ЕФИМ повесть часть 1

Историческая справка

Западная Украина всегда была предметом раздора соседних государств, и
на протяжении нескольких веков старались её завоевать.
В XIII веке там хозяйничали монголы, в XIV веке литовцы и поляки и
только в XVI веке образовалась Запорожская Сечь — Центр украинского
казачества.
В результате освободительной войны под руководством Богдана Хмельницкого левобережная Украина присоединилась к России, получив статус автономии, а в конце XVIII века присоединилась к России и правобережная Украина.
В 1917—1920 гг. Украина находилась в состоянии гражданской войны.
В результате советско-польской войны в 1920 году западная Украина вошла в состав Польши. И только в 1939 году, после раздела сфер влияния между СССР и Германией, западная Украина вошла в состав Украинской Советской Социалистической Республики. После развала СССР, в конце двадцатого столетия, Украина получила статус самостоятельного государства, но противостояние между правобережной и левобережной Украиной, в борьбе за власть, продолжается.

Предисловие

Бывает так, что человек живёт долгую, насыщенную событиями жизнь. Но некоторые, неоправданные моменты жизни хочется забыть, вычеркнуть навсегда, и это всё печалит душу и тянет назад в прошлое. Под грузом прошедших времён хочется как можно ближе прижаться к земле и поведать ей, матушке, свою печаль, свои сомнения. Анализируешь и думаешь, а может по-другому поступить было нельзя, и даже нет такого человека, который выслушает, посочувствует, поймёт и не осудит.
Так думала тётя Варя, с трудом передвигая больные ноги, она шла, опираясь на палочку, с огорода домой, низко опустив голову. Последняя неделя перед Пасхой. Весна. Везде копошатся люди с граблями, мётлами — убирают территорию вокруг своих домов.

Горят костры с прошлогодней листвой и всяким хламом, который зимовал под снегом. Освобождаясь от грязи, улицы становились шире, и воздух, казалось, ещё быстрее впитывает в себя ароматы весны. На лужайках расправляет свои корешки зеленая травка и тянется вверх. Засверкали солнечными ресничками цветочки мать-и-мачехи — первые вестники летнего луга.
Я уже заканчивала уборку возле своей дачи, когда, проходя мимо, тётя Варя остановилась, поздоровалась и заговорила, вспоминая,как в далёкие двадцатые годы её родители готовились к Пасхе.

Раньше она не имела такой привычки подолгу разговаривать и вдруг так увлеклась воспоминаниями... А мне, вроде, и некогда стоять слушать, но и не выслушать было нельзя. Присев на лавочку, тётя Варя поведала всю сложную историю своей семьи. Я слушала внимательно, не перебивая, и невольно подумала: «Да что с ней?»
Я долго была под впечатлением её рассказа, словно прочитала новый роман чужой жизни и оказалась как бы невольным свидетелем тех далёких событий.

Но больше всего меня поразило, что тётя Варя, после такого откровения быстро умерла, как умирают все одинокие люди. Сидя за столом, она не успела принять лекарства, они выпали из её вдруг ослабевших рук и раскатились по ковровым дорожкам.
Проходят годы, и нет смысла хранить эту историю в себе, я поведаю её вам, мои дорогие читатели. Я ничего не меняю. Имена подлинные.
Человек, его Имя, Время и Место рождения — это уже есть Судьба.

 Часть 1.

Ефим родился после отмены крепостного права в небогатой семье простого крестьянина. Шла вторая половина восемнадцатого века. Время было тяжёлое, безрадостное. Постоянные тяжбы за земли западной Украины испепелили, опустошили хозяйские дворы, загоняя мужика из одной неволи в другую. Но какая бы жизнь
ни была, она всегда развивается сама по себе, независимо от того какой тиран стоит у власти. Сгорела изба. Слепили из кизяка новую хатку, народили детей и живут...

