Путь Аграфены 12

Глава 12. МОРЕ

"Но кто открыл землю «человек»,
открыл также и землю «человеческое будущее».
Теперь должны вы быть мореплавателями,
отважными и терпеливыми!"
Фридрих Ницше. «Так говорил Заратустра»

- Конечно, госпожа! – шкипер коснулся полей тяжелой кожаной шляпы, почерневшей от времени, соли, ветра и солнца, как и плащ, как и сама кожа бывалого моряка. – Мы подготовим Вам лучшую каюту на «Морской ведьме» и не потревожим на протяжении всего пути.
- Тревожьте-тревожьте! – запротестовала девочка. – Я могу на кухне помогать, палубу мыть. Я многое умею, меня мама учила. И не нужна мне лучшая каюта. Любая подойдет.
- Эй, Брукс! – крикнул капитан. – Сколько на «Морской ведьме» свободных кают?
- Ни одной, капитан! – крикнул в ответ невысокий крепыш с борта судна.
Он появился у трапа в одно мгновение. Его голову покрывала серая вязаная шапочка. Широкие плечи были спрятаны под светлой полотняной рубашкой и безрукавным парусиновым жилетом. В левом ухе Брукс носил золотую серьгу с огромным камнем. Поверх коротких кожаных бриджей был накинут широкий пояс с такой же абордажной саблей, как у капитана. За голенищем правого сапога была видна рукоять рабочего ножа.
- При всем желании, госпожа, - «расстроился» капитан. – На «Морской ведьме» нет свободных кают. Разве что за сотню-другую золотых монет я могу уступить Вам свою каюту или каюту боцмана.
- За сотню монет я готов покачаться в матросском гамаке! - подтвердил боцман Брукс.
Га уже поняла, что над нею попросту смеются, но на всякий случай напомнила:
- Мне не нужна каюта. Я тоже могу – в матросском гамаке.
Шкипер и боцман все-таки не выдержали – рассмеялись в два голоса.
- Что ты, девочка! – назидательно сказал капитан. – Матросы – суровые люди. Даже боцман их немного боится, - добавил громким шепотом, так, чтобы все слышали. Боцман согласно закивал головой – боюсь, мол, ох, как боюсь. – Никак нельзя маленькой девочке в матросском кубрике.
- Я не маленькая, - Га задрала нос с горькой обидой. – У меня уже год как имя есть!
- И сколько же тебе лет? – удивился капитан.
- Семь! – сказала Га так, будто ей уже пора на заслуженный покой.
- Как же тебя звали целых шесть лет? – боцман спустился по трапу.
- Просто Девочкой, - Га пожала плечиками.
Капитан и боцман снова взорвались раскатами хохота.
- Просто интересно, - капитан тыльной стороной ладони вытер глаза, слезящиеся от смеха и ветра, - как же тебя зовут сейчас?
- В шесть лет Анастасия Егоровна дала мне имя Гарафена, - с готовностью ответила девочка; она решила, что раз завязался разговор, то есть еще надежда попасть на борт. – А сегодня я говорила с Ведьмой. Она объяснила мне, что каждое имя имеет значение. Иногда даже несколько значений. Мое можно перевести как «дорога Солнца», и теперь я зовусь просто Га – дорога.
- Что ж, девочка-дорога, - отсмеявшись, серьезно спросил капитан. – Сотни монет, как я понимаю, у тебя не найдется?
- Если честно, - призналась девочка, - я даже не знаю, что такое эти самые «монеты».
На лицах капитана и боцмана отразилось крайнее удивление. Рыбаки, торговцы, носильщики, прохожие, что в это мгновение оказались рядом, - все обернулись, услышав такое неожиданное откровение.
- Где же края такие? – наконец спросил шкипер. – Сколько видел островов, сколько морей переплыл, сколько городов посетил – везде с малых лет дети знают, что такое монеты. Другой еще говорить не умеет, а глядишь – к монетам ручонки тянет. Откуда же ты, девочка-дорога?
- Из городка, что за лесом, - Га махнула в сторону ворот и только потом вспомнила, что никаких ворот вверх по улице нет. Моряки глянули, куда указала Га, но, конечно, ничего нового там не увидели. – Мой город в долине, между лесом и скалами, - зачем-то добавила Га. – И у нас есть сигнальная башня.
