Быть счастливой, несмотря ни на что

 
        И ничего больше не надо.

     Ранним утром в ясный Октябрьский день, в самой середине месяца у Ирины начались схватки. Яркое солнце светило в окно предродовой, а ветер на улице гонял золочёный лист. Ирина, худенькая и хрупкая, оперевшись на кушетку смотрела в окно, ей казалось, что это никогда не закончится, боль была страшная, жгучая, живот тянуло. Она тяжело дышала и ходила из угла в угол, лишь временами останавливаясь у приоткрытого окна. Ей становилось то жарко, то холодно, то начинало трясти так, что стучали зубы, ей хотелось кричать, но почему - то в пересохшем горле крик словно застревал и получался надрывный стон.
         Она родила легко, второй ребёнок - девочка. Когда Ирине показали дочь, на её глазах появились слёзы. Малышка, крохотными пальчиками схватила мамин палец, а Ирина прижалась губами к темноволосой крошечной головке. Сколько тепла и нежности было в этом поцелуе. У неё теперь есть сын и дочка и больше ничего не нужно.
        В огромных плетёных санках, завернутая в тёплое одеяло, подвёрнутое ажурным уголком, спит крошечная девочка. Папа идёт впереди, везя санки за верёвочку, а позади, перевесившись через плетёный борт санок едет старший брат.
       – Упадёшь, на сестрёнку! – говорит папа.
       – Нет, я же держусь! – возражает он.
       – Давай - ка, дружок, полезай тоже в сани, сейчас мы Оленьку подвинем и сядешь с краешку. – Папа поправляет огромную подушку, на которой спит маленькая дочка, подвигает её к дальней стенке санок, освобождая место для старшего сына, а тот довольный залезает к сестре.
        – Вон мама идёт! – кричит братишка, показывая на поворот.
        Оля заворочалась, захныкала, завертела головой и открыла глазки. Увидела братишку рядом и заулыбалась, загулила.
        И ничего не надо больше. Вот оно счастье – живи и радуйся.
       
         Сны бывают разные.

       А время бежит и маленькая Оля уже ползёт по полу, сжимая с одной руке машинку, а в другой паровозик брата.
       – Это кто это тут ползает? – тёплые мамины глаза улыбаются.
      И Оля улыбается маме и тянет ручки вверх. Подняла, обняла, погладила по голове и снова спустила на пол.
      Когда и как в доме появилось вино, маленькая Оля не помнила, но оно появилось, стирая грани между реальностью и сном.
       В чистой квартире ещё вчера было всё аккуратно расставлено и разложено, а сегодня Оля слезла с кроватки, пошла на кухню и запнулась за пустые бутылки. Тот день она не помнит, ей не было и двух лет, и она больше никогда не увидит папу, того, кто до безумия её любил. Он называл её " Моя Принцесса " и "Моя маленькая горошинка" и нежно целовал в обе щёчки, гладил по спинке, чтобы она побыстрей уснула, качал на руках, чтобы она немножко поспала, когда у неё поднималась температура, катал на санках, подкидывал вверх так высоко, что Оля замирала и лишь приземляясь на папины руки начинала хохотать.
       Его не стало сразу, в день, когда принято поздравлять мужчин – 23 февраля, нож угодил прямо в сердце, не оставив ни единого шанса ни ему ни маленькой Оле с братом Максимом на счастливую беззаботную жизнь.
        А Оля видела сны, в них папа был рядом, ведь в силу своего возраста она не понимала, куда же он пропал, почему не целует её как прежде, не заставляет улыбаться.
        А время шло и его образ в снах стал сливаться и она уже совсем не видела его лица, и только помнила его мягкий тёплый голос и то, как он ее называл.
       Дома часто не было еды, мамин новый муж часто прикладывался к выпивке и мама стала выпивать всё чаще, за компанию, забывая порой на неделю и больше о том, что у неё дома есть дети. А маленькая Оля, после частых застолий, подставляла к столу расшатанный табурет и собирала в рот всё, что оставалось от материных с отчимом посиделок. Это могла быть корка хлеба, вымоченная в водке с опрокинутой на стол стопки, кусок обглоданной селёдки или даже просто сухой селёдочный хвост. Хорошо если в гости приходили мамины " друзья", тогда они с Максимом не ложились спать голодные, взрослые, уходя за "добавкой" в магазин оставляли на столе чуть больше еды. И тогда в животе не урчало до самого утра.
       А Оле снился Добрый сон, в нём папа, снег и ёлка в огоньках, новенькая пластмассовая машинка, лыжи, которые нужно принести в школу на урок физкультуры и много сладостей в руках. А папа во сне шептал:
      – Горошинка моя любимая, самая лучшая, самая красивая, никого не бойся, я рядом.
      Оля открывала глаза, вскакивала на кровати, но рядом не было папы, это Максим теребил её за руку:
      – Оля, вставай, пойдём к бабушке, у неё сегодня день рождения!
      Это уже не сон, у детей есть две бабушки, обе до безумия любят детей и не против, чтобы дети жили у них, но они Любят маму! Ведь мама самое родное, что у них есть!
       На столе простое угощение, огурцы нарезанные ломтиком, солёный помидор, отварная курица и круглая картошка и никакого вина.
      Сквозь жёлтую занавеску пробивается солнечный свет и вокруг становится так ярко и празднично, что дети забывают о том, что мама, наверняка, так до конца и не протрезвела после вчерашнего застолья. Сегодня дети останутся ночевать у бабушки в чистой, тёплой и мягкой постели... Они никогда не рассказывали бабушке всего того, что происходило дома и как страшный сон вставала перед глазами картина – Пьянный отчим бьёт  Максима кулаками, когда тот в свои тринадцать пытается дать отпор и взбунтоваться против алкоголя в доме, а маленькая Оля прячется под столом, растирая слёзы по щекам. А защиты ждать не от кого – вино в этой, когда - то тихой и счастливой семье вышло на первый план, отодвинув заботы о детях и семейный очаг даже не на второй, а на последний, самый последний...
 
