Золото Сербии ч. 10 Штурм Колобов Зайцев

 Ещё через два дня, как и показал «язык», на остров начали возить продукты в корзинах и мешках. На днях нужно ждать корабль.
Пленный, которому пообещали смерть, позволяющую узреть райские кущи с бесчисленными толпами девственниц, рассказал всё, что знал.
 Про корабль, офицера, трясущегося от страха, о тревожной сотне, которой надоело
 по ночам десяток вёрст скакать впустую, а другой полусотне мчаться в горы, перекрывать тропы. Почему пара сотен кавалеристов находятся так далеко, словоохотливый язык, объяснил, что их задача патрулировать долину.
 Ещё турок искренне радовался, что попал в руки людей, а не шайтана.
 Не скулил, в ноги не бросался, умер достойно, как воину и положено.
 Вот наконец, над бескрайним сине-лазоревым простором, в пелене белой дымки тумана, темным пятном, возвышался турецкий корабль, со спущенными парусами. На корме ветер слабо трепетал большой выцветший красный военно-морской флаг. Микола смотрел на разноцветные гюйсы и вымпелы, силясь разобраться в морских сигналах, и задумчиво теребил подбородок. Грицко, крутившийся с утра рядом, бегло оценил обстановку, каким-то своим звериным чутьём понял, что нет никакой опасности, и ушёл готовиться дальше к заданию – скоро ему выходить.
Ему проще. Есть чему завидовать. Чётко отыграл за шестерёнку в запущенном механизме и всё. Сотник вздохнул. Переступил с ноги на ногу, снимая напряжение мышц. А тут, попробуй, упустить что-то, сразу не оберёшься неприятностей, которые могут и к гибели товарищей привести.
Легко и приятно атаманить за пасхальным столом, ну Бог даст и там посидим!
 Почти целый день наблюдали казаки, как серая фелюга, спущенная с корабля, и большая островная вёсельная лодка сновали от корабля к единственному уцелевшему островному причалу. Старательно обходили обгоревшие пеньки, держа дистанцию, и не подходили к более неудачливому разгрузочному пирсу. Суеверно боялись заговорённого места, зная, что с шайтаном шутки плохи.  Лодки маячили в волнах, соревнуясь в скорости разгрузки. Видно, что команды стремились к премиальным.
 Сперва, конечно, береговой офицер поплыл к кораблю. И долго ничего не происходило. Утро потянулось томительно и неспешно, отсчитывая напряжённые минуты. Солнце успело выйти из-за туч и снова спрятаться. Потом с корабля спустили большую лодку с парусом - фелюгу. И в турок, не иначе, как вселился шайтан, забегали, засуетились. Офицеры контролировали каждый миг, надрывно свистя в свитки, отдавая резкие команды гортанными выкриками.  Фелюга, два или три рейса к острову сделала, наверное, продукты перегружали на корабль прежде, чем на неё загрузили большой сундук – цель пластунов. И она медленно поплыла к форту, сопровождаемая охраной, усиленной дополнительными солдатами и матросами. Никто на турок с воды и не напал. Хотел бы Микола посмотреть на таких смертников, сунувшихся под стволы корабельных пушек.
Ближе к вечеру, выбрав якорь, корабль стал медленно удаляться. Казаки заволновались, радостно хлопая друг друга по спинам, сбрасывая накопившиеся за много дней, переживания. Но сотник не торопился разделить общего ликования, зная, что всё ещё впереди – и волнения и действия.
 С крыши форта озорно замигало зеркало. Серебряная вспышка, пауза. Блынь, блынь и затяжная пауза. Так и ушло сообщение на горный пост, искусно спрятанный среди камней. Именно оттуда дальше передают сигнал тревоги, для резервной конной сотни. Теперь для нас такой пост не нужен.
  Грицко с Михайло, утром полезли на кручу, убрать верхний пост и, до темноты должны управиться и вернуться обратно.
 Все, кроме меня, на морские манёвры смотрели вполглаза.
Снаряжались. Кто молча, а кто в сердцах иногда поругивался. Каждый по-своему готовился к главному событию, которое возможно, изменит жизнь целой страны. Лишней беготни и мельтешения не было и то хорошо. Время томления на медленном огне закончилось. Лучше крутиться детским волчком. Весь накал уходил в работу на берегу. Боялись не успеть. Надували меха, проверяли ремни по десятому разу. Спорили. Сдували и снова надували, проверяя надёжность. По задумке: к ним привяжем сундук, если Бог даст. Меха к такому весу подобрали заранее, еще, когда были в лагере волонтёров. Возились с неделю, пока ящик с камнями, который с трудом поднимали четверо крепких казаков не погружался глубже полутора-двух метров. При такой чудной механике, со стороны, кроме медленно плывущей лодки ничего не разглядеть. Выйдем в море, притопим в первой подходящей бухточке. Сербы останутся ждать фелюгу с Вуком Сречко, а мы займёмся погоней. Уведём в горы, переполовиним, а там видно будет.