Ефимка был пятым ребёнком в семье. Первый кусочек мать суёт ему, как самому маленькому, а новую одёжку всегда старшему, и когда она достанется Ефимке, так бывает, что и заплатку негде поставить. И сидит босоногий Ефимка у окошка, смотрит, как на улице зима лютует, и ждёт, когда кто-нибудь из братьев ему валенки одолжит на двор сбегать, а заодно с ледяной горки прокатиться, в пушистом снегу поваляться. Сидит тихонько, пальчики перебирает, как будто кумекает, счёт ведёт. От старших ребят он рано научился считать. «Смышлёный, мальчонка
растёт...», — думает бабушка, глядя на него, и жалко ей станет внука. Бросит свои дела, подсядет к Ефимке и начнёт ему рассказывать о жизни, которая ждёт его впереди, когда он вырастит. Какой он будет красивый в новых шароварах, в красной рубашке и хромовых сапогах.
— Евдохины девки к тебе и подойти не посмеют, а не то, чтобы обидеть, — говорила бабушка.
Размечтается Ефимка и от бабушки целый день не отходит, теребит её за подол да всё пытает, как будет, да что будет, как раньше было.

— В школу тебя надо отдавать, Ефимка, а то мне уже и рассказывать тебе нечего. Да что я на своём веку-то видела? Дальше своей деревни никуда не ездила, если только на мельницу. И то это целое событие было в юные годы. Вот странники много новостей приносили. Накормишь, обогреешь, они разомлеют и начинают о своей
жизни рассказывать. Где были, что видели, да так складно говорили, словно по книжке читали.
— А куда же они путь держали, бабушка? — спросит Ефимка.
— Да всё больше по святым местам, милок, они ходили. То в Киевскую лавру путь держали, то в Печорскую, а порой и в Афон ходили. Богу молились они за нас грешных.

Так проходили дни похожие друг на друга. Приходил с работы усталый отец, помрачневший и сильно постаревший за последний год. Чтобы прокормить семью приходилось всё лето работать на польских панов, а заработанного редко хватало на
зиму, до следующего сезона. Порой в доме не было щепотки соли и горстки муки. Намаявшись в нищете, постепенно старшие сыновья стали уходить из дома, кто на заработки, а кто и в примы, женившись.
— Мальчонку надо учить грамоте, а то растёт Ефимка, как в поле былинка, каждому мешает, всем докучает — настаивала бабушка.
Никто этого не отрицал — но надо копить деньги на книжки, на новую одежонку, не босому же ходить в школу и за учёбу платить надобно, — продолжала бабушка.

Так и порешили. Надо, так надо. И чтобы помочь отцу, пошла мать в богатый дом работать прачкой, а в доме по хозяйству управлялись внук да бабушка. С малых лет знали в семье, каким трудом добывается копеечка.
К осени собрали Ефимку в школу. Бабушка сшила из своего синего в горошек фартука сумку для книг и тетрадей, пришила сбоку два кармашка, в один можно было положить карандаши, а в другой, как сказала бабушка, кусочек хлебушка, который она сунет
тайком.

Это только потом Ефимка поймёт, что кусочек хлеба в кармашке это тот, который бабушка не съела за ужином, а тихонько спрятала в подоле своей широкой юбки.
Проучился Ефимка в школе три года. Всё было бы хорошо, но такого не бывает. Жизнь, как говорят, вся в полосочку и так закрутит, повернётся к тебе она чёрной стороной и заживёшь , как пуговица, из петли в петлю, из петли в петлю... .

Заболела в ту пору матушка, или пару едкого наглоталась, или простыла зимой на речке, полоща бельё барское, а может и то и другое вместе. Сильно захворала, бедная, в самое время жаркое слегла, когда урожай поспел, работы в поле много, и в огороде полно работы. Некому возле неё сидеть было, водички, голубушке, подать
некому, все работают. Денёчки погожие ловить надо, и свой урожай убрать нужно, и пану не откажешь. Не отстаёт в работе Ефимка от батьки, он как правая рука у него — и принять, и подать, да во всём поспеть надобно. И бабушке подсобить умеючи надо. Вот и вертится Ефимка, как челнок, и рассуждать по-хозяйски стал, советы бабушке даёт дельные.