           Чужая родная.

       А Оля ходила в школу сама, сама вставала, сама собиралась, сама потом делала уроки. Бабушки покупали ручки и тетрадки, а детские мечты о счастливой жизни крепко сидели в голове. Ведь других детей провожают в школу мамы и папы, они вместе весело едят мороженое на лавочке в сквере, а  Оля с Максимом даже завтракали не всегда... А как хотелось новую куртку, и шапку и ботиночки и красивую заколку, как у Лизы, а на ней куртка старшего брата, и поношенные, потёртые кросовки. По мимо обычной школы Оля ходила ещё и в церковную, там были и завтраки и обеды и иногда можно было заработать копеечку уборкой, от чего девочка никогда не отказывалась и Вера, та, что грела душу, что мама перестанет пить вино и выгонит отчима из дома и у них будет снова всё хорошо...
      Во времена маминых запоев Оля стала уходить из дома, привечали бабушки, подруги, иногда, когда мама с отчимом приходили пьяные домой внезапно, ночью и он начинал кричать на Максима и скидывать его с дивана, Оля убегала в чём есть. Страшно даже представить такое. А до бабушки далеко и тогда она ночевала в шалаше, построенном с ребятами в начале лета. И никак не могла уснуть, считала звёзды, сидя на стареньком покрывале, обхватив коленки руками. Уходила на неделю или даже две. В тот момент она могла быть где угодно, только не дома. Ходила в церковь, молилась, как могла:
      Боже, я прошу тебя, пусть мама перестанет пить, пусть, она снова станет добрая и любящая, пусть она  меня не бьёт, пусть она обнимет меня и Максима и Всё у нас будет, как раньше, когда не было отчима. Пусть она будет трезвая, когда я приду домой, я прошу тебя, Боже.
        Она готова была отдать Богу всё, что угодно на свете за это... Но Он, как ей казалось её не слышал...
       По возвращении домой из очередного "побега", недельных скитаний по бабушкам, мама била всем, что попадалось под руку и бранила:
       – Ах, ты дрянь такая, дрянь неблагодарная!
       И наносила удар рукой, потом тапкой, ремнём, всем, что попадалось под руку. Иногда, даже, это была подготовленная заранее скакалка, которая оставляла на хрупком теле девочки ярко - красные жгучие полосы, которые долго болели и причиняли столько неприятных ощущений при случайном надавливании...
      Максиму тоже приходилось несладко и он, устав мириться с ситуацией дома всё чаще начал оставаться у бабушки Лены, Оленьку же чаще привечала бабушка Аня, она жила со своим сыном и его женой, и хоть и накормят и спать уложат, но девочка чувствовала себя там чужой и лишней... Дядя с тётей смотрели так, что кусок вставал поперёк горла, шептались, чтобы она не слышала. Но Оля была чрезвычайно умная девочка, а попав в непростую ситуацию, лишившую её лёгкого и счастливого детства ещё и взрослой не по годам. По этому девочка там долго не задерживалась...
       А в другое - то время тоже хочется кушать и в летнее время Оля с двумя подружками собирали и сдавали ягоды, пустые бутылки, зимой же просили деньги у людей на вокзале... Максиму было проще, он уже мог заработать деньги помогая при разгрузке товара или на заправке, мог помыть машину соседу... В то время, когда Оля выживала, как могла.
       А мама с отчимом пили всё чаще и дольше и после недели , двух попоек денег дома совсем не оставалось, по этому оставалось только мечтать о красивой одежде, о новых игрушках, о вкусной еде и сладостях... Но в те дни, когда они не пили и не били можно было без опаски ночевать дома и спать в своей комнате на маленьком диванчике, рассказывать игрушкам свои мечты о светлом будущем и всё ещё на него надеяться...
       И несмотря на всё это Оленька всё равно очень любила Маму! Она же её мамочка! Самая красивая, самая родная, она была уверенна, что и она её так же сильно любит! И Вера в Любовь была настолько сильна, что девочка жертвовала всем, лишь бы лишнюю минутку побыть с трезвой мамочкой.
      
