вечеру сам приедет.
    - Поеду, -  наследник был непреклонен.

    Перед очередной развилкой Виктор Иванович остановился. Навигатор показывал только ленту реки и озеро, к которому он никак не мог приблизиться. Путлял как заяц по немыслимому количеству накатанных меж деревьев дорог, упираясь либо в берег реки, либо в очередную развилку. Выбрав направление, двинулся, метров через пятьсот дорогу перегородило упавшее дерево, приметив следы в объезд препятствия, двинулся по ним. Поднявшись на пригорок, остановился. Следы спускались в длинную лужу, перечеркивая ее по диагонали, отчетливо виднелись с другой стороны, скрываясь далее меж деревьев. Направленный по следам «Туарег», бойко выбросив из-под колес фонтаны воды, но на середине форсируемого препятствия пошел боком. Недовольно зарычал и окончательно встал на выходе из лужи, вращая колесами на месте. Виктор Иванович включил заднюю и до полика вдавил акселератор, машина заюлила задом, разворачиваясь, выскочила из колеи. Захватив колесами твердую основу, бодро пошла и, почти выскочив из лужи, с хрустом впечаталась задом в куст. После нескольких неудачных попыток выехать, машина окончательно встала посреди лужи, отчаянно разбрасывая черную грязь вращающимися на месте колесами.
 
    Сотовый телефон поведал об отсутствии связи. Путешественник вышел из машины, погрузившись в тщательно перемешанное колесами машины жирное месиво. Рискуя оставить кроссовки в чавкающей жиже, выбрался на сушу. Не отдаляясь от машины на большое расстояние, обследовал дорогу в обе стороны, не найдя помощи, вернулся. При помощи подручных средств, росших вокруг в изобилии, начал мостить гать, подкладывая ветки под колеса, поминутно пробуя сдвинуть с места машину с переменным успехом и неизменным результатом. Помощь пришла в сумерках - по той же дороге, по которой он ехал. Трактор, верно проложивший ранее этот путь, возвращаясь, помог Виктору Ивановичу покинуть цепкие объятия лужи. Тракторист, сопроводив разочаровавшегося в навигаторе путешественника из лабиринта дорог до грейдера. Виктор Иванович щедро отблагодарил проводника, тот распрощавшись, указал направление выезда на шоссе.

  На подъезде к городу путник остановился на требовательный жест сотрудника ГИБДД, освещенного поста, привычно полез за своим «Оберегом» (служебным удостоверением). С досадой обнаружил, что не взял его с собой. Взял телефон, темный экран сотового свидетельствовал о севшем аккумуляторе. В открытое окно передал сотруднику документы на машину и права, хранившиеся под солнцезащитным козырьком.

    Остановивший его сержант, глянув в права, спросил.

    - Виктор Иванович, откуда едем?
    - С Филькина озера.
    - На рыбалке были?
    - Да.
        - Как улов?
        - Нормальный.
    - А почему номер грязный?
    - Сел в грязи, вот только выбрался, доеду до мойки, помою.
    - А задний где?
    - Что задний?
    - Номерной знак задний, говорю, где?

    На поцарапанной кустом двери вместо номера болтались осколки сломанной пластиковой подложки. Сотрудник пожелал ознакомиться с содержимым багажника, где обнаружился частью вылезший из мешка «Лжелермонтов», выставивший свой облупленный нос на всеобщее обозрение.

    - Коль, гля, что везет, – обратился постовой к подошедшему напарнику.
    - Понятно… - лейтенант приподнял край мешка, полосатой палкой заголяя бюст, – хороший улов.
    - Это … - Замешкался «рыбак».
    - На наживку, – подсказал лейтенант.
    - С кладбища спер, – выказал догадку сержант.
    - Это …, это мой отец, – нашелся, что сказать в оправдание Виктор Иванович, одномоментно породнившись с «Лжелермонтовым».
    - И что ж ты его в мешок сунул?
    - Ну, как бы…
    - Ну, бери своего папашу, пойдем на пост, - улыбнулся лейтенант Коля, осматривая с ног до головы перепачканного родственника, – там расскажешь, как ты его любишь.
    - Дайте, пожалуйста, телефон позвонить, мой сел.
    - Может тебе еще ключ от квартиры? – Лейтенант был непреклонен, - пошли.

    На посту Виктор Иванович уговорил уже начавшего заполнять протокол постового дать ему телефон позвонить, пообещав щедро отблагодарить.

    - Геннадий Владимирович, вечер добрый, Сомский беспокоит, - … - да, мой сел, вот, у твоих сотрудников позаимствовал позвонить, - … - спасибо, ты уже знаешь? - … - Да, город маленький, собственно, по этому поводу. Бюст вот ему заказал, вез, а тут ваши ребята, - … - да, - … - спасибо, щас передам, - протянул трубку лейтенанту. – Вас.

    Постовые избавили родственника высокопоставленного сына от джутового мешка. Очистили нос «Лжелермонтова-лжепапаши» от окисла, протерли бюст. Нашли кусок пупырчатой пленки, аккуратно завернули, уложив в освобожденную от чего-то шуршащего коробку. Отнесли в багажник «Туарега». В довершение сержант протер от налипшей грязи уцелевший номер, постовые отдали честь и пожелали счастливого пути.

Глава 9.
   
             Под утро Наталья Викторовна, не выдержав, растолкала ворочающегося мужа и внимательно осмотрела место, к которому имела доступ по праву.

    - Боже мой! – Место покраснело и опухло, расчесанный пах воспалился. Во многих местах обозначились белые головки нарывов. – Что это?
    - Ручка гребанная, - Виктор Иванович, сморщившись, потер воспаленное место, - оцарапала зараза.
    - Ты что молчал?
    - Дезодорантом побрызгал, думал само пройдет.
    - Само!?
    - Ой. Больно, ты что делаешь?
    - У тебя температура.
    - Может скорую вызвать?
    - Сам понял, что сказал?

    Врач, мобилизованный супругой, за пол часа до официального приема, заполнив медкарту, направил пациента за ширму. Осмотрев воспаленное место, спросил:

        - Мочеиспускание затруднено?
        - Ну…, в общем как вам сказать…?
    - Когда был контакт?
    - Два дня назад.
    - Данные остались?
    - В смысле?
    - Ну, кто, где проживает.
    - Зачем?
    - Для профилактики мне необходимо передать информацию о партнере в соответствующие органы, анонимность гарантирую.

    Доктор Щербатов происходил из династии врачей по мужской линии – урологов. В школе он стыдился отцовской специализации, во всех анкетах и в разговоре он указывал, что его родители просто врачи. Сверстники, прознав о специализации родителя, подшучивали над приятелем, подбирая нелестные эпитеты роду его занятий. Когда пришло время определяться с профессией, отцу стоило больших трудов убедить сына идти по его стопам. Щербатов-старший указал на серебряную статуэтку, подаренную состоятельным пациентом, изображавшую сжатую в кулак кисть руки с выставленным в неприличном жесте средним пальцем. Сказал, что этот палец надобно из золота отлить, потому как все, что они имеют, заработано именно им. Посоветовал оглянуться и посмотреть, как живут медицинские работники на нищенскую заработную плату. Подключилась мама, и решение было принято.

    С первых дней работы по окончании института молодой специалист уролог небольшой больницы таежного городка куда попал по распределению вкусил все прелести своей специальности. Грубые таежные мужики, мучимые недугом робели, попадая к щуплому специалисту на прием. Может из опаски огласки унизительных процедур, коим он их подвергал, щедро благодарили своего избавителя. Кроме всего прочего, появился дополнительный приработок от любителей мимолетных связей с сомнительными персонами. От этой категории, особенно ее части, связанной семейными узами, в казну доктора побежал ощутимый финансовый ручеек. Пациенты, стремящихся к конфиденциальности их отношений щедро оплачивали его услуги. Были случаи, когда ему удавалось убедить взбешенных жен прелюбодеев в совершенной невинности их супруга. В этом случае размеры благодарности пациентов порой удивляли самого врача.
 
    Перестройка зацепила и их спокойную заводь. Запретили сплав леса по реке. Себестоимость доставки леса до ближайшей железной дороги по условно проезжему грейдеру сделала его заготовку совершенно нерентабельной. Город, потерявший один из основных источников дохода, стал хиреть на глазах. Резко упали доходы, и Щербатов перебрался на родину в город Эменск. На заработанные средства открыл один из первых, платный диагностический центр с понятной специализацией, включив конфиденциальность в прейскурант своего заведения. Через небольшой промежуток времени он обзавелся персоналом, выкупил небольшое помещение, затем еще одно. В настоящий момент возглавлял двухэтажное, частное диагностическое учреждение.

  Щербатов, набравший веса, был вполне доволен собою. Собственным фото солидного врача, в неизменном халате с торчащим из нагрудного кармана стетофонедоскопом, к слову сказать совершенно непонятно как используемому в своей работе, украшал красочные рекламные буклеты собственного заведения. Средств, получаемых от центра, вполне хватало, но уролог практику не бросил. Теперь доктор Шербатов занимался лично исключительно солидными пациентами.

    - Не было никакого партнера.
    - А это откуда?
    - Ну, скажем, так …, - Виктор Иванович замялся в поисках подходящего объяснения, - я сам…
    - Ладно, станьте сюда, обопритесь о стол, ноги шире расставьте.

    Поставленный в неприличную позу пациент, вывернув голову, с опаской наблюдал за действиями врача. Который, натянув перчатки, сунул руку в огромную банку с вазелином. Щедро мазанул смазкой причинное место, взяв предметное стеклышко приступил…

    - О-о-ооо...
    - Все, вроде, нормально, щас будет немного больно.
    - А! О-О-ооо…
    - Еще разочек, можете ругаться, если хотите.
    - Док-тр-р …! О-О-Ооо.
    - Вот салфетки оботритесь.

    Униженный равно болезненной и оскорбительной процедурой Виктор Иванович сидел напротив доктора. Рассматривал украшавшие кабинет плакаты с разрезом нижней части мужского тела, красочными иллюстрациями внешних проявлений нехороших заболеваний. Он не понимал, как теперь ему вести себя с этим человеком. С одной стороны, он – врач, с другой - он ввергся в святая святых, пусть даже пальцем. Как бы меж ними появилась некая тайна, которую хотелось сберечь от посторонних. Доктор, видимо догадываясь о терзающих пациента мыслях, стрельнув глазами на пациента, улыбнулся, заполняя своими каракулями второй рецептурный бланк. Еще раз, скользнул взглядом по медкарте. Задержавшись на графе «род занятий, занимаемая должность», обратился к пациенту, протягивая стопку направлений на анализы и рецепты.

    - Виктор Иванович, от близости до получения результатов анализов воздержитесь, – опять улыбнулся. Верно, представив, как теперь у пациента это может получиться, в принципе.
    - Угу, – буркнул пациент.
    - От спиртного на время лечения желательно отказаться. На прием через два дня, на какое время вас записать?
    - На девять.
    - На девять…, на девять уже есть, … ничего, подождут, - внес себе в тетрадь отметку, - я предупрежу регистратуру.
    - Спасибо.
  - Сейчас в процедурный.
    - Хорошо.
    - Я бы вам посоветовал на будущее, - врач, улыбнувшись, протянул визитку, - если где-то, что-то, как-то… вы уж не затягивайте, обращайтесь.

    Пациент хотел что-то возразить по поводу «где-то», «что-то», тем более «как-то», но передумал. Убрал визитку во внутренний карман, кивнув на прощание, вышел.

    По дороге домой Наталья Викторовна заскочила в аптеку. Вернулась с объемным пакетом медикаментов. Пристроив покупку на заднем сиденье, попыталась взбодрить сникшего мужа.

    - У меня знакомая санитарка есть, рука легкая, уколы делает, как перышком проведет.
    - Да, уж, – Виктор Иванович поморщился, удобнее устраивая на сиденье свой зад, саднящий свежими инъекциями лошадиных доз патентованного препарата, – хорошо бы.

    В молчании доехали до коттеджа. Наталья Викторовна с пульта открыла ворота и уже собиралась въехать, как выскочивший из-за угла ГИБДД-шный Форд, подлетев, остановился. Подперев багажник ее Мерседеса своим капотом, моргнул проблесковыми маячками.

Глава 10.

             Из водительской двери выскочил офицер и, обогнув размалеванную спец символикой машину, услужливо открыл пассажирскую дверь. Придерживая фуражку с высокой тульей, из машины вывалился Геннадий Владимирович собственной персоной, облагороженной форменным кителем.
 
    Во дворе, мощеном натуральным гранитом, с рядком стройных пирамидальных кипарисов и шарами из жимолости, визитер протянул Виктору Ивановичу конверт.
   
        - Это на бюст.
    - Не надо.
    - Что значит - не надо? Это наш вклад, чтоб, значит, память осталась, в знак уважения от нас, ну чтоб уже сам не тратился.

    Сомский взял у заботливого приятеля конверт с собранными средствами от дружественного ведомства на похороны усопшего родителя.

    - Спасибо.
    - Не стоит, за это не благодарят, это наш долг.
    - Геннадий, пройдем в дом, щас что-нибудь по-быстрому соображу, - пригласила хозяйка.
    - Спасибо, Наташенька, в следующий раз, - одарив улыбкой Наталью Викторовну, обратился к хозяину, – я, как узнал, пытался тебя набрать, а ты все вне зоны доступа.
    - Да, понимаешь, дела, заботы, а тут без конца с работы дергают, ну я телефон и отключил.
    - Правильно, а вчера, как ты позвонил, быстренько по своим, вот собрали, значит, чтоб все по-человечески. Ты покажи бюст, - попросил заботливый приятель, – хорошо получился?
    - Нормально, - попытался отделаться от любопытного приятеля Виктор Иванович.
    - Вроде, как от нас, ребятам расскажу.
    - Какой бюст? – заинтересовалась Наталья Викторовна.
    - Как какой? – Геннадий Владимирович непонимающе уставился на хозяйку.
    - Ну, этот, - наследник мимикой и жестами пытался объяснить супруге, о каком бюсте идет речь, - на могилу отцу позавчера заказывали.
    - Лермонтов что ли?
    - Какой Лермонтов? – приятель обескуражено повернулся к Виктору Ивановичу
    - Ну, это, скажем, так…
    - Гена, отец у Виктора в молодости был, ну копия - Лермонтов, - нашлась Наталья Викторовна, с трудом укрыв от мужчин ехидную улыбку, - в пору в конкурсе двойников участвовать. Виктор и заказали по телефону, значит, чтоб как в молодости.
    - Ну, надо же, тем более дай глянуть.
 
    Гена - душа любой компании - обладал удивительной способностью в любой ситуации выходить сухим из воды. Еще в школе, прознав о свойствах дрожжей, заинтересовался эффектом. Раздобыл пачку и передал приятелям с инструкциями. Которые собственно и осуществили замысел, зарядив школьный туалет, стоящий особняком. Эффект превзошел самые смелые ожидания. Булькающее, дурно пахнущее дерьмо, полезло через дырки туалета, наполняя зловонием школьный двор и близлежащие окрестности. Образовательный процесс соответственно был прерван на неделю. Под подозрение попали все, кроме активиста-радетеля за успеваемость и дисциплину в школе Геннадия.
 
