Свободная тюрьма

Странно осознавать себя человеком, искусственно рожденным, ускоренно взращенным, воспитанным и обученным исключительно для одной цели в жизни и больше не для чего. Всю свою короткую двух годовую жизнь я занимался лишь тем, что готовился к своему смыслу жизни. Именно так: к смыслу жизни. Я Ричард 18Б5 – последний из проекта «семя» и прямо сейчас я последний раз в жизни стою сам на своих ногах, смотрю своими глазами, дышу своими легкими. Все это я должен буду пожертвовать во благо одной единственной цели. Чужой цели.
 
Эти мысли проскальзывали по моему сознанию (вопреки тому, что нас учили об этом не думать) пока я поднимался в орбитальном турбо лифте на самую огромную строительную площадку в галактике – на орбиту планеты Орбос – главную базу сил Земли. Это была планета с самыми богатыми залежами металлов. Раньше в орбитальных лифтах стояли специальные противоперегрузочные лежаки, но с изобретением гравитационных гасителей, необходимость в них отпала и можно было спокойно стоять и наблюдать сквозь прозрачные стены окружающие захватывающие виды, не рискуя при этом быть размазанным по полу из-за чудовищных перегрузок. А посмотреть было на что. Как только облака почтительно расступились пропуская взмывающую в высь капсулу кабинки, зеленоватая атмосфера планеты начала бледнеть, уступая место холодной черноте космоса. Скорость была очень большой и всего за десять минут, можно было добраться с поверхности, до орбитального кольца на высоту в сотни километров. Горизонт все еще был подчеркнут ярко-зеленой линией, а легкую дымку над ним, казалось, всасывал сам мрак, медленно вытягивая из атмосферы ее зеленоватое полотно.

Вскоре и стратосфера осталась внизу и вокруг вспыхнули мириады огней звезд и находящихся на орбите станций и кораблей. И все это было грубо перечеркнуто прямо над головой черной линией, которая, слегка загибаясь, чертила свой путь за край горизонта планеты. Но до кольца на высокой орбите было еще далеко. К этому времени слух настолько привык к еле заметному жужжанию мотора турбо лифта, что, казалось воцарилась мистическая тишина, а окружающий полумрак добавлял необычность ощущениям, погружая в состояние некоторого оцепенения и, даже, страха. А осознание, что лишь тонкое бронированное стекло отделает от бесконечной бездны со всех сторон, никак не помогало справиться с нахлынувшими чувствами.
Наверху загорелся желтый значок, изображавший стилизованное кольцо вокруг планеты – знак, что я почти прибыл. Из-за гасителей, невозможно было ощутить скорость, но я знал, что она резко уменьшается перед пунктом назначения. И вот, темная месса резко прыгнула сверху, охватила мою несчастную маленькую кабинку своим черным чревом и вокруг замелькали ряди векторных огоньков. Откуда-то сверху показалось еле заметное свечение, оно усилилось и обожгло глаза, вспыхнув вокруг. Лифт остановился, и боковая дверца отъехала в сторону, приглашая меня на выход.
Не было встречающих, контроллеров, даже антропоморфных роботов ассистентов убрали. Передо мной предстал длинный коридор. Он, слегка загибаясь, уходил куда-то вправо, стрелочки вдоль стены приглашали пройти по ним своим мягким желтым галогеновым свечением. Все это было сделано специально, чтобы в последние моменты мы не отвлекались ни на что, особенно на людей.

Спустя пару километров пути по безжизненному прохладному коридору я, наконец, подошел к распределительному узлу, и тяжелая металлическая дверь в комнату автобота, отъехала в сторону. Никто не проверял мой личный АЙ-ДИ код, не удостоверял мою личность, не требовал никакого отчета. Сканеры, спрятанные в стенах этого вип-коридора давно уже сделали свое дело и подтвердили мою личность. Когда же я занял место в противоперегрузочном кресле, ремни сами зафиксировали меня, а удобные панели по бокам подогнали положение сидения под форму моего тела. Загудели двигатели и шлюз выплюнул небольшой летательный аппарат со мной на борту опять в открытый космос. Это была последняя пересадка перед конечным пунктом назначения.