— Совсем большой стал, — думает она, — теперь и помирать можно.— Утерев краем фартука со лба пот, пошла она в дом, выпить молодого кваску с устатку. Ефимка
по-мужски, вразвалочку пошёл следом за бабушкой, решив составить ей компанию и отдохнуть маленько, прислонившись к мамкиному плечу. Погладит мать по головке и сразу силы прибавляются, скажет ласковое слово, душа млеет и кажется, что лучше тебя никого на белом свете нет.

Мать лежала, отвернувшись к стенке, и в доме было тихо-тихо.
— Задремала, горемычная, — прошептала бабушка. Они попили кваску, посидели, опустив на колени натруженные руки и, вдруг, бабушка забеспокоилась. Резко встала, не подошла, а подлетела к кровати, тронула матушку за плечо и как вскрикнет... От прикосновения мать медленно повалилась на спину, платок с головы упал на пол, и рассыпались по подушке её чёрные косы. Она лежала бледная, спокойная и казалась такой молодой и красивой, как царевна из волшебной сказки. Ефимка оцепенел, почему он раньше её такой не видел.
— Она спит? — растерянно спросил он.
— Она навеки уснула, голубушка, — еле выговорила бабушка и
завыла, запричитала — Тоби богом ли смёртка эта сужена, не по-
спела на дитятко своё да насмотретися, воспокинула ты нас, белая
лебёдушка! Не утай, скажи, моя ластушка, ты на чьё нас покидаешь
доброумьице?

Недолго проболела матушка, быстро взял господь её на свои ру-
ченьки.
Шибко затосковал отец. Всё у него из рук валится — и работа ему не в радость, и еда ему не впрок. Совсем жизнь выбила его из колеи, согнулся он под её тяжестью и всё чаще стал уходить из дома, то на пастбище, на чужую скотину посмотреть, то на погост, посидеть в тишине у могилки жены.
— Зачем ты ходишь на могилу? — в тревоге говорила бабушка, — зачем напрасно горевать? Зачем тебе ночей не спать и плакать о голубке сизокрылой?
— Так , мама, конечно, так! Вы правы! Не пойду я больше на могилку к милой!— отвечал отец, а утром уходил опять. Дом без любимой жены казался ему хуже сырой могилы, даже Ефимка, как две капли воды, похожий на мать, не давал забыть её, и отец был за это сильно зол на него. Видя как плох стал отец, старший сын позвал его жить к себе, и он с радостью согласился.

— Вам одним легче прокормиться будет, да и спокойней, а то ещё и запьёт с горя, — сказал брат, — а если что не заладится, я помогу,
чай, не дюжа далёко живём. Да и Ефим вон как за лето вымахал, не ровен час, гляди и женится.
— Заладил... Вымахал… Женится.., не женюсь! — в сердцах ответил Ефимка.
— Ну ладно, ладно, не кипятись. Приспичит, женишься, — смеётся брат.

Бабушка молча смотрела на происходящее, качала головой и нервно разглаживала чёрный платок, который лежал у неё на коленях, и редкие слёзы катились по её старым щекам, как маленькие хрусталики, подпрыгивая на морщинках, падали на чёрный платок и исчезали, оставляя после себя мокрые пятна.
Они ушли, не оглядываясь, а бабушка и Ефим долго стояли у ворот и смотрели им вслед.

— Совсем мы с тобой осиротели, внучек. Много горюшка нам с тобою придётся испить, соколик мой.
— Не горюй, выдюжим! — с мужской суровостью ответил Ефим.
Бабушка улыбнулась, обняла его, ещё не окрепшие, плечи и тихо сказала:
— Пойдём вечерять...


                продолжение - http://proza.ru/2018/11/01/642