    В армии никто и предположить не мог источник информированности ротного начальства о похождениях личного состава в его отсутствие. Как можно было заподозрить весельчака, балагура и участника всех неуставных мероприятий Гену, который получал наряды вне очереди вместе со всей провинившейся компанией. Стоит уточнить, имея лычку на погоне с первых месяцев службы, шел в наряд старшим. Следует отметить, и на «губу» ни разу не попал, что сослуживцы считали везением.

    Окончив службу в звании старшины, Гена, демобилизовавшись, пошел в ГАИ. С первых дней службы познал все прелести нового положения.

            В самом начале службы их выездной пост по наводке подвергся внезапной проверке службой собственной безопасности. Молодой стажер, проявив смекалку, незаметно для проверяющих съел всю выручу, оградив напарников от неприятностей. С того случая статус Геннадия возрос. Появились деньги, коих он ранее не знал в таких количествах, затем и потребность их иметь.

           Окончив академию без отрыва от «производства», он возглавил стационарный пост на центровом направлении из города. Используя природную смекалку, быстро отладил схему сбора финансовых средств с проходящего потока «дальнобойщиков». Выстроил финансовые отношения с руководством, что дало карьерный рост. В последствии пост прогремел на всю страну, как образец коррупции, потянув за собою аферы с арестованным транспортом. Многие лишились погон, кто-то свободы.

           Геннадий к тому времени уже был заместителем начальника управления города Эменска. Под раздачу не попал, сделав соответствующие выводы, учел опыт в дальнейшей деятельности. Отработав на практике формулу «Власть - это деньги, деньги - это власть», Геннадий Владимирович быстро сблизился со всеми значимыми фигурами города. Используя для этого отлаженные им финансовые потоки и возможности своего ведомства, которое вскоре возглавил.
   
    Поняв, что отвертеться от навязчивого приятеля не удастся, прошли в гараж, где сынок ощупал уложенный в коробку бюст «Лжелитератора-лжеродителя». Убедившись, что он лежит лицом вверх, разрезал пленку. Завернув края пупырчатой обертки, явил лик своего «Лжелермонтова-лжеродителя» с очищенным до матового блеска облупленным носом.

    - Так, не похож, вроде.
    - И я ему о том же, – уже не пытаясь скрыть от мужа ехидную улыбку, подтвердила Сомская
    - Ты где заказывал?
    - Да, ты знаешь, все бегом.
    - А с носом что?
    - Уронил вчера, вот он и облупился.

    В кармане Геннадия Владимирович запиликал телефон. Скользнув взглядом по экрану, он извинился перед супругами, вышел из гаража. Из-за двери донеслись отрывки: «…так точно», «…есть», «…минут через пятнадцать». Окончив разговор, приятель зашел.

    - Вызывают, – пожал плечами, извиняясь, – вот что сделаем, – вышел из гаража, через минуту вернувшись с водителем, указал ему на бюст, - бери коробку, и ко мне в машину.
    - Куда ты его? – запротестовал, было, Сомский.
    - Вить, не парься, все сделаем в лучшем виде, нос поправим, будет как новенький, - и, чмокнув в щечку Наталью, добавил на прощанье, - у вас и так забот полно. Занимайтесь. Это беру на себя, все, дела, - уточнил, – служба, – и исчез.
    - Вот и Лермонтов пригодился, - покачав головой, улыбнулась Сомская.
    - Надо к Таисии ехать, Семен должен был вчера вечером вернуться, - вернул на грешную землю супругу наследник.
    - На моей?
    - На этой.
    - С нее грязь кусками отваливается, да и номер задний ты потерял.
    - Поехали, не парься.
    - Только через мойку.

Глава 11.

        Обойдя не уменьшившуюся за два дня лужу, подошли к двери на улице Кедровой, спугнув греющуюся на солнце лягушку. Стучать не пришлось. Как только они подошли, зазвенела цепь, и из-под ворот раздался остерегающий, более в подтверждение своей принадлежности, однократный лай.
 
    - Кто там?
    - Это мы, - крикнула Наталья Викторовна.
    - Иду, щас Бугая запру, - из-за двери донеслось, - да отстань ты уже, холера тебя забери, залезай в будку, ну, - опять звон цепи. Хозяйка, открыв дверь, пригласила, – проходьте.

    Во дворе в недосягаемом для пса месте стоял таз с остатками улова. Эмалированное ведро и кастрюля были наполнены рыбой, пересыпаны солью. Несколько очищенных рыбин лежали в чашке. Семен, по всей видимости, реабилитировался перед супругой за похищенный самогон.

    - Карасей засолила, а бершиков щас почищу, трохи на жареху, остальное - в морозилку, - отчиталась хозяйка.
    - Улов хороший, я гляжу, – похвалила Наталья Викторовна, – хозяин-то поздно, наверное, приехал?
    - Приехал. – Таисия скорбно улыбнулась. – Под утро принесли и его и рыбу.
    - Так вы с мужем не посоветовались?
    - О чем?
    - Ну, мы с вами разговаривали о продаже дома.
    - А че с ним разговаривать, вы же ужо и задаток внесли.
    - Какой задаток?
    - Утром, сто тыш. 
    - Сегодня?
    - Ну да. Риельтер приходил от вас, деньги сто тыш оставил и расписку с меня взял.
    - Я никого не направляла, - обернулась на супруга Сомская, призывая его в свидетели.
    - Не направляли, – подтвердил свидетель, отвлеченный от рассматривания привлекшей его внимание замызганной тряпки, концом уходящей в щель собачьей конуры.
    - Дела-а, – развела руками Таисия, - за три миллиона семьсот сторговались, и расписку все чин-чином написала, он мне даже копию завез, да я щас принесу.

    Из расписки следовало, что некто Фельченко дал хозяйке сто тысяч рублей под залог продажи за три миллиона семьсот тысяч рублей дома. Отдельно было прописано обязательство вернуть покупателю удвоенную сумму залога в случае отказа собственника дома от сделки. Роспись Таисии, число.

    - Вот, - довольная результатом сделки комментировала хозяйка, - молодой, шустрый, и не торговался почти.
    - Это не я, - словно оправдывалась Сомская безумной цене, установленной за дом, – мы вот, приехали…
        - Как не вы? А этот шустрый вроде молодой, а голос какой-то гнусавый, все бу-бу-бу, бу-бу-бу в нос себе, – подбоченилась хозяйка. – сказал от хозяина.
        - Кто?
        - Риельтер.
        - Какой?
        - Костюмчик черненький с искоркой. Все чин-чинарем, бумаги подписали он мою расписочку к себе в портфель желтенький с двумя замочками сразу поклал. Ручкой прихлопнул, очки поправил сказал - «Чудненько, я Вам копию завезу.» и хихикнул так противно как по стеклу напильником. Я еще подумала странный какой-то…
    - Пять, – рубанул Виктор Иванович.
    - Что пять? – одновременно спросили Сомская и Таисия.
    - Пять миллионов за дом, – установил планку наследник.
    - А задаток? – быстро сообразила хозяйка.
    - Пять миллионов двести тысяч, – поднял планку Сомский.
    - Хорошо, – подвела итог хозяйка, - задаток мильён, и двести - для риельтера.
    - Татьяна, но это очень много! – заупрямилась Сомская.
    - Тая я, – поправила хозяйка.

    Достигнутые договоренности скрепили расписками. Сомская испросила копии документов и домовую книгу для оформления сделки, взяла все хлопоты на себя. Полученные деньги Таисия, дважды пересчитав, убрала до поры в самое надежное место, изрядно увеличив и без того объемную грудь.

    - А хозяина можно увидеть? – спросил Сомский.
    - На кой ляд он вам сдался?
    - Ну, познакомиться…
    - Без толку, - отмахнулась Таисия, - дай бог, до вечера проспится.
    - Все же можно? – проявил настойчивость Сомский.
    - Ну, щас, – уступила хозяйка, через минуту представив извлеченного из летней кухни пошатывающегося мужа, – вот, полюбуйтесь.

  Семен вышел, для устойчивости придерживаясь одной рукой за косяк кухонной двери. Помотал головой со всклоченными со сна волосами, усеянными с одной стороны блестками рыбьей чешуи. Поднял на гостей помеченное отпечатавшейся грубой дерюгой и свежим синяком лицо. Сконцентрировал взгляд на нарушителях спокойствия, прищурился.
 
    - Ну, кто там еще на Семку, - не отрывая мутного взгляда от Сомского, захрипел иссушенным голосом недовольный побудкой хозяин, – пор-рву!
    - Я те порву, – хозяйка сунула кулак в екнувший бок мужа. – Это я его угостила за самогон, - не без гордости намекнула Сомским на происхождение синяка.  – Ну! Поздоровайся вона с людьми, дом пришли покупать.
    - Ну, че, ты, Тай, я ж в шутку, - и переведя светлеющий взгляд на гостей, добавил, – здрасте вам, – и опять к супруге, – ну, дай хоть горло промочить.

  После выпрошенных у раздобревшей свершенной сделкой хозяйки сто граммов на похмелку Семен был опрошен четой о результатах рыбалки. Рыбных местах и, как бы вскользь, о интересующем предмете. Из сбивчивого рассказа рыбака следовало.

    Как приехали, накачали резиновую лодку. Привязали к рельсу веревку с пустой бутылкой от пива в качестве буя и резинку для крепления снасти (что со слов Семена делали неоднократно, всегда привозя якорь домой). Завезли ценный артефакт на середину реки и утопили. Посредством резинки смыкали рыбу, пока та не оборвалась. Поменять резинку не удалось, так как Васька (приятель-рыбак) привязал к якорю-рельсу короткую веревку. Вода в реке от прошедших дождей поднялась, накрыв бутылку-буй. Теперь чтоб продолжить лов бершей, необходимо ждать. Как спадет вода, бутылка-буй покажется, можно будет достать якорь-рельс и привязать новую резинку к нему… Или достать рельс.

    Заручившись обещанием Семена за большой магарыч показать им рыбное место, сулившее наследникам хорошим уловом. Обещанием Таисии отпустить с ними мужа на данное мероприятие следующим утром, Сомские откланялись.

             Направились к выходу, провожаемые хозяйкой. У собачьей будки Виктор Иванович остановился, воззрившись на ранее привлекшую его внимание грязную белую тряпку в синий горошек. Терзаемый смутными ассоциациями спросил.

    - Что это? – Указал на тряпку.

    Таисия, тараторившая без умолку, тут же переключилась.

    - А кто-ж его знае. С утра с этой тряпкой таскается, хотела отобрать, куды там…, не дает зараза, - высказала догадку, - мальчишки соседские закинули, поди.
    - Мальчишки? – переспросил Сомский, встретив в щели плотоядный взгляд пса, который, громыхнув цепью, затащил в будку привлекшую внимание гостей ситцевую тряпку.
    - Да, озоруют проказники, спасу нет. Давеча, как раз опосля вас так ручку с туалета уперли, а ноне, – и спохватившись поведала, – в эту ночь так вовсе не спала. Вроде как кто-то по саду все шастает, потом крышка колодца стукнула, будто открыл кто, и ворот заскрипел. Я вышла, шумнула значит – «Кто там!» - …, тишина, а эта зараза ленивая растянулся посреди двора, лежит, дрыхнет, даже ухом не повел ни разу. Зашла в дом, только легла, опять…, вроде как, шаги, дверь сарая тихо так скрипнула… Тишина, я было только-только задремала, Бугай цепью загремел, выспался что ль, дармоед чертов, у-у-у…, холера тебя забери, и всю ночь цепью громыхал. Пока уж Семена не привезли, – погрозив кулаком сверкающим из будки глазам, добавила, - прибью скотина.

    В машине наследник дал волю эмоциям.

    - Бабка! – стукнул кулаком по панели, - вот-же зараза!
    - Какие деньги! – Сокрушалась Сомская. – Нет, ты определенно сошел с ума, … какие деньги! Эта халупа и трети не стоит. 
    - Видит свет - бабка!
    - Быстро она с рельсом управилась…, поехали к юристу, у тебя сегодня еще процедуры.
    - И Бугай ее не сожрал…, вот заноза старая!

Глава 12.

        - Здесь были.
    - Чет не похоже.
    - Вот же сухие ветки я таскал, а вот кострище.
    - А коряга.
    - Какая?
    - К которой Петро садок с бутылками привязывал.
    - Да это когда было, в этот раз я сам колышек на берегу забивал.
    - Ты?
    - Из лещины вырубил для сетки и садка.
    - Какой лещины?
    - Рядом росла.
    - Значит, орешник рядом должен быть.
    - Да вот же бутылки под деревом.
    - У нас «Парламента» не было.
    - Не было?
    - Точно тебе говорю.
    - А пиво.
    - У нас в пластике было.
    - Да?.. «Кост-р-рибер», я такое пиво отродясь не пил.
    - И банки нет.
    - Банку я вроде в машину положил.
    - Нет. Не здесь.
    - Да. Не здесь.
    - Дальше ехать надо, – подвел итог дискуссии Василий Иванович, прихваченный Семеном с собой как провожатый, знающий все рыбные места, а скорее на обещанный магарыч.

    У Василия Ивановича были золотые руки и хобби, которое его сгубило. Обладая от природы безукоризненным слухом, он все свободное время посвящал любимому занятию, делал гармошки. К своим детищам относился с любовью, каждой давал имена, и они отвечали ему взаимностью, радуя своих владельцев, неся славу и уважение умельцу.

    Любое мало-мальски значимое мероприятие не обходилось без музыки. В числе приглашенных одним из первых всегда значился заведующий лесобазой Василий Иванович, виртуозно играющий на любых клавишных инструментах, особенно на своих гармошках. Какое мероприятие без последующего фуршета. О свадьбах и прочих торжествах упоминать не стоит, где каждый норовил выпить с умельцем на брудершафт. Памятуя о своей должности, музыкант держал себя в узде. Излишеств не позволял, предпочитая все свободное время предаваться любимому занятию.
            При лесобазе была столярная мастерская, и начальник все свободное время пропадал в ней. Изготовленные гармошки непрактичный умелец большей частью дарил или отдавал за бесценок. Более радуясь, тому что его любовно сделанные изделия, каждое со своим неповторимым звучанием, будут очаровывать людей.
 
    Так продолжалось до одного достопамятного события. Как-то на одно из предприятий города привезли пять САКов (сварочный агрегат колесный), загруженных в обычный полувагон. Дело было под выходные, своих подъездных путей у предприятия не было. По звонку сверху САКи разгрузили на лесобазе, имеющей подъездные пути, козловой кран, закрытый периметр и ВОХР (военизированная охрана). Все бы ничего, подобное случалось и ранее, но на САКах стояли дефицитные двигатели от ГАЗ-24.
 