Меня слегка поболтало по инерции, но маневровые двигатели быстро выровняли аппарат, вывели его на курс, и я плавно поплыл между выступающими элементами орбитального кольца и остовами кораблей различной модели, формы и размеров. Автоматика работала как часы и вскоре, после всех маневров, я оказался на более высокой орбите и мне предстало внушительное зрелище стройки сотен кораблей. Здесь были и небольшие разведывательные катера, и огромные многокилометровые эсминцы, способные превратить в облако плазмы средний астероид. К одному из таких я и следовал, но до цели было еще далеко и, потому, я просто лежал и обозревал представшее передо мной сочленение гения инженерной мысли и могущества металла.
Повсюду, куда хватало глаз темнели туловища космических кораблей, которые, по завершению, отправятся в дальние части галактики, а то и вселенной. Периодически можно было выхватить кусок обшивки, если рядом пролетал робопрожектор, помогавший техникам снаружи правильно подгонять части корпуса. Тут и там не прекращались вспышки сварочных аппаратов или проверки узлов питания, а то и вовсе короткие замыкания. Было что-то живое во всей этой застывшей массе кораблей и технического оборудования. Масштабы поражали воображение человека, не привыкшего к таким расстояниям и размерам. Вот огромная темная масса надвинулась слева, заслонив собою большую часть видимого звездного пространства. Бортовой компьютер быстро среагировал, и моя шлюпка подалась вправо и в низ, уходя с траектории столкновения.  Поднырнув под движущийся остов, пришлось уворачиваться от следующего, а после проскользнуть между двумя сдвигающимися балками, чуть набрав скорость. Две внушительные части идеально и точно сомкнулись, словно великан хлопнул в ладоши, позади меня, а перед глазами, наконец предстала конечная цель моего полета: корабль Орион. Длинная сигара корпуса в несколько километров статично дрейфовала среди подобных ему, уже выстроенных в стартовый порядок кораблей.

Шлюпка облетала сбоку, когда над Орионом в нескольких километрах проплыл массивный дредноут и осветил его своими мощными кормовыми прожекторами. Размеры не шли ни в какое сравнение с Орионом – тактическим штурмовым кораблем. Казалось, если дредноут резко опуститься вниз, то легко раздавит мой несчастный кораблик в лепешку, даже не заметив этого - настолько разнились их размеры. Пока моя шлюпка искала подходящий для стыковки шлюз и летела параллельно корпусу я смог во всем величие рассмотреть Орион в ярких белых лучах прожектора дредноута.

Мой корабль все еще был не закончен – на корме устанавливались двигатели - но, как подсказывал мой карманный справочник, электрические и навигационные системы уже были запущены в работу, а, значит, дело оставалось за малым. Сероватая композитная сталь сверкала кромками, как только на нее попадал луч света от прожектора. Вытянутый округлый корпус красовался яркой недавно нанесенной надписью «ОРИОН», а вспышки и копошение техников было заметно только на корме, зато нос уже окутывало еле заметное голубоватое альфа поле.

Пролетев примерно полтора километра, шлюпка затормозила, поравнявшись с шлюзом и его створки медленно разошлись в стороны подмигнув мне зеленым индикатором сбоку. Здесь так же не было приветственных церемоний или встречающей свиты. Только небольшое помещение коллектора, а за ним навигационный зал, отбрасывающий сюда зеленоватые блики от аппаратуры. Оборудование на стенах тонуло в полумраке помещения и, спустя десяток шагов в сторону навигационного отсека передо мной предстал мой разверзнутый гроб – система управления программы «Семя».

Рука замерла над рычагом активации системы. «Я должен, я должен» - настраивал я себя. Мозг уверенно приказывал руке двигаться, но та не подчинялась. Я, даже, успел задуматься, а испытывали ли такие же проблемы остальные члены этой программы, перед тем как лечь внутрь, и не проще ли было заставить нас сделать это насильно? Впрочем, не проще. Ведь после активации, весь корабль будет фактически под полным управлением пилота, а некоторые из боевых кораблей были настолько серьезно вооружены, что могли устроить трепку всей орбитальной системе защиты целой планеты. Это действо должно быть добровольным, а пилоты должны оставаться верноподданным нашему общему делу – покорению и исследованию космоса.
«Покорению…» - я усмехнулся этой мысли и надавил на рычаг. Красные лампочки, окаймляющие капсулу управления сменились на зеленые и внутри зазывно загорелась подсветка.