                " Злые тётки".

      Оля стала всё чаще прогуливать уроки и в школе забили тревогу, ведь некогда отличница стала неуспевать по основным предметам... И тогда в дом пришли Они.
       Женщины из комиссии зашли в квартиру. Стойкий неприятный запах, стоящий в квартире, заставил укрыть носы рукавом. В коридоре слой песка, грязная обувь, пустые бутылки. В проходе валялся табурет без одной ножки. В холодильнике ни капли еды, только пузырёк с каким - то лекарством. Они прошли на кухню и попытались поговорить с матерью, которая полулежал за грязным столом, но у них ничего не получилось, Оли дома не было. Проснувшийся пьяный отчим выставил женщин в коридор, сопровождая их ругательствами.
       Максим на тот момент был уже совершеннолетний, а Оле едва исполнилось двенадцать лет.
      Через месяц пришли эти же женщины и видя, что ситуация не изменилась они попытались заставить невменяемую  Ирину подписать добровольное согласие на передачу дочери в детский дом.
      – Мою девочку? В детский дом? А вот это видели? – и она показала им фиг, повертев перед их носами.
       Но " Злые тётки" всё равно составили документ...
       Оля была у бабушки, туда и нагрянула комиссия на следующий день.
       Бедная бабушка Аня, сколько она перетерпела на тот момент. И сердце и без того болящее за внуков стало болеть ещё сильнее. Сколько сил ей стоило уговорить сына Андрея, чтобы он оформил опекунство на себя, чтобы Оленька жила с ней. Бабушка жила уже на тот момент отдельно от сына в маленькой квартирке. "А злые тётки" пошли на встречу не забрав девочку у бабушки до оформления опеки.
       Именно с того времени и началась у Оли нормальная жизнь, чистая одежда, школьные вещи, вкусная, хоть и простая еда, другая школа, новые друзья и Новая жизнь.
       
             Две стороны медали.