    Во второй половине следующего дня за САКами приехали хозяева. При передаче обнаружилось, что на трех отсутствуют двигатели. «Поставили на уши» всех, камер видеонаблюдения тогда еще не было. ВОХРовцы валили ответственность со смены на смену. Подключили милицию. Встал вопрос о том, были ли двигатели на них вообще при разгрузке. На время проведения следственных действий решили САКи оставить на месте для выявления всех обстоятельств происшествия.
 
            Василий Иванович, более переживая о сохранности уцелевших агрегатов, приказал на ночь перетащить их в закрытый сарай и установить пломбы на дверь. На следующий день милиционеры до конца рабочего дня занимались «писаниной», опрашивая работников. Перед отъездом, попросили показать уцелевшие агрегаты. Начальник лично снял пломбу, открыл ворота и предъявил служителям фемиды два САКа, на одном из которых отсутствовал двигатель. С точки зрения здравого смысла данное обстоятельство не поддавалось объяснению. Признаков разрушения стен, крыши и пола сарая не обнаружили, следов у разукомплектованного агрегата тоже. Призванные к ответу ВОХРовцы, указали на сохранность пломбы, принятой по смене и сорванной Василием Ивановичем. Из питомника привезли собаку, которая гавкала, махала хвостом, но ситуацию не прояснила. Уставшие за день милиционеры уехали, оставив начальника один на один с уцелевшим САКом.
 
             Уцелевший агрегат обмотали катанкой (вязальной проволокой диаметром 6 мм), зацепили козловым краном и подняли под самый верх. Две ночи Василий Иванович лично просидел в кабине козлового крана, не сомкнув глаз. На третью совершенно измотанный уговорил Федоровну (охранника ВОХР) подменить его. С трудом заперев грузную охранницу вместе с ее карабином в кабину козлового крана, пошел в столярный цех вздремнуть. Может, соскучившись по своим гармошкам, может из желания отвлечься от проблем последних дней предался любимому занятию, увлекся и лег вздремнуть под утро. В десять его разбудили. Пришел вагон с доской под разгрузку, требовалось освободить козловой кран, к которому начальник запретил прикасаться без его ведома. Василий Иванович лично засвидетельствовал, как козловой кран опустил САК, обмотанный катанкой без двигателя. Призванная Федоровна клялась и божилась, что почти всю ночь просидела в кабине крана и только под утро, изнемогая, спустилась «до ветру». Сама без посторонней помощи на такую «верхотуру» забраться в кабину не смогла. Остаток ночи провела под «окаянным аппаратом», призывая в свидетели старшего, приносившего горячего чаю с КПП. Утром передали все в целости и сохранности, как есть, следующей смене.

        Похитителей не нашли. Всех разогнали, Василия Ивановича, понимая, что он в силу личностных характеристик причастен к данному хищению быть не может, пожалели. Оставили на базе до поры столяром.

    Освобожденный от ответственности, может от пережитого, Василий Иванович стал чаще употреблять горькую, отдавая так же все свободное время любимому занятию.
 
    Как-то с год по истечении известных событий поздним вечером в столярку к нему зашел назначенный на его место Митяй (Дмитрий Анатольевич, новый заведующий лесобазой) и поведал о звонке доброжелателя, предупредившем о ревизии. Попросил помощи. Василий Иванович недолюбливал нечистого на руку нового начальника. В шутку означил стоимость услуги – «ящик коньяка». В текущую ночь умелец перелопатил всю отчетность с момента назначения Митяя на его должность. Попутно выявил массу хищений и махинаций в документации лесобазы, чем сам никогда не грешил. Подготовил несколько внутренних актов, распоряжений. Одному ему известным способом к утру вывел положительный баланс лесобазы. «Нежданно» нагрянувшая ревизия перепроверила всю документацию, сняла остатки, сверила, все сошлось. В завершение своей работы, выписали в оправдание своей принадлежности незначительный штраф, касающийся более техники безопасности, удалилась. Митяй в благодарность приволок отнекивающемуся Василию Ивановичу ящик армянского коньяка, а через месяц избавился от слишком умного подчиненного, закрыв столярку.

    Лишенный сдерживающих факторов Василий Иванович запил. Протрезвев как-то, махнул рукой и сорвался с насиженного места в поисках лучшей жизни. Исколесил достаточно. Но где бы он не останавливался, благодарность его умениям измерялась в литрах, и непрактичный умелец пил. В конце концов, жизнь забросила Василия Ивановича в Эменск, где он устроился столяром в местную шарагу.

             Лет за пять до описываемых событий мучимый болями обратился в местную больницу. Прошел обследование и получил неутешительный диагноз – цирроз. Врач пригрозил: «Будешь пить - от силы года два протянешь, бросишь – лет пять, может, шесть проживешь». Как и следовало ожидать, Василий Иванович со свойственной народу бесшабашностью сделал соответствующий вывод. Окончательно покорился зеленому змию, давно перешагнув отмеренный врачами срок.
   
    По косвенным признакам с шестой или седьмой попытки Семен и его друг указали место, где они ловили рыбу в последний раз.

    - Там сетку ставили, а вот туда якорь завезли, – указал Василий, – вот к этой ветке поводок от резинки цепляли.
    - Не, кажется правее, - выразил сомнение Семен.
    - Да какая разница, там-же, где-то.
    - А сейчас нельзя поводок к якорю новый прицепить? – Интересовался Виктор Иванович, обеспокоенный некомфортным местонахождением своего наследства.
    - Не-е, вода мутная, пока трохи не спадет, не найдем.
    - Точно там? – Уточнила место Сомская, вызвавшаяся ехать с рыбаками во избежание дорожных эксцессов с мужем.
    - Там. – Обоюдным согласием заключили рыбаки.

    Виктор Иванович поставил метку на навигаторе. Рыбаки предложили сбрызнуть такое дело, спросили обещанный магарыч. Сомская обещала отдать по возвращению в город. Василий тут же извлек из кармана «чекушку» для затравки. Сомские отказались, чем совершенно не огорчили приятелей, честно поделивших содержимое на двоих.

    Усаженный на переднее место как проводник Василий, все более молчавший, на обратном пути, видимо, подогретый выпитым, травил рыбацкие и охотничьи байки, веселя угрюмых попутчиков. На шоссе они проехали мимо телеги с возницей, сворачивавших на проселок.

    - Гля, – указал проводник, - уже на телеги стали номера выдавать.

    Действительно задний дощатый борт телеги украшал госномер стандартного образца.
 
    - На телеги номера не дают, – со знанием дела парировала Сомская.
    - Как не дают, а у этого откуда?
    - Сам нарисовал.
    - Не, настоящий был, – уточнил зоркий провожатый.
    - Со своей «колымаги», наверное, свинтил, – высказал догадку Виктор Иванович.
    - И кто ж на «колымагу» блатной номер «три тройки» даст? – Не унимался оппонент.
    - Как у меня. Может, какой-то растяпа потерял, – предположил Виктор Иванович.
    - Как у тебя? – Сомская нажала на тормоз, съехав на обочину, обернулась к мужу, многозначительно добавила. – Какой-то растяпа потерял?

Глава 13.

             Как обычно в таких случаях, развернуться сразу не удалось. Сначала пропустили вереницу попутного транспорта, затем колону встречного. Когда они подъехали к повороту на проселок, возница со своей телегой скрылся в близлежащем лесном массиве. В лесу уперлись в развилку, и Виктор Иванович предложил свернуть направо. Наталья Викторовна, естественно, свернула налево, мотивируя лучшим состоянием грунтовки. Дорога вывела их к берегу речки. Проехали в одну, затем в другую сторону, не найдя продолжения, вернулись. С развилки в начале пути, свернули направо. Условно проезжая дорога, вынырнув из лесу, путляя меж небольших заросших камышом баклуш, живописных озер и рощ, привела на окраину заброшенной деревни. На въезде к деревянному столбу линии электропередачи был приколочен самодельный указатель со старательно выведенным масляной краской названием «Родина».
 
    Проехав крайние, явно нежилые избы, подъехали к дому, у которого, втиснувшись меж колесным трактором, навесным и прицепным сельскохозяйственным оборудованием к нему, стояла телега с госномером «три тройки». Занимавшийся лошадью возница отвлекся с интересом рассматривая подъезжающую машину. Поздоровались, мужичек, облаченный в выгоревшую камуфлированную куртку, улыбнувшись, сразу смекнул.

    - Нашлись хозяева.
    - Ну, как бы, да. – Сомская провела рукой по номеру на телеге. – Вот, увидели свой номер на вашем, так сказать, транспорте, и за вами, да чуть было, не потеряли.
    - Не мудрено.
        - К вам тут и дороги-то, собственно, нет.
        - Как нет. Грейдер.
        - Какой-же это грейдер? Земля.   
        - Ну не асфальт же – значит грейдер. – Улыбнувшись достал со дна телеги, из-под сена, школьный портфель с инструментом. - Щас сниму. Подобрал я его, а куда его девать? Вот я его и прикрутил на телегу, чтоб хозяин быстрее нашелся.
    - Сколько вам за номер? – спросил Виктор Иванович.
    - Да, не надо ничего.
    - Ну, на пузырек-то надо. – Встрял Василий.
    - Зачем? – Обернул к провожатому морщинистое лицо возница, откручивая заскорузлыми руками номер с борта телеги. - Я и не пью вовсе, некогда, так, с бабкой по праздникам. Ничего не надо.
    - Здравствуйте, люди добрые, – присоединилась к компании бабулька неопределенного возраста, – гостей встречаешь, Бориска?
    - Да не, Маш, номер потеряли, вот, приехали.
    - А я и смотрю, не знакомые, вроде, вот подошла, – оживилась бабулька, – к нам редко кто заезжает, вот подошла, хочь с людьми поговорить. Вы откель будете?
    - С Эменска.
    - У меня доча в Эменске живет. Как отучилась, замуж вышла, так и живет там. Раз в полгода приезжает, говорит, к вам не доберешься, только летом, когда все подсохнет да зимой, когда замерзнет.  Все к себе зовет, да я не хочу. Че там делать?
    - Ну, как же, - поддержала разговор Наталья Викторова, - в городе магазины, дочь опять же.
    - Да, что в тех магазинах? Все не настоящее. Вот давеча ездила к доче, привезла сметанки, маслица, яичек домашних, так внук говорит, у бабушки яички с морковкой! Это как, а? Да потому, что мои яички – из-под курочки, которая по земле бегает и настоящее зернышко кушает, потому и желток в них оранжевый, как с морковкой. А-а, да что говорить.
    - На рынке можно купить.
    - На рынке? Так там три шкуры дерут. Была я на том рынке. Вроде рынок колхозный, значит, там должны колхозники торговать, я так понимаю. А там только спекулянты и стоят. Уж я-то вижу, что они своими ручками тяжелее гирьки ничего не подымали.
    - Ну в городе квартира, все удобства. Возраст, опять же… - возразила Сомская.
    - Да кому я там нужна, у дочки своя семья... Здесь вся жизнь прошла, Илья мой тута на погосте, с год как схоронила. Болел сильно последнее время…, как его бросишь. Нас тута осталося всего то пять дворов. Молодежь ехать сюды не хотят, говорят – глушь, даже света нет.
    - Как нет, а провода? – Наталья Викторовна указала на деревянные опоры с проводами по улице.
    - Дак, это только тута, а за деревней уж лет десять, как все провода на алюминий поворовали, да и столбов уж в помине нет. Илья еще жив был, так с Борисом ездили в РЭС. Какой там! Илья хоть и ветераном был, все одно говорят - денег нема, а до вашей деревни далеко, ее уж давно и на карте нет. Вот вы мне скажите - как это нет? А куды ж люди-то подевались? А…?
    - Ну, я не знаю… - Сомская пожала плечами, добавила более из желания отвязаться от собеседницы, - видимо, бесперспективная…
    - Это как? Раньше перспективная была, а тут враз бесперспективной стала. Гутарять, еще Петру первому пеньку поставляли на евоные корабли, купец такой был Родин, по его имени и деревню назвали. До революции большая деревня была, церква своя, хозяйства крепкие дворов шестьдесят. Опосля, так колхоз, лен, опять же ферма, на весь район славились удоями, и зерна всех больше с гектара давали.
    - А куда же все делось?
    - Церкву порушили, колхоз разорился, животину порезали, говорили - вирус какой-то нашли - брешуть. Молодежь на земле работать не хотят, разъехались, одни мы старики и остались.
    - Как же вы живете…, и без света?
    - Своим хозяйством живем. Борис у нас тута как бригадир, все хозяйство на нем, и пашет, и сеет, и убирает, вона, сколь техники, вся на нем. Привыкли уж. У Бориски электростанция есть, вечером свою «тарахтелку» заведет, мы «Время» и кино смотрим. А земля у нас какая, а.…, на хлеб мазать можно. У нас ведь луга заливные, палку в землю воткни, так через месяц на ней листочки будуть. Грибов да ягоды - тьма. Вот давеча, так и часу не ходила, полное лукошко грибов белых насбирала. Хотите, вам баночку дам? Ничего не надо, просто так дам, попробуете. Или пройдем ко мне в дом, молочка козьего с собою налью, пойдем...

    Маша - Мария Николаевна работала всегда.

    Работала, будучи старшей дочерью, сызмальства управляясь с хозяйством. Повзрослев, присматривала за младшими братьями и сестрами большой семьи.
 
    Работала в колхозе на ферме, дожидаясь Илью. Сначала из армии, потом с военного училища, куда тот поступил, демобилизовавшись. Затем с войны, на которой молодой лейтенант потерял обе ноги в первый же месяц исполнения своего интернационального долга.

    Работала санитаркой в госпитале ТуркВО, разрываясь между грудной дочерью и искалеченным мужем…

    Работала и любила. Мужа, который не запил по примеру многих, а работал наравне со здоровыми, мучимый ужасными болями от контузии, сопутствующей ранению. Дочь, мечтая о более легкой ее жизни. Свою деревню, свою землю, селян, все, что ее окружало…

    - Нет, спасибо. – Отмахнулась Сомская от надоевшей ей бабульки, видя, что мужчины уже пристроили номер на машину и дожидаются только ее. - Поедем мы, бабуль.
    - Ну, как знаете, – вздохнула бабуля, отпуская гостью, которая немало бы удивилась, узнай, что баба Маша немногим старше ее.

    В городе Сомские рассчиталась с проводниками, которые согласились взять деньгами из расчета не самой дешевой водки. Приятели по-видимому, прибавили к стоимости водки еще и доставку каждой бутылки курьером.

    Запиликал сотовый. Наталья Викторовна, глянув на экран, известила мужа:

    - Алексей ювелир…

Глава 14.

           С энтузиазмом, подогретым деньгами, в которые стало превращаться Цилмасовское наследство, сверстали план действий. Утром Наталья Викторовна занялась оформлением дома. Прихватила полученные от ювелира триста восемьдесят тысяч за вычетом пятнадцати с небольшим за услуги (в ручке оказалось больше драгоценного металла, чем изначально предполагал ювелир). Виктор Иванович поехал на лодочную станцию для приобретения навыков дайвинга и консультаций по необходимому снаряжению.