Я перешагнул бортик и осторожно улегся внутрь. Датчики сработали не сразу, но вскоре что-то щелкнуло и металлические пластины закрылись надо мной, похоронив меня внутри. Клаустрофобии у меня, как и у других членов проекта не было – этот ген удалили еще при нашем создании, но чувство беспокойства все же доставляло дискомфорт. Вокруг заработали механизмы и ко моему телу поползли различные автоматизированные датчики, провода, иглы, приспособления и трубки, а на голову надвинулся нейрошлем. Предплечье кольнуло, и я начал проваливаться в забытье. Это была необходимая мера: в сознании ни один человек не переживет подключения к нейросистеме управления кораблем.

Когда я пришел в сознание я уже смотрел не своими глазами. Единственное что принадлежало теперь мне из прошлого – это мой мозг. Все сигналы от него и к нему перехватывались нейросистемой и поступали напрямую в компьютер, который обрабатывал их и трансполировал на управление той или иной системой корабля, которой я мог управлять по собственному желанию имея высочайший приоритет. Иными словами, я и корабль теперь были одним целым, навсегда. Это было похоже на сон. Все, вроде и реально, и, в то же время ты двигаешься и воспринимаешь все невероятно плавно и с усилием. Но зрелище, которое теперь видели мои глаза/камеры было потрясающим. Пространство. Огромное, невероятно огромное пространство. Корабли были оснащены множеством телеметрической аппаратуры, телескопами, встроенными в каждую бортовую камеру и интуитивной системой наведения, и все это теперь подчинялось одному моему желанию. Я мог видеть, как окружающие корабли, которые все еще строились или готовились к отправлению, так и звезды. Я никогда не мог представить, что вокруг так много звезд. Вся бездна вокруг, была усеяна щекочущими взор иголочками, потому мне пришлось поставить светофильтры, чтобы уменьшить их яркость.

Все первичные проверки закончились в автоматическом режиме, и  компьютер подтвердил, что я могу двигаться – судя по всему, двигатели были уже установлены. Я осторожно пошевелил своим сигарообразным телом и мое легкое движение передалось всему корпусу корабля – нос наклонился чуть вниз, после я его вернул первичное положение, корабль подчинился. Захотелось вздохнуть,  но легких теперь у меня не было, потому Орион просто чуть приподнялся и вновь опустился. Постепенно я привыкал к новым ощущениям. В голове появилась мысль, как реагирует на это экипаж, и компьютер тут же показал мне сеточку изображений с внутренних камер корабля. Казалось, они не обращают на легкие маневры никакого внимания, а спокойно занимались своими прямыми обязанностями. Техники последовательно ходили по палубам, проверяя нагрузки на энергетические узлы, бортовая полиция занимала свои посты или проверяла свое снаряжение, офицеры устраивались в своих каютах, а молодой кок весело подбрасывал блинчики на сковородке. Все эти люди теперь находились под моей опекой и зависели от меня. А это означало, что я несу за них ответственность. Некоторые из них, даже, не знали обо мне (проект Семя имел определенные уровни секретности), но и эта мысль не умоляла того факта, что любая моя ошибка, будет стоит им жизни или увечий.

Я понимал, конечно понимал, что они все на военной службе и готовы отдать свои жизни в огне противостояний. Но здесь встает вопрос ответственности. Умрут они в бою, - умрут за свое начальство. Умрут они из-за моей глупости, - вина моя. Мысли упрекали сами себя с баррикад моего воспаленного мозга. Одна мысль стояла особняком, глядя на эту перепалку грустными глазами: они в любом случае умрут. Это сводило в ничто все мои рассуждения.

Поступила команда с координатами и вектором направления под грифом «строевое построение». Связь со штабом работала исправно – отметил я чисто рефлекторно. Я посмотрел в назначенную сторону. Эскадра собиралась по 9 кораблей на боевой сектор, а отведенное мне место было подсвечено компьютерной системой. Я лениво направился туда. На минимальных оборотах, корабль шел плавно, медленно и степенно. Легко обруливая более тяжелые корабли и огромные дредноуты я вышел на курс и, спустя пару минут уже стоял на своей позиции в третьем крайнем ряду. Флагманы горделиво венчали весь строй, поигрывая золотом на своих корпусах. За ними выстроились тяжелые бронированные уничтожители. Черные полноватые туши сливались с угрюмой чернотой космоса. А за нашим рядом, легких штурмовиков, притаились серебристые снайперы, подстраивая свои точные прицелы, щекоча кормовые датчики флагманов, вызывая в эфире недовольное ворчание офицеров, которые отвечали за защитные системы.

