Серое вещество

СЕРОЕ ВЕЩЕСТВО
(ИЗДЕРЖКИ ВОСПИТАНИЯ, ОБРАЗОВАНИЯ И МЕДОБЕСПЕЧЕНИЯ).
Ироническая новелла
МЫ УПОТРЕБЛЯЕМ ПОЛОВИНУ ЖИЗНИ НА ТО,
ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ СЕБЯ НЕСЧАСТНЫМИ В ТЕЧЕНИЕ ОСТАЛЬНОЙ.
ЛАБРЮЙЕР.


Никодим Наумович, интеллигент, разделяющий либеральный взгляд, несколько строптивой натуры, аккуратист, среднего роста, не броской наружности. С первого взгляда и после двух трех произнесенных им слов, можно было предположить, что сей субъект скорее всего с родины Чехова из Таганрога. Футляра на нем правда не было, но провинциальная потребность в коммуникации, беспардонность в поведении и лакейская почтительность выдавали в нем деревенскую простоту и открытость. Никодим никогда не был человеком застенчивым или тем же растяпой. Нет вовсе, он был воспитан на высоком уровне советской морали: перво-наперво иметь совесть, знать всегда свое место, чужого не брать, уважать мнение старшего и начальника, быть исполнительным до неузнаваемости, почтительным даже перед бродячей курицей, но все равно в нем ярко просматривался простолюдин. Глядя на окружение и ещё глубже, сейчас таких совестливых феноменов практически нет. За эти 25 лет все выветрилось, даже в нафталине не осталось. Кроме всего положительного, у него была страсть к чтению, любознательность, ну и как у интеллигента средней руки была такая маленькая слабость –он был несколько впечатлительный, а также иногда забывал возвращать книги, в том числе и в библиотеку, но это никак не отбирало в нем чувства оставаться человеком.
   Вся его жизнь проходила в тепличных условиях: в детстве во дворе играл с мальчишками только под присмотром старших, в конфликтах с ребятней не участвовал, так как его сразу уводили в дом от всяких напастей и разборок с хулиганским отливом мальчишек. Мальчик был весьма милосердный, так как божью коровку не обижал, в кошек и собак камни и палки не бросал. Родители его были также интеллигентами первого колена от революционных пращуров той поры, которые прошли все войны, коллективизацию, индустриализацию, репрессии, войну, пережили Маленкова и захватили период кукурузного царя. Они до старости были уважаемые и почитаемые люди с хорошей родословной. Хотя соседи, наблюдая за их образом жизни, пришли к выводу, что в ком-то из них протекала еврейская кровь. В лидеры не стремились, льгот за революционное прошлое не требовали, политические взгляды Троцкого не разделяли. Это скорее всего уберегло от сталинских репрессий. Родители Никодима Наумовича также в грязь лицом не ударили, испытали в детстве тяготы войны и послевоенной разрухи, получили хорошее образование, выбились в институтские чиновники, т. е. стали научной братией и приспособили себя в ряды интеллигентов, совкового пошиба. Горбачевская перестройка их основательно подкосила и они умерли, когда наступили суровые и лихие 90е годы. Их глубокая преданность идеям социализма не выдержала даже начала бандитского капитализма в стране. Они ушли с гордой головой и твердой незыблемой верой, что социализм вернется, а русская цивилизация восторжествует на всей земле.