 Такой план был объявлен всем и, кажется, вполне устроил наших союзников. Истину знали только казаки. Настоящая правда не на много отличалась от озвученного.
Только сундук нужно ещё добыть. Легко на словах, а дело может и не заладиться.
 Турки в поддавки играть не будут, когда поймут, что против них люди, а не дьявол. А весь план строился, как раз на страшилке. На людском страхе перед необъяснимыми явлениями. На том, что могло подвести в самый неподходящий момент.
Как только поймут, что перед ними отряд малый, да дерзкий, могут и мокрого места от него не оставить. Давись, тогда кровью перед смертью. Наматывай сопли на кулак, да гадай, что не предвидел и чего ни предугадал.     А пока всё спокойно. Тихо. Спадает летний зной к вечеру. Даже чайки, отъевшиеся за день, затихают, мирно покачиваясь на волнах.
Гимназистом, довелось побывать в театре. Искусство людей, проживающих на сцене чужие жизни, восхищала. Красота и помпезность зала заставляли чувствовать свою малость. Сияющая золотом лепка на белоснежных колоннах навсегда врезалась в память. Сейчас каждому досталось роль, и казаки готовы отыграть её до конца. Один раз и без возможности повторить. «Актёры заезжей труппы». Похоже». – Микола кивнул головой, соглашаясь сам с собой.
Одну из главных скрипок играл Швырь. Старик возился со своими «подарунками». Сопел. Никого к себе не подпускал.
 - Геть отсюда, опрокинешь мне чего - шаровар не останется!
 Вытирал пот со лба и часто задумчиво смотрел в небо, шевеля губами, то ли пропорции высчитывая, то ли читая молитву.
Делились мины на два типа: на те, которые возьмём с собой и те, что для погони зароют. А она будет. Непременно будет. Жестокая и беспощадная. Турки вряд ли станут договариваться и предлагать варианты обмена. Имея одну чёткую мысль: отбить золото и извести обидчиков.
 Если всё пройдёт, как задумано, Батька с Гораздом вернутся в лагерь. Зарядив мины, пешком пойдут к бухте, оставляя позади себя новые неприятности. Швырь понимал, какая ему досталось роль, и, искоса поглядывал на атамана. Иногда их взгляды встречались, и Микола дёргал себя за правый ус. Нет, такой не должен подвести – работа для старика привычная. Однако, ужасно хотелось закурить трубку и не смотреть в эти глаза. Скорее бы ночь наступила.
 Сашко сосредоточенно собирал, смазывал, заряжал ручную картечницу, что-то среднее между ружьём с раструбом и маленькой пушкой. Страшное оружие выбрасывающие горсть крупных свинцовых горошин на пол сотни шагов. Молодой казак должен был начать представление. Ну, как тут снова не первая скрипка? От начала зависит многое, если не всё. Сашко понимал. Скалился под взглядом, тряс чубом. Отчаянность молодости. Не хоронил друзей, не крошил зубы от боли рубленных ран. Ещё не ощутил ужаса, наблюдая как из маленькой дырочки, в его красивом теле, вытекает жизнь вместе с кровью. Не наломал бы дров.
 Остальные, после проверки мехов, готовили личное оружие. Смазывали все движущие части. Здесь пыли, грязи нет, зато воды хватает, и лишняя смазка не повредит. Вострили сабли и шашки, подгоняли ремни, укладывали заплечные сидора.
Сел в сторонке, закрыл глаза, представил всё на пять дней вперёд. Вроде всё продумано, всё есть, всё заготовили. Вроде ладно.
 А вот и Грицко возвращается со связкой верёвок через плечо, за ним улыбающийся Михайло, тоже весь в верёвках. Довольные. Можно не спрашивать, как прошло.
 - Последнюю верёвку оставили? – не удержался Микола, всё-таки от банального вопроса. Немногословный Гриц, глянул как на ребёнка, мол, чего спрашиваешь, конечно. Пусть на полчаса, но преследователи задержаться, проверить же нужно, может мы, этим путём ушли.
 Только за полчаса не управятся, следов там полно, будут делить отряд преследователей.
Верёвки, конечно лишний груз, но без них никак, вдруг загонят в горы. Если выбирать еда или верёвки, я лучше от провизии откажусь. Еды-то всегда в горах добыть можно, а где достанешь хорошую верёвку?
 - Батько!
Старик вскинулся. Мотнул головой. Чего, мол.