Радио эфир пестрил разношерстными разговорами и перепалками высших чинов. Я, даже не сразу понял, что подключился к нему, пока их фоновое бормортание не начало надоедать – пришлось приглушить второстепенные каналы, оставив только командную линию в приоритете. Впрочем, команды не заставили себя ждать. Спустя десяток минут поступил ордер на отправление с общим описанием цели задания и точными координатами прыжка. Я ввел их в компьютер, перепроверил, как того требовала обязательная процедура и синхронизировал таймер прыжка со всем флотом. Отсчет прошел и космос распахнул передо мной створки своих потайных недр гиперпространства. Все поплыло, сознание больше не могло оттолкнуться от каких-либо привычных ему ориентиров реальности и тут же все закончилось. А, точнее началось. Выпрыгнули мы в самой гуще сражения и хаоса. Вокруг летали куски кораблей, мелькали вспышки, бесшумно схлопывались взрывы. Мощные лазеры разрезали троих наших снайперов позади в первые пару секунд, а остальные сбились в кучу и ушли куда-то вниз. Радиоэфир разорвали крики ужаса экипажа этих кораблей. Повинуясь инстинкту, я, вместе со штурмовиками развернулся и выставил щиты. Враг, даже не скрывался. Это была огромная флотилия галактических бастионов, которые нас поджидали здесь, и сейчас методично и не торопясь уничтожали наши корабли.
 
В меня на огромной скорости полетел энергетический шар, грозящий прошить мой щит и расплавить в жидкость весь мой кораблик. Если бы я мог, я бы зажмурился. Страх сковал цепями все сознание, лишив воли и отобрав, даже, попытку на движение. Ярко голубая смерть стремительно неслась мне в лицо, еще секунда и все будет кончено. Внезапно шар разлетелся на миллиарды маленьких безобидных огоньков, быстро затерявшихся среди  серебристой россыпи окружающих звезд. Осознание не сразу пришло ко мне, распихав локтями мысли о неминуемой гибели. Сверху наплывали золотые корпуса флагманов. Это они выставили инвертированный щит, сплошным заслоном перед нашим небольшим флотом. Они успели и понять где враг, и успели сориентироваться, и совершить все необходимые маневры, чтобы спасти жизни своим подопечным. Я помнил из теоритического курса что этот щит не бесконечен, но пробить его практически невозможно. Он каким-то образом был связан с антипространством, но очень быстро истощал генераторы достаточно мощные, чтобы поддерживать это поле, и достаточно большие, чтобы их можно было установить только на флагманах и дредноутах.
К сожалению этот щит был непроницаем как снаружи, так и изнутри. И на время обе флотилии замерли в нерешительном ожидании. В это время оставшиеся испуганные да полусмерти снайперы прыгнули в гиперпространство (скорее всего по случайным координатам – за такой короткий срок рассчитать гиперскачек было просто невозможно). Враг же тоже не собирался тянуть время и ждать, и предпринял попытку контратаки. В следующие пару секунд со обратной стороны от щита выпрыгнули вражеские легкие штурмовики и принялись кромсать нашит кормовые щиты.
Неповоротливые уничтожители вновь постарались вернуться на прежний курс и контратаковать, но их слабые для таких размеров маневровые не могли выдать достаточно скорости и вот уже пара уничтожителей пробита в корму, и один флагман потерял свой щит, готовясь разделить их судьбу. В эфире творилась полнейшая неразбериха, как, впрочем, и на борту моего корабля. На мостике творилась суматоха – молодые юнцы не могли разобраться так быстро с новым оборудованием, а, не более опытные младшие офицеры были не в состоянии навести порядок как среди своих подчиненных, так и в самих себе. Некоторые просто стояли оцепенев все еще глядя в обзорный экран, а другие метались в ужасе. Парочка, даже, стояли на коленях и молились. Бортовая охрана так же не знала, как поступить в подобной ситуации, хотя они и показывали самую высокую степень самообладания. Кока вообще не было нигде видно, хотя его металлический разделочный стол как-то странно дрожал. Всеобщая атмосфера страха и паники передалась и мне, накладываясь поверх моих переживаний. Но мысль о том, что я все еще жив и этот редкий шанс дается лишь раз, уверенно обосновалась в моем воспаленном сознании. В памяти всплыла небольшая инструкция по психоморальному саморегулированию пилотов. Я быстро вызвал нужную команду у бортового компьютера и сразу же стало легче. По трубкам в мое тело были впрыснуты успокоительные, а котроллер давления увеличил приток крови к мозгу.