           Сомская быстро управилась со своими делами. Договорилась с Таисией к вечеру следующего дня получить ключи от дома и вступить в полновластное владение наследственным имуществом. Окончив дела с домом, направилась на рынок в надежде просветления памяти Романовского - реализатора Лехи по поводу судьбы остальных ручек-кноб. Память, сдобренная двумя голубыми купюрами, просветлела. Благоухающий чесночно-водочным перегаром реализатор поведал:

    - Предпоследние две ручки забрала молодая женщина, которая до того уже брала две ручки из этой партии.
    - Местная?
    - Да, кто ж ее знает.
    - А как выглядела?
    - Молодая баба, так, вроде ничего из себя…

    По окончании института автомобильного транспорта Алексей, гроза женской половины своего факультета, откосил от армии. Полный юношеского энтузиазма, а более из желания заработать денег, направился на север.

    Дикторы новостных передач того времени взахлеб рассказывали о бесконечных запасах нефти открытого месторождения. Демонстрировались черные фонтаны, бьющие в небеса, нефтяники, моющие руки и умывающиеся черным золотом. В довершение, он лично видел в ресторане вахтовиков с нефтедобычи, приехавших в огромных лохматых шапках отмечать какой-то праздник. Нефтяники сорили деньгами, проматывая свои баснословные зарплаты. Заказывали одну и ту же музыку, перебивая цену, в довершение изрядно набравшись, прикурили от зажженной сторублевой купюры.

    На месте все оказалось не так, как он себе представлял. Нефть имела тошнотворный запах, и не то, что лицо умывать, попав на руки, плохо отмывалась, пропитывая все своим запахом. На буровых не просто работали, пахали по двенадцать часов. Сдав смену падали на постель вонючего вагончика-бытовки, чтоб, проснувшись, идти на следующую смену. Месяца в чавкающей вонючей грязи и колотящего, сотрясающего озноба от первых заморозков хватило для соответствующих выводов.

    Алексей устроился официантом во вновь открывшемся ресторане молодого города нефтяников. Обслуживая несостоявшихся коллег, в хороший день на чаевых от раззадорившейся публики имел их месячную зарплату. Кроме того, на столах оставалось достаточно выпивки и закуски. По первой Алексей брезгливо брал кусок с общей тарелки, но со временем мог спокойно доесть начатое кем-то блюдо, допить остатки из чужой рюмки.
 
            Как-то отмечали коллективом после закрытия какую-то дату. Гардеробщик, ветеран ресторанного бизнеса Пал Саныч, видя скудность закуски собрал объедки с тарелок. Все подряд – надкусанные овощи, соления, остатки салатов, корки хлеба, все…. Прошел на кухню, вывалил на сковороду, поставил на плиту и залил яйцом. Притащил к столу как фирменную закуску «Яичница-винегрет». Алексей наотрез отказался, сказав, что он это есть на будет. Пал Саныч со словами – напрасно, очень вкусно - практически один умял яичницу собственного приготовления. Алексей и предположить тогда не мог, что, спустя время, когда нескончаемые запасы нефти значительно поубавятся, а ресторанов и кабаков станет неисчислимое множество, это будет его любимое блюдо.

    Денег он не откладывал, набрав достаточную сумму, отправлялся с какой-нибудь подругой на море, где с легкостью спускал все до копейки, порой занимая у приятелей на обратный билет.

        Отчего-то он невзлюбил нефтяников в их лохматых шапках, спускающих состояния в его ресторане. Тем не менее, на отдыхе всегда представлялся покорителем севера. В тайне души надеялся и был уверен, что кто-то доедает с его тарелки недоеденное им блюдо и допивает специально недопитый на два-три глотка коньяк из его рюмки.

    Высокий с копной вьющихся каштановых волос Алексей привлек внимание редкой посетительницы много старше его возрастом. Он поначалу проигнорировал притязания холеной дамы, зачастившей в ресторан и настаивающей на его обслуживании. Привыкший к женскому вниманию, он брезговал этой (как он сказал напарнику) «стремной коровой». Напарник не разделил его мнения, сказав, что, если бы этот толстый мешок с деньгами запал на него, он бы и минуты не думал. Дама возглавляла отдел снабжения крупного добывающего предприятия. Попав в ее хоромы в первый раз, Алексей был потрясен роскошью, которой она себя окружила. После первой ночи с ней он яростно тер себя мочалкой, брезгливо стирая следы похотливой самки. Однако, спустя время, вошел во вкус денег, осыпаемый подарками, решил вовсе перебраться к ней. Не тут-то было, практичная особа отказала, вполне устроенная текущим положением вещей. Алексей не расстроился по данному поводу, продолжая украдкой свои вояжи с разными подругами. Со временем дама уехала, получив назначение в другой город. По старой памяти пару раз оплатила ему билеты до себя, щедро одарив за услуги, затем забыла, верно, найдя себе другого.
 
    Получив опыт, Алексей стал выискивать среди посетителей достойных кандидаток. Втянулся и не заметил, как подошло время, когда ликвидность его персоны стала вызывать сомнения у слабого пола. Заметил, что его расходы на данном поприще стали превышать доходы. Торопясь запрыгнуть на последнюю ступеньку уходящего поезда, женился на богатенькой даме, совершенно не взяв в учет ее детей. Прожил с ней более десяти лет. Последние годы более как сиделка, почти не изменяя ей ввиду собственной несостоятельности к тому времени. Похоронив, получил в наследство пустую однокомнатную квартиру в Эменске, все остальное было отписано ее детям...
 
    В преклонном возрасте обрюзгший, со здоровьем, подорванным бурной молодостью, мучимый псориазом и еще какой-то неизлечимой лишаистой гадостью, не заразной, но поставившей крест на ресторанном бизнесе, доживал свой век в одиночестве. Подрабатывал любым способом, где не надо было работать. В последнее время реализатором у Романа.

    - … Да, обычная, как все, – потерев щетинистый подбородок добавил, – я и вспомнил только потому, что она приперлась под закрытие и с полчаса мне мозг выносила.
    - В смысле?
    - Да, из трех ручек все две выбирала. Все причитала, какие хорошие она купила в прошлый раз, а эти, типа облезлые, выбрать не из чего. Пока скидку не дал по пять рублей с ручки, не отвязалась.
    - А если увидите, вспомните?
    - Может быть..., наверное.
    - А последнюю кто купил?
    - Дак, говорю ж, не помню, тут столько народу проходит, нужны они мне, их запоминать.
    - Давайте договоримся. Если увидите, узнайте ее адрес, ну, типа есть покупатель за хорошую цену на ручки, или скажите, типа, ворованные были, надо вернуть с полной компенсацией затрат. А?
    - Ну, если увижу…
    - А я вас хорошо отблагодарю. Договорились?
    - Ну, не знаю…
    - По пятерке с ручки.
    - В смысле?
    - Пять тысяч вам за каждую.
    - Хорошо.
    - И то же самое по остальным покупателям.

    Прихватив заодно на рынке кое-каких продуктов, Наталья Викторовна направилась домой, как позвонил Геннадий Владимирович.

    - Привет Наташ. До Виктора дозвониться не могу. Опять телефон отключил?
    - Ну, да. Он же говорил.
    - Тут такое дело…
    - Что случилось?
    - Вы где этот бюст взяли?
    - Купили.
    - У кого?
    - По случаю…, ну ты же знаешь Виктора, все быстрей, быстрей…
    - А ты знаешь, чей это бюст?
    - Не знаю… - напряглась Сомская, почуяв неладное, съехала на обочину, остановилась.
    - Саженова.
    - В смысле? – добавила быстро сообразив. – Мэра? Так не похож, вроде.
    - Его старшего брата.
    - Не может быть... – вспомнила грозу района, пристреленного заезжими столичными киллерами в конце лихих девяностых при дележе Эменского хозяйства, в частности, химкомбината. – Слушай, точно! А я все думаю, кого он мне напоминает.
    - Ну, точно не Лермонтова.
    - Не Лермонтова...
    - Больше года, как его свистнули, братва всех бомжей на уши поставила, не нашли. Обещали мумию вора на место бюста установить. Уже успокоились, а тут, бац…, у кого купили?
    - У Романа, с Привокзальной.
    - Это кто?
    - Ну, приемщик металла, у него еще дом из красного кирпича, такой с башенками.
    - А-а, знаю...
    - Ген. Ну ты как бы разрули там, а? Нас не вмешивай, – и, добавив томной неги в голосе, - по старой дружбе…, ты же знаешь, я в долгу не останусь.
    - С Привокзальной…, хорошо… - возникла пауза, Геннадий, возможно, прикидывал ликвидность услуг старой подруги и возможности ее мужа, определившись, закончил. – Ладно, решим.
    - Геночка, ты - прелесть.
    - Гена сказал – Гена сделал…
    - Ты все устроишь? – не меняя интонации, добавила Сомская. - Что с меня?
    - Там видно будет.
    - Кате скажи: на той неделе новая коллекция приходит из Европы, пусть заедет, что-нибудь подберем...
    - Роман, говоришь…
    - Роман.
    - Затрахали эти металлисты…! – У Гены явно было паршивое настроение, - ну сученок, я ему устрою! ... Нет, ну ты представляешь, у меня сегодня с моего дома ручку сперли.
    - Какую ручку? – поинтересовалась Сомская.
    - Бронзовую, массивную, морда льва с кольцом на входной двери была. Утром выхожу, нету… Значит, говоришь, Роман…

    Вечером вернулся Виктор Иванович с полным комплектом дайверского снаряжения.

    - Завтра едем на речку к Филькину озеру.
    - Нырять будешь?
    - А ты предлагаешь кого-нибудь попросить?
    - А ты сможешь?
    - А что я по-твоему столько времени на лодочной станции делал?
    - Я откуда знаю.
    - Скажем так, ничего сложного в этом нет, управиться с аквалангом может даже первоклассник.   

Глава 15.

    Облачившись в непромокаемый костюм, Виктор Иванович с помощью супруги нацепил акваланг. Для страховки привязал к поясу прочный капроновый фал, проинструктировал супругу:

    - Держи натянутым, смотри за пузырями, если сильно дерну, тащи на берег, если два раза дерну, значит - все хорошо, стравливай потихонечку. Поняла?
    - Да.
    - Сейчас доплыву до того места, - наследник указал рукой точку в границах, указанной рыбаками зоны поиска, – ты меня с берега направляй, там погружусь. Поняла?
    - Да.
    - Ну, я пошел.

    Одел и затянул маску, включил приделанные к ней фонарики. Воткнув в рот загубник, прошлепал ластами по берегу к спуску. На кромке берега, поскользнувшись, съехал на заднице в речку, поднял тучу брызг, чем не добавил торжественности моменту первого погружения. Руководимый супругой, доплыл до означенной точки начала поиска, нырнул.

    В зеленовато-мутной воде дайвер начал погружение, прокладывая курс путеводными лучами света фонариков. Чем глубже, тем больнее давило на уши, вспомнил, что забыл вставить припасенные по совету инструктора тампоны. Давящая на уши боль и неизвестность пучины неприятной пустотой наполняла грудь по мере погружения.

            Луч фонаря высветил сюрреалистическую картину. Коряга, мирно покоящаяся меж колышущихся длинных листьев грязно-зеленых с бурым оттенком по краям водорослей. Клетчатая сумка, с которыми в былое время мотались «челноки». Одна из ее ручек колыхалась в такт водорослям, манила искателя, словно просила освободить от придавившей ее ветки коряги. Любопытство преодолело страх, и искатель потянул за ветку коряги, освобождая сумку. Коряга неожиданно легко подалась, поднимая длинную лохматую, как показалось лапу, будто защищая сумку. Лапа двинулась на него, неотвратимо вырастая в сгущающемся облаке мути. Что-то толкнуло в спину и повлекло ко дну. Виктор Иванович дернулся, увлекаемый корягой, вскрикнув от ужаса, выпустил загубник.

           Дезориентированный сплошной стеной мути, он, не помня, как нащупал загубник, воткнул его в рот. Проглотил противную со вкусом ила воду, в горле першило и хотелось кашлять. Сердце бешено колотилось, сотрясая тело и окружающую воду. Немного успокоившись, попытался всплыть, сдерживал канат, привязанный к поясу. Потянул канат, тот легко подавшись сначала, встал, видимо, придавленный корягой. Нащупал узел, попытался развязать, безрезультатно, обычный узел не поддался. Вспомнил про нож из снаряжения в ножнах, пришпиленных к ляжке и придавший храбрости в первые мгновения погружения. Ощущение ребристой рукояти оружия в руке придало уверенности. В ярком облаке не пробиваемой светом фонарей мути дайвер на ощупь поднес лезвие ножа к канату. Вдруг, неведомая сила, крутанув его, потащила, словно в разверстую пасть бездны, сбив маску с лица, раздирая живот…

             Наталья Викторовна, следуя указаниям мужа, наблюдала за еле видными с расстояния пузырями воздуха, всплывающими в месте погружения через равные промежутки времени. Вдруг канат дернулся один раз, на водной глади вспухли большие пузыри, и все... Следуя инструкции, дернула за фал, ничего… Потянула что было сил, канат не подался. Сомская не на шутку испугалась, неприятный холодок опустился в низ живота. Обезумев от страха, она тянула канат, скользя ногами по сочной траве берега, тщетно зовя мужа. Безрезультатно, канат не подавался. Как бурлак накинула канат на плечо, рывком дернула изо всех сил, поскользнувшись, упала на колени и увидела перед собой фаркоп «Туарега».

    Тройным узлом привязав фал к фаркопу, прыгнула за руль, завела машину и вдавила до полика акселератор. Туарег, рыкнув, натянул фал, запнулся, загудел, гребанул колесом и уверенно пошел, вытаскивая на берег огромную корягу с насмерть притороченным дайвером. Сомская от греха подальше метров на пятнадцать оттащила корягу с мужем от берега. Остановившись, кинулась к суженному.

    Сняла с головы мужа большой пук водорослей с тиной, сняла маску, надвинутую на ребристый шланг загубника. Дайвер похлопал ресницами и уставил на нее безумный взгляд широко раскрытых глаз. Сомская потянула за загубник, тщетно. Голова наследника мотылялась вслед за ее рукой, крепко удерживая загубник зубами, при том, взгляд расширенных зрачков не отпускал ее. Сомская бросила бессмысленную затею. Обратила внимание на канат, глубоко врезавшийся чуть ниже груди в обтянутое резиновым костюмом тело. Канат крепко прихватил дайвера к развилке некогда разлапистого дерева. Нож, блистающий сталью меж широко расставленных ног, был в правой руке, лезвием вверх. Разжать пальцы мертвой хватки и завладеть ножом не удалось. Наталья кинулась на канат с голыми руками и только тут заметила, что он натянут машиной…

    Отдышавшись, откашлявшись и старательно отплевавшись, дайвер с трудом поднялся, напрочь отказавшись от помощи супруги. Стоная, снял с себя снаряжение. Живот украшала широкая красная полоса с синеющими вкраплениями. На спине - полоса от затянувшегося каната была меньше, но присутствовали три огромных наливающихся синяка. Один ближе к копчику явно от сука обломанной ветки, верхом на котором выехал из речки незадачливый искатель, оседлав, таким образом, корягу.

