Об искусстве

Житель пещеры по имени Тонга-Тонга уже который год растил перед своим жилищем дерево. Он усердно поливал его, удобрял известным одному ему способом, закрывал от ветра во время бурь... В общем, очень старался, чтобы сие древо выросло и дало свои плоды, ибо Тонга-Тонга был почему-то уверен, что оно непременно даст.
Так и вышло. С ветвей дерева спустя некоторое время уже свисали налившиеся соком яблоки, пускай и маленькие, но безумно красивые. Да и само растение было не хуже: ствол его был строен и длинен, а ветви стремились к солнцу, приветствуя его тепло и свет.
Рядом с пещерой Тонги-Тонги была деревня дикарей. Они были не очень умны и не особо развиты культурно: Тонга-Тонга, бывало, наблюдал, опершись на сильный ствол своей яблони, как эти дурачки прыгали друг на друга, постукивая по своим бедрам незамысловатый ритм и разливая повсюду сок красных ягод. Тонга знал, что красные ягоды не очень вкусны, а потому искренне не понимал пристрастий своих соседей.
Однажды один из дикарей, пока хозяин красивого древа потягивался, встав с холодного пола своей пещеры, нагло вторгся на территорию последнего, сопроводив это громким криком. Тонга-Тонга в ужасе выбежал и увидел страшную картину: возмутитель спокойствия, оторвав с силой ветку от прекраснейшей яблони, рядом с нею воткнул какую-то невзрачную жалкую колючку. После этого осквернитель надкусил украденное им яблоко с ветви и швырнул его в сторону Тонги, убегая с места преступления.
Растерянный садовод ещё долго стоял в ступоре, пялясь на то, как его дело было осквернено так легко и так быстро. Он попытался вырвать ко всем чертям полуживое мелкое растеньице, но очень больно укололся. Закусив губу, он решил, что займётся этим позже, а сам вернулся в пещеру и с чувством глубокой обиды улёгся спать.
На следующее утро, заметив, что проспал слишком уж долго, Тонга-Тонга вскочил и схватился за своё рубило из камня, которое делал на днях, сам не зная, для чего. Выбежав из пещеры, он устремил свой взор на яблоневое древо. Яблоня, поникнув ветвями, словно тянулось ими и всем своим существом к странной кривой колючке, которая, в свою очередь, очень сильно увеличилась в размерах и будто обвивала ствол высокого древа. Узрев эту картину, Тонга сильно разозлился, и подняв рубило над головою, вскричал:
- Да как ты смеешь? Разве для этого я растил тебя?
Тонга-Тонга в исступлении раз за разом опускал рубило на своё творение и на зелёную мерзкую колючку. Изрубив дерево в щепки, он опустился на колени и, закрыв лицо ладонями, ещё пару часов просто плакал, а ещё через пару часов упал на бок, истощившись. Это был очень тяжёлый день для него. А противный сорняк был почти весь цел.
...

Тонга-Тонга очень жалел, что испортил единственную свою радость. Но что поделать. От скуки он сначала просто валялся на траве, размазывая по своему лицу красные ягоды, что источали довольно приятный запах, а потом и вовсе начал пялиться на всё разраставшуюся всё сильнее и выше дикую колючку. Тонга смотрел и смотрел...
И в какой-то момент она начала нравится ему. Он стал видеть в её кривизне и нелепости нечто прекрасное, прекрасное, как та яблоня, что когда-то он растил у себя перед пещерой. Тонга наслаждался тем, что видел.
Были дни, когда Тонга-Тонга подолгу наблюдал, как изящно и искренне танцуют его соседи и пытался повторить их плавные движения. Как-то раз он разжёг костёр и прыгал через него. Увлекшись процессом, он не заметил, как к нему приблизились дикари и стали тоже скакать чрез пылающее пламя.
Спустя пару дней Тонга-Тонга стал раскрашивать своё тело соком красных ягод, а колючка стала для него чем-то вроде бога. Когда Тонга просил её о дожде, шёл дождь, а когда спрашивал засухи, дождь шёл снова, но Тонга-Тонга считал, что это в порядке вещей и его богу просто именно сейчас угодна вода, что его бог может сделать нечто гораздо хуже, а потому нечего и думать возмущаться. Он и его новые братья приходили рано утром к метровой зелёной кривой и покосившейся, но такой величественной колючке и бились лбом о землю, прося каждый о своём.
Прошёл месяц. Тонга забыл свой, придуманный им самим язык и изъяснялся со своими друзьями исключительно жестами и мычанием. А его бог становился всё шире и выше, он уже закрывал своими шипами вход в бывшее жилище Тонги-Тонги. Но оно уже было ему не нужно – ему было достаточно танцев со своими братьями под луною, сока красных ягод и вечного ливня. Его всё устраивало. Ему нравилось здесь.
...
Деревня дикарей не поменялась. В ней всё так же было спокойно днём, а ночью её жители снова запрыгивали друг другу на шеи и бросались ягодами.
Старейшина, которому его возраст уже не позволял бесноваться с остальными, усиленно думал, подперев волосатой рукой подбородок. Он вспоминал... и был в замешательстве.
Он вспоминал, что напротив поселения была пещера. В пещере жил человек. Человек тот был необычный: он был много умнее и сильнее старейшины и всего его рода. Старейшина, было, завидовал его смекалке – тот растил у себя перед входом в жилище прекрасное высокое дерево с очень вкусными плодами, мастерил странные изделия из камня, напевал себе под нос какие-то сложные и причудливые мотивы... И вдруг он пропал. А на месте высокого древа теперь зелёная колючка, что священна у народа старейшины, но не очень полезна и не особо вкусна, пещера же заросла ею насквозь. Что же случилось? Куда делся тот Человек? Человек, на ступеньку выше в своём развитии. Что же могло случиться?