Римская империя

Миля - римская мера длинны, равная изначально 1000 шагам или 450 метрам. Морской узел был равен 4 египетским милям, то есть примерно 1800 метрам или 4000 шагам. Римская поговорка гласит: "4000 шагов до смерти" (узел смерти). Она означает, насколько сложно в то время было морское хождение. Позднее и сухопутную милю приравняли к морской и она тоже составила 1800 метров или 4000 шагов. Начальник отряда легионеров, командир или ротный следили за отмером шагов при помощи прибора - механического шагомера, чтобы знать, сколько миль прошло войско. Так появились первые карты с объектами в "шаговой доступности" или в милях. Такие шагомеры были изобретены еще в древнем Египте и широко распространены позже в Древнем Риме. Благодаря военным походам появилась картография. В дальнейшем морской узел "веселые 4 мили" стали называть "роудгер" ("роджер") дорога войны. Морской узел изображался в виде скелета и назывался "Веселый Роджер". Его изображение стало символом смерти.
Народы Средиземноморья всегда были в оппозиции Египту, потому что располагались напротив его. Все свои умения и навыки Греция и Рим почерпнули у египтян. Сами египтяне избрали своей новой родиной Аравию, они не ужились с греками. Родовой строй римлян положил начало родам древних патрициев. Царивший культ телесной красоты - свободным отношениям между полов. Все мужчины простого люда считались общими у женщин, а женщины у мужчин. Юноши считались зрелыми воинами после того, как им удавалось убить дикого быка. Только знатные патриции создавали семьи и очень берегли их. Прелюбодеяние патриция или патрицианки каралось жестоко. Воины или гладиаторы Рима не имели права заводить семью. Для них был создан клан гетер, девушек, служительниц Артемиды. Гетеры обучались особым тайнам любви, культ который, как и культ телесной красоты был очень важен для римлян. Гетеры искусно возвращали себе девственность, как служанки Артемиды. У них не было детей. Они питались в основном финиками, помидорами и ветчиной, пили ключевую воду, вино им было запрещено. Патрицианкам разрешалось вино в обществе мужа, они обожали выпечку и сладости. Всего этого недоставало служанкам любви.
Простые воины-гладиаторы посещали дома гетер по вечерам. Там их тепло встречали, это была их единственная возможность ощутить ласку и женскую нежность. Комнаты гетер находились по обе стороны длинного коридора в одном одноэтажном доме. Дверные проемы загораживались только занавесками, чтобы вся анфилада хорошо проветривалась от жары. Тишина во время любовной игры была одним из главных правил. Мужчины, загорелые и сильные, проходили в дома любви длинной вереницей, и когда все комнаты оказывались заняты, они шли в другие дома. Их командиры, гекатионы, были из благородных семей патрициев, и, несмотря на то, что сами числились легионерами, не могли открыто пользоваться сексуальной свободой гладиаторов, но и не могли заводить семью. Это двойственное положение делало многих любовниками. Гетеры никогда не услаждали их, и за связь с патрицианкой их ждала смерть на ристалище или изгнание.
Гетеры тщательно следили за фигурой, сохраняя надолго девичью стать. В своих узких комнатах девушки устраивали ложе на каменной плите, едва прикрытой материей из-за жары и сначала низкой, почти у пола, который тоже использовался для любви, к тому же гладиаторы давали клятву никогда не спать на мягких постелях, а потом высокой из-за обилия змей.
Вокруг и вдоль стен гетеры зажигали толстые свечи, которые не мешали в любовных играх, так как римляне особое внимание в воспитании уделяли терпеливому отношению с огнем. А воздух становился мягко-розовым от особых воскурений. Одна девушка за ночь принимала только одного мужчину. Многие гетеры славились особо, они не брали платы с гладиаторов, но могли одариваться особо удачливыми воинами.
У гладиаторов не было казарм, и дома любви, практически, были их единственным ложем для сна, кроме полей возле города. Однако кормили их отдельно от всех, рацион питания гладиаторов слишком отличался. В домах любви гетеры не предлагали им еды, лишь немного фруктов и напитки для утоления жажды.
В большом количестве использовались в покоях любви цветы, гладиолусы даже назывались в честь гладиаторов, а также популярны были гвоздики, анемоны, розы, хризантемы.
Ночь в комнате гетеры, у которой мог быть и круг постоянных поклонников, включала вариации различных поз, веселые беседы, игры и шутки. Многие из девушек были обучены массажу, и были весьма искусны в танце. Засыпали пары лишь к утру, гладиаторы никогда не спали больше трех-пяти часов. Рано утром, пока еще было прохладно, они покидали своих возлюбленных, уходя на учения и тренировки. В это время девушки доспав до 8-9 утра посещали занятия танцами, и все дальнейшее время 6-8 часов до захода солнца посвящали своему тщательному уходу и туалету.