Паника улеглась, мысли прояснились, а ситуация стала много понятнее, чем пару секунд назад. Лишь едкий страх оставался несгоняемым бильмом в моем мозге, но сейчас он нес, скорее, не опустошающую мысли функцию, а регулирующую. Он подталкивал к действиям и заставлял выйти из оцепенения, которое легло на меня невидимой многотонной плитой. Я набрал экстренный код и вызвал голосовое оповещение по всему кораблю.

- Говорит пилот корабля Орион, Ричард. Кодовый номер 18Б5 в военном реестре. Уровень доступа «Адмирал»! Слушайте все! – конечно я не мог говорить сам, но мои мысли стройным составом передавались компьютеру, а он, в свою очередь, озвучивал их программой-имитатором через все громкоговорители на корабле. Вы все видели, что произошло и все еще происходит вокруг нас. Я знаю, вам страшно, мне тоже, ибо с кораблем умру и я. Но прошу вас, помогите мне и себе выжить. Мы все солдаты и у нас есть не только долг, но и право жить, так давай докажем это право!
Внимание всех было переключено с самих себя, на динамики под потолком. Все удивленно, как будто слышат голос бога, уставились вверх, на внутрибортовые камеры. Все, кроме пары офицеров, которые продолжали стоять на коленях, обхватив голову руками и плакать.

- Сейчас наши друзья на других кораблях умирают и только щит флагманов спасает всех нас от верной гибели. Но и они не бессмертны, смотрите, их вероломно бьют со спины! С этими словами я передал на бортовые компьютеры видео с пары внешних камер, расположенных на корме, чтобы экипаж убедился в правдивости моих слов. Среди людей сразу распространился нестройный недовольный ропот. А лица членов экипажа больше не выражали недоумение и растерянность. На них отразился гнев. Гнев человека, который знает, что защищать и защит несмотря ни на что.

- Я спрашиваю Вас, дадим мы умереть тем, кто спасает прямо сейчас наши же жизни?
- «ДА!» - отразилось от стен и разлетелось по всему звездолету.
- Я спрашиваю Вас, кто умрет, МЫ или ОНИ?!
- «Смерть ИМ!» - повторилось более дружным хором.
- Тогда слушайте меня, я научу вас защищать своих! Операторы, марш за свои пульты, хватит носиться по мостику. На вас телеметрия, и следите чтобы орудия не перегрелись. Техники, дорогие мои инженеры, помогите и вы мне. Я собираюсь разогнать этот кораблик на полную, не дайте реактору подвести нас всех. А вы, офицеры… вы же ОФИЦЕРЫ! Возьмите себя в руки, помогите своим подчиненным, покажите им пример мужества и отваги. Если дрогните вы, некому будет защитить нас. Прошу вас всех. Мы на одном корабле и давайте покажем, что на что он способен!

- «ДАААААААА!»

Суета возобновилась, но стала много более организованной, чем раньше. Спустя всего пол минуты компьютер сообщил мне, что уровень энергии на щиты вырос, а коэффициент двигателей увеличен. К этому времени я уже закончил разворот, не забыв включить передачу изображения с носовых камер, на мониторы в корабле. Я посчитал, что вид разрушения судна противника поднимет боевой дух экипажа. И оказался прав: как только рявкнули основные орудия и первый вражеский штурмовик, потеряв свой щит и разлетелся в клочья, победно заорали, даже инженеры, на секунду отвлекшись на мониторы, ради этого зрелища. Даже потерявшие рассудок молодые офицеры, которых несли под руки сотрудники бортовой полиции, остановились, и удивленно воззрились на то, как потерявший контроль реактор вражеского корабля разорвался голубоватым пламенем, остаточной плазмы.
 
Но у меня не было времени восторгаться первой маленькой удачей. Мои глаза, сквозь виртуальные прицелы компьютерного наведения уже сфокусировались на втором штурмовике, а мозговой импульс послал еще плазменные заряды с основных орудий в цель. У этого щит оказался крепче, потому лишь оплавилась верхняя броня обшивки. Он был много ближе первого и второстепенные баллистические орудия разворотили остатки брони и нашпиговали открывшиеся внутренние переборки тяжелыми снарядами с ракетными ускорителями. Корабль тут же прекратил огонь и у него погасли все бортовые огни. Больше он был не опасен. Эти двое и были авангардом атакующего звена, что поливали огнем корму нашего флагмана. Он получил серьезные повреждения и потерял свои двигатели, но был на ходу, а значит способен поддерживать инвертированный щит.