     А  раз уж мы коснулись несколько потертого в обществе слова-интеллигент, то-это такое существо, его просто так варежкой не возьмешь. Он знает хорошо, как в конфету подушечку повидло попадает, знает разницу между Бабелем и Бебелем. Жаль конечно, Бабеля, который, хоть и шустрый был еврей, а вот стал жертвой немилости Семена Мойшевича и его Первой Конной. Затоптали лагерными копытами свои же за пагубность и вредность. А вот пращуры Никодима выстояли, прошли Ликбез и Красную профессуру. Вывод из этой дедукции, как тут Никодиму можно было испортить родословную. Никак. Он добросовестно учился, с трех лет начал читать и понимать на слух Маяковского: Что такое хорошо и что такое плохо. Освоил езду на трехколесном велосипеде, усвоил русские народные сказки. Сказки конечно были уже Чуковским отредактированы. Исчезли в сказках коварные и жадные Жидовины (Вам что, как той козе, непонятно? Ведь после революции: наука, театр, кино и ЧКа, были в надежных  руках богоизбранного народа, плотно занявшего революционные ниши. А разум своей русофобской перманентности, применяли повсеместно наряду с интернационализмом, примкнув тесно к большевикам, безвозмездно бросив все чуждое в пламень революции. (эту способность к ассимиляции в любой народ и нацию у них никогда не отнять). Бывшие местечковые люмпены практически захватили всю правительственную иерархию, пока Сталин не перетряхнул и не потрепал их за  пейсатость в 37м году. Разве ярых строителей коммунизма можно в сказках выставлять дураками или жадными). Неудачно получилось с попами, которые не могут быть толстыми и на мерседесах ездить. Пушкина и других русских писателей из школьной программы не выкинешь. Совсем будет ущербной и обедненной русская литература. А в сказках остались только колобок, серый волк, лиса, конек Горбунок и Ваня дурачок (он же русский, всё стерпит). Сколько поколений выросло на этих сказках, даже русские люди диву даются. Не было тогда Диснеев и прочих мракобесов с их гоблинами, стрелялками, симпсонами, поттерами и аватарами, от которых не жди добра. Эта начальная база помогла ему хорошо учиться, закончить музыкальную школу (глубокий след и влияние видно от Бременских музыкантов). С братом или сестрой напополам он мог хорошо музицировать в четыре руки, под аплодисменты успешно играть собачий вальс, а также другие шедевры, например, Полюшко –поле, Калинку-Малинку, что давало ему возможность причислять себя к музыкальному бомонду. Вундеркинд успешно сдал экзамены, зачеты и окончил институт по специальности-политэкономия.  Активная жизненная позиция, любознательность и хорошая родословная привели его к азам науки. Знание –сила. Целеустремленный мальчик должен быть сильным и поступил в аспирантуру. Учеба в аспирантуре это вам не пальцем об асфальт, это весьма тяжелая работа. Никодим, начитанный с детства ботаник, успешно с нею справился.  Не трудно догадаться, что к удивлению, даже самих преподавателей нашел такую тему, (назову ниже) которая поразила всех своей новизной. Тема сама вытекала из повседневной жизни: «Влияние сполохов ветра на плавники пескаря при макроэкономических прыжках с трамплина в воду.»  Справка: знаете при советском строе практически любая область и сфера деятельности человека были объектами исследования. Все изучалось и подвергалось сомнению. Помню, один директор свиноводческого совхоза тоже вошел в плеяду интеллигентов, написав диссертацию на злободневную  тему: «Влияние поросячьего визга на рост кукурузы». Практика эта осталась и в нынешних временах, особенно в областях модернизации, макро и микро экономик и банковской деятельности. Ещё в некоторых местах на быках возили зерно от комбайна, на котором когда-то помощником комбайнера галерил пятнистый гегемон и вождь партии, а ученый люд уже в космосе летал. Страна контрастов труда и парадокса мыслей. Вот что социализм с людьми делал.  Вот так Сталин, с образованием 9классов, довел страну до ручки: от сохи, улетел в космос. Не так как делается сейчас все делается иной раз, простите меня за конкретность по-армянски, но больше через экстрасенсов, кудесников и вещателей. Вот один только развитой социализм с человеческим лицом подкачал, ведомый двумя гигантами мыслей пустомели Горби и ЕБНа, замордованного до пят алкогольной зависимостью, обгаженный, сошёл с дороги и зашагал по целине прямо в тупик.
