Евразийство

Евразийство – объяснение истории России через ее географию.

Простые объяснения сложных вещей обладают совершенно магической притягательностью. Помню, каким откровением в пору занятий латиноамериканистикой  мне показалась увязка Мексиканской революции с природой эхидо, коммуной крестьян-мексиканцев. Или позже – рассуждения Николая Бердяева о «русском характере» в связи с протяженностью русских равнин…

Не стоит однако уступать нашему мозгу, стремящемуся, как и любое желе, к блаженной неподвижности. Стоит, поднапрягши полушария, посчитать – сколько реально факторов влияют хотя бы на историю наполнения водой ванны в нашей ванной. А ведь история России или той же Мексики позапутаннее будет…

Сила евразийства – в разборе головоломно сложных межэтнических конфликтов и контактов на Евразийском щите. Особенно интересным в этом смысле мне всегда казался (и до сих пор кажется!) неоевразиец Лев Гумилев. Только не те его тексты, где про Евразию и Россию, а где вообще про этнос, безжалостно уподобленный популяции у животных.

Слабость евразийцев – их упрощенные теоретические схемы, от которых так и подмывает перейти к практике. Ведь в чем захочет попрактиковаться человек, проникшийся идеями исключительности и величия России? Правильно, в боевых искусствах! А на ком? Правильно, на чурках, укропах, пиндосах, далее везде.   

Впрочем…

Разглядывая карту Евразии, ты снова и снова убеждаешься в том, что, выдвинувшись из сердца Среднерусской возвышенности, россияне расселились плотнее всего в полосе между относительно благоприятным для жизни юго-западом и физически враждебным человеку северо-востоком.

Но это ведь не просто две части одного материка – Евразии! Это мир «быть» и мир «не быть». Жизнь и смерть. В узкой полоске между ними значима не столько этническая принадлежность человека, сколько просто его способность выживать в погранично-экстремальных условиях. Переносить голод и холод. Литрами пить водку, оставаясь при этом в живых. Противостоять казенному держимордию. Буквально – сосуществовать с чудищами, рычащими за дверью. И именно этот рык, а не рынок, как в Европе, и не рисоводчество, как в Азии, породил «русский характер». Сталкеров-евразийцев. Нас.

Продолжение следует...