Друзьям любимым, ушедшим, забытым

Любая жанровая сцена,
пусть даже лица не ясны,
наклоны головы, и поза-
движение мыслей и души-
расшифровать нам тайну может –
тем эти сцены хороши.

Оставят посторонних безучастно
события минувших лет.
Но как свидетель, соучастник,
могу пролить для них я свет.

Ученым быть не всем дано от Бога
- тут недостаточно ума.
Ученых - как собак -немного,
вот блох на их блестящей шерсти - тьма.

Чтоб избежать ноябрьских парадов
- научной и знаменной суеты,
Удрать, покинуть город надо
-святое место посетить –
укрытый в озере град Китеж.
Туда мы прогуляемся на лыжах.
 
Легенды разные сложились за века.
непосвященным - свой изложим вариант:

«Заочаровано незнаемым то место,
все заросло дремучим лесом.
легенда древняя одна
-для нас, для современников, дана.

В непроходных заволжских керженских лесах
В сияньи отраженных горних перьев,
Опушкою укрыт от неспособных к вере -
светлеет озеро на солнце одиноко -
осколок неба, синеокий,

Яснее ясного там звоны колокольные слышны.
А под водою церкви, башенок костры, домы...
Батый с туменами град  полонить хотели,
Ан град и озеро туманами укрыть успели.
Неслышимо, незримо таково
- недостижимо стало для него.

От власти ненасытной, от татарских орд
с тех пор предерзким град незнаемо сокрыт.
Отыщет в глубине озерных вод
- хранителя - он там укрыт!
-опавшей старины навычай,
Свет истины в глуши найдет
- всяк русский - то ему в обычай.

Пришедшие пытаются услышать,
Припав к земле, сердечный стук уняв,
в закатных колдовских тенях,
поверх текучих волн,
Подводных храмов колокольный звон.

В последний день солнцестояния,
русалки в озере венчаются купанием,
среди глухих урочищ, в таинственных местах.
Такое озеро, как потаенный дар,
зовется  в Горьком Светлояр.

Иное дело, в первую морозную декаду,
прозрачен, тонок, невесом
сквозь трепет ледяной мембраны,
колоколов подводных звон.

Прозрачна линза льда - проявит, увеличит,
Надвратной церковки открытые врата.
Чуть слышен стон поверженных татар,
Пришедших к озеру во времена Батыя,

Там башни по углам, сторо́жа,
Застывшая в бессменной позе.
И немигающий их взор,
В упор к своим потомкам обращен
-Их первый лед не спрячет,
От берегов озерных отражен,
Прогнется как под тяжестью веков
Басовый гул колоколов.

Как устоять перед таким увещеваньем!
Силен был романтичный флер.
И я бы мог поддаться обаянию,
Когда б я сам его не сплел.

Вот славный повод – показаться в деле!
Но я преследовал иные цели:
Ноябрьский отметить юбилей,
Любимой предъявить друзей.

Конечно, в деле были риски,
Коварные соперники – всегда друзья из близких.
Правда, хороший инженер,
В уме сперва создаст творенье,
Лишь убедившись в верности решения,
Законов силу извлечет из недр.

Соперники - уверен был – остались дома.
У молодых болячек много –
Всегда весомая причина.
Вот в шестьдесят - болезнь одна, зато она неизлечима.

Увы! На снимке слева от меня. Здоров!
- в нем нет уныния.
Улыбка сытая ему идет!
Я добр к нему – пускай живет.
Один. Как Моисей в пустыне.

Здесь славный простодушный малый
На фотографии он крайний справа.
В 20-ти градусный мороз
Укладывался спать, раздевшись до трусов,

Штаны и обувь он сушил,
кладя для мягкости под спину
«И шли они жарою опалимы…»
- пел утром нарочито бодро.
Пока был жив, он жил с комфортом...

Весь в черном, рядом с ним, герой,
Бунтарь заботливый, исполненный отваги,
Сам, оставаясь в стороне, порой
Готов нас поддержать победы ради.

Боялись мы его как черта
Но у чертей немало добрых черт
Он, чертыхаясь, останавливал упертых,
Что очертя бросались в круговерть.

А крайний слева – вечный шут.
Но выходки его невинны
В отряде он основа дисциплины.
А демократия есть то добро,
Что вечно порождает зло.

Другие сгрудились, оне
Исполнены решимости, и тоже 
Надеются, уверены вполне,
Что не минует промысел их божий.


И ожила древняя легенда о Китеж-граде – озерном зачарованном городе:
«В Заволжье было то, в лесах непроходных. Ноне и зраку нету, ни пашен, ни полей, все бором дремучим затянуло, заросло. Озеро одно, ясное-ясное, и звоны, верным людям одним только и слышимые. Татары, вишь, искали полонить, ан Китеж туманом одело, и не слышимо так, незримо, тихо таково! Татарчонок один подбежал к воде, а тамо и зрит: град под водою, и домы, и костры, и церкви божьи, и звоны колокольные – все по-старопрежнему, вишь, как при дедах-прадедах было, и не порушено, и не разорено, а и недостижимо содеялось ни для каких находников, ни для Татаринов тех…»
Где найти землю незнаему, укрытый угол, за какими горами, морями ли, за какими лесами синими затаить, сокрытии от злобы людской, от власти ненасытной и предерзостной, не ведающей святынь отних, ни добрых навычаев старины? Остается одно – бежать, сокрытии себя, яко Китеж-град, в лесах потаенных, в зачарованной глуби вод…
(Дм. Балашов. «Святая Русь»)