      И Оля начала учиться и радовать свою бабушку хорошими отметками, девочка не боялась труда и домашних заданий, старалась, не стеснялась попросить объяснения темы, которую пропустила в своё время у учительницы или одноклассников. И её труды остались ненапрасными. Её фотография появилась на доске почёта. Это и спортивные и теперь школьные заслуги. И бабушка радовалась и рассказывала своим подружкам - соседкам, какая её внучка молодец.
       А Олин дядя всерьёз занялся бизнесом, пытаясь раскрутиться и удержаться на плаву. Небольшой продовольственный магазинчик и лавка с искусственными цветами и Ольга, она ведь должна быть ему благодарна и теперь, без сомнения, просто обязана за избавление от детского дома, за тёплую постель, еду и крышу над головой. Ей часто приходилось разгружать коробки с привозом в магазине, расставлять на полках товар, убираться. А Ещё  в скором времени в её обязанность вошла работа по расправлению  искусственных цветов, всевозможных форм и оттенков... Для того, чтобы цветок принял товарный вид его нужно подержать над кипящей водой, каждый бутон, и это была не одна сумка цветов, а несколько и на это уходил целый вечер. Бабушка жалела внучку и помогала ей как могла. Но самым безрассудным обязательным заданием было чистить снег со двора, чтобы Андрей мог выехать на своей газели утром на работу, вот и гребла Оля снег и вечером и утром, если был снегопад ночью, от газели до выезда со двора, огромное расстояние, в то время, когда все дети завтракают перед школой, а Андрей в это время спокойно сидел дома и пил чай или смотрел какой нибудь фильм по телевизору или видеомагнитофону и тогда из его окна лился голубоватый свет, а у Оли с бабушкой даже телевизора не было. Хорошо, если иногда помогали друзья мальчишки, которых у Оли было хоть отбавляй, ведь дружить с мальчишками гораздо интереснее, чем с девочками, у них больше общих интересов – обсуждение крутых тачек, спортивные секции и никаких глупых юбок и блузочек с оборочками.
        А ещё Оля мыла газель, зачем мыть самому, если есть Оля, ведь она же ему должна? А Оля терпеливо выполняла всё, что ей приказывали.
       И никакой благодарности, лишь иногда она слышала спасибо, а чаще ей ещё и влетало за разводы на машине после мытья. И приходилось перемывать заново уже без благодарности... А как в наказание. А потом Андрей надумал строить гараж. С точки зрения экономности он решил никого не нанимать. Оля должна была таскать кирпичи и месить цемент лопатой и воду вовремя приносить...
       И девочка всё выполняла и , каким - то чудесным образом всё успевала, но мысли о маме не покидали её. Она каждый день ждала её в гости и когда она так и не дождалась её, при любой возможности бежала к ней сама. Но чаще находила её пьяной или совсем в отключке. Иногда она заставала маму почти трезвой и в тот момент она позволяла себе кричать на неё, ругать за то, что пьёт, ведь она ждала её всё время, ждала, что она придёт к своей девочке и попросит прощения, но этого не случалось. Ей так хотелось доказать, что она достойна маминой Любви, её тянуло туда, где не  была нужной и обласканой. Ведь хоть бабушка и любила и обнимала и жалела, но не хватало именно Маминой любви.
      Как -то она прибежала к маме, отчим валялся на диване в бессознательном состоянии, а мама была полупьяная, она сидела на диване, а Олька стояла над ней со стаканом воды, так как бежала долго.
 Она выплеснула всё, что накопила:
       – Мамочка! Ну зачем ты пьёшь? Ты же нас с Максимом на водку променяла! Я же думала, что ты за мной к бабушке придёшь, я надеялась, ведь меня же у тебя забрали! Я же тебя Люблю, а ты со мной так! Посмотри на меня, посмотри, какая я выросла, ведь я же на тебя так похожа! Зачем ты меня тогда вообще родила, если предала?
        Ирина посмотрела на дочь и её глаза, некогда такие карие и родные, вдруг стали чужими и колючими:
       – Я предала? Да это ты меня предала, уйдя к бабушке в поисках красивой жизни! Ну и что нашла? Лучше там?
       Олю затрясло всю, она не нашла, что ей ответить, хотя ей на тот момент уже исполнилось пятнадцать. Она размахнулась и со всей силы шарахнула стакан с недопитой водой об пол. Стекло разлетелось по комнате в разные стороны, а Оля развернулась и выбежала на улицу. Её душили слёзы и обида, целую неделю она не могла прийти в себя и плакала по ночам в подушку. Ничего не хотелось, ничего не радовало. А ведь совсем недавно ей еда поперёк горла вставала при мыслях о маме, о том, что она наверное голодная там у себя в пустой квартире, вмиг осиротевшей без детей. Оля очень рассердилась на маму, ей было больно и где - то в груди сжимало от воспоминаний о её словах. Она решила, что больше никогда к ней не пойдёт, что бы ни случилось...
        А время шло, своим чередом, ежедневная работа с искусственными цветами, школа, уроки секция, да ещё снег, и Олька взбунтовалась. Ей вдруг захотелось свободы, хоть немножко, хоть иногда, а ей ничего не разрешали. Дядя запрещал даже гулять днём, ведь у неё много обязанностей, которые она Должна выполнять...
        Оля набралась смелости и, дождавшись вечером, когда бабушка уснёт, ушла с подружками на танцы.
        По возвращению её ждали Андрей с женой. Они вообще часто наказывали  Олю, могли нарядить её в старую одежду и так отправить в школу, чтобы ей было стыдно, лишали всего, а на этот раз наказание было очень серьёзным... Андрей с женой отвели Олю силком в парикмахерскую и обстригли её коротко, как мальчишку. А Оля плакала и просила, чтобы не делали так, что она будет слушаться и всё делать, только, чтобы не подстригали. Но ни уговоры ни мольбы не помогли.
        На этот раз бабушка невытерпела, пошла к Андрею с женой и высказала Всё, что о них думает и что они перегибают палку... Андрей выслушал молча, а на следующий день пошёл в опеку и написал отказ от " трудного подростка".
        И тут, вдруг, случилось чудо, органы опеки пошли на встречу и разрешили бабушке, у которой и без того жила внучка, несмотря на возраст и скромную пенсию, оформить опеку на себя. Ну не отдавать же ребёнка в детский дом при живой любящей бабушке...