- Вы в лагере потом не задерживайтесь. Зарядишь свои горшки, и, тикайте.
- Не волнуйся, атаман. Полетим как ветер. Дурней нема. - Все заулыбались, это хорошо, что кураж есть. Смотрю на лица, за поход, как родные стали. Нет страха. Нет упрёка. Верят атаману. Не потерять бы никого. Сашко всё скалится. Тоже мне девку нашёл – никак сотник. Свёл Билый сердито брови – казак быстрее тряпицей заработал.
- Сейчас поснедаем плотненько, Грицу и Михайло спать до самого выхода, остальным собираться. Швырь, вонючка твоя, не подведёт?
 - Мыкола, ты такой материал добыл, — это Швырь про кисею. - Такие запалы получились, хоть женись на них!
— Это, как моя Маричка? – Чего-то приплёл Гамаюн и пояснил тут же, видя на лицах растерянность и непонимание.
- Молчит баба, молчит, да рванёт иногда так, что куда там чугунной пушке. В ушах потом три дня звенит.
 - Твоя Маричка только пахнет получше. - Все засмеялись.
 — Это, да, - вдруг погрустнел Степан, не разделяя общего веселья. Поник головой. – Это, правда.
  - Не журись, друже, на весёлое дело идём, - Горазд обнял его за плечи. – Ещё кто песню сложит про наши подвиги.
- Да, как бы головы, чёрти где, не сложить.
- Тю, испугал казака смертью.
  -  Доставай браты, ложки! Языком молоть, не мешки таскать.
Пошли к костру. Каша с мясом попрела. Аромат голову кружит. Готово блюдо. Только сейчас поняли, как голодны.
 - Отче наш… - начал Швырь, как старший, и уже ложки скребут по дну, быстро управились, хотя торопиться опять было некуда. Сроду такого неспешного похода не было.
Вот и сумерки опустились. Заскрипели цикады, подул прохладный ветер с гор. Вытащили из кустов лодку, стали спускаться, стараясь не задеть вешки. Осторожно надо, не попасть в свою же ловушку.
Вот шест с нанизанным черепом козла – нашли в лесу, настоящий оберег, муслимам наоборот, устрашение.  Вот наконец берег, две жердины, что
 у турок уволокли, поставлены косым Андреевским крестом мол, сюда не суйтесь –запретное для вас место, если что, мы предупреждали. А не поймёте, так самострелы, взрывающиеся горшки, ямы с острыми кольями, доскажут.
Тихо лодку на воду поставили, сбегали за оружием и мешками. Перекрестились на дорожку. Швырь загрузил всех острыми камнями, для своей с пакостной мины. Сам же тащил, завёрнутый в турецкий мундир самодельный глиняный горшок с крышкой, набитый углями.
 - Батька, - Сашко оступился и несколько метров проехал по склону на спине, но камни, тоже завёрнутые в трофейный мундир, не выпустил. – На кой чёрт мы ещё и булыганы с собой тащим. Горшков каких- то уродливых налепил. Зачем, расскажи.
- Меньше по округе хамылять нужно, побольше с мудрыми товарищами сидеть, ума - разума набираться.
- Ну, чего Вы, как поп-батюшка опять поучаете, просто расскажите, чего, да как.
- Дело не сложное, если конечно знаешь, что к чему.
- Опять, за рыбу гроши…
- Не, Сашко,  нельзя тебя к пороховым делам подпускать. Терпения у тебя нет, правда атаман?
- Господин сотник, ну чего он, я для науки пытаю, а он смешки строит.
- Терпи казак, а Вы, Батько, не мытарте человека.
- Зараз спустимся, всё расскажу.
На берегу, отдышавшись, Швырь, достал мешочек жменьки на четыре пороха.
- Дывись козаче, кладём ряд камней под цей мишок, Пробиваешь ножом, вот с этого края. Сюда кладёшь запал. Всё плотненько обкладываешь острыми каменьями, заместо шрапнели. Теперь, горшок. Кулеш с него куштовать не сподручно, дырочки е для воздуха, чтоб угли не потухли. Затыкая дырочки можно удлинять время тления угольков. Крышка тонкая. Вообще весь фокус в горшке. Можно сделать, что он завалится, подожжёт запал, можно установить, так, что крышка лопнет, ну если наступить.
 Сегодня поставим, чтоб завалился, как лодку качнут.
В другой раз приходи камни в порошок тереть, запалы научу делать, о то наука, так наука! Ошибся и кишки на деревьях!
- Батько, сколько времени нужно зарядит вашу штуку небесную?
- Минуту за глаза, только чтоб не мешали.
- Ночью они бояться посты выставлять, но Димитр с Михайло тебя прикроют, заодно гатей наставят у казармы. А когда рванёт?