- Чудеса, - не поверил шкипер. – Сигнальная башня есть, а монет нет. И вот что я тебе скажу, девочка-дорога: у кого нет монет, тому не место на моем корабле. Не знаю, как ты здесь оказалась, но возвращайся-ка ты домой, к папе и маме. А нам пора. Не так ли, Брукс?
- Все готово, капитан! – бодро подтвердил боцман. – Погрузка окончена, экипаж на борту. Ждем приказа.
Шкипер на девочку уже и не смотрел – он развернулся на каблуке и вслед за боцманом гулко затопал по дощатому трапу. Две слезы навернулись на глаза одинокой Га. Она совершенно не знала, что ей делать дальше. И сквозь эти две слезы, как сквозь увеличительные линзы, разглядела девочка Га над мачтами два распростертых крыла небесно-голубого цвета. Если бы не слезы, то и не заметила бы крылья на фоне неба.
Потекла над пристанью счастливая песнь, и так хорошо стало на душе, что слезы тут же высохли. А нет слез – так и крылья не видны. Растерялась Га: была ли птица Алконост, парила ли над мачтами, или так, показалось. Прищурила глаза, высматривала в небе голубые крылья, но тщетно. Да и песня стихла. Может, просто ветер в такелаже пел или волны по бортам скользили?
- Эгей, Моисей! – раздался грубый бас с борта «Морской ведьмы». – Говорят, к нам на борт какая-то мышь полевая просится?
Над фальшбортом, среди пеньковых вант, возникла грузная фигура. Человек был облачен в белую парусиновую куртку. Его непокрытая голова была абсолютно лысой и сияла на солнце. Окладистая черная борода скрывала нижнюю часть лица. Рукава куртки были закатаны до локтя. На предплечьях, от запястий до самых закатанных рукавов, красовались татуировки – якоря и рыбы. В правой руке верзила сжимал внушительных размеров тесак.
- Отдай ее мне, - грохотал бородач. – Ты обещал, Моисей! Еще три порта назад обещал!
При этих словах Га поежилась. Она хотела на борт, но попасть в лапы этому страшилищу – это уж слишком! Девочка хотела отправиться в плаванье к далеким островам, а не в желудок татуированного людоеда.
- Зачем тебе сухопутная мышь, Венс? – как-то слабо возразил капитан (оказывается, это его звали Моисей). – Ей всего семь лет, будет тебе не помощницей, а обузой.
- Мой камбуз, мне и решать! – отрезал Венс. – Пусти ее на борт, капитан. Дай глянуть. Коль и вправду мала, то тут же и ее спишем на берег.
- Что с тобой спорить, Венс? – махнул рукой шкипер Моисей. – Эй, девочка-дорога! А ты везучая. Может, и найдется тебе место на корабле. На камбузе, в кладовке кока. Поднимайся на борт! Понравишься брату, пойдешь в море на «Морской ведьме» кухаркой.
Га птицей взлетела по трапу. Вблизи кок показался еще более огромным. Но страха не было. Желания сбывались. Не зря же Алконост спела над бухтой, размягчила сердца суровых моряков, вытащила глыбу Венса на верхнюю палубу.
- Чистить овощи умеешь? – грозно спросил кок.
Га уверенно кивнула.
- Посуду мыть? Рыбу чистить? Перец перетирать? Рис от гречки отличить сможешь? А кастрюлю от сковороды?
Га радостно кивала в ответ на эти простые вопросы до тех пор, пока Венс не повернулся к Моисею с довольной улыбкой в черной бороде:
- Годится, - и обратился к девочке:
- В первый раз идешь в море? Ну, добро. Как выйдем из бухты, беги на камбуз. Работы много. А пока смотри в оба. Выход в море – это то еще зрелище. Липни к борту.
- Командуй, Брукс, - бросил шкипер боцману.
- Убрать трап! – крикнул Брукс, и два матроса ловко втащили деревянную конструкцию на борт. – Якорь в клюз! – еще двое налегли на рукояти кабестана, быстро выбирая якорную цепь, пока не раздался характерный звон: якорь вошел в обитый медью клюз. – Отжать шпиль! Отдать швартовы! Грот, грот-марсель по ветру! Ставь помалу! На руле - два румба зюйд-вест!
Двухмачтовое судно ожило, заскрипел такелаж, плеснули на ветру паруса. Матросы засновали по вантам. Жалобно всплакнули шканцы. «Морская ведьма», чуть завалившись на борт, отчаливала от берега. Девочка восторженно впитывала новые ощущения. Она отправлялась в первое плавание.