        Не грех вспомнить слова Аркадия Райкина: ученье свет, а неученых тьма. Не надо подвергать его слова сомнению. Знамо дело, не подвергал бы. Не в этом суть дела. Дело в том, что при социализме была-тьма –тьмущая трудового народа, среди него, неученых можно было пересчитать по пальцам, а ученых- куда не плюнь, а там инженер, агроном, учитель, ассистент, кандидат, доктор в очках и при шляпе. И самое странное – всем была предоставлена возможность работать, ходили пешком, только академиков возили на служебных машинах. Трудно поверить- такие были заморочки и загогулины. Все жили ладно и припеваючи. Жизнь из года в год становилось веселей, жить стали лучше. А капитализм, поганый, обруганный все тем же Марксом, загнивал и смердил по Европе и миру. Вечерами песни пели, не тужили, жили без забот и хлопот, пенсий хватало на курорты съездить –минералки попить, в субботу на пикник сгонять, шашлычка под коньячок испить. Что ещё надобно ученому люду?  А пролетарий и того легче – он был козырным тузом –профсюз ему за все платил и ещё материальную денежную помощь выделял вместе с бесплатной путевкой. Заморочек по пенсионному возрасту тоже не было, как можно было у пролетариата отобрать завоевание. Труд в СССР был делом чести, доблести и геройства. Это вам не тут и не здесь, того и гляди Золотов на дуэль позовет. Страшно, аж жуть!.  Первая пенсия назначалась через двадцать пять (учителя, медики, военные), каждый сам себе зарабатывал, не ждал, когда ему два соседа заработают, не ждал, когда дети заработают. Молодежь отучили работать, а работы подходящей-то нет. Это вам не при Медведях без работы баклуши бить, жизнь удлинять под пенсионный возраст, под слащаво-писклявым голос самодостаточного Макарова и заикающегося от перевирания гиганта финансовой мысли Ссыльиванова. Вот тут и шевели мозгами: зачем рыбе зонтик, а зайцу комнатные тапочки? Социализм сразу определял кто тунеядец, кто чистоплюй. Интеллектуалы с гнилью, борзописцы, непризнанные стихоплеты, писарчуки, которые каку, в смысле говно, на страну лили и нечисть сочиняли, заведомо дорогу себе прокладывали в психушку или за 101километр.Те, которые под влиянием и опекой  еврейской братии изощрялись в антисоветизме, оседали в Лит, театр, кинофондах, которые были  их полной вотчиной. Их там мундиалили, выдавали все их пасквили за сногсшибательные шедевры, недоступные для понятия психиатров, простачков и быдла. В них высмеивалась русская цивилизация, прививался культ западных моральных ценностей. Дошло до того, что сейчас наше гламурное общество не иначе, как деградировало. Смотришь иной раз постановки, концерты или передачи и диву даешься, что там « деется», как говорил Райкин. Натуральный дебилизм ниже пояса выдается за высокий стиль в искусстве и модернизм. Даже обыкновенный и порядочный простолюдин типа Вани дурачка непроизвольно хочет на них испражниться. Многим этим «деятелям» в прошлом страна помогала уехать за границу. Какой резон стране социализма кормить дармоедов русофобов. А там такие же русофобы- ценители, везде свои люди, там им «Нобелевку» давали. Деньги не свои, а фондовские т. е. Мирового еврейского правительства, точнее МВФ.  А лишний раз облить грязью страну мира и труда было им не западло. Сейчас частная собственность, их стало так много и все, то доктора политических наук, то эксперты-глобалисты, такую муть и грязь льют, что от стыда под землю можно провалиться. Не читайте советских газет, не смотрите телевизор!