- Спасибо, юнец, правда, спасибо! – Я сразу не совсем понял, откуда прозвучали эти слова, но быстро заметил в уголке компьютерной визуализации – там, где отображались входящие сообщения, окошечко с видео передачей от спасенного флагмана. На взрослом мужчине была офицерская форма третьего ранга, за ним мелькали вспышки от замыканий электроники, а на его щеке зияла глубокая свежая рана. Но он улыбался, а в глазах читалась искренняя благодарность и отеческое добродушие.

Отвлечение стоило нескольких потерянных секунд, которые так важны во время боя. Когда я вернул внимание к тактическому экрану, то не увидел перед собой оставшуюся пару врагов. Легкая паника сразу же охватила меня. Я осматривал все оси координат, но их не было нигде, как и следа их прыжка, который обычно остается, после импульса гипердвигателя. Так где же они? – орало мое сознание самому себе.

Ответ пришел сразу же. С мостика поступили телеметрические данные о противнике – они были подо мной. Хитрые и быстрые черти нырнули под брюхо, желая отомстить за своих союзников. Маневр до конца совершить они еще не успели, но без этих данных я бы никогда не заметил их до того, как меня вместе с кораблем разнесут в клочья с близкого расстояния – пузо Ориона – самое слабое место.
 
Повинуясь порыву я наклонился вперед, корабль мгновенно повиновался, а ускоренные маневровые позволили сделать это за пару секунд. Я уже видел, как заряжаются пушки противника, а мои еще остывали, и автоматика никак не позволит мне сделать внеочередной выстрел, но и здесь я ошибся – к этому моменту защитные блокирующие системы были взломаны и значок орудийных установок загорелся зеленым, подтверждая готовность к внеочередному выстрелу. Я внутренне поблагодарил инженеров и плюнул в лицо врагу разогретой плазмой. У противника не было и шанса: щит испарился, носовая часть расплавилась, внутренние системы перегрелись и взрыв разломил корабль пополам.

Однако, времени для торжества у меня не было. Еще один залп я совершить попросту не успею, а второстепенные орудия бессильно барабанили по поглощающему щиту второго штурмовика, который выстрелит в любой момент и все будет кончено.
В следующую секунду все действительно было кончено, но с ним. Откуда-то сверху на него обрушились десятки выстрелов с самых разных калибров и видов вооружений. Похоже мои союзники наконец сообразили, что происходит и смогли взять себя в руки. Будь на месте этого легкого штурмовика даже тяжело бронированный дредноут, он все равно бы не спасся от такого количества орудийной мощи, которая обрушилась на этого малютку. Его попросту испарило.

Очередной победный крик разлетелся не только по моему кораблю, но и полился из передатчиков по союзной связи. Но место радости быстро занял старый страх – инвертированный щит больше не мог поддерживаться нашими флагманами, о чем сообщили по внутренней связи, и в нас вновь полетели вражеские снаряды, пронзая пространство притихшего космоса. Еще пара моих союзников прыгнули по случайным координатам в поисках спасения в гиперпространстве, а зазевавшихся смел вражеский огонь, посеяв панику в наших рядах. Оставшиеся флагманы не могли ретироваться – их генераторы были истощены, а время на перезарядку у них просто не было. Они были обречены. Осознание того, что они сознательно обрекли себя на гибель, спасая остальных, грузом легло на мое сердце.

Да, я тоже хотел бросить все и прыгнуть. Как же я хотел прыгнуть. Даже устав в таких случаях позволял ретироваться, чтобы спасти корабль, но я не мог. Просто был не в силах совершить подобное. Это было сродни предательству. Я еще раз посмотрел по внутренним камерам на экипаж – они не должны погибать из-за моего приступа героизма.

На несколько мгновений наступила тишина, поглотившая внутренность моего Ориона – экипаж оторвался от своих обязанностей и опять воззрился к невидимому мне, следящему за ними своими многочисленными глазами-камерами. И вдруг…

- Не смей прыгать! Ричард, не смей! – голос старшего офицера с мостика разорвался в этой тишине звуковым снарядом.
- «В БОЙ!» - недружном хором заорали голоса с мостика!
- «Смерть им!» - вторили им голоса с машинного!
- «ДАААА!» - кричал кок, который выбрался из-под стола и теперь яростно размахивал своим разделочным ножом в воздухе.
- Давайте продадим свои жизни еще дороже, ребята! – это уже гаркнули динамики моим голосом.