    Выползшая на берег вслед за корягой, клетчатая сумка, ставшая причиной несчастья, хранила в своих недрах обломки кирпичей. При более детальном осмотре на ручках обнаружились обрывки резинки и веревка, запутавшаяся в ветвях осклизлой коряги. Сумка явно использовалась как якорь любителями ловли бершей на резинку и интереса не представляла.

    Охая и морщась, дайвер покидал все свое снаряжение в багажник машины. Бочком пристроился на заднем сиденье Туарега в полной тишине, не проронив не слова. Сомская, набравшись храбрости, спросила:

    - В больницу?
    - Домой.
    - Подождем, пока вода спадет?
    - Подождем. – Виктор Иванович, скривив болезненную гримасу, потер место в районе копчика, вздохнув, со стоном добавил. – Риск большой.

  От перенесенных потрясений Виктор Иванович пожелал отлежаться дома, отправив супругу на Кедровую за ключами от отчего дома с наказом - ночевать в нем.

Глава 16.

    Получив у Таисии ключи от Цилмасовского дома, Сомская спросила:

    - Может, собаку оставите?
    - Шо, насовсем?
    - Можно насовсем.
    - Не, Семен не согласится, у них любовь.
    - Ну, хоть на первое время, пока другую не привезем.
    - А вы с ем управитесь? – Окинув взглядом новую хозяйку, добавила, - силища в ем как у быка, а дури еще больше. Семку только слушает, если чего захочет, то и делает, если что ему поперек, так как зыркнет... Никакого сладу с им нет. - Обратившись к привязанному к груженой вещами газели Бугаю, погрозила тому кулаком, добро пожурив. - У-у, холера тебя забери, черт лохматый.

Сомская посмотрела в изучающе-оценивающие ее плутоватые глаза огромного лохматого пса, внутренне согласившись с доводами хозяйки, отказалась от данной затеи.

    Распростившись с Таисией, Сомская осмотрела приобретение. Мебель большей частью осталась так, как была продана ею вместе с домом еще два года тому назад, и, верно, Таисия постеснялась ее забирать. Кроме бестолковых дверей, окон и неоконченного ремонта мансарды других изменений в доме новая-старая хозяйка не обнаружила.

    В надвигающихся сумерках Наталья Викторовна загрустила. Пожалела о том, что мучимая сомнительными угрызениями совести, в виду последних злоключений мужа безропотно согласилась ночевать в пустом доме одна. Вспомнила об одинокой подруге, живущей с собакой, грозой дворовых кошек и башмаков, набрала номер телефона. Соблюдя обычные формальности, спросила:

    - Чем занимаешься?
    - Ничем, щас пойду с Ричардом гулять.
    - Может, ко мне с ночевкой?
    - Ричи скучать будет.
    - С Ричардом.
    - Ты ж говорила - Виктор собак не любит.
    - Я одна. Мы дом купили, заодно и обмоем.
    - Да, что ты говоришь! Большой? За сколько? А где?..
    - Ну, так я заеду?
  - ...

Лариса, так звали старую подругу, никогда не была замужем. Еще в старших классах выделяясь среди подруг модельной внешностью, не испытывала недостатка в ухажерах, отвергала одного за другим, ожидая достойного предложения. Уже далеко за тридцать более-менее достойный кандидат, вроде, появился, и, наверное, более из боязни остаться в старых девах Лариса уступила.

    Жора, так звали покорителя сердца, умел ухаживать. Приезжал на шикарной машине, возил в хороший ресторан, умел все обставить с шиком. По прошествии полугода совместной жизни Лариса предложила упрочить положение семейными узами. Жора юлить не стал и честно признался, что имеет семью и детей далеко на юге страны, в связи с чем, сочетаться с ней законным браком не может. Обманутая в своих ожиданиях Лариса выставила несостоявшегося мужа за дверь, попутно выяснив, что у него кроме машины ничего нет. Разуверившись в своем ухажере, она лишь радовалась тому, что не зачала от него ребенка, оставшись бы ко всему еще и матерью-одиночкой.

    Осмотрелась, про себя прикинула: «Нормальных мужиков всех разобрали, домогавшиеся ее руки, не получив ее согласия, женились на других. Красота, ранее бросавшая всех к ее ногам, быстро улетучивается, да и нормальных мужиков - где их взять? Либо женат, либо алкаш или «дерябнутый на всю голову». Решила: «Да пошли они!.. Кому надо - сам найдет». Для себя отнесла всех без исключения мужчин к двум видам четвероногих: козлов и кобелей.

    Занялась, как ей казалось, собою. Пытаясь сохранить данную природой красоту, подсела на всевозможные рекламируемые таблетки, пищевые добавки, порой тратя на них добрую половину зарплаты. Увлеклась, по-видимому, получив лекарственную зависимость, даже стала дистрибьютером какого-то модного тренда одного из видов эликсира «вечной» молодости. В последствии завела мопса, и верно, найдя в кого вложить невостребованную любовь, только им и занималась.

    По дороге на Кедровую, затарились в супермаркете новыми постельными комплектами, съестным, шампанским и кое-чем покрепче для обмывки приобретения.

    Выпущенный во дворе Цилмасовского дома Ричард, смешно перебирая лапами, по-хозяйски обследовал весь двор. Не забыл при том пометить все углы и выступающие части, начав с пустой будки Бугая, закончил машиной Натальи Викторовны. Окончив данное мероприятие, подошел к хозяйке, поднял на нее бульдожью морду, венчающую широкую грудь. Заглянул мокрыми глазами в глаза хозяйки, требуя одобрения, получив его, уселся с сознанием полностью выполненного долга.

    Лариса ранее бывала в этом доме, знала о его продаже ранее, была немало удивлена новым приобретением. Получив от подруги объяснение исполнением волеизъявления Цилмасова старшего, удовлетворилась данным объяснением.
 
    Подруги обследовали дом в сгущающихся сумерках, попутно выяснив, что рачительная Таисия забрала с собой все лампочки, оставив одну на веранде и одну в доме. Решив, что этого достаточно, перетащили покупки в дом. Занялись устройством жилища к ночлегу, сожалея лишь о том, что не купили фонарь.

    Ограниченные в выборе наличием света распределили на ночлег комнаты: Ларисе -спальню, куда вкрутили лампочку, скрученную с веранды, Сомской - проходной зал с изрядно потрепанной, некогда шикарной софой. Обустроившись, приступили к обмывке дома, по традиции начав с шампанского, громко хлопнув пробкой.

    За мирной беседой не заметили, как время перевалило за полночь. Первым встревожился Ричард, до того мирно сопевший у ног хозяйки вскочил, выбежал на середину зала, замерев в позе льва, готовящегося к защите своего тейпа. Уставился на входную дверь. Подруги замерли, прислушиваясь. Тишина. Решив, что померещилось, хотели, было, продолжить, как со двора донесся явный скрип открываемой двери. Замерли решая, как поступить. Набравшись храбрости от выпитого, вооружились: Сомская - найденным молотком с расщепленной ручкой, Лариса - длинной палкой, ранее служившей ручкой для швабры. Подошли к двери, приоткрыли дверь на темную веранду, в это время что-то громыхнуло во дворе металлическим звуком пустого ведра. Мопс, призванный следовать в авангарде, не наделенный сердцем короля, в честь которого был назван, наотрез отказался, предпочитая охранять освещенную территорию зала. Чтоб отпугнуть злодеев, постучали палкой по стеклу веранды, не выходя на нее и молотком по полу, закрыли дверь. Выждали время. Тишина. Решив, что этим все закончилось, подошли к столу.

    Лариса поведала о привидениях, обычно поселяющихся в пустующих домах, Сомская не стала возражать, про себя выстраивая версии истинных причин их беспокойства. Освежили «успокаивающее» в бокалах, «чокнулись». Не успели выпить, за окном, задраенном ставнями раздался пронзительный вскрик, сопровождаемый стуком крышки колодца и грохотом колодезной цепи. Замерли, встревожившись не на шутку. Ричард в той же позе всем корпусом повернулся к окну. Опять подошли к входной двери, Лариса призвала мопса к исполнению своих обязанностей. Тот даже ухом не повел на справедливые увещевания хозяйки, сохраняя спокойствие каменного изваяния. Решив не рисковать, забаррикадировали дверь шкафом, на цыпочках перебрались к столу.

    Выждав время, вспомнили о забытых бокалах, повторно «чокнулись» не успели поднести бокалы к губам, как глубоко, как показалось, из-под пола раздался крик-стон, сопровождаемый всплеском воды. На этот раз остались на месте, взяв на изготовку припасенное оружие. Ричард, не меняя позы, помочился под собой. Лариса взяла стул и перебралась от окна на другую сторону стола ближе к подруге. Близость друг к другу придала храбрости, и подруги потянулись за бокалами. Потихонечку «чокнулись», на этот раз выпить не дал подземный стон, затем тихий скрип колодезного ворота. Ричард мочиться не стал, лишь трясущееся колечко хвоста, прижатое к спине, выдавало его напряжение.

    Более, посторонних звуков слышно не было, но компания пребывала в напряжении до зачавшегося рассвета. Издерганные неспокойной ночью подруги решили лечь спать вместе в зале. Мопс, возжелавший составить им компанию, был согнан и устроился на полу у изголовья. Лариса, видимо, более стойкая духом быстро засопела, отправившись в царство морфея. Сомская долго лежала, прислушиваясь, и только было собралась последовать за подругой, как ее опередил успокоившийся Ричард. Наталья Викторовна вздрогнула от могучего храпа их защитника, не предполагая ранее, что это маленькое существо может так громко храпеть.

    Не сомкнув более глаз, пролежала до того времени, как громыхнуло по запертым на засов воротам, известив тем самым о прибытии Виктора Ивановича.

    Перебивая, и, дополняя друг друга, подруги рассказали Виктору Ивановичу о треволнениях прошедшей ночи. Ричард, попытавшийся внести свою лепту в повествование, был одарен таким взглядом подруг, что, понурив плоскую морду, отошел в сторону. Не проявив в нужную минуту отваги, стоял поодаль, более не вмешиваясь в рассказ, видимо, в полной мере сознав ошибочность возлагавшихся на него надежд.

    Избавившись от ненужных свидетелей, отправив Ларису с ее питомцем домой на «моторе», приступили к поискам.

Глава 17.

    Бегло осмотрев сарай, подошли к колодцу, заглянули. Квадрат свинцовой поверхности воды отразил два силуэта.

    - Может, нырнуть? – Просто так, размышляя, спросила Сомская.

    Виктор Иванович наотрез отказался. Обычно сдержанный, вспылил, выдал длинную тираду, используя непечатные выражения, чем окончательно вверг в ступор измученную тревожной ночью супругу. Обещав скоро вернуться, направился в город.

    Оставшись одна, Наталья Викторовна прогулялась по двору, затем - по саду, открыла ставни, зашла в дом.

    Зал, наполненный солнечным светом, стол с остатками ночной трапезы, софа, действовали умиротворяюще. Сомская прилегла на разобранную софу дожидаться мужа.

    Хрустнуло стекло, звонко ударив по подоконнику. Наталья обернулась, увидев за разбитым окном улыбающуюся физиономию «альфонсика» Димы. Более удивленная, чем возмущенная такой наглостью, подскочила к окну зашипела:

    - Ты что творишь! Сейчас Виктор вернется!
    - Здравствуй, моя цыпочка, нагнись поближе, что скажу…

    Нагнулась, исполняя желание любовника, и тут же была схвачена сильной рукой за ворот кофточки. Пыталась вырваться, но цепкие пальцы крепко удерживали ворот, скручивая его на шее, затрудняя дыхание, и, таща в разбитое окно.

    - Иди ко мне, моя цыпочка, – приговаривал Дима, улыбаясь, и Наталья поддалась. Протиснувшись в разбитое окно, она оказалась рядом с колодцем, умудрившись не порезаться острыми осколками стекла, торчащими в краях рамы, – что ж ты наследство отхватила, а мне ни слова? А…?

           Дима - черноволосый, черноглазый выпускник физкультурного института - умом не блистал, блистал раскачанной на тренажерах фигурой и переполнявшим его тестостероном. Наталья подозревала, что диплом он купил за деньги или обменял на баранов, как шутили подруги.
«Альфонсик», как она его про себя называла, знал лишь математику, причем не фундаментальную ее часть, а все, что касалось операций с деньгами. Тут ему равных не было. Он мгновенно мог перекинуть стоимость вещи с рублей на любую валюту, высчитать процент.
 
             Как-то находясь с ним само собой за ее счет на отдыхе в Америке они забрели на окраину мегаполиса. Их предупреждали что данные места посещать не следует, да она и сама не знала, как они там оказались.

            Днем, на людной улице, к ним подошли три аборигена увешанные цепями потребовали денег. Наталья Викторовна оценила худосочные фигуры наглецов, сравнила с Димой в предвкушении Голливудского сценария развития событий. К ее удивлению физически раскачанный спутник повел себя чрезмерно робко. Вытащил свое портмоне и передал содержимое хлипким наглецам. Не удовлетворившись полученным, троица потребовала у Сомской ее украшения и содержимое сумки. Бравых полисменов с мигалками призванных охранять правопорядок не наблюдалось. Наталья Викторовна приголубила этой сумкой ближайшего из нападавших, фактически одна разогнала обнаглевших аборигенов. Спросила у Димы почему тот не впрягся. Дима, шмыгая расквашенным носом, кто-то из нападавших на прощание смазал ему кулаком по физиономии, мотивировал свое поведение поставленным ударом и опаской прибить кого ни будь из нападавших. Это как он сказал могло нарушить их инкогнито, и он был вынужден терпеть свое унижение только из желания сохранить ее репутацию. Наталья Викторовна поверила его объяснениям только из желания в них верить.

             Не смотря на разницу в возрасте в двадцать один год, Дима ею не брезговал, во всяком случае, умело это скрывал, осыпаемый деньгами и подарками за свои услуги. Наталья была ему благодарна за это и прощала вольное, порой переходящее в садомазохистское отношение к ней. 
   
    - Пусти, задушишь! – пыталась ослабить хватку подруга.
    - А может, ты меня кинуть решила? – Поиграв бугрящимися под водолазкой мышцами, притянул ее за ворот к своему лицу. – Ну, с пяток алмазов-то я заслужил? Как думаешь? Разве я был плох? А…? А может больше? – Кивнул головой в сторону колодца. – А основное, значит, там? Да?
    - Там, – подтвердила полузадушенная Наталья, кивнув головой.
    - Так, давай достанем и поровну раскидаем. А?
    - Давай.
    - Ну, так, лезай. Да…

    Дима подтащил ее к колодцу, с завидной легкостью, приподнял, просунул в колодезное окно и отпустил. Наталья успела ухватиться за цепь и спустилась в свинцовую воду. Темный силуэт в квадратном проеме приказал.