         Русских за свою правду и справедливость почему –то никогда и нигде не любили. Войной всегда грозили и нападали. Только завсегда по мордам получали и с трудом уносили побитые морды, носы и прижатые хвосты домой. А потом снова, как с гуся вода, зализывали раны, оживали и снова тявкали. Да, сталинский социализм рос и развивался без их любви и стал могущественной державой. Так и пенсия ж трудовая, шахтерам, северянам, атомщикам в сорок пять, государство социальное, никаких проблем, все как сейчас туристам в Турции и Греции- за всё уплачено. Все рады, все довольны, одни только диссиденты и примкнувшие к ним интеллигенты недовольны, основной массе московского и питерского пошиба, конечно же, из числа ассимилянтов, которые вечно чем –то недовольны, ноют и по миру искры революций мечут. Для них что тогда, что сейчас все плохо. Демон у них был и остался для них демоном – Троцкий. Гадюка был ползучий ни себе не людям. Он и сейчас восстребован за границей. Особо почитаем англосаксами. Провокации, инсинуации, подстрекательство, клевета-их оружие политической борьбы. Стравят людей, страны, а сами в кусты. А потом везде русский след ищут и большевиков обвиняют.
        В период перестройки ученый люд был наивен и доверчив, короче говоря, натуральный лопух, раскрыв рты просмотрел, как у них, из- под носа, украли социализм, заменив его рыночными сношениями. Стоял Ваня у ворот, широко разинув рот. Лебединая стая на юг тянулась. А общество ученое было не готово к этакой катаклизьме. Под пьяные, упоительные речи ЕБЭНа, диссидентов и агентов ЦРУ, таких как Яковлев, Калугин и Солженицын, насоветовавших, как обустроить Русь, оставили свои нагретые места и сломя голову кинулись к свободе и свету, при этом совесть и честь потеряли. Под лозунгами бери свободы больше, стали работать бизнесменами и - вуменами типа –челночников, чтобы поклоняться вонючему доллару. А разували, раздевали и крышевали вуменш- качки бандитского происхождения, над которыми стояли олигархи из народа, приближенного к Богу. Разве мог себе позволить молодой кандидат наук с хорошим прошлым, бросить все и бежать за вонючими долларами до Ламанша. Он ехал поближе в Польшу или Турцию. Его впечатлительная натура смотрела с тоской в неведомо открывшуюся даль.  Понял порядочно воспитанный интеллигент с глубокими еврейскими корнями, что наступило не его время, что обрезали концы и крылья и к докторской уж не долететь. Но он не утратил веры и надежды в будущее вчера. Часто мечтал, подходил к зеркалу, пытаясь в его глубине, увидеть себя в звании доктора.  Просиживал с куском черного хлеба в библиотеке, искал философский камень, изучал подоплеку творениям Чубайса, Гайдара и в чем суть бытия. Пока он это изучал, ученый люд придумал новые звания: ИГО и ЕГЭ, бакалавр, магистр, доктор политических наук, столько их развелось, как собак не резанных. Найдется ли ему место в этом сонмище интеллектуалов нового веяния? Правда, теперь большинство из них на иномарках ездят, хотя в голове кишок нету. Безрадостно тащил ношу непотребного бремени, подвергая свой организм выпавшим на его долю страданиям. Совсем отчаялся бедолага Никодим Наумович, когда завернули диссертацию. Все коту под хвост, вместо докторской, уши дохлого осла. Его впечатлительная натура не выдержала натиска и такого оборота в личной жизни.  Он всю ночь проплакал, сидя в пустой квартире, в бликах лунного света. Злая судьба обошлась с ним строго.  Пока занимался наукой и не заметил, что не успел жениться. Возник избитый вопрос: что делать? Ловить момент? Ждать? Женитьба дело серьезное, спешка не нужна. Выход один- поможет только Гузеева. Вдруг получится! А эта прохиндейка моталась, перебиваясь с хлеба на воду, в поисках Розы Сябитовой, единомышленницы. Эти бизнесвуменши с перебранкой и вульгарным сарказмом напрочь перечеркнули христианские заповеди, превратив их в похоть, организовали шоу на предмет создания полнокровной, разнополой семьи для будущего вчерашнего строя. Недалеко время уже и до гендерной семьи. Какая ж гадость, это твшное блюдо. Никодим Наумович, как воспитанный человек, понял, что ему это не надо.
