Лишний билет на Титаник

Осколов задумчиво смотрел в стакан с виски. Вроде бы еще утро и через два часа совещание и Света будет поджимать губы и что-то кудахтать про ответственность, но не хотелось идти на это чертово совещание, и Света в последнее время бесила, даже когда была далеко. Хоть утро начиналось вполне безобидно. Он проснулся бодрым, прошлепал на кухню, выпил свежего сока, потом помучил себя на "орбитеке", потом долго, с удовольствием мылся в душе. После вкусного завтрака сидел на веранде и пил кофе. Он представил как выглядит со стороны - высокий, сильный, богатый, черт побери... У него крепкая семья, прекрасные дети, жена-красавица. За пятнадцать лет даже не поссорились ни разу. Откуда это раздражение, разочарование - к чему вдруг этот виски, который и пить то не хочется, но он сидит целый час и смотрит в стакан и уже даже собрался отменять совещание,  хотя причины для этого нет. Откуда в его отлаженную и счастливую жизнь просочилась эта выматывающая тоска? Позвонил водитель и предупредил, что будет через сорок минут. Осколов поставил стакан с виски на столик и пошел одеваться.
Он придирчиво выбирал рубашку, как будто от цвета или ткани зависела его судьба. Перебрав несколько десятков шелковых, поплиновых, льняных, он сдвинул тремпеля, отвернулся и взял какую-то не глядя. Вдруг подумалось, что он в детстве именно таким взрослым себя представлял. Но вот только что с этим теперь делать. Когда тебе под пятьдесят начинаешь сохранять - здоровье, душу, силы, а это тоска смертная. Он всю жизнь - покорял, завоевывал, побеждал. Хотя нет, сперва дарил, отдавал, сгорал. Были и трагические взлеты и гениальные провалы - много чего у него было, но это не важно. Важно - что есть сейчас. Ведь он не сейф - сохранять, сохранять, сохранять... Он уже стоял перед зеркалом полностью одетый. Водитель ждал - пора было ехать. "Нужно было отменять все - подумалось - Ну да ладно."  Скоро вернется Света от косметолога. Лучше уж рабочая муть, чем эти бесконечные "любимый", "дорогой", и "мой герой". Как будто забыла как его зовут. Хотя Осколов конечно же несправедлив к жене. Их отношения он сразу для себя обозначил как партнерство. Она всегда готова выслушать, вычленить проблему и решить ее. Будь то банкротство, адюльтер или ухудшение потенции - она только улыбается и говорит, говорит, говорит, пока не докопается до причины. Она думает вслух. Сперва он считал, что такая практика великолепна, но сейчас ощущал себя биороботом. Потому, что это очень удобно, но ненормально жить только разумом. Зато сохранился хорошо. Ни одного седого волоса, ни одного лишнего грамма. Здоровье как у космонавта. А после Яси, а тем более после Виты, он бы не выжил по-другому.
Ясю - Ярославу вовсе не стоило вспоминать. Он давно запретил себе думать о ней потому, что ничего не прошло, не забылось - как рыба, с обожженными воздухом жабрами, он задыхался, стоило только мысленно произнести ее имя и сдаться воспоминаниям. Ярослава Богдановна была старше его на семь лет. Отец его друга Витьки женился на своей студентке. И Осколов - шестнадцатилетний мальчишка погиб, пропал, сошел с ума. Он и без Яси околачивался у Витьки все свободное время, а с появлением у Витьки мачехи практически поселился у друга. Осколову тогда казалось, что он очень умело скрывает свои чувства, но первым ситуацию просек Витька, но он, как настоящий друг молчал, а вот когда Витькин отец начал что-то подозревать, то Осколов, не долго думая, признался Ясе в любви. И все закончилось. Яся его высмеяла, Витька при всех обозвал  извращенцем, они подрались, поразбивали друг другу лица и дружба закончилась. Витькин отец приходил к ним домой и скучным голосом просил "оградить", "пресечь" и "изолировать". Как же Яся могла жить с таким занудой и сухарем. Осколова перевели в другую школу, в свободное время Осколов ходил в бассейн на тренировки со своим соседом по парте - Игорешей, готовился в институт. Жизнь без любви проходила скучно, но безболезненно. Он без усилий поступил в институт, учился тоже без усилий, продолжал ходить в бассейн тренироваться, но все было слишком скучным и пресным. Осколов чувствовал себя стариком.