После ужина, которым в специальных столовых угощали воинов, он длился около двух часов, сытые отдохнувшие мужчины, съедавшие днем только походный обед, в девять вечера уходили в дома любви, где получали несколько часов прекрасного счастливого секса. Ровно в четыре утра их должны были разбудить хорошо обученные гетеры. Гладиаторы клялись отдать свою жизнь за Рим, и Рим давал им все самое лучшее: долю в добыче, прекраснейших женщин, лучшую еду и привилегированное положение в обществе. Правда, их жизнь была собственностью Рима, как и гетеры. Воины до старости доживали редко. Те из них, кто успевал состарится, оставались при отрядах, передавая опыт молодым. С возрастом гетеры становились также почетными горожанками. Их ждало уважение государства, пенсия, лечение и уход, но они продолжали жить одиноко. Часто они становились акушерками, повитухами, врачевательницами женских болезней, переходили в индустрию красоты. Часть из них оставались при домах любви, чтобы передавать свои тайны и опыт юным девушкам-гетерам. В свободные дни или отпуска, гладиаторы и гетеры, одевшись, в обнимку прогуливались по лавочкам, покупая украшения, книги, еду и одежду и вели себя как обычные влюбленные.
Гекатионы-тысяченогие (под их управлением была тысяча легионеров-гладиаторов) воспитывались, обучались и жили отдельно от них, хотя иногда, например, как у атла Цезаря или Елиссара Орфея, Ксеркса Гекатиона, героев-братьев Ланы, у них была только узкая каменная комната-щель в казарме, примерно, такая же как комната-щель у гладиаторов под подмостками Колизея. Это не было признаком бедности, каждый из них мог бы купить Рим, имея крупную долю в общей добыче, но говорила о стоицизме и той привычке к жесткости, которая призывала гекатиона подавать личный пример гладиаторам, рисковавшим своими жизнями ежедневно.
Много раз с замиранием сердца Лана наблюдала, как её братья, обнаженные выходили на ринг против диких зверей или простых гладиаторов, обязанные побеждать в схватке, поддерживая уважение к себе как к военачальнику-гекатиону, а на самом деле на потребу толпе, в том числе усладу гетер и прочих благородных дам. Она с ужасом думала о том, какой из изнеженных красавиц достанется приз её мужчины, обагренный зачастую его кровью. Но мужчина, всегда мужчина, как ни упрашивала она братьев, жажда схватки и славы была сильнее. Наконец, отчаявшись и измучавшись от ревности и страха за их жизнь, она поклялась больше не приходить к арене во время схватки, отвернувшись, в буквальном смысле от этого мучительного и возбуждающего обе стороны действа. Братья протестовали. Отношения испортились настолько, что Лана не смотрела на них иначе, чем окатывая их волною презрения и высокомерия.
Несмотря на строжайшие запреты, брат желал бы видеть сестру, пришедшей к нему ночью на ложе услады, таковы законы жизни. Предаваясь страсти, отдавая себя друг другу снова и снова, они побеждали бы саму смерть. Так поступили бы другие женщины, по их мнению, жадно ласкавшие их своими взглядами, но, увы, только не Лана. Её ладонь не ласкала их тела и чресла, и поцелуи не покрывали лицо. Она была холодна, как зима, и даже еще холоднее и спокойнее, чем ледники Антарктики. Братья не могли понять, ну почему же они не заслуживали её любви, нет, она любила их, но без отчаянной страсти. Ждать, что она изменится было невыносимо, но они страдая, все же ждали. Напрасно. Тритон понимал её и шел ей навстречу. Он взял ринговые бои братьев под свой контроль, и им всем запретили появляться на арене. Это был лучший способ добиться её, если не любви, то искренней благодарности. Она благоволила Тритону особо, то есть была с ним почти общительна и почти нежна. Сефор метался как тигр в клетке в своей комнате, не понимая, как Лана, такая прекрасная и нежная, могла их не понимать. Цезарь не оставлял попыток завоевать сердце сестры, пока совсем не отчаялся. Елисей стал её нежным другом, и часто сидя подле её колен, слушал как она читает. На что ещё можно было надеяться?.. Юпитэр, ища успокоения от постоянной боли желания, измучившись от обожания и желания сделать её своей божественной женой, ударился бы в разврат, но видя её каждый день, мучился бы совестью. Братья знали о страсти друг друга, знали давно. Знал и Нерон. Поэтому указом Рима он приговорил сестру быть его невестой, этим ставя жирную точку делу. Но и это не помогало. Если бы хоть тень желания и любви на лице Ланы, каждый из них рискнул бы жизнью, увы... увы...