 А здоровье Никодима Наумовича пошло наубыль, он стал хиреть. Первый симптом выпал на правый глаз. Вдруг неожиданно появилась в глазу пелена, как будто на мир он стал смотреть через бычий пузырь. Все видно, но не четко, потому что не мог уже, как интеллигент с опытом, отличить кобеля от кабеля, а мужчину от женщины только на ощупь. Вот и наступило смутное время по-настоящему. Худо дело. Уже почти сорок, невинный нарцисс, потому что не женат, а уже в поводыре нуждается. Мало того, что ещё не попал к Гузеевой, так ему по ночам всякие кошмары стали сниться. Вий, которому кто-то открывал глаза и пальцы рукразгибал, чтоб он смог трогать его интимные места, дом 2 вместе с вечно полуголой и лошадиным оскалом Собчачка, почему-то без Виторгана, тоже стремящаяся к этим местам. Трогают это место, словно сговорились. Все чего-то хотят от него, и все пытаются невинность забрать, а глаз не лечат. Даже с мешками два раза приходили из Кривого зеркала. Теперь армяне: Петросян с Ованесяном. Еле отбился. Настырные гады. Косолупие глаз довело до такого состояния, что читать стало не в мочь. До Малышевой далеко, до поликлиники близко. Никодим Наумович зажал нервы в узду, пошел мытарничать по оздоровительным кабинетам. Пришел, а там, если нет знакомств - полис не действует, все платно. А по квоте надо ждать ровно полгода. Кто-то из доброжелателей подсказал, что за такой период оба глаза ослепнут. Собрал бедолага все денежки и заначки в баночках. Прослезился, посчитал, едва хватило. Подслеповато щурясь, идет Никодим Наумович по железной лестнице ещё до революционной постройки на второй этаж, а сверху спускается старушка лет 80десяти в сером платочке, обветшалом джемперке, в бахилах, одетых на стоптанные тапочки и плачет, приговаривая: «За что ж меня боженька так наказал, сорок семь лет стажа, да ещё десять лет мыла полы в подъезде, единственную дочь похоронила, никому не нужна, слепну, мне только через полгода квоту пообещали. Доживу ли? Какая ж гадкая страна стала.» Никодим Наумович посмотрел на старушку одним глазом и на мгновение застыл на месте, будто на него ушат воды вылили. Задумался. Действительно, наше общество в корне изменилось, стало жестоким, эгоистичным, бездушным к друг другу.  Общество больно; внутри организма рана: боль разъедает органы за низкий жизненный уровень, малую зарплату, нищенскую пенсию. Общество злобно разрывается междуусобными распрями, не утихают споры, кто равнее из равных, кто ближе к кормушке и т. д. Злобно и коварно по существу опять из-за бедности и голода, одичало взьерошена, как та голодная и мокрая от дождя собака на цепи, готовая в любой момент покусать. Оно не предсказуемо. Всё можно ожидать. И даже бунт. Изменились моральные ценности, утрачены понятия порядочности, совести и чести, всё променяли на потребности жрать, хапать, ненавидеть, быть безучастным к чужой беде и горю. Дожили. В голове проскочила мысль помочь бабушке, отдать ей свои собранные деньги. А мне кто поможет в диком мире капитализма? Ответ: никто. Чем я отличаюсь от других? Ничем. Маленький человек. Я такой же, как все-негодяй. Как же мир перевернулся, что стало с русским людом и цивилизацией? Я ещё и жадный негодяй, бесчувственный и гадкий жлоб. Куда же мы живем и к какому берегу прибьемся? Люди, вам не страшно так жить? Нам всем надо лечиться все должны пройти курс в ЛТП, где может быть частично восстановят совесть, честь и гуманность. Ибо в этом капиталистическом мире, где человек человеку –волк, мы сгинем бесследно. Нас скоро загребут куры. А первыми пациентами этих ЛТП, в которых привьют честь, совесть