    - Ныряй.
    - Я боюсь.
        - Ныряй.

    Наталья нырнула, в мутной воде ничего не было видно, вынырнула.

    - Ничего не видно.
    - Ныряй. Да. – Приятель был непреклонен.

    Нырнула, опустившись на дно, почти сразу нащупала квадратную коробочку. Всплыв, рассмотрела, это был резной ларчик, в котором хранила драгоценности Елизавета Федоровна. Открыла с молчаливого согласия, внимательно наблюдающего за ней Димы. В ларчике, выстеленном почерневшими, полусгнившими лепестками роз лежало пять алмазов величиной с грецкий орех. Аккуратно закрыв крышку, положила ларчик в ведро, которое приятель быстро поднял наверх. Заслонив собою светлый квадрат колодезного проема, «альфонсик» вкрадчиво прошептал.

    - На двоих никак не делится. Что скажешь? Да…? 

    Завладев богатством, «альфонсик» бросил обратно пустое ведро, и, разразившись гомерическим смехом, удалился, прихлопнув крышку колодца.

    Бесконечно долго поднималась по цепи вверх, пока не уперлась головой в закрытую крышку. Надавила головой, раз, другой, крышка не подавалась, придавленная чем-то тяжелым. Все существо наполнилось неизъяснимым страхом замурованного заживо человека. Хотела крикнуть, но от переполнившего ее ужаса не могла издать не звука…

    По крышке громыхнуло, знакомый голос позвал.

    - Наташа!

Глава 18.

    Наталья Викторовна, открыв глаза, уставилась в потолок Цилмасовского зала.

    - Наталья! Мать твою…
    За разбитым окном Виктор Иванович, облизывая пораненную острым осколком разбитого стекла руку, сверлил ее сердитым взглядом.

    - Ой…! Извини, заснула Вить! – Возвратилась в реальность Сомская.

Оказывается, оставшись одна, она на автомате заперла все двери, а входные ворота кроме засова подстраховала еще и где-то найденным ею ломиком.
 
    Приехавший Виктор Иванович, уповающий на полученные от дома ключи, естественно, открыть засов, подпертый ломиком, не смог. Не достучавшись, вспомнил юность и решил перелезть через забор рядом с воротами, где было пониже. Поскольку данными мероприятиями давно не занимался, сноровку потерял. Подпрыгнув, ухватился за край забора, сколько не дергал ногами подтянуться не смог. Извлек из лужи доску, примостил к краю забора рядом с воротным столбом. Взгромоздился на забор прямо над пустующей будкой Бугая. Перебираясь на другую сторону, зацепился штанами за торчащий гвоздь и завис над будкой в нерешительности. Прикинув расстояние до крыши будки, рванул штаны с гвоздя и прыгнул. Не рассчитав собственного веса, пробил ногой крышу будки, сильно ободрав голень, ссадил колено. Освободившись от будки, наследник, прихрамывая, и, чертыхаясь, добрался до входной двери, обнаружил ее запертой. На стук никто не ответил, побарабанив, направился в сад. Через окно рассмотрел безмятежно спящую на софе супругу, постучал, безрезультатно. Рассердившись, что есть силы, саданул кулаком по стеклу, разбив его.

    Наталья Викторовна первым делом занялась мужем, вооружившись аптечкой из своего авто. Перебинтовала руку, принялась за ногу.

    - Костюм порвал, - сетовала, заголяя ногу, – пятьсот баксов.
    - Ой…! – вскрикнул пациент, когда супруга потянула за кроссовку, - да и черт с ним.
    - Кроссовкам тоже кирдык, триста баксов…
    - С-с-с… - засипел от боли наследник, - да и черт с ними. Что там?
    - Припухло немного, может вывих? Давай дерну?
    - Давай.
    - О-о-й…!
    - Лучше?
    - Н-нет, не знаю.
    - Еще дернуть?
    - Нет. Бинтом голеностоп перетяни.

    Используя содержимое аптечки, где бинт, где пластырь, пригодился и эластичный бинт, Наталья Викторовна подлечила мужа. Удовлетворенная собственной работой, наказала:

    - Полежи немного, я пока «Туарег» загоню.

    Деятельный супруг отлеживаться не стал, и, как только Сомская загнала его машину во двор, открыл багажник с новенькой мотопомпой, шлангами, рукавами. Вручил жене два пакета, распорядившись занести в дом. Один легкий с лампочками и прожектором для сада, другой тяжелый, как сказал, с сюрпризами.

    Подтащили мотопомпу к колодцу. Виктор Иванович взялся настраивать агрегат для откачки воды из колодца. Прицепил гофрированный толстый шланг, сунул в колодец. Соединил пожарные рукава, и Наталья Викторовна, по его указанию, размотала их в самый конец сада, бросив в лопухи разросшихся Таисиных тыквачей. Окончив приготовления, Виктор Иванович завел мотопомпу, и наследники с вожделением замерли у сруба, наблюдая, как постепенно убывает уровень воды в колодце.

    Ждать пришлось долго.

            Сначала показался край упущенного ведра, другого, банки, четко очерченные контуры квадратного предмета, в который уперся гофрированный шланг. Заголив на мгновение коричневую квадратную поверхность предмета, мотопомпа, захватив в заборный хобот воздух, выплюнула обратно остатки воды из шланга, замутив воду, скрывшую предмет.

    Сотрясаемые дрожью кладоискателя, разбившего острием лопаты горшок с золотыми червонцами, с минуту молча смотрели друг на друга.

    Подсвечивая принесенным из «Туарега» фонарем, попытались подцепить крючком, венчавшим колодезную цепь предмет, не удалось. Окончательно замутив прибывающую в колодце воду, вытащили старое, потемневшее от долгого пребывания в воде, оцинкованное ведро.

    Виктор Иванович решился. Взял в руки конец намотанной на ворот цепи, осмотрел сваренные звенья, дернул несколько раз, проверяя на прочность, уставился на супругу. Сомская поняла замысел мужа, отрицая его, молча покрутила головой. Наследник перевел взгляд на колодезный проем, затем на супругу, сопоставив габариты, понял несостоятельность своей затеи. Вздохнув, указал Наталье Викторовне крепко держать ворот, пару раз сильно дернул за цепь, убеждаясь в прочности конструкции. Для полной гарантии успеха задуманного предприятия, обвис на цепи, приказав ассистенту крутить ручку ворота. Сомская без особых усилий сделала два оборота ворота, подтянув мужа к нему. Воодушевленный проведенными тестами Виктор Иванович перепоясался цепью, и, было, собрался забираться в проем, как они были отвлечены от занятий истеричным криком соседа.

    - Семен!.. Семен!

        Поняв, что задуманное в данный момент осуществить не удастся, наследник отвязал от себя цепь. В сопровождении супруги проследовал на непрекращающийся крик соседа, обогнув заросли разросшейся малины.

    - Тая!.. Вы что творите! Семен! ...

    Над забором из стального аэродромного листа с круглыми дырками (применялся для быстрого монтажа взлетной полосы в полевых условиях), торчала взъерошенная голова разгневанного соседа. Увидев Сомских, Николай - старый сосед, не мало удивился. Зная о перепродаже дома, он не предполагал, видимо, их так скоро увидеть. Может вид Виктора Ивановича перебинтованного, в разодранном костюме немного его успокоил. Убрав ненормативную лексику, Николай ввел старых-новых соседей в суть вопроса.

    - Клозет затопили!

    Только тут Сомские обратили внимание на рукотворное озеро. Водная гладь со всплывшим мусором, охватив туалет уходила своими границами за забор к соседскому туалету, стоящему рядом, за забором. Затопленная грядка с тыквачами, куда неосмотрительно бросила пожарный рукав Наталья Викторовна, соседствовала с данными заведениями. Туалеты наполнились колодезной водой, и теперь их содержимое медленно выползало наружу, сдабривая садовое амбре неповторимыми оттенками.

    - Пол огорода затопили, - констатировал Николай, – хана теперь огурцам, помидорам, морковке... Полный п…! – Тут же поправился, глядя на Сомскую. – Ничего теперь есть нельзя будет…

Николай, имея кулацкие корни, отличался хозяйской хваткой.

    Его родители, сосланные в Сибирь, в полной мере хлебнули лиха, выжили. Вернувшись на свой хутор к разоренному дому, выстроили его вновь, обзавелись скотиной. Детей растили в строгости, уважении к труду.

             Отслужив в армии, Николай женился на дожидавшейся его соседской девушке Галине. В виду отсутствия работы в чахнущем колхозе, следуя совету родителей, перебрались в город. В городе устроился водителем на самосвал, жена - на химзавод. Завели ребенка, другого, получили квартиру.

            Николай с Галиной, стесненные стенами квартиры, мечтали о собственном хозяйстве. Подвернулся запущенный дом с хорошим участком по соседству с Цилмасовыми. Николай посоветовался с женой. Получили одобрение родителей и тех, и других, показав им предполагаемую покупку. Добавив к своим сбережениям недостающую часть от родителей, купили старую халупу.

    За десять лет, проявив незаурядное трудолюбие, они собственными руками, урезая себя во всем, выстроили добротный дом. Поменяли плодовые деревья, завели элитный виноградник. Поставили теплицу и навели порядок в огороде на зависть соседям, всегда трудясь вместе. 

    Сомские, как смогли, успокоили соседа. Обещали полностью восстановить убытки от потери урожая, вплоть до рекультивации земли в зоне подтопления.

    Разобравшись с соседом, подошли к колодцу. Прибывающая вода уже накрыла оставшееся ведро. Муть села, в луче фонаря четко обозначались квадратные формы скрытого водой клада.

    Виктор Иванович еще раз проверил колодезную оснастку. Повторил инструкции ассистенту, и, перепоясавшись колодезной цепью, полез в колодец. С трудом протиснувшись в проем, поддерживаемый натянутой цепью, уперся ногами и руками в скользкие бревна сруба, начал спуск. Когда до воды осталось не более метра, цепь кончилась, о чем незамедлительно сигнализировала супруга. Наследник не учел длины цепи, потраченной на его немаленькую талию, перепоясываясь с большим гаком, и теперь завис в метре над кладом. Попытавшись изменить свое положение, соскользнул ногами с бревна, обвиснув на цепи.

    В соответствие с полученными инструкциями Наталья Викторовна удерживала ручку ворота, плавно опуская мужа на дно колодца, пока цепь не кончилась. Известив о сем недоразумении, заглянула внутрь. Муж, находясь в непосредственной близости от предмета поиска, начал перебирать ногами, сорвался, дернув цепь. Ассистент подняла голову на подозрительный скрип. Успела увидеть, как конец цепи, приколоченный гвоздями к деревянному барабану ворота, без учета веса Виктора Ивановича, разогнув последние, звякнув, полетел на голову суженому.


Глава 19.

     Клад, размокший кожаный портфель с двумя металлическими застежками, содержал: пять разных дверных ручек с мордой льва, связку ключей, две отвертки, плоскую и фигурную, молоток, рулетку на пять метров, пассатижи, автобусный проездной билет, початый блистер пустырника, два разбухших пакета «Ролтон», три пакетика «Нескафе» три в одном, луковицу, ручку шариковую, юбилейную монету достоинством десять рублей, ярко красную губную помаду, зеркальце и слипшийся оригинал расписки на Цилмасовский дом.

    - Бабка. – Виктор Иванович поднял на супругу, ершащуюся волосами короткой стрижки на местах шишек голову.
    - Может в больницу? – С искренним участием предложила Наталья Викторовна, глядя на лицо мужа с заплывающим синим мешком глазом.
    - М-мда-а, - изрек наследник, рассматривая себя в трофейное зеркальце.
    - А?
    - В таком виде? – Наследник попытался пригладить волосы на шишкастой голове.
    - Ну и что…
    - Как я в таком виде в городе покажусь? – Пнул желтеющий на подсыхающих углах кожаный портфель. – Ну, старая ведьма, я т-тебе устрою, погоди уж…

    Утром Виктор Иванович встал совершенно разбитый. Голова болела, горло першило, в носу сырость от купания в холодной колодезной воде. Выбраться из колодца удалось, когда вода подходила уже к груди. Глаз, подбитый колодезной цепью, совсем заплыл, да и шишки на голове не уменьшились. Болела спина, особенно нижняя ее часть, но все это не шло ни в какие сравнения с ногой. Нога распухла, потревоженная дергала пульсирующей болью.

    - Вить, может в травм-пункт? – с гримасой сострадания спросила супруга.
    - Дай зеркало, – осмотрев себя, Виктор Иванович вздохнул, - в больницу.

  Во избежание огласки Сомские направились в поликлинику на окраине города, желая сохранить данный визит, а более вид пострадавшего в тайне.

    На поврежденную ногу наложили съемный бандаж, диагностировав растяжение первой степени. Хирург, предложивший выдать справку о побоях, услышав отказ из уст Натальи Викторовны, подозрительно посмотрел на нее. Выписали кучу лекарств, в том числе и от простуды.

            Наследник покинул заведение, опираясь на спутницу, далеко вперед выкидывая пораненную ногу с привязанным к бандажу тапком. В таком виде они налетели у входной двери на Веронику – молодую супругу приятеля Виктора Ивановича.

             - Наталья Викторовна… 
 
    Приятель в силу своей должности был вхож в их дом, был женат третьим браком на этой особе. Вероника, раздутая силиконом во всех нужных и ненужных местах подобные заведения, не посещала, предпочитая косметические салоны и платные закрытые клиники.

    Будучи от природы чрезмерно энергичной, Вероника с детства участвовала во всех мероприятиях, предпочитая те, где требовалось действие. Занималась художественной гимнастикой, не снискав больших успехов в спорте, занялась собою. Подошла к зеркалу, занятия гимнастикой с раннего возраста видимо наложили отпечаток на фигуру. У нее были широкие, развитые плечи, узкие бедра и маленькая грудь, не подходившие под современные стандарты.

    Вероника взялась исправлять положение со всей ее энергией. Используя «папиков», так она называла бесчисленных спонсоров, увеличила грудь, ягодицы, занялась лицом. Путаясь в количестве перенесенных ею операций, она достигла желаемого результата, став классической блондинкой. Выбрав из «папиков» достойного, вышла за него замуж.