- В аккурат, как лодку тронут.
 - Как мы на остров высадимся, быстро к бывшей пристани. Когда закончите, три раза селезнем крякнешь, и, гребите быстро к нам. Причаливайте с тыльной стороны острова.
- Понял.
 Гружёная лодка сидела в воде, по самые борта – лишний раз не пошевелишься. Ничего мы потихонечку. Торопиться некуда – вся ночь впереди. За время, проведённое здесь, прекрасно изучили, какие участки озера с острова видны, а какие даже лунной ночью остаются в тени скал. Гамаюн уверенно орудовал шестом, толкая лодку в нужном направлении. Меха скользили за лодкой, постоянно сбивали её с нужного направления, так что Гамаюн постоянно перекидывал шест с борта на борт. На острове светилась, мигая, точка. Пост? Накаркал. Это меняло немного план.  Похоже правда, костёр. В этом месте я как раз собирался высаживаться. Ладно, зайдём, с другой стороны. Завернём пока в камыши.
 - Гляди, атаман, часовые по острову ходят, двоих вижу, - доложил шёпотом глазастый Грицко. – Усилили охрану. Никак бдеть стали?
- Теперь у них есть, что сторожить.
- Давай в камыши, подождём, пока умаются. Турки ещё те часовые. Бдительности через край.
Над рекой комаров сдувал ветер, но в камышах они брали своё. Ну, может и хорошо. Отвлекают ватагу от чёрных дум. Казаки опустили обшлага рукавов на своих черкесках, замотали лица башлыками.
 - Гриц, что там?
 - Один присел, угли ворошит. Кукурузу печёт. Чуешь?
  - Тогда скоро и второй присоседится.
Османы воины хорошие, старые достойные враги, но с караульной службой у них беда. Нам на радость. Наши черкесы, хоть тоже мусульмане, часами могут лежать неподвижно, выжидая удобный момент для нападения. Турки слишком горячи. Страшны в атаке. Может просто здесь османов никогда по ночам не резали. Ну, да нам и это на руку.
- Сашко, расскажи, как турки по надутым жабам палили.
- Я тогда чуть не потоп со смеху. Когда горящие маты на спящих османов упали, они наружу из форта выскакивать начали, а весь берег в лягухах – земля с песком шевелится. Они руками брать бояться, что-то про шайтана кричат. Верещат дико. Прикладами в воду сбрасывают, а надутые квакухи поверху плавают, нырнуть не могут и, знай, заливаются в своих трелях. Такой гвалт стоял – волосы дыбом. Турки, со страху из пушки пальнули, из ружей стреляют, кричат, суетятся. Да толку мало. И тут пристань, как бабахнет! – Сашко машет рукой, показывая высоту пламени. – Из-за туч огромная луна вываливается, и Батька волком как завоет, подливая масла в огонь. Переполох, как при конце света. Жуть, да и только. Сам, думал, поседею.
Горазд, делая большие глаза, прошептал:
 - И тут на них напала швыдка Настя!
Казаки прыснули со смеху. Хорошо, пусть побалагурят, лишнее напряжение только мешает. Ветер с гор, камыш шелестит, хлопцы голос не повышают, однако побалакали и хорош.
 - На часовых мы с Грицом сходим, остальные, как сговорено.
 Каждый знал, что ему делать, кто куда стреляет, кто перезаряжает.
 Ковш Медведицы показывал часа два после полуночи, пора.
 - С богом, браты!
 Минута и лодка в тени острова.
Для часовых, два резких взмаха пластунских ножей и, тела ещё не успевают осесть на песок, а тени казаков уже побежали по острову, разбегаясь в разные стороны. У одного из часовых позаимствовали мундир - пригодится.  Сашко, рысьим манером направился на островную пристань, прилаживать ручную картечницу. Горазд с Гамаюном уже на крыше, сбрасывают верёвки, машут. помогают беззвучно взобраться к ним. Достаю из-за пазухи вонючку - дымовуху. Готов. Всё теперь ждать остальных. Сербы между казармой и берегом ставят гати - заострённые колышки. Бегущий неприятель спотыкается на первом и летит на второй. В основном не смертельно, но бежать в темноте охоту отбивают. Заострённые кончики зачернены углём и, в темноте рассмотреть их невозможно.
Ждать. Время кровью отстукивает в голове. Ждать. Как же медленно тянется время. Ожидание непременный спутник пластуна. Кто ждать не умеет, в пластунах делать нечего.
 Долгожданный заветный знак от Швыря и его лодка скользит в тень острова. Ещё пару мгновений. Пора.
 - Поджигай, атаман.
 Сейчас пойдёт потеха.
 Продолжение http://www.proza.ru/2018/11/05/439