и справедливость, должны стать паразитирующие на народе власть, члены всяческих дум и чиновники. Он поднял голову, старушка стояла перед ним, слезы крупными каплями стекали с её морщинистого лица и незаметно и бесследно впитывались в потертый джемперок. Не хватило Никодиму Наумовичу сердечной доброты и сочувствия к чужому горю. Сказались эти двадцать пять лет жизни под гнетом капитализма, заржавел организм, зачерствела душа, жадность обуяла, эгоизм возобладал над разумом. Однако слезы женщины, годившейся ему в матери, сильно растревожили душу. Эти слезы горя, его беспомощность, помочь ей чем- либо, камнем запали в его осквернелую душу и оставили царапины в сердце. Никодим Наумович рукой смахнул набежавшую нечаянно слезу, видимо, ещё не совсем потерявшего человечность, осознавшего своё бессилие помочь страданиям самому дорогому человеку на свете -матери. Какая разница, своей или чужой, если ты порядочный человек и не потерял совесть. Её как раз в нем сейчас не было. Он отшатнулся, сказал себе, что каждый умирает в этой стране в одиночку. Гадский строй, навязанный нам, перевернул чистое сознание, опошлил быт, пропади он пропадом. Да он подлец, он стал его частью и пошел в нужный кабинет.
        Пакет документов просмотрел местный глазник. Весь минимум документов вместе с анализами получил одобрение. Ему выдали в конце дня направление в областной центр глазной клиники. А там действительно все быстро, но, если есть стимуляторы типа- купюр различных достоинств и величин. Если ты оплатил весь процесс лечения, то ты все равно остаешься в неоплатном долгу (хорошо, что там ещё не практикуют коллекторов) и будешь до окончания лечения находиться в состоянии, как будто ты ничего не оплачивал и всем должен. Наконец, он понял, что успехи нашей медицины налицо: от существующих многообразия болезней люди не умирают, только лишь долго мучаются.
 Как там говорится, операция была не долгой. Никодим Наумович вернулся в палату в образе Кутузова. На следующий день повязку сняли. Операция прошла результативно. Никодим Наумович увидел прелести земной жизни и, как ребенок, радостно наблюдал в окошко за падающими с деревьев листьями своими собственными глазами. Бабье лето было в разгаре. Реабилитация глаза вступила в новую стадию. Начались процедуры. После завтрака Никодим Наумович получил дозу глазных каплей. Тут же медсестра объявила: «Кому на укол, идите в процедурный кабинет.» Никодим Наумович, слегка окрыленный удачной операций, пошел в процедурный кабинет. Ноги сами несли его в неизведанную даль. Очереди не было, он легонько постучал, открыл дверь и вошёл, прикрыв за собою дверь. Перед ним открылся обзор: три кушетки, какая-то большая в бирюзовом халате масса сидела за столом и что- то писала. Рядом стоял пустой стул. Никодим Наумович поздоровался, имея чистые намерения присесть на стул, но ему никто не откликнулся. Через минуту эхом от стены до него долетел дребезжащий голос: «Ты кто?» Никодим Наумович ошарашенно промолвил, запинаясь: «Я, поц…, поц…, Пациент, меня к вам послали.» Серая масса в бирюзовом обличии с каким-то остервенением выдавило: «Что ты –поц, я поняла, а с теми, кого посылают, я не работаю. Я вызываю всех сама. Свободен.»  