Я развернулся носом к противнику, подныривая под ближайший плазменный снаряд, и заряжая дальние орудия.

- Катитесь в АД! – закричал я (не помню, про себя или вслух), и орудие разнесло в клочья вражеский эсминец, которому только что пробили щит орудия наших флагманов.
Я стрелял и уворачивался, ловил на щит легкие снаряды и отвечал в ответ. Я знал, что это все временно и превосходящие силы противника скоро сметут остатки нашего флота – остался я, флагман и ведущий командирский, самый тяжело бронированный.
Вот уже, и флагман теряет курс, и внутренние взрывы бортовых систем озаряют его предсмертную агонию. Обстрел прекратился и на несколько секунд все затихло. Противник готовился к финальному дружному залпу. И тогда все будет кончено. Внезапно я получил вызов по личной связи с грифом высокого уровня. Принимать его не понадобилось – интерком сам включился, передавая мне видео сообщение с командирского флагмана. На меня смотрело гладко выбритое лицо престарелого человека в командирской фуражке и усталыми, но живыми глазами.

- Ты славно сражался, боец. Но ты должен вернуться домой и спасти героев на борту своего корабля. Прыгай отсюда, а мы тебя прикроем. С этими словами он прервал связь, не давая мне возможности ответить. Обзорный экран показал, как грянул дружный залп противника, но снаряды не долетели до меня. На их пути встала грузная туша ведущего флагмана, загородив мой маленький, в сравнении с ним, кораблик. Поймав на себя весь урон, он начал разваливаться на куски и умирать.
Я еще помню, как неистово кричали по внутренней связи члены экипажа. То ли мне, то ли на врага, то ли умирающим друзьям, но все было как в тумане. Команда случайных координат выплыла в центр виртуального интерфейса, и я скомандовал компьютеру – скачок. Потом все исчезло.




Глаза резанул яркий свет. До меня не сразу дошло, что это не боль, внушенная компьютером, а реальная, физическая. Болели мои собственные глаза, которыми я наблюдал как надо мной раздвигаются створки капсулы управления «Семя». Все еще не совсем понимая, что происходит и где нахожусь, я приподнялся – все кабеля подключения нейронной системы уже были отсоединены и безвольно валялись рядом. Привычного полумрака навигационного зала не было. Вместо него все было ярко освещено лампами дневного света, а вокруг стояли много людей в разных мундирах и в разных званиях. Все они аплодировали.

- Блестящая симуляция, младший капитан. Просто великолепная работа – слова принадлежали человеку самого высокого ранга в комнате. Я его узнал – это было главнокомандующий Дерек Вартон.
- Но… я не понимаю. Был же бой. Я прыгнул. Что с экипажем!? – внезапно выпалил я.
- Все в порядке, успокойтесь. Никакого экипажа не было, как и самого боя. Вы все время были здесь, на орбите Орбоса. Это была симуляция бывшего проекта Семя. Ее 12 лет составляли лучшие военные психологи. И вы ее прошли лучше всех. Поздравляю.

- Но как так можно!? Меня же готовили два года!
- Все верно. Готовили именно к этому виртуальному бою, чтобы вы показали свою пригодность к реальному командованию космическим кораблем. Проект Семя закрыт уже более 30 лет, после одного печального инцидента, в котором погибло много людей. С тех пор эти капсулы были переоборудованы под симуляцию, и на них мы готовим первоклассных командиров, или отсеиваем тех, кто не справился в критической ситуации.

- Так, значит я…
- Верно. Вам будет выдан личный корабль, и присвоено звание Младший капитан. Вот только управлять вам придется не из капсулы, а лично отдавать приказы на мостике, как это делалось до существования проекта виртуального управления.

Я не знал, что на это сказать, да и я был слишком морально вымотан. Край капсулы, на который я устало опустился, оказался не таким уж и острым, как выглядел. Главнокомандующий понимающе кивнул и властным жестом приказал всем очистить помещение. Его рука по-отечески легла мне на плече, и он тихо проговорил мне на ухо:

- Ты все правильно понял. Быть солдатом – означает не только выполнять долг перед государством, но это и долг выжить.