ЗВОН

               
 Сегодня хороший день.
 Начинался он обычно – выбравшись из колодца теплотрассы на белый свет, не совсем конечно белый - только рассвело, мы пошли на работу. Работа простая – собирать все, что можно сдать, чтобы заработать на хлеб насущный и на выпивку. Нет, мы не алкоголики, мы танкисты. Нас так прозвали клиенты наркологии, возле которой мы и живем. А танкисты потому, что дверью в наш дом  является железный люк. Пришел домой откинул люк, залез - захлопнул, отсюда и танкисты. 
 Вообще - то, там в наркологии прикольные мужики, я помню по прошлой жизни. После того как тебя туда сдали любящие родные, или не очень любящие менты, и ты пролежал два дня привязанный к кровати под капельницей, наступает некоторое просветление в голове. Через пять дней ты понимаешь, что таким трезвым не был давно, через десять – не был никогда, и что крышу от безделья сейчас  снесёт. Надо что-то делать, а лежать ещё одиннадцать дней! Вот они и прикалываются, глядя на нас из окон туалета: вон танкисты проснулись, танкисты спать пошли, эй танкисты.  Ну, да Бог с ними. Хотя жаль болезных. Лучше бы вытрезвители восстановили. Для нас троих это уже пройденный  жизненный этап. Ибо бомжей, к счастью, в наркологию не берут.
 Я же говорил: хороший день. Возле мусорных баков на Ленина, лежал радиатор от  газовой колонки «Тула»!  Ну, дают люди! Это же пять килограмм чистой меди! Совсем зажрались! Штука рублей не меньше. Спасибо!  А тут ещё недалеко, на столике во дворе между домами, стоит ополовиненная бутылка водки и рядом со столом валяется  непочатая баклажка пива. Это ж надо же! Во, прёт! Наверное, пацаны вечером гуляли и оставили. Тоже, большое спасибо! Закуски нет – не беда, листики на вишне распустились – закуска есть. Хорошо. Тишина. Солнце ещё не взошло, ни машин, ни людей. Вишня цветет. Вот оно счастье то! Эйфория. Как там у Хайяма: «… один лишь миг между трезвостью и опьяненьем, его я раб». Его, этот миг, мы и словили. Целоваться хочется. Но, так как физиономии у нас, мягко говоря, не располагают к лобызаниям, мы ограничились признанием друг другу в огромном уважении и произнесение ритуальных фраз типа: брат, ты мужик! Потом нас несколько развезло, что не удивительно, старые дрожжи сыграли, и  мы в приподнятом настроении, с радиатором под мышкой, отправились домой. Три танкиста, три веселых друга… .
 Радиатор сдали часов в десять на металлобазе за переездом. Купили поесть, взяли двухлитровую бутылку «Крепыша» и расположились на берегу реки под весенним солнышком. Хороший день. Поговорили. Я вообще люблю поговорить, особенно в хорошей компании, а компания у нас собралась хорошая. Мужики не жадные, с понятиями, без подлянки в душе. Судьбы разные, но если всё упрощать, то вместе нас собрали вино и жены. И какая из этих двух причин первична - вопрос. То ли мы пьем из-за того что  ссоримся с женами, то ли ссоримся из-за того что пьем. Лично я  думаю – это работает в связке. Ну а потом обычный сюжет: вино, ругань, развод, алименты, вино, вино,вино, увольнение с  работы, судебные приставы, потеря квартиры и вот мы здесь, на теплом берегу моей любимой реки пьем  крепкое пиво и разговариваем о смысле жизни.  Разговариваю я! Мужики слушают. Меня не перекричишь. Вот я и говорю: если бы жена хотела бы со мной жить, она бы за меня боролась, а тут милиция, суд. Я даже на поселении полгода провел, из-за  того что не платил алименты, а где их  взять, когда эти приставы пристают, не дают работать. Ну, кто спрашивается, будет с ней жить после этого? Прощаю я её!  Праздник великий  завтра.
 Потом я пошел на  Юго-Западный к одной бабуле. Подкрасил ей забор на даче. Дала триста рублей, накормила обедом. Спасибо!
 На обратном пути, уже в городе, встретил Серегу. Мы с ним лет пять проработали в телеателье, я на приемниках, а он телевизоры ремонтировал. Хороший мужик, всегда здоровается, не брезгует. Да и чего брезговать, мы же в России живем, а тут от сумы и от тюрьмы никто не застрахован. Некоторые носы воротят, а что жизнь может повернуться  боком не понимают. Не умные люди. Ну, роюсь я иногда в мусорных баках, но я же не жру оттуда! Бутылки, пивные банки собираю. Что здесь плохого? Я же не ворую, никого не граблю! И ни кому не мешаю.
 Серега поставил пластиковые окна в квартире, а старые таскал на помойку. Попросил помочь. А мне что жалко, я помог. После, у него дома, вспомнили мужиков, с кем работали: кто живой, кто нет, кто еще работает – старая гвардия! Серега нарезал мне сала, дал полбуханки хлеба и налил литр разведенного спирта. Спасибо! На сим и попрощались. Все-таки хороший сегодня день!
 Во дворе присел на лавочку, хлебнул из горла немного спирта, закусил хлебом с салом. Хорошо! Подался ближе к дому, надо и мужикам поднести.
 Возле «Дикси» присел на ступеньки  поговорить с Саньком. Он здесь промышляет. Парень молодой, умный, но калека. Ноги больные,  еле волчат. Вот он и побирается, хотя живет в квартире, не знаю, правда, с кем. Приходит по вечерам, его даже уже не гоняют, привыкли. Положит кожаную кепку на ступеньку и просит потихоньку: помогите, чем можете. Люди, конечно, помогают, видят что калека, жалеют. А сегодня перед Пасхой у него вообще удачно. Я не завидую, грех завидовать убогому.
 Интересно наблюдать за людьми. Кто подает, кто нет. Женщины, особенно бабушки, подают почти всегда. Мужики гораздо реже, проходят, стараясь не смотреть, вроде, как и не заметил. Но все же иногда бросают, кто червонец, а кто бывает и сотню. Есть, кто не подает никогда. Вот и сейчас такой прошел. Лощенный - туфли, брюки дорогие, а пиджачок какой-то в обтяжку. Ну что за мода пошла? Стоит, наверное, хрен знает сколько, а название одно - куцый.  Нет, ты смотри, возвращается! Дошел до дверей, а потом вернулся! Порылся в кармане и бросил в кепку пятак ...