Боясь дальнейшего позора, быть с треском выброшенным из кабинета, Никодим Наумович резко ретировался и быстро покинул кабинет. Не успел Никодим Наумович прилечь на кровать в палате, как прибежала медсестра и вновь повела его в процедурный кабинет. Теперь около кабинета было пять человек. Вскоре Никодим Наумович Услышал свою фамилию и переступил в знакомые пенаты. Ничего не изменилось. Те же унылые кушетки и та же серая масса. Он услышал команду : «Садись на стул, головой упрись в стенку, подними подбородок, закрой глаза и молчи.» Никодим Наумович не исполнил до конца команду, потому что из любознательности, а может из хитрости, приоткрыл чуть-чуть здоровый левый глаз. Серо-бирюзовая масса оторвалась от стула и оказалась необъемным предметом на скрюченных кривых ногах. Непроизвольно, во впечатлительной душе Никодима закралось сомнение: «Я что сплю? Кошмар, снова Вий, неужели?. Серая масса двинулась в его сторону. Внутри его все похолодело и, казалось, что все части тела начали растекаться по стулу и полу, как опара из кадушки. Его одолел ужас, и он уже себя не ощущал. Стало так страшно, как будто к нему с косой приблизилась смерть- старуха. Прищуренным взглядом он заметил, что лицо серой массы прикрывала повязка, а из-под неё на него смотрели не карие глаза, когда-то, кем-то любимые, а большие водянистые навыкате глаза,  В руках этого монстра  был шприц, который,  видимо, от охватившего все тело страха показался Никодиму таким же, каким кололи Бывалого из кинофильма «Кавказская пленница». Никодим Наумович сжал зубы и застонал. Резкая боль, словно тысяча осиных жал пронзили его расплывшееся тело. Потом он услышал: «Где пальцы правой руки?» Никодим Наумович понял, что тело его расплылось, а пальцы рук исчезли, затерявшись в ейной массе. Он поднял правую руку вверх. Тут он почувствовал, что серая масса тащит его палец правой руки к глазу. Рука монстра дрогнула, от этого иголка шприца чуть задела кость глазницы, снова осиные жала пронзили тело, но он уже это не чувствовал, ибо ему показалось, что его недавно прооперированный глаз вырвался наружу и жалостно смотрел на Никодима Наумовича откуда-то с неба. За что ж меня-то, ведь я ни в чем не виноват. До него донесся живой звук, это Серая масса выдавила: «Ватку держать три минуты. Свободен» Никодим Наумович почувствовал, что все его телеса снова собрались в единый организм, он встал со стула и, как ему показалось, стрелой выскочил из кабинета, тупо сел на кушетку рядом с миловидной женщиной, с первого взгляда, чуть старше бальзаковского возраста. Он только теперь осознал, что вырвался из лап монстра, чудом уцелев, что теперь он жив, но не здоров, но в безопасности, что находится на родной земле, но ещё не понял, кто он человек или тварь дрожащая. Слеза умиления и радости могла б навернуться на глаза. Но вот беда, один глаз он должен был держать открытым, крепко прижав палец с ваткой на рекомендованные три минуты, а второй ещё сам не понял, так как ужас происшедшего ещё не покинул сетчатку. Самое главное, что страсти- мордасти позади, и надо побыстрее идти на свою койку в палате и осмыслить, что с ним произошло. Никодим Наумович поднялся с кушетки, ватку скомкал в руке и шел воодушевленно с поднятым забралом по длинному коридору к своей палате. «Ой, какой у Вас бланш-фингал,»- сказала медсестра, та, самая курносая, которая утром закапывала ему глаз. «А Вы знаете, не волнуйтесь, такие бланши, всегда остаются почти у всех мужчин, у женщин как-то поаккуратнее, хотя знаете большинство из них до сих пор не эмансипированы. Знаете, что я Вам ещё скажу,- Антоновна, очень хороший специалист, уколы всегда делает безболезненно, рука добрая. А вот мужчинам не повезло, она мужененавистница, у тех всегда кровавое месиво в виде бланша после процедурной встречи с нею. И от этого никуда не деться, она одна здесь осталась, которая может уколоть точно под яблочко глаза.» От этих убаюкивающих слов, на душе не стало легче и он спросил: «А