    Умом в обществе, в которое ее ввел муж, блеснуть не удалось, компенсировала сей недостаток природной женской сметкой. В целях завоевания авторитета у чрезмерно грамотных, на ее взгляд, дам, направила свою нереальную энергию на желание все знать, всех известить и всем помочь. Чопорные дамы, сторонившиеся ее общества, по прошествии времени искали с ней уединения для решения вопросов, освещения последних событий в обществе и в частностях. С каждым годом в их круге стали чаще появляться особы подобного ей типа, заменяя собою стареющих спутниц «папиков» (став им женами, они продолжали их промеж собою так называть). Вероника стала центровой фигурой общества с непререкаемым авторитетом «Вестника-решалы»

    - Виктор Иванович! Что с вами?!
    - Да, вот… скажем так… - наследник, зная болтливость последней, менее всего предполагал ее здесь встретить, - … с лестницы свалился. 
    - Мы дом купили, вот Виктор решил к ремонту сам руку приложить, – поспешила добавить Сомская.
    - Наталья Викторовна, что ж вы не позвонили? Я бы все организовала, Филю бы напрягла, шесть секунд, и все готово. Хотите телефон строителей дам, нет, я сама позвоню, что делать надо?
    - Спасибо Вероника, пока не надо, я потом тебя сама наберу.
    - Да я к вам сегодня заеду, может, что надо? Какой адрес?
    - Сегодня не надо, – Сомская придумала, как отвязаться от навязчивой активистки, - мы в Еренск уезжаем, вы знаете, у Виктора …
    - Ой! Извините. Искренне соболезную...

    Проехали на рынок.

    -Переучет на три дня, – вернувшись, доложила Наталья Викторовна.

    Набрала реализатора, телефон Лехи был отключен. Набрала Романа с тем же результатом. Доехали до дома приемщика металла. На воротах, мелом, метровыми буквами было написано: «Приемка не работает».

    Месть Геннадия Владимировича гильдии металлистов, за посягательство не его хозяйство была молниеносной.

    - Поехали на Кедровую.
    - Надо на квартиру смотаться, - внесла коррективу в маршрут Сомская, предполагая ночевку в доме, – кое-какие вещи возьму.

    Оставив машину с супругом на парковке соседнего дома в тени вяза, Наталья Викторовна направилась к своей «свечке». Отсутствовала более часа, вернувшись с сумкой, протянула теряющему терпение от ожидания супругу конверт.

    - Что это? – спросил Виктор Иванович, рассматривая вскрытый конверт с казенным штампом.
    - Посмотри.

    Конверт содержал протокол об административном нарушении с квитанцией для оплаты штрафа. Из протокола следовало, что Виктор Иванович, являясь собственником транспортного средства «Туарег», совершил административное правонарушение.

    Проявив преступную халатность, он оставил свое транспортное средство без присмотра в общественном месте. В отсутствии должного надзора транспортное средство «Туарег» совершило потраву городской клумбы, чем нанесло ущерб внешнему виду площади и, как следствие, казне города. «Туарегом» были съедены: Алиссумы, Астры, Анемоны, Бархатцы, Бородатые ирисы, Виолы, Гладиолусы, Золотарник, Календула, Львиный зев, Маки, Нарциссы, Примулы, Петуньи, Розы, Тюльпаны, Фиалки, Флоксы шиловидные и Хризантемы (до сего дня Сомский не предполагал такого многообразия флоры городских клумб). Далее следовал перечень уничтоженных растений с ценами. Виктору Ивановичу предлагалось в десятидневный срок возместить в казну города нанесенный его конем «Туарегом» ущерб и оплатить штраф в размере полтора тысяч рублей. Факт потравы подтверждался фото дощатого борта телеги с гос. номером три тройки.

    - Что скажешь? – поинтересовалась супруга, дождавшись окончания ознакомления с документом.

    Виктор Иванович еще раз пробежал взглядом документ, задержался на фото и сумме ущерба в девять тысяч сто тридцать восемь рублей двадцать одна копейка, НДС в том числе. Сунул документ в конверт и, протянув супруге, устало махнул рукой.

    - Оплати.

    Прошедшую ночь наследники провели на Кедровой в беспечности. Сказалась усталость от дневных забот. Теперь под руководством Виктора Ивановича деятельные наследники готовились к осаде в ночь наступающую. Установили прожекторы, направив их на колодец, двор, сарай, летнюю кухню. Вывели выключатель в зал Цилмасовского дома. По замыслу одним нажатием клавиши освещался весь дом, застав лиходейку в момент совершения преступления с поличным. Установили привезенные ранее капканы на крупного зверя в гараже, летней кухне и два на подступах к колодцу, прикрыв старыми газетами и листьями.
 
    Стали ждать.

 Глава 20.

Смеркалось, выключили везде свет, заняли сторожевой пост в зале.
 
    К часу ночи Виктор Иванович совсем разболелся. Не помогали импортные снадобья, призванные облегчить симптомы простуды. Зато весь перечень побочных эффектов, перечисленных в аннотациях к лекарствам в сумме, был налицо, все тело чесалось, глаза слезились, голова налилась свинцом и тянула к подушке. Чихнув и высморкавшись в простыню, (Наталья Викторовна выделила вместо носового платка, чтоб сей процедурой больной издавал меньше шума). Виктор Иванович сдался.

    - Я прилягу.
    - Ложись.
    - Ты буди, если что.
    - Ложись, я рядом сидеть буду.

    Спустя какое-то время, встревоженная непонятными звуками со стороны колодца, тронула мужа за плечо.

    - Началось.

    Наследник чихнул, со сна не успев прикрыться.

    - Тише, спугнешь, - в Наталье Викторовне, воодушевленной присутствием мужа, проснулся охотничий азарт.

    Прочихавшись и очистив нос в платок-простыню, Виктор Иванович спросил шепотом.

    - Что там?
    - Не знаю, шум какой-то, не поняла…

    Наследники притихли, слушая ночную тишину. Спустя время, раздался приглушенный непонятный звук. Сомская схватила мужа за руку, прошептала.

    - Вот!

    Звук повторился, следом приглушенный чих, второй более громкий и третий смачный.

    - А-а-а-а! Старя кляча! – Виктор Иванович ликовал, - и тебе купание на пользу не пошло! – Нажал клавишу, осветив дом.

    Наталья Викторовна доложила с поста у окна.

    - Возле колодца никого нет.
    - Во двор!

    Командир взвел припасенный газовый пистолет, кинулся во двор. Наталья Викторовна, прихватив знакомый молоток, следом, прикрывая тыл. На выходе во двор Виктор Иванович привычно выкинул вперед больную ногу через порожек веранды, перенес вес тела вперед и увидел капкан под ногой. На освещенном дворе его невозможно было не увидеть. Ничем не прикрытое варварское творение человека, оскалив стальные, зубчатые челюсти в ожидании жертвы, стояло сразу за порогом веранды, куда его не ставили. Он видел, как его пятка по инерции приближается к пятаку для прикормки, но сделать уже ничего не мог. Мгновения будто замедлились до момента контакта пятки с капканом. Механизм сработал четко. Виктор Иванович подался назад, в веранду, развернувшись на одной ноге, продемонстрировал супруге ногу с захлопнувшимся на стопе капканом как высшую степень коварства. Тут же грохнулся на зад, случайно нажав на спусковой крючок пистолета, направленного в потолок и открыл рот. Собаки и кошки ближайших окрестностей в страхе прижали уши от нечеловеческого вопля, сотрясшего воздух.

    Остаток ночи наследники провели в заботах. С ушибленной ногой управились достаточно быстро. От серьезной травмы, голеностоп спасла повязка, наложенная на растянутый сустав. А вот перечный газ, капсацин, как сказали Виктору Ивановичу в магазине, доставил много хлопот. Из веранды он перетек через раскрытые двери в дом, заполнив его. Особенно достала закрытая веранда, с которой въедливый газ никак не хотел выветриваться. Наследник вспомнил, что ему советовали после использования оружия положить его в полиэтиленовый пакет, затем промыть спиртом. Сомская уложила брошенный на веранде пистолет в три полиэтиленовых пакета, отнесла в сарай, не помогло.
 
    Если для Виктора Ивановича последствия газовой обработки были отчасти положительные, исчез мучивший насморк, то для Натальи Викторовны последствия были самые печальные. У нее развилась жуткая аллергия, теперь она ежесекундно чихала, меняя один за другим промокавшие носовые платки. Наследники вывели неутешительные итоги осадной ночи.

    - Бабка, зараза!
    - А-а-ап чих, – высморкавшись, Сомская согласно посмотрела на мужа покрасневшими глазами.
    - Собаку надо.

    Наталья Викторовна набрала Викторию, попросила помочь с собакой.
 
    - Зачем? – возмутился наследник, - припрется сюда, потом на весь город растрезвонит.
    - Какая разница, – парировала Сомская, – мы вчера виделись, можешь не сомневаться – о твоих синяках уже все знают.

    Вероника приехала лично проконтролировать ход выполнения работ присланной бригады по возведению вольера на улице Кедровой.

        Вестник-решала, застала Виктора Ивановича в позе Наполеона с картины Верещагина «Наполеон 1 на Бородинских высотах». Наследник сидел на стуле посреди двора, роль барабана выполнял табурет, положенный на бок. Оперев перебинтованную ногу на табурет, и, скрестив руки на груди, он сосредоточенно наблюдал за ходом строительства. Роль свиты исполняла супруга, находясь сзади с белым платком в руке. Эта деталь не вписывалась в экспозицию, ибо Наполеон на Бородинском поле не собирался капитулировать.
 
    - Ну вот, все отлично, через час будет готово, – Вероника глянула на часы, - как раз Женя собаку привезет.
    - Крупную? – спросил наследник, не меняя позы.
    - Ну да. Наверное, я объяснила Жене, что вы хотите, он сказал, у него есть подходящий экземпляр Московской сторожевой.

  Экземпляр прибыл в сопровождении Жени, усевшись у ног кинолога, высунул язык, с интересом осмотрел двор. Кинолог описал его, как собаку, уверенную в себе, уравновешенную, самостоятельную и контактную. Здоровенный пес тактично отвернул голову в сторону, слушая о себе лестные слова. Женя говорил, что он имеет прекраснейшие сторожевые и охранные качества, добавил.
 
    - Этот пес, Барон, не знает страха и никогда не отступит. - Услышав свое имя, пес в подтверждение слов кинолога, глянул на него, подняв свою башку, достав мокрым носом до груди лектора.
 
    Барон внимательно выслушал лекцию кинолога о своем содержании, и адаптации в новых условиях, не перебив ни разу. Когда лектор, закончив, сказал ему, что это его новые хозяева, пес еще раз оценивающе оглядел Сомских и недоверчиво уставился на Женю.

Глава 21.

           Ночь прошла спокойно. На вверенное Барону хозяйство никто не осмелился посягнуть.

    Телефоны металлистов молчали, Виктор Иванович предложил смотаться на Филькино озеро.

    - Проверим, может вода спала.
    - Как ты с такой ногой поплывешь?
    - Лодку возьмем.

    Новенькая, надувная лодка, купленная для этих целей, не потребовалась.

    Метров на пятьдесят, может больше, от места предполагаемого затопления наследства, фарватер реки в обе стороны был тщательно протрален. Весь берег был завален донным мусором вперемешку с еще мокрыми водорослями, подсыхающими моллюсками. В один голос вывели заключение:

    - Бабка.

    Заехали на рынок, павильон был закрыт. На двери висела все тот-же лист бумаги, упреждавший покупателей о трехдневном переучете. Набрали мобильный, телефоны металлистов были отключены.

    На Кедровой у дверей дома их встретила соседка.

    - Собаку свою заберите, в дом войти не дает.
    - Как он там оказался, - недоумевал Виктор Иванович.
    - Я откуда знаю, как, – Галя указала на свою калитку, - рычит и не пускает, забирайте.

    Барон впустил наследника в соседский двор, позволил погладить себя по голове, но покидать новую территорию наотрез отказался. Не помогли увещевания, попытку увести себя силой пресек свирепым взглядом. Позвонили кинологу, который обещал быть через час. Тем временем подъехал отпросившийся с работы Николай, извещенный ранее супругой.
 
    Николай спокойно зашел в свой двор и через минуту вышел с Бароном, придерживая его за ошейник. Отвел пса в вольер Цилмасовского дома. У вольера похвалил собаку, одобрив приобретение, предупредил.

    - Хорошая собака, но упрямая, я на службе с такими сталкивался. Вам нужно с ним заниматься, а то потом не управитесь, - удалился оценивать ущерб, нанесенный его хозяйству незваным охранником.

    Пес проводил соседа преданным взглядом.

   Прошли в сад определить, каким образом Барон пробрался к соседу. Обнаружили подкоп под нижним листом аэродромной просечки забора. Широкий лаз был надежно перекрыт с их стороны куском жести и придавлен дровосекой, ранее стоявшей под крышей навеса сарая. Хорошо был виден след на примятых грядках Таисии, через которые катили дровосеку от стены сарая.
 
    Переглянувшись, наследники кинулись к дому. Дверь в дом была открыта. Похищен был трофейный портфель и его содержимое, опрометчиво оставленное на столе зала. Остались лишь два разбухших пакета «Ролтон», луковица и подпорченный водой, початый блистер таблеток пустырника. Наследники замерли в молчании, идентифицировав похитителя, комментарии не требовались.

    В последующие два дня наследники устроили дренаж колодезной воды. Нарастив пожарный рукав, отвели ее в канаву перед железнодорожной насыпью за огородом. Трудясь не покладая рук, Стахановскими темпами срыли до основания колодец. Виктор Иванович лично проверил, простучал каждое бревно колодезной кладки. Ничего.

    Совершенно вымотавшийся Виктор Иванович безучастно сидел на краю котлована от колодца. Бросал комки земли в затягивающую дно котлована воду, тупо разглядывая круги, расходившиеся от всплесков.

    - Может, не здесь? – предположила Сомская, жалея мужа.
    - Может.
        - Еще может, где?
        - Может, и еще где.
    - А вдруг, бабку утащила?
    - Может, и бабка.
    - Вот же, старая колода!
    - Может, и старая колода…, - наследник взял в руку ком влажной земли. Сосредоточенно смяв в руках в круглый шар, прицелился, кинул на дно в пребывающую воду, добавил, - может, и колода старая… - Проследив расходящиеся круги, встрепенулся, внимательно посмотрев на супругу, вспомнил. – Улей! Старая колода… Колода… – Кинулся в дом.
 
    Кабинет Ивана Ароновича был стилизован под старину. Вся мебель из массива, оставленная Сомской при продаже дома, осталась нетронутой. Рядом с окном стоял древний улей-колода, выдолбленный из целого куска дерева с полметра в диаметре. Цилмасов старший отреставрировал его, покрыл лаком и приспособил под бар. Крышка улья представляла собою три грубо тесанных плашки скрепленных круглыми чурками. Верхняя использовалась как ручка, нижние три две, коротких и одна длинная, центровали крышку улья от смещения. Элементы крышки были соединены шпунтом, зарезаны в шип и скреплены деревянными штифтами от смешения.
 
    Положив крышку на стол, наследник скрупулезно изучил растрескавшееся от старости сооружение. Внимательно осмотрел средний круглый сантиметров пять в диаметре брусок. У основания бруска ближе к плашкам обнаружился маленький потемневший наклонный сучек. Кончиком ножа нажал на него. Середина круглого бруска, по годовым кольцам, сегментом в двадцать миллиметров выдвинулась. Вытащил деревянную заглушку с пластиковой трубкой пеналом длиной сантиметров тридцать. Из пенала извлек скрученный пергамент, развернул.