                То самое чувство...

       Оля заканчивала девятый класс и усердно готовилась к последнему экзамену. Геометрия. Готовится было легко, телевизора в доме не было и ничего не отвлекало теперь от учёбы, ни искусственные цветы, ни Дядина машина...
       В этот день всё незадалось с самого утра. Всё валилось из рук и какая - то страшная тоска ложилась на хрупкие плечи взрослеющей девочки. Оля подошла к окну, отдёрнула занавеску и постелила на стол покрывало. Взяла белую блузку и утюг. Провела один раз и вдруг увидела Максима и сразу издалека она поняла, что что - то страшное случилось. Он другой, не как всегда и даже ссутулился как - то и бабушка не улыбается при встрече ( она на улице развешивала бельё). Они о чём - то говорили и Оле уже и не нужно было их слышать, она по их виду Всё поняла!  От слов Максима у бабушки опустились руки, она бросила взгляд в сторону Олиного окна. А Максим закурил сигарету и сел на лавочку, обхватив голову руками.
       Оля отвернулась от окна, молча убрала белую блузку в шкаф, достала чёрную рубашку и начала гладить её.
        Когда они зашли домой Максим молча сел на стул, а бабушка подошла к Оле, положила ей руку на плечо и сказала:
       – Ну вот и всё Ольга...
       А у Оли и без этих слов уже полные глаза слёз.
        – Мамы больше Нет...
       Оля выскочила из дома, она не могла этого вынести, сердце бунтарки рвалось на части, а слёзы текли по щекам. Она долго бродила по городу и молча плакала, не было сил. В голове вставал образ мамы из детства, тёплая рука, которая гладит по голове, губы, целующие макушку, и когда - то добрые и тёплые карие глаза. Она шла куда глаза глядят, отворачиваясь от прохожих, закрывшись в своём горе одна, боясь пустить в своё горе кого то лишнего и чужого.
       На похороны мамы она не пошла... Она сдержала слово, то самое, данное себе, что никогда и ни при каких обстоятельствах...
       В день похорон у неё был экзамен по геометрии. Бабушка и дядя хотели попросить перенести экзамен, но Оля сказала, что это ничего не изменит. Что она всё равно не пойдёт. Она боялась себе признаться, что все обиды это совсем не то, просто она хочет помнить маму живой...
       Оля доказывала у доски теорему, а сама поглядывала на часы, она знала, что всё случится в одиннадцать и мысль о том, что она больше никогда не увидит Маму не давала ей покоя, и по щекам у неё текли слёзы. Она что - то говорила, писала на доске, иногда слёзы создавали пелену перед глазами и она почти ничего не видела, только расплывчатые силуэты экзаменаторов. Ни одного дополнительного вопроса, всё хорошо, мужественная и стойкая девочка и только слёзы на щеках и угольно - чёрной блузке. У экзаменаторов тоже. Экзамен Оля сдала на пять.
       