Вита училась с ним на потоке. Красивая, дерзкая, остроумная. За ней бегали первокурсники, выпускники таскали ей букеты, даже декан и совсем древние старички профессора предлагали и не раз свое покровительство. Но Вита сама выбирала себе обьекты для страсти, сама определяла когда им сближаться, а когда разбегаться.  Другие девушки рядом с ней как бы не существовали.
На втором курсе Вита обратила своё внимание на Осколова. Видимо его безразличие на фоне всеобщего обожания уж очень ее задело. Второй да и третий курс Осколов не помнил. Вообще. Он, конечно, сдавал зачеты и экзамены, писал конспекты, но ничего, кроме Виты и ее любимой фразы "живи быстро, умри молодым" память не сохранила. Он был счастлив, любим и не задумывался, что будет завтра. Потом ей наскучила моногамность и Вита нашла себе новый обьект. Он не отступал, даже затянул ее в ЗАГС, но их заявление так и осталось без регистрации. Вита скоропостижно вышла замуж за француза и уехала в какую-то французскую глушь. Она позвонила Осколову через год. "Ты отмщен - радостно сообщила Вита - мне срочно нужен билет на "Титаник". У тебя нет лишнего?"- кажется она была совсем пьяна. Осколов так растерялся, что пока соображала что ответить, Вита положила трубку.
- Почему стоим? - строго спросил Осколов водителя.
- Гм... Так приехали, Станислав Александрович - растеряно ответил водитель.
Он шел в свой кабинет, кивал встречным сотрудникам, как вдруг из его кабинета худющая старуха выкатила инвалидную коляску. В каляске сидел Витькин отец совсем старый и дряхлый, а высушенная старуха оказалась Ясей. Она погрозила Осколову крючковатым пальцем. Осколова кто-то тронул за плечо.
- Станислав Александрович, все собрались уже. Вам принести кофе?
- Нет, благодарю вас. Не заходила ли в приёмную женщина с инвалидной коляской?
- Нет.
Осколов вошел в кабинет.  Под журчание голосов выступающих по очереди сотрудников, неслышно вошла Вита и, помахав перед его носом сигаретой, попросила зажигалку.
- Ты откуда здесь? - Осколов оторопел.
- Так, мимо шла, дай думаю зайду. А ты хорошо сохранился, Стасон. Аж завидно.
Осколов огляделся по сторонам - подчиненные молча внимательно смотрели на него.
Осколов глубоко вздохнул и одобрил и маркетинговые новшества и планы реконструкции предприятий и ребрендинг устаревших торговых марок. Так же выразил горячее одобрение планов треннингов персонала. Совещание закончилось.  Все разошлись, разъехались по своим офисам и кабинетам.  У окна стояла Вита и грустно смотрела на него.
- Ну что - будем прощаться?
- Так попрощались давно - ответил Осколов.
- Не гони, Стасон. Прощай, не держи зла....
Вошла секретарь - принесла бумаги на подпись. Осколов внимательно прочел, затем старательно подписал. Когда секретарь вышла, Осколов достал из дальнего шкафчика бутылку коньяка, стакан.  "Душа скитальца нежная, телу гостья и спутница, уходишь ты ныне в чужие края - неуютные мрачные, голые, где радость дарить будет некому..." Предсмертный стих императора Андриана... Нет, Осколов не собирался самоубиваться. Ещё после отьезда Виты во Французскую глушь, его друг Игоряша - студент меда, рассказал ему во всех анатомических и физиологических подробностях про все распространенные виды добровольного ухода из жизни. Это получилось у него так красочно, что Осколов никогда даже мысли об этом не допускал. Дверь кабинета открылась и вошел Игоряша. Секретарь пыталась его не пустить, она мертвой хваткой вцепилась визитеру в куртку, но Осколов махнул рукой и поднялся навстречу своему другу. Они обнялись и Осколов предложил куда-то поехать поесть и выпить. Игорь не возражал. Осколов подумал ещё, что времена настали такие, что если уж пришел к тебе друг, то явно не просто так. Он ждал, что Игоряша попросит либо в долг, либо помощи в устройстве родственников или детей на хорошую работу. И он был совсем не против помочь другу. Он радовался встрече и настроение стремительно повышалось. Ресторанчик на окраине, куда привез друзей водитель Осколова, был тих, чист и уютен. Они сделали заказ и Осколов выжидательно затих. Вот сейчас самое время для просьбы. Игореша опустил глаза, а потом вздохнул и произнёс
- Я так понимаю, что ты не в курсе?