    Перед ним было генеалогическое древо рода Цилмасовых, вычерченное рукою Ивана Ароновича. Древо восходило своими корнями к византийскому роду Палеологов, переплетавшись узами кровного родства с царственным родом Российским, через Софью Палеолог и Ивана Великого…, к истокам государства великого…, к Ивану Грозному…

Глава 22.
   
    - Касатик, косу отбей.
    - Что, совсем села?
    - Села. Так я еще давеча, как лужок у дуба, расщепленного косила, так по проволоке шмурыгнула и откуда она тама взялася, бог ее ведает.
    - Дай гляну, - Борис провел пальцами по острию, покачал головой, - да, надо тянуть, пойдем, отобью.

            По дороге Марья Николаевна поинтересовалась результатами поездки в райцентр;

            - И когда-ж свет то дадуть?
            - Ишь какая скорая. Сказали, надо тендер провести, выбрать подрядчика.
            - А че его выбирать коль деньги дали?
            - Порядок такой. Дадут объявление, выберут кто дешевле.
            - Кто дешевле, так они сделають, а через месяц столбы попадають. А?
            - Заключат с ними договор.
            - Господи! Так это сколь ждать?
            - Обещали до нового года.
            - Ну слава те господи! А не обмануть?
            - Не. Сказали до нового года надо деньги освоить.
   
    Подошли к сараю, хозяин вошел, направился к верстаку снять косовище, Марья Николаевна осталась у двери.  Положила руку на дверную, позолоченную ручку-кноб, частью облезшей позолоты с выпуклой мордой льва.

    - О, а я и не видела, с дома переставил?
    - Купил.
    - Давно?
    - С полгода уж.   
    - Во как. Последнюю забрал?
    - А ты откель знаешь?
    - А я Насте с полгода как, наказывала, для Евдокии две штуки еще взять, она говорила, осталося три штуки, все облезлые, насилу выбрала, по триста девяносто пять рублей отдали. Вот и выходит, последнюю ты забрал. Теперьча у всех ручки одинаковые.
    - За вами сороками не угонишься, - улыбнулся Борис, выбивая клин с косы.
    - А ты как хотел? Илья мой, Царствие небесное, поставил дома такие. Тебе понравилось, и ты себе поставил, а другим завидно. Они чем хуже? И у них такие же должны стоять. Это что получается? У меня четыре ручки, у Валентины - две, у Семеновны - две, у Евдокии - две и у вас с Надеждой - три. Чертова дюжина! – перекрестившись, добавила, - Зато у всех одинаковые.
    - Я и говорю, сороки.

    Хозяин набрал в консервную банку воды, взял молоток, уселся поудобнее перед чурбаком с прикрепленным куском рельса.

    - А бабку (приспособление для отбивки косы) так и не нашел? – со знанием дела спросила Марья.
    - Не нашел. Что с возу упало - то пропало. - вздохнув, продолжил, - Сейчас, Маша, такие бабки уж не продают. Из напильника сделал, колется зараза, полотно рвет. А тут недавно еду от Филькина озера, у излучины егерь на винт лодки веревку капроновую намотал с якорем. Ко мне на веслах подошел, веревка сплавилась на валу, ножом пилили, пилили – ни в какую. Пришлось винт с мотора снимать. Я ему помог винт с вала снять, а он мне в благодарность этот якорь отдал, - Борис шлепнул рукой по куску рельса с двумя овальными дырками в шейке для крепления стыковых накладок, – вот эта бабка получше будет.

    Пристроив косу на оголовок рельса, устроился удобнее, макнул молоток в воду, приступил.

Эпилог.

           Прошел год.

               Дверные ручки, облагороженные мордой льва с дверей жителей города, продолжали пропадать еще какое-то время с завидным постоянством. Жители некоторых районов устав призывать полицию, организовали собственные дружины самозащиты от посягательств на их имущество. Дежурили, ставили капканы и подводили электричество к ручкам. Бесполезно. Ручки продолжали исчезать необъяснимым способом. Заподозрив в происходящем нечистую силу, освятили все двери, не помогло. Обратились к известному в городе экстрасенсу. Экстрасенс проверила энергетику, применив одной ей известный способ призвала белую и черную магию на защиту собственности горожан. По завершении длительного процесса спалив не одну вонючую лучину, заверила о полной блокировке злых сил. Получив собранное обществом вознаграждение, удалилась. Потеряв целый день закрепляя чужие ручки, экстрасенс по возвращении домой не обнаружила собственной. Ручка-кноб входной двери выполненная в виде бога солнца инков, Инти, исчезла. Не добившиеся успехов в защите своего имущества, жители города перешли на обычные дверные ручки что в общем снизило общую статистику краж ручек. К настоящему моменту, кражи дверных ручек со львом сошли на нет, чему обладатели ручек всех мастей были вполне довольны.

              Алексей – Леха способный указать на новых владельцев исчез. По слухам, получив приглашение от своей старой пассии, продал квартиру и укатил, уложив свои пожитки в один чемоданчик. Рассказывали пришел проставляться перед отъездом в костюме, при галстуке. Принес с собой литровку хорошей водочки, курочку гриль. Хвастал что его старая любовь оставшись одна оплатила дорогу, переезд и подкинула на карманные расходы. Уехал предположительно на север где жил раньше, может еще куда, не оставив контактов.

           Дом на Кедровой с котлованом на месте колодца, Сомские продали соседу за четверть от уплаченной Таисии суммы. Николай взял его для взрослого сына с рассрочкой платежа на три года. Барон прорывший «окно» к соседу получил под охрану прилегающую территорию на законных основаниях. Пес, сразу определившись с хозяином верно нес службу, обожал Николая, который отвечал ему взаимностью. На память о своем отчем доме, Виктор Иванович забрал лишь древний улей-колоду, установив его в зале своего коттеджа
    
            После известных событий, Виктор Иванович с головой углубился в работу. Стал проявлять в некоторых вопросах удивительную щепетильность и принципиальность. Может осознание причастности к знатному роду, придало ему ответственности в поступках. Безусловно, он знал, в то время модно было стряпать себе родословные и многие в этом преуспели. Подобное генеалогическое древо за деньги можно было нарисовать до Адама и Евы, с приложением всех необходимых документов. А уж вычерченная рукой отца, мифическая генеалогия, тем более вызывала у него большие сомнения, скорее иронию. Но как-бы то ни было финансовый ручеек из его кабинета немного поубавился. Поговаривали что результатами работы его ведомства за истекший год заинтересовались, и он сам ожидает перевода в областной центр с повышением.

             Наталья Викторовна, сдружившись с Вероникой, направила ее кипучую энергию в нужное русло, вовлекла в свой бизнес. В настоящий момент они имели сеть салонов элитной одежды, четыре в Эменске и один в областном центре. Общество Вероники, с которой они теперь не расставались пошло в прок Сомской. Занявшись собою под руководством новой подруги, она отчасти вернула былые формы, по совести сказать не особо утруждая себя спортивными тренажерами.

              Геннадий Владимирович сдержал слово. Заказал качественный бюст в соответствии с имеющимися у него данными у местного скульптора и установил на могилу отца приятеля. Направленные им два бойца, возможно наши знакомые с того самого поста, приехали в пансионат «Родник». Взяли в проводники заведующего, который лично указал место захоронения усопшего. Не сразу нашли, в самом углу кладбища свежий холмик, идентифицировав его по номеру, и фанерной табличке с еще сохранившейся фамилией и инициалами усопшего, написанных шариковой ручкой. Хлопцы установили бюст, прикрутили латунную табличку, как положено и укатили восвояси.
 
               Много позже, кто-то из поэтов литературного клуба города Еренска, бродя в поисках музы по кладбищу заметил бюст, установленный на неухоженной, безымянной могиле. Окрашенный бронзовой краской, бетонный бюст в натуральную величину отличало поразительным сходством с великим Литератором. Весть была донесена членам литературного общества города на ближайшем собрании. На следующий день заинтересовавшиеся активисты общества осмотрели бюст. Табличка для идентификации, верно выполненная из цветного металла отсутствовала, похищенная вандалами. Отметив сходство решили провести идентификацию. Следующий раз у могилы собралось все литературное сообщество города за исключением персон отсутствующих по уважительным причинам. Один из товарищей приволок бронзовый настольный бюст великого литератора. Сопоставив принесенные репродукции с оригиналом, установили рядом принесенный бюст. Потрясенные поразительным сходством замерли в догадках. Всегда найдется ложка дегтя, и один из вечно сумлящихся выдал предположение о случайном сходстве. Кощунственные слова, в таком месте, навлекли на голову раскольника праведный гнев всего общества. Несчастный невежа тут-же открестился от своих слов, заняв более выгодную позицию. Для порядка решили выяснить все данные о хозяине безымянной могилы. Опрошенный смотритель кладбища сказал, что в этом углу хоронили не востребованных покойников и окончивших свои мытарства постояльцев приюта. Предположил, что усопший последние свои дни провел в недавно сгоревшем приюте для престарелых «Родник». Данная информация не помогла, пожар, как водится, уничтожил всю документацию, а выживших постояльцев переместили в разные места. Поразмыслив, решили не упираться в поисках истинного хозяина. Поскольку других достопримечательностей в городе не было, любители литературы приняли единственно верное решение. Активисты тут-же состряпали родословную покойному. За его поразительной сходство он был причислен к незаконнорожденному пра-пра-правнуку Михаила Юрьевича. Если с именем определились достаточно быстро, то с фамилией возникли проблемы. Все знали, что по официальной версии Литератор умер бездетным. Была какая-то интрижка с замужней женщиной Смирновой-Россет, даже вроде доказанная дочь Надежда. Но тогда пропадала интрига. А как же бесчисленное множество произведений, адресованных другим женщинам? Мнения разделились в жарких дебатах назревал раскол литературного сообщества города Еренска. Выбрали комиссию для решения данного вопроса и недопущения дальнейшего рукоприкладства при решении столь важного вопроса. Председателем комиссии единогласно избрали старейшего (пока непризнанного) поэта города. Более месяца комиссия рассматривала проекты и разбирала споры. Решение как обычно пришло неожиданно. Используя наиболее известные фамилии дам сердца, путем тайного голосования выбрали патриотичную фамилию Иванов-Лопухин-Лермонтов. Один из вечно недовольных членов общества пытался возразить нелепой фамилии. Председатель резонно прояснил; «Тебе какая разница? Это наш Лермонтов, мы, здесь, сейчас назовем, а другие потом пусть голову ломают.» Изготовили антивандальную табличку из искусственного камня с именем; «Юрий Михайлович Иванов-Лопухин-ЛЕРМОНТОВ. Пра-пра-правнук великого ЛЕРМОНТОВА Михаила Юрьевича». Забыли указать даты рождения и смерти. Опять разгорелись споры. Уставший от беспокойной публики литературного общества, председатель подвел итог; «Не надо даты, над поэтами время не довлеет». Как есть прикрутили табличку на пустующее место под бюстом. В довершение председатель пожертвовал несколько своих лучших, на его взгляд, произведений переписав авторство на покойного. Собрав необходимое количество подписей, вынесли инициативу в городскую думу о перезахоронении пра-пра-правнука великого Литератора на главной площади города. Мотивировали свое предложение неудобным расположением останков покойного для возложения цветов, отдачи других почестей. Главное, невозможность подъезда свадебных и других кортежей высокопоставленных лиц к месту захоронения. Аргументировали, как следствие при проведения подобных мероприятий, следует ожидать большого стечения народа и прессу, которую в данных условиях негде разместить. Провели нужные встречи, заручившись поддержкой в думском комитете. Подключив интернет-сообщество, собрали необходимые средства на данное мероприятие. Со дня на день ожидали положительного решения своего вопроса в гордуме.

            Деревня Родина названная в честь купца Родина поставлявшего пеньку для флота Петра первого жила своей жизнью. Расположенная в прекрасном природном уголке с плодородной землей, живописными озерами и рощами, пала жертвой урбанизации, может бесхозяйственности. Обещанный к новому году свет так и не дали. Встретив новый год с генератором, Борис направился в райцентр. Пробившись в высокий кабинет районной администрации с резонным вопросом о выделенных средствах, получил разъяснение. Что на выделенные средства были проведены торги с соблюдением всех формальностей в соответствии с существующим законодательством и положением о закупках. Из числа заявившихся претендентов, с последующим уторговыванием, был выбран подрядчик с минимальной ценой предложения. Подрядчиком были выполнены все необходимые работы по проектированию линии электропередачи, с выделением потребной мощности для нужд деревни. В настоящий момент все деньги освоены. В доказательство предложили ознакомиться с закупочной документацией и выполнением в виде нескольких папок с проектно-сметной документацией. Полистал для порядка толстую папку с документацией о закупке. Ознакомился с содержимым альбомов проектно-сметной документации, на прокладку линии электропередачи, в модных переплетах с лощеными обложками. Возмущенный было несоразмерностью стоимости представленных лощеных папок и выбитых с таким трудом средств жителями деревни, был пристыжен чиновником. Данное мероприятие должно исполняться с соблюдением всех формальностей, в строгом соответствии существующего законодательства. Для решения столь ничтожного вопроса, была задействована масса народа, оторванная от более серьезных проблем. На вопрос, о том, что по всей предполагаемой трассе следования электроэнергии не наблюдалось ни одной живой души, был буквально, поднят на смех. Представительный хозяин кабинета разъяснил, что в настоящее время нет необходимости выезжать на место предполагаемых работ. Существуют современные средства, спутниковые карты, дроны в конце концов. Вернувшись объяснил ситуацию сельчанам. Не удовлетворившись данными разъяснениями, неугомонные жители деревни направили официальное письмо в областной центр. Ответ не заставил себя долго ждать. В письме с обратным адресом районной администрации было обещано в ближайшее время претворить проект по прокладке линии электропередачи в жизнь. Не давала покоя лишь странная отписка в тексте. «Проект будет реализован по поступлении средств для реализации данного проекта при условии финансирования данной статьи бюджета и выделения средств на его реализацию.» Совсем сбитые с толку сельчане решили собирать средства сами. Прикинули. Без учета инфляции во всем себе отказывая лет через пять-семь, могли набрать на провод. Опоры решили заготовить и установить своими силами.
 
            Жизнь в заброшенной деревне с золотыми ручками, продолжалась своим чередом. Нет-нет, над ней, в чистом воздухе, разносился звонкий дробный стук молотка по рельсу. Это Борис в очередной раз отбивал косу, или еще чего мастерил, приладившись к рельсу, содержащему в себе средства достаточные с лишком для решений всех деревенских вопросов. Проложить дорогу, прокинуть новую линию электропередачи. Наладить колхозное хозяйство, восстановить ферму и поголовье скота. Построить перерабатывающий сельхозпродукцию заводик может еще чего и вернуть молодежь, отремонтировав для них пустующие дома или построив новые. Вдохнуть силы и жизнь в некогда богатую деревню, расположенную на уникальной земле.
 
Тюмень
Октябрь 2018