                По ту сторону Рая.

       – Ура, Выпускной! – Димка кинул вверх пиджак от костюма и он упал в траву, а Димка сел на него и подмигнул одноклассникам:
     – Ну, что, может рванём ко мне на дачу?  Предки в деревню уехали! Никого не будет! Оторвёмся по полной! 
       Всё поддержали и  Оля, отпросившись у бабушки на всю ночь на выпускной уехала за  город в дачный посёлок.
      Девочки резали колбасу и огурцы, мальчишки разводили костёр, а Димка водрузил на стол бутылку водки.
       – Кто со мной?
       Олька помотала головой:
       – Я не буду.
      – А что тогда ехала, если не пить? Мы уже взрослые и пора начинать Взрослую жизнь.
       Оля сомневалась, но потом всё же согласилась:
       – Ладно, давай, попробую.
       От первого глотка её дыхание перехватило и где - то внутри спускаясь по гортани вниз стало разливаться тепло. А ребята всё подливали и подливали в её стопку, говорили тосты:
      – За то, чтобы в десятом было лучше чем в девятом. И тому подобное.
А  Оля молча поднимала стопку и про себя проговаривала :
       – За Маму! Я люблю тебя!
      И так каждый раз.
      Это было между девятым и сороковым днём и то, что потом случилось не поддаётся никакому объяснению.
       Оля, заботливо уложенная в дачном домике, чтобы поспать открыла в ужасе глаза и с содроганием поняла, что не может дышать, она словно забыла, как это делается. Вмиг протрезвев она попыталась вздохнуть, но у неё ничего не получалось. Во сне перед этим она видела Маму...
       Оля испуганная выскочила на улицу, туда где у костра сидели ребята и показывая себе на грудь,стуча и надавливая пыталась объяснить, что не может дышать.
      Её усадили на траву и ребята говорили ей и просили и кричали:
      – Дыши, Оля, дыши! Ну дыши!
      А она, словно рыба, выловленная и брошенная на песок открывала беспомощно рот. Потом в глазах потемнело, лица ребят стали сливаться в одно, а отблеск от костра превратился в огромный светящийся шар. И когда она уже почти потеряла сознание, вздрогнула всем телом и у неё получилось сделать первый маленький вдох, потом выдох и понемножку Оля начала дышать.
       Испуганные девчонки плакали от счастья, а мальчишки, трясли её и обнимали.
   
                Сон или Явь?
       
