Дар

Из скольких повторяющихся действий, маршрутов, мыслей состоит наша жизнь? Если задаться целью их сосчитать, список получится короткий: возможно, утренний кофе с бутербродом поверх душа и чистки зубов, суматошные сборы на работу, стиснутые между голосами в телевизоре и докучливым гулом из-за стены. Затем, вероятно, – дорога, водворение за компьютер, ободряющие заголовки писем, которые на поверку оказываются спамом. Перекатывающиеся через облака дыма туда и обратно ленивые реплики в курилке (кто, где, почем?). Взаимные обещания непременно собраться и отдохнуть, как никогда прежде. Снова компьютер. Блуждающие мысли о работе, семье, своём увлечении, положим, фильмами Ольми. Коварно подступающий со всех сторон эротический фон, сметающий остальные мысли, чтобы на несколько минут безраздельно завладеть разумом. Несколько безотчётных горько-сладких минут, и снова – одни и те же действия... День за днём.

Но однажды тебе открывается другая жизнь. Та, что лежит за пределами алгоритма, та, что не вписана в тетрадь, не поместилась в книгу, не вошла в прокатную версию фильма. Ты отправляешься утром в поликлинику, чтобы взять справку для своей новорождённой дочери, срезаешь через дворы, по которым никогда прежде не ходил, и словно уходишь под воду: в другой, медленный и безмятежный, мир.

В этом мире в четверг в одиннадцать часов дня, на балконе панельного дома курят мужчина и женщина. Беседа их нетороплива, звуки голосов парят в воздухе легко и естественно. Кажется, они всегда стоят там, иногда поднимая головы и жмурясь от солнечного света, полураздетые, далёкие от мирской суеты: машин, офисов, мещанского лязга во всех его проявлениях. Ты смотришь на них, одновременно вдыхая приторный запах отцветающей сирени, и осознаешь вдруг, что переставляешь ноги, дышишь, что если осторожно тронуть внутри себя некий хрупкий механизм, то уже через секунду твоя правая рука поднимется вверх, и ты посмотришь на неё словно впервые. Это – твоя рука. Это – твои мысли о ней. Это – мир вне тесного алгоритма, а ты, стало быть, – не узник. Не так ли начинаются самые важные перемены? С крохотного сомнения, насилу протиснувшегося между решёток, с робкого шага в неизвестность.

Ты берёшь справку и снова, уже увереннее, поворачиваешь не там, где повернул бы во всякий другой день. Перед тобой – Парк Дружбы. Амбициозная задумка родом из девяностых, которую чиновники когда-то с большой помпой воплощали в жизнь, а потом бесшумно, словно эльфы в волшебном лесу, сбежали от необходимости беречь то, что получилось. Ты не был здесь много лет. Парк и сейчас выглядит ветхим и неопрятным, однако людям всё-таки удалось, пусть не нарочно, распылить над рыжими булыжниками и зарослями камыша, что растёт на дне канала, настоящий уют, самобытную атмосферу. Ты погружаешься в неё, едва сделав шаг через полуприкрытые ворота. Каждый звук, «как кристаллическая нота, что от рождения чиста», повисает в воздухе, приглашая причаститься его глубины. Ты останавливаешься посреди небольшого моста, переброшенного через канал, и смотришь по сторонам.

На лавочке неподалёку пожилой мужчина в рябенькой кофте и коротких брюках читает книгу. Ты видишь, как он переворачивает страницу, весь увязаешь в ворсистой мелодии, что возникает от соприкосновения пальцев и желтоватой бумаги. На долю секунды тебе кажется, будто ты соскальзываешь с моста прямо туда, в чащу типографских литер. Но ощущение длится недолго... Тебя отвлекает настойчивый дробный стук. Группа пожилых женщин в пёстрых спортивных костюмах энергично шагает по брусчатой дорожке чуть поодаль. Они ловко орудуют палками для ходьбы; сначала отвоёвывают с их помощью небольшой лоскут пространства перед собой, после чего, высоко подкидывая бёдра, перемещают туда всё тело. Длинная радужная гусеница движется по парку, перебирая металлическими ножками.

Ты снова с головой уходишь в звуки (шершаво-скрипучее соприкосновение карбида и бетона, глуховатые хлопки подошв), пытаешься постичь неотвратимую природу шагов, которые точно будут сделаны, и нечаянно открываешь своё сердце дуновению чего-то неуловимого. Как будто жизнь распадается на миллионы мгновений, и некая могущественная сила даёт тебе возможность взглянуть на себя расщеплённого и размноженного в них. Ты осознаёшь абсолютную закономерность каждого мига и успеваешь даже уловить на отшибе внутреннего взора точку, где вереница обрывается. Однако ближе её не рассмотреть.

Тебя отвлекает радостный возглас. На берегу, по правую сторону от моста, пожилой мужчина помогает щуплому мальчишке вытянуть из канала рыбу. Удочка упруго выгибается, слышится плеск воды, и спустя миг сверкающая и трепетная добыча оказывается в детских ладонях. Мальчишка, услышав предостережение дедушки, крепко держит рыбу. Он восторженно смотрит по сторонам, проверяя, много ли зрителей оценило его триумф и замечает в какой-то момент твой взгляд. Несколько секунд вы смотрите друг на друга.

Тебя словно волной накрывает осознание всеобщей взаимосвязи: грубовато-вещественного и более текучего, практически прозрачного, вроде тех оттенков мыслей, что посещают нас на долю секунды перед сном и тут же уходят блуждать зигзагами вселенной. Сердце распахивает объятия навстречу единству и гармонии мира.

Спустившись по ступенькам на одну из дорожек, ты идёшь к выходу из парка, весь окутанный ласковой энергией этого озарения... Мужчина и женщина на балконе, рука в солнечном свете, шелест бумаги, сияющие костюмы, счастливый взгляд мальчугана, твоя новорождённая дочь, облупившаяся штукатурка стен, седые от пыли листья деревьев у дороги и крохотный шанс познать тайну этого мира, которая всегда брезжит в глубине тебя самого, но никогда не позволяет коснуться себя руками.

Жизнь – это Дар.






_____________

* В публикации использована работа Heo Jiseon