- Не в курсе чего?
- Вита... Короче - вчера ко мне в отделение поступила ее мать с инфарктом. Вита умерла. Передоз. Родители её во Францию ездили на похороны. Вернулись и у матери сердце отказало.... Такие вот дела.
Осколов не думал, что ему будет так больно. Он помолчал, потом хотел что-то ответить, но не смог.... Официантка неслышно подошла к их столику, расставила тарелки с закусками и напитки. Игоряша поблагодарил её и заверил, что все у них замечательно и наливать он будет сам. Они выпили не чокаясь.
- Она мне звонила. Давно ещё... Просила билет на Титаник.
- Стас, я не знаю, может зря я тебе рассказал. Но и молчать, вроде бы смысла нет...
- Да нормально, ты всё правильно сделал. Я что-то такое предчуствовал.
Игореша разлил еще по одной. Друзья молча выпили.
- Вита была как ураган, как фейерверк, как праздничный салют, как солнечный зайчик. Просто радуйся, что в твоей жизни был праздник. Ураган не приручить, солнечный зайчик к стенке не приклеить. Такие девушки появляются в жизни не у каждого, и надолго не остаются. Ты понимаешь, Стас?
- Да, я всё понимаю, но всё равно больно. Я сегодня её видел. Попрощаться пришла. Просила не держать зла....
- Как это видел? - Игореша напрягся.
- Ну видел и всё. И не смотри так, ты - не психиатр.
Друзья допили бутылку, заказали вторую. Ближе к ночи, сытые, пьяные, выговорившиеся они оплатили счет - Игоряша настоял, чтоб поровну и вышли на улицу. Осколов  давно отпустил водителя и друзья курили на улице, дожидаясь такси. К ним подбежал щенок. Он явно попрошайничал, вилял хвостом и ластился то к Игоряше, то к Осколову. Игоряша взял щенка на руки и щенок сразу лизнул его в нос.
- Ты что его заберешь? - жалобно спросил Осколов.
- Ага. А что - ты хотел забрать?
- Да, была такая мысль. Забрать и назвать Титаником.
-Это - сучка, во-первых, во-вторых - перестань пускать слюни и жалеть себя, это Вита умерла, а ты здоровый, богатый и счастливый жеребец, который с жиру бесится, а в третьих - если не перестанешь, то я тебе шею намылю и не посмотрю, что ты мой друг. Поверь - каждому достанется этот долбаный билет на Титаник. Каждому в свой срок. Осколов помолчал погладил щенка. Подъехало такси и друзья сели назад. Водитель покосился на щенка, но ничего не сказал.
- Так как назовешь щенка?
- Да хоть Пальмой или Жужей. Какая разница?
- Действительно...
Игорь вскоре задремал, а Осколов гладил Жужу и любовался вечерним городом. "Себе что ли собаку завести? - думал он - Есть приюты для животных. Нужно будет завтра секретаря загрузить или нет, лучше сам. Сам выберу приют и собаку тоже сам выберу..."
Такси остановилось возле дома Игореши. Осколов хотел проводить друга до квартиры, но тот решительно отказался. Осколов подождал пока в его окнах зажжется свет, сел в такси и назвал свой адрес.
Игорь медленно поднялся на свой этаж. Он так устал за день, да и прошлую ночь не спал. Известие о смерти Виты просто подкосило его. И сегодня он поперся к Стасу в надежде, что станет легче... Не стало. Жужа радостно бегала по квартире. Игорь нашел две миски в кладовке. В одну налил воду, а в другую налил вчерашнего супа. Жужа принялась жадно есть.
Игорь стоял у окна и курил в форточку. С Витой у него никогда не было отношений - так знакомство, но он любил её, понимая безнадежность своей любви. Вита была мотыльком-однодневкой по сути своей и даже его любви не хватило бы, чтоб изменить эту гибельную суть. Жужа насытилась и Игорь взял собачку на колени. Он гладил мягкую шерстку пока Жужа не уснула.  У него закололо сердце, неприятно отдавая в левую руку, но Игорь не хотел вставать за таблеткой, не хотел будить Жужу. Когда боль почти утихла, он с Жужей перебрался на диван, укутался пледом. Сна не было. Уже начинало светлеть за окнами, начинался новый день. Собачка вздрагивала во сне, а Игорь тихонько приговаривал: "Ничего- ничего, все плохое закончилось, теперь все будет хорошо", убаюкивая этой нехитрой мантрой Жужу, да и себя тоже.