      Между тяжёлыми зелёными колосьями вьются в небо сотни голубых Васильков, тянет летней свежестью и прохладой словно только, что прошёл по земле мокрыми пятками косой летний дождик, а по краю поля тысячи цветов с солнечной серединкой – белые Ромашки,  Оля бредёт в этом поле и не знает куда ей свернуть. Идти тяжело, но она всё же торит дорогу к просыпающемуся диску Солнца, встающему из - за горизонта. И, вдруг ноги её перестали спотыкаться и застревать в перепутанных цветами колосьях и дорога стала даваться легче.
       Это был сон. Снова тот же, что и неделю назад. Бабушки тоже больше нет... Но Оле уже восемнадцать и она работает не покладая рук. Иногда ей кажется, что она так долго живёт на свете, что не остаётся улыбки на лице. И в тот момент ей хочется сбежать на край земли, тот, что в её сне, в то поле, увидеть то солнце, которое заливая своим светом утро, красит в золотой всё зелёное, а жёлтое превращает в яркое и кажется, что попадаешь в сказку, которой нет ни конца ни края.
      Иногда она видела себя во сне маленькой девочкой с содранными в кровь коленками, стройку и окно из которого выпала пять минут назад, глубокую, быструю речку, с крутыми обрывистыми берегами, в которой чуть не утонула в десять лет, гаражи, по которым они бегали с мальчишками и прыгали, разбежавшись с одной крыши  на другую, большое раскидистое дерево, зацепившись за ветку которого, она вывихнула себе правую руку, упав на землю.
      А между тем Оле уже двадцать один и, благодаря своему упорству и умению работать не ленясь, она была уже руководителем небольшого подразделения интернеткомпании.
      А сегодня Оля проспала. Ей снова снился сон, где поле, обрамлённое ромашками, солнце и Васильки.
      – Такси! Боже, я опаздываю! А ведь в девять совещание...
        Оля вызвала такси, в спешке собирая ворох документов, крутила в голове речь, совсем не обращая внимание на симпатичного темноволосого парня, который вёз её на работу, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида.
       После обеда её телефон зазвонил, на том конце трубки приятный мужской голос приглашал её пообедать в кафе, представившись водителем из утреннего такси...
       Оля, согласилась на свидание, сама от себя не ожидая этого. Была ли это Любовь с первого взгляда? Скорей со второго, ведь утром в такси она его даже не заметила. Они проболтали до пяти утра, сидя в его машине. А уже через три дня оба поняли, что не могут друг без друга. Через пол года они скромно расписались.
        Больничная палата, схватки, Оля Рожала дочь четырнадцать часов, долго и мучительно. И когда первый крик малышки раздался в родовой, она не смогла сдержать слёз. А рано утром Оленька уже скреблась в сестринскую, чтобы ей отдали дочь на совместное пребывание и, получив отказ она пошла прямо к заведующей. Мамочки в палате вертели пальцем у виска, а Счастливая мать пеленала маленькую дочку, целуя каждый крошечный пальчик. И в этой маленькой девочке сосредоточился целый мир, огромная вселенная, шквал чувств и смысл всей Олиной жизни. Это было огромное счастье, весом всего в два с половиной килограмма, но такое весомое и любимое, что молодая мамочка не могла отвести взгляда от своей прекрасной крошки, от своей маленькой и такой желанной девочки.
        У Максима зазвонил телефон, он снимая трубку, был несказанно рад, потому, что звонила его младшая, любимая сестрёнка.
       А Оля счастливым голосом уже шептала, прижавшись к телефону губами:
       – Максим, я стала Мамой! Я буду самой лучшей Мамой на свете! Самой доброй и самой Любящей!
      
                ***************

        Возле огромного светлого окошка на белоснежном ковре сидит маленькая девочка, возле неё много игрушек, куклы, пирамидки, конструктор, в углу комнаты стоит плюшевая лошадка - качалка, а в её руках паровозик и новенькая машинка.
        Из кухни тянет свежей выпечкой и нежным ароматом, готовящейся в духовке курочки. На плите, свежий суп с любимой дочкиной лапшой. Оля заходит в комнату и улыбаясь смотрит на маленькую дочь:
        – Крошечка моя, пойдём кушать!
        Девочка мотает головой:
        – Неа, не хочу.
        Пойдём, там твой любимый супчик с макарошками.
        – А машинкам можно с нами?
       Оля улыбается и берёт дочь на руки:
       – Конечно можно, и машинкам и паровозикам и всем, кому хочется.
        – А папе можно?
        Оля посмотрела на дочку и спросила с иронией:
       – А он себя хорошо ведёт?
       – Хорошо. Он послушный у нас и никогда, никогда меня не ругает.
        – Ну если послушный, то, конечно можно.
        Девочка взяла папу сидящего на диване за руку и потянула на кухню со словами:
        – Папочка, пойдём кушать, а то мы с тобой не вырастем и Мама расстроится, ведь она нас очень Любит ...