                ...    ЗВОН.

 Сегодня плохой день. Суббота, а у нас на заводе останов. Не выспался. Да и голова болит после вчерашнего. Голландцы приехали, вроде как  с проверкой, а кончилось все на местной турбазе обычной пьянкой. Не умеют они пить - водка,  а потом пиво! Как дети, до соплей дошло. Я же, как молодой перспективный начальник производства, должен с ними нянчиться. Компания американская, а приезжают, почти всегда, голландцы. Походили важные, красивые по цехам, поспрашивали, покивали, и отчалили отдыхать. Красивые - это неправда. Одежда красивая: каски новые с наушниками, жилеты оранжевые, а рожи у всех - не приведи господь. Я заметил это ещё в Европе. Поляки, чехи, даже англичане ничего, а немцы, а особенно голанцы какие-то ненормальные - длинные, лица лошадиные, как-то все непропорционально, неправильно. Одно радует: им сейчас, там, на турбазе, гораздо хуже, чем мне. Пусть поболеют, буржуи недоделанные!
Жена тихонько похрапывает на шелковых простынях. Зараза! Даже не подумала встать, проводить меня на работу. Совсем распустилась. А такая милая  перед свадьбой была. Не надо было на ней женится. Работу бросила, мол, муж должен зарабатывать, занимается целыми днями хрен знает чем. И вечно недовольна. Ты пьяный,  не лезь ко мне. А пьяный я потому, что пью с этими самыми голландцами, немцами, англичанами, и деньги я получаю за это,  и ёё кормлю на эти деньги! Зараза неблагодарная! И не разведешься потому, что сын, и потому, что не приветствуется у нас это. Политика в компании конечно правильная. Работать они умеют, дают много – деньги, машины, жилье, но есть правила, и ты будь любезен их исполнять, если заинтересован в конечном результате.
Ну,  да ладно. Нашел завяленный бекон, нет, ну хоть бы в холодильнике разобралась, растворимый кофе - позавтракал, называется! Поехал, и так опаздываю.
Сегодня плохой день! Твою мать! Гаишники! Семь лет тут езжу и ни разу не останавливали. От вас пахнет! Конечно, пахнет - антиполицай то я забыл выпить. А все из-за жены! Штука баксов! Совсем охренели! Протокол составили, но обещали пока притормозить до вечера. И ничего не сделаешь, без прав мне кранты. Спасибо и на этом. Козлы позорные!
На заводе подписывал допуска подрядчикам часов до десяти. Техника безопасности нужная штука, но столько напредумывали  бумаг, что даже я за голову берусь - бригады уже могли работать часа два, а останов всего сутки. Ближе к двенадцати прибежал бригадир с «Промдиагностики», у  них, видите ли, не открывается нижний люк в бункере масла. Пошли к оператору, на  мониторе высвечивается бак пустой. Пошли к бункеру - правда, рабочие изо всех сил пытаются свернуть штурвал люка. Дал команду побить кувалдой. Побили, и приплыли. Двадцать тонн масла, и всё на землю! Того, кто под люком стоял, просто смыло, остальные по колено в этом масле, по асфальтовой дороге поток к проходной. Полный п…ц!
Выяснилось, что не сработал клапан, когда выкачивали масло из бункера, в нем создался вакуум, и датчик показал – бак пустой. Я ещё разберусь, кто виноват, уволю на хрен, если конечно самого не уволят. Славу Богу все живы! Праздник большой завтра, наверное, поэтому. Масло как- нибудь спишем.
До самого вечера  бегали кто с ведрами, кто с совковыми лопатами, собирали, сливали. Полвосьмого поехал в город.  Снял тридцать тысяч в банкомате. Дозвонился до гаишников, отдал деньги. Козлы, тысячу раз козлы!
Нет! Надо выпить, а то кого-нибудь точно убью! 
Доехал до «Дикси». Машины поставить просто негде. Ряд такси вдоль забора газона, еле втиснулся. Ну как так можно? Если ты открываешь магазин, то обеспечь стоянку клиентам! А тут приходиться через забор перелезать. Убогий город! Да и эти на лестнице сидят, побираются, почему никто не прогоняет? Работать надо, а не сидеть улыбаться! Глаза бы на них не смотрели. Стоп. Завтра Пасха. Надо подать, все-таки Великий праздник. Вернулся, бросил в кепку монетку, лежащую в кармане ...

                ...  ЗВОН.               

Звук от упавшего пятака отразился от стекла супермаркета, попал  в ствол клена,  растущего на газоне, проник в каждую клеточку дерева, усилился, и выплеснулся вверх со всех пятипалых ладоней – листьев.  Звук от упавшего пятака, превратившись в невероятное сочетание гармоник, вошел в резонанс с эфиром, и почти моментально, преодолев миллионы километров, узкой тугой волной ударил  в край черной громады угловатого астероида, летящего к Земле.  И на сотую долю градуса изменил его траекторию.