за что такая немилость к мужчинам?» Медсестра заговорщически взяла его за локоть, чуть отвела в сторонку и сообщила тайну серой массы: «От неё к молодой девке недавно ушел муж, а через некоторое время погиб- любимый рыжий кот Чубайс, прыгнув с восьмого этажа за голубкой на соседний балкон и промахнулся… Такая трагедия. Видимо это стало для неё шоком. Она трижды ездила к психиатру в Ковалевку (в психоневрологическую больницу, проще дурдом). Было б хуже. Да, жаль мужчин, среди них есть же много порядочных, например, глядя на Вас. Это ж по глазам видно. Хоть и в бланше.» От её слов, раскрывших происхождения бланша под глазом, Никодиму Наумовичу стало ни холодно, ни жарко, как человеку, ничем не отличающегося от себя подобных, которому ничто человеческое не чуждо, пустился, как умственно интеллигентный человек, в мыслях сделать серому веществу какую-либо пакость. Интеллигент- это такой субъект, если его обидеть, на все способен, даже власть захватить, всех Изаур из рабства освободить, только б пролетарий или кто другой помог. Он такой же оброссияненный, как все мы вместе. Никодим Наумович уже слышал, как в обиженном воспаленном мозгу, пританцовывая на извилинах, мысли концентрировались в сгусток для выработки конкретных целей для мщения обидчице. В нем злобно кипела страсть к отмщению, временами достигая апогея и опускаясь к перегею вместе с артериальным давлением. Когда, наконец, все стабилизировалось и наступила большая промежность, в смысле затишье, между ними, Никодим Наумович пришел, как всегда это бывает с либеральными интеллигентами, к мнению-облегчить страдания униженному, обыкновенно простому маленькому человеку. Сердце не камень, скрипнуло, ему просто стало жалко обделенную счастьем женщину, которой ко дню рождения или 8 марта вряд ли кто подарит цветы. Вряд ли найдется, кто за несколько бутылок водки отважится на признание в любви. Засохнет древо жизни. Все-таки она ведь женщина и ей, как и каждой женщине на свете, хочется любить, быть любимой и счастливой. Может все-таки сделать доброе дело, подарить ей котёнка взамен безвинно утраченного, такого плюгавенького и маленького похожего на друга Чубайса- Гайдара, чтобы при мяуканьи, он шлепал губами, смачно-слюняво радовался на капиталистическую систему, положив конец на русскую цивилизацию, отвоеванную когда-то его родным дедушкой у тех же самых капиталистов.
 Мысли ушли. Никодиму Наумовичу стало жалко себя, всех-пациентов больницы, медсестер, и ту самую, которая сделала ему больно. Врачей, которые пытаются облегчить страдания больных, всех людей. Ведь любой врач и медсестра уже заслуживают имя полезного советника. Насмешки, которыми нередко осыпают сословие медицинских работников, показывают только невежество насмешников. Сословие людей, посвятивших себя служению страдающему человечеству, заслуживает полного внимания и уважения, особенно, когда должность эта исполняется ими вполне бескорыстно и благоразумно. Он простил ей все, как и простил то, что его обокрали и принудили жить в нищете, бесправии и без просвета на лучшую жизнь. Все что у него осталось- это свободно и бесплатно дышать воздухом и ждать смерти, так как до пенсионного возраста мужчин при таком медобслуживании вряд ли дотянешь, ну, может только лишь до пенсионного возраста женщин. Окаянное время, окаянные дни. Эх, мечты, мечты, где ваша слабость…
      А тебе дорогой читатель скажу откровенно, читай больше книг, они полезны для здоровья, особенно для мозга. Это они в старости помогают людям не стать жертвой атеросклероза, не попасть в объятья Альцгеймера и при памяти умереть.